Высочайшее покровительство Дхарме

 

В начале годов Шэньлунь (705 г.) в день высшего Первоначала (15 числа первого месяца года), в своем высочайшем эдикте императрица Цзэтянь и император Чжун-цзун сказала: «Мы пригласили двух учителей Хуэйаня и Шэньсюя прибыть ко двору и получить наши высочайшие дары и в моменты отдохновения от наших тронных дел мы изучали у них Колесницу Единого[265]. Но в своей глубочайшей скромности оба учителя сказали: «На юге живет чаньский наставник Хуэйнэн, который получил тайну [знания] Дхармы и рясу от пятого патриарха Хунжэня и [ныне] передает печать «сердца Будды». Пригласите его к себе».

И сейчас мы посылаем нашего особого посланника евнуха Пи Вэня с настоящим письмом, дабы пригласить [наставника к нам]. Надеемся, что Учитель будет столь милостив в своих помыслах, что не замедлит прибыть в столицу». Но учитель заявил, что желает провести остаток своих дней в «горных чащах»[266].

Пи Вэнь же сказал: «Благодатные чаньские наставники в столице обычно говорят: «Если хочешь познать Путь [Будды], то необходимо сидя в медитации (чань), изучать самадхи (дин). Если же не практикуешь ни созерцания (чань, дхиана), ни самадхи, то никогда не сможешь достичь освобождения. Могу ли я узнать Ваше мнение по поводу этих высказываний?»

– Дао прозревается сердцем – ответил Хуэйнэн, – так, причем же здесь «сидячая» [медитация]? «[Ваджрачхедика]-сутра» говорит: «Тот, кто говорит, что Татхагата (Воистину пришедший, т. е. Будда) либо лежит, либо сидит, следует неверным путем». Почему? Нет места, откуда он пришел, рангов как и нет места, куда он уйдет. Не иметь ни рождения, ни смерти – вот это и есть чистейший чань Татхагаты. Все дхармы пустотны и покойны и именно таково чистейшее сидение Татхагаты [в медитации]. И если внимательно посмотреть, то нет здесь даже ничего такого, что необходимо бы было «достигать», так к чему же беспокоить себя [мыслями] о сидении?

– По моему возвращению в столицу, – продолжил Пи Вэнь, – Императрица обязательно станет расспрашивать меня. Я надеюсь, что Вы, наставник, проявите милосердие, укажите мне на самое важное в сути [вашего учения], дабы я мог поведать об этом не только самим правителю в его двух дворцах, но и всем тем в столице, кто изучает Путь. Подобно это будет одному светильнику, что зажжет сотни и тысячи других светильников. И свет придет на смену темноте, и свету этому не будет предела.

– Дао не имеет светлого и темного, «свет» и «тьма» – это лишь два понятия, что противоположны друг другу. И когда мы говорим, что «свету не будет предела», значит мы подразумеваем наличие этого предела, поскольку именно оппозиция этих двух понятий и определяет само их наличие вот почему «[Вималакирти-нидреша]-сутра» говорит: «Дхарма не может быть сопоставима ни с чем, поскольку не найти ей аналогов».

– Под «светлым» я подразумеваю мудрость, – сказал Пи Вэнь, – а под «темным» – незнание (клеша). И если человек, что пестует Дао, не сможет своей мудростью разбить незнание, то как же он сможет избавиться от бесконечного круга рождений и смертей?

– Незнание – это Бодхи, – ответил Наставник. – Они не двойственны и не различны. И если [говорить] о том, чтобы своей мудростью разбить незнание, то это будет взглядами последователей учения о «двух колесницах» – быка и оленя[267]. Люди великого корня и высшей мудрости, конечно же, не придерживаются этих взглядов.

– Так какого же учения придерживается школа Большой колесницы – школа Махаяны? – спросил Пи Вэнь.

– Свет (просветление) и его отсутствие с точки зрения обычного человека являются двумя разными вещами. Мудрый же достигает того, что их природа не двойственна. Отсутствие двойственной природы и является полнотой (ши) природы. Полнота природы такова, что у обычного человека, глупца в ней ничего не убавляется, а у мудреца ничего не прибавляется. Она не придет в хаос, если кто-то прибывает в незнании, и не успокоиться, если кто-то находится в чаньском самадхи. Она и не конечна и не вечна, не приходит и не уходит. Не пребывает между этим и не находится ни внутри, ни снаружи, не рождается и не умирает. Его природа и его вид лишь «подобны» [чему-то], пребывая вечно, оно не меняется[268]. А именем называем его Дао.

– Учитель, Вы говорите, что оно не рождается и не умирает. Так не подобно ли это «внешнему Пути» (т. е. тому, чему учат другие школы – А.М.).

