Темные сипы времени и невежетва

В долгосрочном плане цены фондового рынка отражают реаль­ные стоимости. С другой стороны, краткосрочные колебания от­ражают небольшие сдвиги в спросе и предложении, и они долж­ны рассматриваться как непредсказуемые и беспорядочные.

Те, кто придерживаются этой точки зрения, называются на язы­ке фондовой биржи "фундаменталистами" или "фундаменталь­ными аналитиками". Фундаментальный аналитик пытается оп­ределить величину "реальной стоимости" ценной бумаги, то есть ее торговую полезность, или ее ценность, основанную на ожида­емой будущей прибыли. Талантливый фундаментальный анали­тик обязан сказать, сколько объект должен стоить, следователь­но, и как должна развиваться его цена.

Но рынок не всегда ведет себя так, как должен. Крах в октябре 1987 года, вошедший в анналы истории, например, совершенно точно не представлял собой "беспорядочные колебания". Тот факт, что фондовые рынки по всему миру в одно и то же время на­чали резко падать гигантскими скачками, как будто под властью чьей-то невидимой руки, служит напоминанием, что ценовые ко­лебания могут стать следствием феномена, сила которого превос­ходит самую буйную фантазию большинства наблюдателей.

Значение экономических прогнозов

Теперь, конечно, можно сказать, что рынки сами виноваты в том, что не отражают фундаментальные ценности. Инвесторы могли бы уделять больше внимания прогнозам фундаментали­стов. Однако в действительности люди, прислушивающиеся к рыночным прогнозам фундаменталистов, часто не могут побе­дить рынки. Это потому, что такие прогнозы редко бывают точ­ными. Как правило, они настолько скудные, что нобелевский лауреат Василий Леонтьев, высказываясь на тему экономических моделей, заявил:

Ни в какой другой области практических исследований не ис­пользуется столь огромный и сложный статистический механизм с такими малоценными результатами.

Как правило, аналитики проявляют нерешительность в отноше­нии различных методов вычисления, каждый из которых дает от­личающиеся друг от друга результаты. Экономисты часто устана­вливают истинное значение валюты, основываясь на модели "паритета покупательной силы" (РРР) или ориентируясь на мо­дель платежного баланса. Два набора результатов способны от­клониться друг от друга на 50 и даже более процентов. Какая мо­дель лучше? Достаточно ли хороша любая из них?

Когда неопределенность столь велика, возможно, разумно предположить, что различные экономические прогнозы всегда далеки друг от друга и таким образом, по крайней мере, отража­ют величину непредсказуемости. Но не в этом дело. Обычно про­гнозы "фундаменталистов" очень близки друг к другу, но очень далеки от реального исхода. В 1980 году Еиготопеу опубликовал 12-месячные прогнозы по курсу немецкой марки к доллару 16 ве­дущих аналитических учреждений. Результаты показаны в Таб­лице 1.

К исходу 12 месяцев курс немецкой марки к доллару был не 1.60 и не 1.72. Он был равен 2.35!

Особая сложность

Сложность, которую невозможно не учитывать в том, что истин­ная ценность колеблется вместе с ценой. Хорошим примером по­служат валютные курсы. Если курс валюты какой-либо страны начинает подниматься, это зачастую означает, что инфляция и процентные ставки в этой стране начинают снижаться, приводя к оздоровлению конкуренции с другими валютами. Через опре­деленный период времени этот разрыв компенсируется подъе­мом валютного курса. Другими словами, колебание валютного курса самообоснованное. Когда цена растет, истинная ценность тоже возрастает.

То же самое относится и к акциям. Если цена акции растет, кредитоспособность компании улучшается, так же как и воз­можности финансировать деятельность, связанную с займами или выпуском новых акций. Улучшается также общий имидж компании среди ее потенциальных клиентов. При этом она ста­новится популярнее и среди своих потенциальных сотрудников. Ценовые колебания, таким образом, сильно воздействуют на ис­тинную ценность.

Таблица 1 12-месячный прогноз по курсу немецкой марки к доллару на 1 июля 1981 года от шестнадцати ведущих аналитических учреждений. Действительный курс оказался 2.35.

Ведущие аналитические учреждения Прогноз

Henley Centre for Forecasting 1.72

Economic Models 1.71

Berkeley Consulting Group 1.70

Citibank 1.70

Marine Midland 1.70

Philips & Drew 1.70

Predex 1.70

Data Resources 1.69

AmexBank 1.68

Conti Currency 1.68

Brown Brothers Harriman 1.67

Chemical Bank 1.65

European American Bank/Forex Research 1.65

Bi/Metrics 1.615

Security Pacific National Bank 1.61

Harris Bank 1.60

 

Ситуация несильно отличается и на товарных рынках. На многих из них поставщики образовали картели в попытке конт­ролировать цены. Во время увеличения цен члены картели стал­киваются с незначительными трудностями и созданные ими объединения оправдывают себя, потому что дисциплина поддер­живается участниками. Но, если цены на их продукцию на рын­ке падают, слабейший часто реагирует увеличением производст­ва, чтобы сохранить устойчивый доход. В результате кривая предложения оказывается перекошенной настолько, что подни­мающиеся затем цены быстро становятся побудительным моти­вом сокращения производства. В то же время падающие цены увеличивали предложение, которое в свою очередь борется с да­влением на цены. Это также самообоснованный процесс, в котором предложение и спрос колеблются, как функция ценовых движений, причем до такой степени, что могут поразить несве­дущего. Не удивительно, что очень много людей покинули так называемое "долгосрочное инвестирование". Одним из них был Джон Мейнард Кейнс.

 

Открытие Кейнса

 

Кейнс родился в Англии в 1883 году, в год смерти Карла Маркса. Он быстро доказал, что обладает экстраординарным умом. Ког­да ему было шесть лет, он пытался анализировать работу своего мозга, а в 28 стал редактором одного из самых уважаемых финан­совых изданий Англии: Экономического Журнала². За свою жизнь он выполнил фундаментальные экономические исследования, а в какой-то период даже был заместителем министра финансов Великобритании.

В то время как жизнь Карла Маркса была профессиональным фиаско, Кейнс купался в успехе не только как общественный де­ятель, но и как инвестор. Каждое утро он по полчаса проводил в постели, планируя свою инвестиционную стратегию (он предпо­читал товары и валюты), приносившую ему по два миллиона долларов в год. Он также управлял фондом Королевского Кол­леджа в Кембридже, капитализация которого под его финансо­вым управлением увеличилась более чем в десять раз.

Именно поэтому работы Кейнса, имеющие отношение к ин­вестированию и фондовым рынкам, имеют столь большое значе­ние. Так о чем же именно он писал? В своей книге The General Theory of Employment, Interest and Money (1936 год) он рассуждал:

 

Следует предположить, что конкуренция между квалифициро­ванными профессионалами, с собственными суждениями и зна­ниями, превосходящими те, которыми владеет среднестатисти­ческий частный инвестор, нейтрализует выходки невежествен­ного индивидуума, предоставленного самому себе. Однако слу­чается, что силы и умения профессионального инвестора и спе­кулянта направлены на что-то еще. На самом деле большинство из этих людей сильно беспокоит не создание первоклассных дол­госрочных прогнозов возможного дохода от инвестирования на всем его протяжении, а предсказание изменений в условном ба­зисе оценивания, которое шло бы чуть впереди основной массы. Социальная цель искусного инвестирования — разгром темных сил времени и невежества, окутывающих все наше будущее. Ре­альная, частная цель самого искусного инвестирования сегодня — "превзойти все и вся", как хорошо говорят об этом американцы, перехитрить толпу, всучить плохую или обесцененную монету в полкроны другому.

Несомненно, Кейнс считал фондовые рынки близорукими и абсурдными, а борьбу с "темными силами времени и невежест­ва" намного более сложным делом, чем "превзойти всё и вся".