– Когда внешние школы говорят об отсутствии рождения и смерти, они призывают прекратить смерти, чтобы прекратить жизнь, и жизнью оттеняют смерть. И смерть еще более становиться бессмертной, а жизнь, можно сказать, безжизненной. (И то, что они подразумевают под смертью, не является на самом деле смертью). Смерть более не приходит, но и жизнь более не возникает. Когда я говорю об отсутствии рождения и смерти, я [имею в виду], что изначально не было рождения, а сегодня нет и смерти. А поэтому это отличается от той трактовки, что предлагают другие школы. Если же вы хотите познать суть моего учения, Вы должны избавиться от всех мыслей о хорошем и дурном, естественно проникнуть в чистоту Сердца, постоянно оставаться в покое, и тогда использование мельчайшего будет подобно речному песку.

Пи Вэнь, слушая наставления учителя, внезапно получил Великое просветление. Он поклонился учителю и распрощался с ним, а вернувшись во дворец, передал все слова Наставника.

В тот же год девятого дня девятой луны был издан эдикт, который так говорил о Наставнике: «Будучи больным и в преклонным летах Наставник отклонил [наше приглашение прибыть в столицу]. Посвятив всю свою жизнь пестованию Дао, он стал Нивой благодати нашего государства! Будучи подобным Вималакирти[269], который восстанавливал свои силы после болезни в Ваисали, он широко распространяет суть буддийского учения Большой колесницы, говоря о недвойственности Дхармы. Пи Цзянь передал Нам наставления Учителя о его понимании и видении Татхагаты. Мы были премного счастливы той благодати, которая поселилась в наших корнях. Встретив Наставника, что поведал миру [учение, мы поняли принцип] Внезапного просветления Высшей колесницы. Мы ощутили милосердие Наставника Лотоса, дабы обладать им бесконечно»

[Вместе с этим учителю] была поднесено одеяние Моно[270]и чаша горного хрусталя, наместнику области Шаочжоу был велено отремонтировать монастырь, а месту, где обитал Наставник, было дано имя Гоэньсы – «Монастырь национального милосердия».

 

Глава 10

Завет

 

[271]

Однажды Наставник обратился к своим ученикам Фахаю, Чжичэну, Фада, Шэньхуэю, Чжичану, Чжитуну, Чжичэ, Чжидао, Фасю, Фажу со следующими словами:

«Вы не подобны другим людям. После того, как я умру (уйду в Паринирвану), каждый из вас станет наставником в своей местности[272]. И сегодня я объясню вам, как [наставляя других], не утратить смысл нашей школы.

Прежде всего, необходимо рассказать о трех категориях дхарм, о 36 парах противоположностей в движении, о близости и различиях в «появлении» и «исчезновении»[273]. Наставляйте, что все дхармы не существуют в отрыве от изначальной природы. Когда же кто-нибудь спросит Вас о Дхарме, отвечайте ему через пару [противоположностей], и объясняйте, что все выходит из своей противоположности, а приход и уход (т. е. появление и исчезновение – А.М.) являются причинами друг друга. В конце концов две этих противоположности исчезнут и тогда не будет никакого иного места [в этом мире].

Тремя категориями дхарм являются: скандха, дхату, аятна[274]. Скандха – это панча-скандха (т. е. пять скоплений), которыми являются материальные проявления, ощущения, образы, деяния и сознание[275].

Аятана – это 12 аятан, состоящих из шести внешних нечистых [опор сознания или проявлений, т. е. чэнь] – внешний вид, звук, запах, вкус, осязание, интеллект, и шести «внутренних врат», [через которые шесть нечистых проникают в человека] – глаза, уши, нос, язык, тело, мысль.

Дхату – это восемнадцать дхату: шесть нечистых опор сознания, шесть врат и шесть типов знания (виджнана).

Поскольку наша природа способна вобрать в себя мириады дхарм, она зовется сознание-сокровищница (алая-виджнана). Но лишь только в нас зарождаются мысли, они тотчас трансформируется в [различные типы] знания. Зародившись, шесть типов знания выходят из шести врат и встречаются с шестью нечистыми опорами сознания. И таким образом 18 дхату получают свое «использование»[276](функцию) из нашей природы. Если наша природа ложна (се), то рождаются 18 ложных проявлений, если же она праведна – то 18 праведных проявлений. Если это «использование злого», то это и есть использование живых существ. Если же это – «использование доброго», то это и есть «использование Будды». [Таким образом] различие в «использовании» проистекает из самой нашей природы.

Дхармы, что противоположны друг другу, принадлежат внешнему миру. В мире существует пять пар противоположностей (у дуй): противоположность Неба и Земли, солнца и луны, света и тьмы, инь и ян, воды и огня. Они и составляют эти пять пар противоположностей.

Дхармалакшаны (внешние феномены) подразумевают 12 пар противоположностей. Противоположность речи и дхармы, наличия и отсутствия, обладающего формой (рупа) и не обладающего формой (арупа)[277], обладающего проявлениями (лакшана) и не обладающего проявлениями, отравляющего влияния внешнего мира (асрава) и отсутствия этого влияния[278], формы (рупа) и пустоты (шуньята), движения и покоя, чистоты и загрязненности, обыденности и святости, монашеского и мирского, старого и младого, великого и малого, – вот таковы эти 12 противоположностей.

А вот 19 пар противоположностей, что зарождаются от использования собственной природы. Это противоположность длинного и короткого, ложного и праведного, замутненного и мудрого, незнания и мудрости (праджня), хаоса (луань) и самадхи, милосердного и отравляющего, предписаний-сила и вседозволенности, прямого и искривленного, наполненного и пустого, угрожающего и умиротворенного, незнания-клеша и просветления-бодхи, постоянного и непостоянного, добродетельного и злого, счастливого и злосчастного, великодушного и низкого, движения вперед и назад, рождения и угасания, Тела Дхармы (дхармакая) и физического тела, Самбхогакаи и Нирманакаи».

Учитель добавил:

«Тот, кто знает как использовать эти 36 пар противоположностей, тот способен проникнуть в принцип, который пронизывает Единым все сутры. Проникая и выходя, он способен избежать [следующих] двух крайностей.

Используя собственную внутреннюю природу или беседуя с людьми, [вы должны] снаружи освободить себя от привязанностей к внешним образам (самаджня), внутри же – опустошить себя от [идеи] Пустоты[279]. Если же целиком отдаться созданию образов [внешнего мира], то именно из этого произрастут ложные взгляды. Если же полностью придерживаться [идеи] о Пустоте, то именно из этого произрастет непонимание.

Человек, что [слепо] придерживается идеи Пустоты, будет поносить сутры, прямо говоря: «Не следует использовать письмена»[280]. Говоря о «неиспользовании письмен», человек также не будет пребывать в согласии со словами, поскольку эти слова являются внешними представлениями письмен. Он также может говорить: «Истинный путь заключен в том, чтобы не опираться на письмена». Но ведь эти два иероглифа – «не опираться» – также являются письменами! Увидев человека, говорящего такие слова, они также будут поносить его рассуждения о письменах. Все вы должны знать об этом!

Можно смириться с тем, что этот человек заблуждается сам, но он к тому же поносит сутры. Поносить сутры нельзя, ибо столкнешься с бесчисленными препятствиями и грехами!

Тот, кто снаружи придерживается внешних представлений, стремится достичь истины, придерживаясь определенного учения. Либо он создает множество мест для проповедей[281], где премного страдает рассуждениями о наличии и отсутствии. Но такой человек даже через множество кальп не сможет узреть своей изначальной природы.

Однако [нам следует] свершать истинные деяния, опираясь на Дхарму, а не думать о сотнях вещей, создавая тем самым себе препятствия на Пути к изначальной природе. Если же только слушать наставления, но не следовать [истинным деяниям], то все это, наоборот, лишь породит в человеке ложные мысли. Но если свершать все деяния, следуя Дхарме, то мы не будем подвержены тяге к созданию [ложных] образов.

Если вы поймете это и будете проповедовать через нее (т. е. Дхарму – А.М.), использовать ее, и действовать через нее, то тогда наша изначальная школа никогда не будет утрачена.

Если встретиться вам человек, который будет вопрошать вас о смысле [учения], то на вопрос о наличии (бытие), наоборот, говорите об отсутствии (небытие). Если же он будет спрашивать об отсутствии [Дхармы], отвечайте ему о наличии. Будет вопрошать о мирском, рассказывайте о священном, а на вопрос о священном, поведайте ему о мирском. Два пути являются причиной друг друга, [в результате чего] и рождается смысл Срединного Пути. Если вас спрашивают о чем-либо, отвечайте через противоположность этому. Именно так отвечая на вопрос о чем-либо, вы никогда не утратите Принципа (ли).

Предположим, кто-нибудь спрашивает вас: «Что называют темнотой»? Ответить надо так: «Свет – это предшествующая причина (хету), темнота – это следствие (или порожденная причина, пратьяя – А.М.)[282]. Если бы не было бы света, не было бы и темноты, а значит через свет мы понимаем темноту, через темноту понимаем свет, и таким образом они являются причинами друг друга, формируя смысл Срединного Пути». Все вопросы можно досконально разъяснить именно таким образом.

Передавая Дхарму последующим поколениям, обучите их [тому что я сказал] – да не утратится суть нашей школы!»