 

Наихудшая проблема

 

Наихудшая проблема, с которой приходится сталкиваться во время поиска истинной стоимости, не в том, что построить экономическую модель правильного прогнозирования трудно, и не в том, что истинная стоимость движется вместе с ценой. Наихудшая проблема в том, что, чем лучше экономические имитационные модели описывают действительную динамику мира, тем хаотичнее становится их поведение. Или, другими словами, чем тщательней наши ученые-экономисты продумы­вают и усложняют свои модели, тем все более очевидно, что такие модели никогда не смогут предсказать долгосрочное раз­витие вообще.

 

Математики смеются над этим, потому что они всегда это по­дозревали. "Причина, — говорят они, — в том, что истинная ма­тематическая природа сложных динамических систем, таких как экономика, чрезвычайно беспорядочная и крайне непредсказуе­мая". По словам математиков, экономистам просто долгое время не удается осознать истинную суть своей задачи, потому что им не под силу постичь истинный смысл нелинейной математики. А "истинный смысл нелинейной математики, — они говорят, — в том, что в основном вы можете прогнозировать поведение та­ких систем только на очень короткий срок". Объяснение этому лежит в совокупности специфических фе­номенов, обычно описываемых как "детерминированный хаос". А хаос означает, что для многих или даже подавляющего боль­шинства экономических систем количественное прогнозирова­ние объективным образом нельзя провести. Поэтому при разгро­ме темных сил времени и невежества нам остается альтернатива подчиниться только своим личным и субъективным догадкам. И они, конечно же, сплетаются с нашими личными и субъектив­ными эмоциями, такими как надежда, страх и жадность.

Надежда, страх и жадность

В книге The Battle for Investment Survival преуспевающий инве­стор, американец Джеральд Лоеб (1957 год), описывает рынки следующим образом:

Нет окончательного ответа на вопрос относительно истинной стоимости ценных бумаг. Дюжина экспертов придет к 12 различ­ным заключениям. Часто случается, что несколько мгновений спустя каждый из них меняет свой вердикт, если появилась воз­можность пересмотреть свое мнение из-за изменения ситуации. Рыночные ценности, лишь частично фиксируемые в бухгалтер­ском балансе и отчете о прибылях и убытках, намного больше определяются человеческими надеждами и страхами, жадно­стью, амбициями, стихийными бедствиями, изобретениями, фи­нансовыми стрессами и напряжениями, погодой, открытиями, модой и другими бесчисленными факторами — невозможно пе­речислить все, не упустив чего-либо.

Итак, понятно, Великие Мастера могут не согласиться друг с другом в вопросе, как делать деньги на фондовой бирже, но они обязательно согласятся, что рынок часто бывает абсурдным. Но возможно ли анализировать "надежды и страхи", "жадность и амбиции", чтобы предсказывать "финансовый стресс и напря­жение" инвесторов? Или, может быть, чтобы рассчитать их по­купательную силу в данный момент времени? Или, скажем, что­бы узнать, какого "инвестиционного стиля" они собираются придерживаться?

 

^! Economic Journal.

 

"ТЕХНИЧЕСКИЕ АНАЛИТИКИ" И "ЧАРТИСТЫ"

Существует группа спекулянтов, пытающаяся прогнозировать, основываясь на прошлом поведении рынка. Это и есть "техниче­ские аналитики" или "чартисты".³

Сегодня никто не знает, когда графики впервые стали приме­нять для анализа финансовых рынков. Однако самые старейшие документы, известные на сегодня, подтверждают, что история уводит нас к японским рисовым рынкам.

В 1730 году в Японии уже торговали стандартизированными форвардными рисовыми контрактами. Эти контракты во многом идентичны товарным фьючерсам, торгуемым сегодня на многих биржах, но с одним исключением: невозможно было выдвигать требования о физической поставке товаров. Форвардный конт­ракт можно было купить и продать, но нельзя было потребовать по нему поставку риса. Однако вскоре возникла проблема: курс по сделкам за наличные на рис колебался совсем немного, тогда как форвардные контракты демонстрировали большие колеба­ния, что говорило о долговременной перспективе этого процесса. В 1869 году это уже стало серьезной угрозой для правительства и было принято решение закрыть форвардный рынок.