В первый день седьмой луны Яньхэ первого года Тайцзи (710 г.) Наставник приказал своим ученикам отправиться в Синьчжоу, в монастырь Гоэньсы и построить там ступу, наказав им поторопится с работой. На следующий год к концу лету строительство было завершено. В первый день седьмой луны Наставник собрал своих последователей и сказал: «Я покину этот мир в восьмом месяце. Если у кого из вас остались еще сомнения, спросите меня, пока еще не поздно, дабы разбил я все ваши сомнения и положил конец вашим заблуждениям. Ибо после того, как я покину вас, не найдется никого, кто смог бы вас наставить».

Фахай и остальные ученики, услышав это, залились слезами, в то время как один лишь Шэньхуэй остался духом спокоен, недвижим и не проронил ни слезинки.

Наставник же сказал: «Младший учитель[283]Шэньхуэй достиг [такого состояния сознания, которое не знает разделения] на доброе и плохое, похвала или порицание не смогут поколебать его, горести и радости не рождаются в нем. Остальные же не достигли этого. После стольких лет воспитания в горах какое же Дао обрели вы? Почему вы убиваетесь и плачете сегодня? Неужели вы убиваетесь по мне из-за того, что я не знаю, куда ухожу? Но сам я знаю, куда отправляюсь, а поэтому не стоит горевать и лить слезы. Если бы я не знал, куда я ухожу, как я бы смог заранее сообщить вам об этом? Вас заставляет плакать то, что вы сами не знаете, куда я ухожу. Но если бы вы знали это, то не горевали и не предавались слезам. В природе дхармы нет ни рождения, ни смерти, ни прихода, ни уходы. Сядьте все, я прочту вам стих, что зовется «Гатха об истинном и ложном, о движении и покое». Если вы будете повторять этот стих, то ваше сознание станет тождественным моему, именно так вы и будете пестовать свои поступки, не утратив сути нашей школы».

Все монахи поклонились ему, попросив учителя произнести стих.

В гатхе говорилось:

 

Нет ни одной [вещи], что содержала бы в себе истину[284]и не имеет смысла смотреть на нее как на реальность.

И если смотреть на них как на истинные, то в конце концов узреем лишь ложное.

Если бы мы могли

Но сердце само по себе не способно отринуть ложное. Так где же в неистинном найдется место для истинного?

Тот, кто обладает чувствами, тот привержен движению.

Тот же, кто не [захвачен] чувствами, тот пребывает в недвижимости [подобно дереву и камню].

Если пестовать недвижимое поведение, то лишь станешь тождественен тому, что не обладает ни чувствами, ни движением[285].

И если бы вы могли узреть «истину вне движения», то в движении пребывала бы недвижимость. «[Пребывание] в недвижимости» означает [лишь простое] отсутствие движения, а пребывание «вне чувств» означает отсутствие семян Будды[286].

Способный к [постижению] добродетели может различать различные внешние проявления и прежде всего – это недвижимость.

И если взирать на все именно таким образом, то это и будет использование Истиной таковости (Татхагаты).

Тот, кто объявляет себя «[следующим] Пути-дао» с превеликим тщанием должен использовать смысл этого.

Те люди, что стоят вне школы Махаяны, придерживаются знания о [круговороте] жизней и смертей. Если их речи совпадают с нашими, мы можем вмести с ними обсудить смысл буддизма. Если же их практика отличается от нашей, мы просто [поприветствуем их], сложив ладони перед грудью, и тем самым оставим их счастливыми. Школа наша изначально сторонилась споров, ведь спорить обо всем этом означает лишь утратить смысл Дао. Те школы Дхармы, что ведут полемику друг с другом, уже по своей изначальной природе вступают [в чертоги бесконечной череды] жизней и смертей.

 

После того, как вся община услышала эту гатху, все поклонились [Хуэйнэну], Поняв смысл того, о чем говорил учитель, каждый из них обрел покой в своем сердце и решил совершать поступки, опираясь лишь на учение Дхармы, и не вступать в споры с другими школами. К тому же знали они, что учителю не долго осталось пребывать в этом мире, и Фахай, встав, вновь поклонился учителю и спросил:

– Когда Вы, достойный монах (т. е. Вы, учитель), обретете Паринирвану (т. е. умрете), кому будет передана ряса и Дхарма?

– Все, что я говорил вам в монастыре Дафаньсы вплоть до моих сегодняшних слов, должном быть записано и распространено под названием «Сутра Помоста Драгоценной Дхармы» («Фабао таньцзин»)[287]. – ответил Наставник. – Берегите ее и передавайте из поколения в поколение, дабы спасать живые существа[288]. И если вы будете проповедовать именно на ее основе, то это и будет Праведный закон (дхарма). Сейчас я говорю лишь о проповеди [учения нашей школы], но [традиция] передачи рясы не будет продолжена. И потому это, что корни вашей веры мощны и плодоносны, есть в вас решимость и нет сомнений и лежит на вас исполнение великих дел. Все это находится в соответствии с той гатхой, что завещал нам Первопатриарх, Великий учитель Дамо:

«Я пришел на эту землю, дабы передать Дхарму и спасти тех, кто заблудился в чувствах своих; И если на одном цветке раскрылись пять листьев, то плоды родятся сами[289]».

Учитель вновь обратился к общине:

«О, глубокомудрые! Пусть каждый из вас очистит свое сердце и внимательно вслушается в мои слова! Тот, кто хочет достичь всеохватной мудрости [Будды], должен достичь «самадхи единого проявления» и «самадхи единого действия». Где бы мы ни находились, мы должны освободить себя от любых внешних проявлений, а по отношению к ним у нас не должны рождаться ни ненависть, ни любовь, относитесь к ним нейтрально. Ни думайте о таких вещах, как достижение выгоды или неудаче, будьте спокойны и безмятежны, пустотны и чисты. Это и будет называться «самадхи единого проявления». Где бы вы ни находились, идете ли вы или стоите, сидите или лежите, всегда будьте прямосердечны, и вам даже не [потребуется] свершения [ритуалов] в ваших обителях, как вы воистину достигаете Чистой земли[290]. Вот это и будет называться «самадхи единого действия».

Вот каков человек, что обладает двумя этими формами самадхи: он подобен земле, что содержит семена, [сначала] сокрытые, которые [затем] вскармливаются, прорастают, цветут и наконец дают плоды. Именно таковы единое проявление и единое действие.

То, что я сегодня проповедую вам, подобно сезонному дождю, который омывает великие земли. Природа Будды внутри вас может быть уподоблена семенам, что омываются дождем и благодаря этому прорастают. Тот, кто отнесется со вниманием к моим наставлениям, обязательно достигнет просветления-бодхи. Тот, кто будет руководствоваться моими деяниями, обязательно получит утонченные плоды [природы Будды].

Послушайте мою гатху:

 

Семена [Будды] заключены в нашем сердце-основе,

Всеохватный дождь напитывает ростки

[Как только] распустятся цветы внезапного озарения

То плоды просветления-бодхи родятся сами»

 

Произнеся эту гатху, учитель добавил: «Дхарма – не двойственна, таково и сердце. Путь-дао чист и превосходит все внешние проявления. Остерегайтесь [практиковать лишь] «взирание в покое» и «опустошение сердца» (т. е. сидячую медитацию). Сердце наше чисто изначально, а значит нам не надо стремиться к чему-то или что-то отвергать. Каждый должен сам все делать с усердием и тщательно следовать обстоятельствам»[291].

Вся паства поклонилась [Хуэйнэну] и удалилась.

Восьмого дня седьмого месяца Учитель неожиданно наказал своим ученикам: «Я собираюсь вернуться в Синьчжоу [к себе на родину]. Подготовьте побыстрее лодку». Все ученики в великом сожалении просили его остаться, но учитель сказал: «Будда, явившись в этот мир, показал нам нирвану. Тот, кто приходит [в этот мир], должен [однажды] покинуть его – таков естественный принцип. Мое тело возвращается туда, где ему уготовлено место». Монахи же просили: «После того как Вы уедете [в Синьчжоу], Вы можете рано или поздно вернуться к нам». Но Учитель сказал: «Листья, опадая, возвращаются к корням. Увы, не может и идти речи о моем возвращении»».

Тогда монахи вновь спросили:

– Кому передадите Вы сокровищницу истинного ока Дхармы?

– Человек, что обладает Путем-дао, получит ее. Не привязанный к своему сердцу – проникнет в нее, – ответил Учитель.

– Какие трудности ожидают нас в дальнейшем? – спросили монахам.

– Через пять-шесть лет после моей смерти, появиться некий человек, что украдет мою голову[292]. Послушайте мое пророчество: «Прежде всего кормите родственников[293]. Во рту должна быть пища[294]. Когда придут трудности, Ян и Лю станут чиновниками[295]». И еще скажу я вам: «Через семьдесят лет, после того как я покину вас, придут два бодисаттвы с Востока – один монах, один мирянин. И будут они вместе распространять [учение], оснуют нашу школу, будут строить и реставрировать монашеские обители[296]и последователи их будут процветать. – Не знаете ли Вы, сколько прошло поколений от первого Будды до сегодняшнего дня? – спросили монахи.

– Древних Будд, что приходили в этот мир, бесчисленное множество и сосчитать их невозможно. Давайте начнем с [последних] семи Будд. Будды прошлых кальп (аламкаракальпа) это Випассин, Сикхин и Виссабху. Будды настоящей кальпы (бхадракальпа) это Какусундха, Конагамана, Кассапа, Гаутама[297]. Таковы эти семь Будд.