Но случилось кое-что очень интересное: как только закрыли форвардный рынок, физический рынок начал неистово колебать­ся. Через два года уже царил полный хаос, и правительство вновь разрешило форвардную торговлю. Теперь уже форвардные конт­ракты искусственно поддерживались рынками, лежащими в их основе, посредством требования физической поставки по каж­дому форвардному контракту, после чего рынок приобрел отно­сительную устойчивость.

 

Чему это научило японских биржевых трейдеров? Тому, что цены финансовых инструментов выражают не только баланс ме­жду спросом и предложением. Они включают в себя и психоло­гический элемент. Впоследствии биржевики разработали множе­ство методов применения этой психологии. Вскоре они начали строить графики ценовых движений и создавать правила интер претации рыночных движений. Эти методы продолжают приме­нять многие трейдеры, а специальные символы на графиках на­зываются "шепчущими свечами".

 

А в то время на Западе

 

На Западе построение графиков началось в США в 1880-е годы в форме "книжного метода". Только очень немногие использова­ли этот инструмент, и не было ни одного объяснения, как интер­претировать эти диаграммы. Однако в 1900—1902 годах The Wall Street Journal опубликовал серию относительно малозаметных статей, посвященных механизму движения цен акций. Автором был основатель газеты и ее главный редактор Чарльз Генри Доу, который, помимо этой газеты, основал знаменитую службу фи­нансовых новостей Доу-Джонс (рис. 1).

Преемник Доу на посту редактора, Вильям Питер Гамильтон, описывал его как "ультраконсервативного", хладнокровного, ос­ведомленного и интеллигентного человека, "знавшего свое дело" и не позволявшего ничем себя раздражать. В некоторый период своей карьеры он имел свое собственное место на Нью-Йоркской Фондовой бирже, так как хороший практический склад ума поз­волял ему проникать в самую суть торговли ценными бумагами. К сожалению, он умер в 1902 году в возрасте всего 52 лет и поэто­му ничего не опубликовал из своих исследований, кроме отдель­ных материалов в газетных статьях. Однако эти наблюдения поз­же обобщили в то, что мы сейчас называем "Теорией Доу".

Что открыл Доу

Одна из инноваций Доу состояла в том, что он (в 1884 году) на­чал составлять индекс ценового развития для группы ведущих акций. Позже, в 1896 году, он объединил несколько акций про­мышленных компаний для создания "индекса акций промыш­ленных компаний" и несколько акций железнодорожных компа­ний для создания "индекса акций железнодорожных компаний" (позже переименованный в "индекс акций транспортных компа­ний"). Таким образом, он обеспечил себя ценным аналитиче­ским инструментом в исследовании поведения рынка и форму­лировании своих правил.

 

³ От слова "chartist" — специалист по прогнозированию биржевой конъ­юнктуры, использующий для этого анализ графиков. — Прим. перев.

 

Рисунок 1 Чарльз Генри Доу (1850—1902). Чарльз Доу внес огромный вклад в постижение движений фондового рынка. В основном он зани­мался составлением экономических прогнозов на основе анализов фон­дового рынка, но сегодня биржевые трейдеры больше ценят его как тео­ретика, нежели как экономиста. Его модели (фигуры) давали ясное пре­дупреждение обоих крахов: 1929 и 1987 годов. (Фотография размещена с разрешения компании Dow Jones & Co., Inc.)

Теория Доу состоит из следующих шести наблюдений:

1. Фондовые индексы заранее ничего не принимают в расчет.
Все участники рынка одновременно владеют всей информаци­ей, важной для толкования ценности акции, и это знание не принимается в расчет при колебаниях рыночной цены.

2. Рынок имеет три движения — "первостепенное", "второ­степенное" и "третьестепенное". Ценовые колебания все­гда следствие этих трех типов движений, действующих од­новременно, но не обязательно в одинаковом направлении.