Будда Шакьямуни передал [учение] сначала арье Махакашьяпе, вторым патриархом стал арья Ананда, третьим – арья Санаваса, четвертым – арья Упагупта, пятым – арья Дхиритака, шестым – арья Мичака, седьмым – арья Васумитра, восьмым – Буддхананди, девятым – арья Буддхамитра, десятым – арья Парсва, одиннадцатым – арья Пуньяясас, двенадцатым – бодисаттва Асвагоша, тринадцатым – арья Капимала, четырнадцатым – бодисаттва Нагарджуна, пятнадцатым – арья Канаьева, шестнадцатым – арья Рахулата, семнадцатым – арья Сангхананти, восемнадцатым – арья Сангхаясас, девятнадцатым – арья Кумарата, двадцатым – арья Джаята, двадцать первым – арья Васубхадху, двадцать вторым – арья Манура, двадцать третьим – арья Хаклена, двадцать четвертым – арья Синха, двадцать пятым – арья Басиасита, двадцать шестым – арья Пуньямитра, двадцать седьмым – арья Праджнятара, двадцать восьмым – арья Бодхидхарма, двадцать девятым – великий учитель Хуэйкэ, тридцатым – Сэнцань, тридцать первым – великий учитель Даосинь, тридцать вторым – великий учитель Хунжэнь. Я же, Хуэйнэн, являюсь тридцать третьим патриархом[298]. От предыдущего патриарха каждый [последующий] получал наставления. Так и вы от одного к другому, из поколения в поколение должны распространять и передавать учение.

В первый день второго года эры Гуйчоу, в третий день восьмого месяца (713 г.) в монастыре Гоэньсы[299], Великий учитель, приняв пищу, обратился к своим ученикам: «Прошу вас, рассядьтесь в установленном порядке, я хочу попрощаться с вами»

Фахай спросил: «Какие наставления оставите Вы нам, дабы все заблудшие люди нынешнего и всех последующих поколений смогли бы прозреть природу Будды?»

Учитель сказал: «Все вы послушайте об истине! Все заблуждающиеся люди последующих поколений, если они сумеют познать живых существ, то это и будет [проявлением] природы Будды. Но если они не познают этого, то даже за десять тысяч кальп им будет весьма сложно достичь Будды.

Сегодня я научу вас, как познать живых существ внутри вашего сердца и через это узреть природу Будды, что живет в вашем сердце. Если вы желаете узреть Будду, то будет вполне достаточно познать живых существ. И все это потому, что именно люди порождают в себе заблуждения по поводу Будды, но отнюдь не Будда вводит в заблуждение людей. Когда внутренняя природа [людей] испытывает пробуждение, то именно они сами и являются Буддами. Если же их внутренняя природа пребывает в заблуждениях, то Будда становиться человеком. Когда по своей внутренней природе они становятся равны, то любое живое существо и есть Будда. Если же их внутренняя природа обращена к ложному и опасному, то Будда превращается в обычного человека. Если ваше сердце искажено и искривлено, то Будда становится человеком. Если же в своей единой мысли вы ровны и прямы, то это значит, что живые существа стали Буддой. Мое сердце само по себе обладает Буддой, этот само-Будда и есть Истинный Будда. И если Будды нет внутри нашего сердца, то где же еще искать истинного Будду? Ваше собственное сердце и есть Будда – даже не сомневайтесь в этом! Снаружи этого нет ничего, что могло бы возникнуть, всё изначально представляет собой мириады явлений (дхарм), порождаемых нашим сердцем. Поэтому Сутра говорит: «Когда сердце (т. е. работа сознания – А.М.) рождается, то к жизни приходят самые различные явления, и когда [это же] сердце угасает, угасают и самые различные явления».

Сегодня, расставаясь с вами, я оставлю вам гатху, которая называется «Гатха Истинного Будды собственного сердца». Наши потомки, если сумеют понять смысл этой гатхи, сам прозреют свое изначальное сердце и сами обретут Путь Будды. Гатха гласит:

 

Таковость (татхата) собственной природы и есть Истинный Будда.

В то время как ложные взгляды и три яда – это и есть искуситель Мара.

И в тот момент, когда в нас живут ложные воззрения и заблуждения, внутри нас поселяется Мара.

В момент обретения праведных взглядов Будда восходит на свой престол.

Когда внутри нашей природы рождаются ложные взгляды и три яда, то это значит, что владыка Мара пришел и овладел нами.

Праведные взгляды сами устранят три яда в нашем сердце.

И в тот же момент Мара превратится в Будду, а в истинном отныне не будет ложного.

Дхармакая, Нирманакая и Самбхогакая, – все эти три тела изначально представляли собой единое тело.

И если внутри собственной внутренней природы вы сумеете сами прозреть [эти Три тела],

Это и станет залогом того, что вы обратитесь в Будду и достигните просветления-бодхи.

С самого начала именно из Нирманакаи рождается наша Чистая природа[300],

Чистая природа постоянно пребывает в Нирманакае.

Именно чистая природа может повети Нирманакаю по праведному пути,

И однажды это приведет к абсолютно самодостаточной и воистину безграничной [в своих заслугах и добродетелях] Самбхогакае.

Загрязненная природа в своей основе являет собой причину чистой природы,

И стоит нам лишь избавиться от загрязнений, то тотчас проступит чистая природа Дхармакаи.

В природе своей каждый пускай избавиться от [господства] над ним пяти чувств.

И тогда пускай лишь на краткий миг (ксана) ты узреешь свою природу – то это уже и будет истиной.

В этом рождении вам довелось встретиться с учением Школы Внезапного просветления и мы стремимся узреть внутри нашей природы Правителя Мира сего (Бхагават, т. е. Будду – А.М.).

Тот же, кто желает обрести Будду через какую-то [внешнюю] практику – разве он знает, где следует искать истину?

Тот же, кто окажется способен прозреть истину в своем сердце, [пусть знает, что] обретение истины и есть причина становления Буддой.

Тот же, кто не прозрев собственной природы, станет снаружи искать Будду в своем возбужденном сознании окажется величайшим глупцом.

То учение Школы Внезапного просветления, что я оставляю вам, предназначено для спасения людей, живущих в этом мире, которым необходимо прежде всего заниматься воспитанием самих себя.

К вам обращаюсь, мои последователи Пути в будущих поколениях – если вы не будете следовать прозрению [собственной природы], то это станет лишь пустой тратой времени».

 

Закончив читать гатху, наставник добавил: «Берегите себя. После того, как я покину этот мир, не следуйте мирской традиции и не выражайте чувства причитаниями и слезами! Тот, кто будет выражать соболезнования или обрядится в траурные одежды – тот не мой ученик! То – не истинное Учение! То, что вам действительно следует делать – это постигать свое изначальное сердце, прозревать свою изначальную природу. Не пребывать ни в покое, ни в движении, не рождаться и не умирать, не приходить и не уходить, не являться и не исчезать, не пребывать, но и не отсутствовать,

Боюсь лишь, что сердца ваши пребывают в заблуждениях и вы не сможете уловить смысл того, что я говорил вам. А поэтому я сегодня вновь повторяю это вам, чтобы вы смогли прозреть собственную природу. После того, как я уйду, если вы будете следовать моим наставлениям, то это будет означать, что я остаюсь жив. Если же [в своих поступках] вы будете противоречить моему учению, то даже если бы я оставался жив, все равно бы не было для вас никакой пользы».

Затем наставник вновь произнес гатху:

 

В недвижимости не воспитать доброты.

Вздымаясь вверх, не свершай зла

Пребывая в покое откажись от того, чтобы видеть и слышать

Будучи умиротворенным, пребывай своим сердцем нигде.

 

Произнеся гатху, Наставник благовейно сел и пробыл так до третьей стражи[301]. Затем он неожиданно сказал ученикам «Я ухожу!» и внезапно исчез. В тот же момент удивительные ароматы наполнили комнату, и белая радуга встала над землей. Лес поседел, а птицы и животные испустили скорбные крики.

В одиннадцатом месяце чиновники из Гуанчжоу, Шаочжоу и Синьчжоу, а также последователи школы [Хуэйнэна] монахи и миряне затеяли спор о том, где следует захоронить Истинное Тело и никак не могли придти к единому решению. Наконец они возожгли благовония, помолились и сказали: «Пускай дым от благовоний и укажет нам на нужное место. Туда и вернется патриарх!». Дым прямо указал в сторону Цаоси. Итак, третьего дня одиннадцатого месяца туда и было перенесен священный склеп[302]с телом вместе с патрой и рясой[303].

На следующий год 25 числа седьмого месяца склеп вновь достали, и ученик [Хуэйнэна] Вань Бянь обмазал его благовонными глинами. Последователи школы [Хуэйнэна], памятуя о предсказании, что кто-то выкрадет голову Патриарха, дабы защитить шею учителя, обернули ее железными листьями и материей, пропитанной лаками, а затем вновь положили в ступу.

Внезапно изнутри ступы вознесся столб белого сияния, ударив прямо в небо, и так держался три дня. Чиновники из Шаочжоу доложили об этом на Высочайшее имя, и императорским указом было предписано возвести здесь стелу, дабы увековечить деяния Наставника.

Патриарх прожил 76 весен и осеней, в 24 года ему была передана ряса, в 39 лет он принял постриг, в течение 37 лет он проповедовал Учение ради блага всех живых существ, 43 его ученика получали от него наставления в Дхарме и с его особого согласия стали его приемниками, и даже невозможно узнать число тех, кто достиг пути просветления и преодолел мирскую жизнь.

Ряса, передаваемая от Бодхидхармы, одежды Моно, преподнесенные императором Чжун Цзуном[304], нефритовая чаща, статуя патриарха, изваянная Вань Бянем, и другие священные предметы были переданы хранителю ступы в молитвенном месте монастыря Баолиньсы. «Сутра Помоста» получила широкое распространение, ясно выражая наставления патриарха. Все это было совершено ради восславления Трех драгоценностей (Будды, Дхармы, сангхи), равно как и ради пользы всех живых существ.

 

Записи Линтао

 

[305]

После того, как тело патриарха поместили в ступу в полночь третьего дня восьмого месяца десятого года эры Кайюань (722 г.) внезапно из пагоды послышались звуки, будто кто-то вытягивал железную цепь. Разбуженные шумом монахи увидели человека в траурных одеждах, убегавшего прочь от ступы. Осмотрев тело, монахи обнаружили на голове патриарха раны. Об этом происшествии было сообщено в областную и уездную управы, уездному главе Ян Каню и наместнику Лю Утяню[306]. Получив сообщение, они объявили тщательный поиск преступника, каковой и был обнаружен пятью днями позже в деревушке Шицзяоцунь и препровожден в Шаочжоу на допрос. Он сообщил: «Моя фамилия Чжан, зовут Цзиньмань, происхожу из области Жучжоу, уезда Ляньсянь. В Хунчжоу в монастыре Кайюаньсы получил я две тысячи монет от монаха из Синьло (т. е. Кореи – А.М,) по имени Цзиньдахэн за то, чтобы выкрасть голову Шестого патриарха, которая должна быть отправлена за восточное море (т. е. в Корею – А.М.) для поклонений»[307].

Записав все услышанное о происшествии, наместник Лю однако не вынес еще судебного решения. Он отправился в Цаоси, дабы спросить [мнения] Линтао – старшего ученика Наставника и поинтересовался:

– Нужно ли рубить голову преступнику?

– Согласно законам государства, – объяснил Линтао, – принцип требует, чтобы он был казнен. Однако буддийское учение о сострадании учит, что с родными и врагами следует обращаться одинаково, а учитывая, что поводом для преступления явилось благовейное почитание Патриарха, то преступник может быть прощен.

– Лишь теперь я начинаю понимать сколь обширна и велика буддийская школа! – воскликнул наместник Лю.

Арестованный был отпущен на свободу[308].

Император Кан-цзун отправил своего особого посланника попросить патру и рясу Наставника, перед которыми пожелал совершить поклонение. Так продолжалось до 5-го числа 5-го месяца первого года эры Юнтай, пока императору Дай-цзуну не привиделся сон, что Великий Наставник просит вернуть патру и рясу. 7-го числа того же месяца был опубликован указ, адресованный наместнику Лю, который гласил:

«Его величеству привиделся сон, что Великий Наставник Хуэйнэн просит вернуть его монашескую рясу и патру в Цаоси. Великий генерал «Опора государства» (почетное воинское звание – А.М.) Лю Цзунцзин получил приказ передать все это с должным почтением в Цаоси. Его Величество назвал эти вещи «Сокровищами государства» и Вам предписывается хранить их в данном монастыре (Баолиньсы – А.М.) с величайшим тщанием, а также передать все это тем монахам, которые получали личные наставления от Патриарха, строго оберегать их, дабы ни в чем не знали они нужды или заботы».

После этого реликвии неоднократно выкрадывались разбойниками, но каждый раз их успевали поймать еще до того, как они успевали далеко убежать – и так повторялось четыре раза.

Император Сюань-цзун присвоил Патриарху посмертный титул «Чаньский наставник Величайшего зерцала»[309](Дацзинь чаньши), а на ступе его высек слова: «Сияние изначально гармоничного духа».

Другие записи о деяниях патриарха можно найти на стеле, сделанной Танскими деятелями Ван Вэем, наместником Лю Сюаньюанем, наместником Лю Чуньяном.

 

Писано хранителем стелы шраманом Линтао

 

Речения Мацзу

 

Предисловие к переводу Мацзу

 

Перевод «Речений чаньского наставника Мацзу из провинции Цзянси» («Цзянси Мацзу Даои чаньши юйлу») сделан в основном по двум изданиям: «Сыцзя юйлу» («Речения четырех школ») [35] и «Басо но гоёку» («Речения Мацзу») с комментариями и подробным анализом Ивия Ёситаки (Токио, 1984) [2]. В разных сбораниях «Речения Мацзу» несколько