Самые большие движения — "первостепенные", это тренды протяженностью в несколько лет. Основной бычий рынок начинается, когда вся наихудшая информация не принимается в расчет в формирование цены и первые наде­жды на будущее начинают давать свои всходы. Это называ­ется "первой фазой" бычьего рынка. Во "второй фазе" рын­ка эти надежды подтверждаются, и экономика демонстри­рует реальное улучшение. "Третья фаза" главного тренда от­ражает преувеличенный оптимизм без какого-либо на то реального обоснования. Основной медвежий рынок имеет те же самые три фазы, но только все развивается наоборот.

Второстепенное движение длится от трех недель до не­скольких месяцев, часто сочетая в себе коррекцию, глуби­ной от одной трети до двух третей предыдущей первой фазы.

Третьестепенное движение длится менее трех недель. Оно в относительной степени демонстрирует чувствитель­ность к стохастическим внешним воздействиям и имеет малое или вообще никакого отношения к предсказанию других движений. Все три рыночных движения, а также приложения представлены в последующих главах.

 

3. Зоны поддержки и сопротивления дают ценовые сигналы. Ко­гда цена колеблется в узком интервале от двух до трех не­дель или более, возможно "накопление" ценных бумаг у маленькой группы профессионалов (до начала подъема) или "распределение" ценных бумаг среди многих любите­лей (в преддверии начала падения).

4. Объем поддерживает цену. Значимость ценового движения как сигнала усиливается, когда возникает большой объем (оборот). Объем следует за направлением тренда, и, если объем высокий, когда рынок поднимается, и маленький в период падения рынка, это говорит, что рынок пойдет вверх.

5. Тренд должен подтверждаться пиками и впадинами. Восхо­дящий тренд остается незыблемым, пока все новые пики и вадины не перестанут подниматься. Нисходящий тренд соответственно устойчив, пока не прекратится понижение всех пиков и впадин.

6. Оба индекса должны подтверждать тренд акции. Первосте­пенный тренд фондового рынка не может реально устано­виться, пока оба индекса — и индекс акций промышлен­ных компаний, и индекс акций транспортных компаний — не начнут однонаправленное трендовое движение.

Одна из причин, по которой "правила Доу" запомнили поколе­ния, в том, что его знакомый, С. А. Нельсон, в 1903 году опубли­ковал несколько правил Доу в The ABC of Stock Market Speculation и стал первым, кто представил концепцию "Теории Доу".

В 1922 году Вильям Питер Гамильтон доработал правила Доу в The Stock Market Barometer, находясь также под влиянием графиче­ской системы Бэбсона. Однако статьи Гамильтона в The Wall Street Journal и Barron 's стали привлекать все больше и больше внимания. С впечатляющей точностью, основываясь на применении правил Доу, он предсказывал рыночные движения. Самой известной была серия статей, в которых он анализировал спекулятивные манипу­ляции Джеймса Кинеса с акциями U.S. Steel. Гамильтон раскрыл тактику Кинеса настолько точно, что Кинес был убежден в том, что Гамильтон имел своего шпиона в его организации. Но в The Stock Market Barometer Гамильтон объяснил удивленной публике, что его инструменты графики и шесть правил Доу.

Последние статьи Гамильтон написал для рынка, охваченного паникой. 21 октября, за день до начала известного краха фондовой биржи в 1929 году, он написал статью в Barron's, в которой преду­преждал о психологической ситуации. Уровни фондового индек­са, о которых он говорил как о потенциальных психологических точках разворота, были разбиты в течение нескольких следующих дней. Четыре дня спустя в статье под заголовком "Поворот в пото­ке" в The Wall Street Journal он написал (снова ссылаясь на прави­ла Доу), что бычий рынок подошел к решающему окончанию и что разворот тренда фондового рынка сигнализирует об экономи­ческом упадке. Он был единственным, кто придерживался такого мнения, но, как мы знаем сегодня, достоверность его прогноза до­казана. Его последняя статья опубликована 3 декабря того же года под названием "Идя на покой". Этот заголовок оказался пророче­ским в прямом смысле: Гамильтон умер через шесть дней.

В 1932 году, 30 лет спустя после смерти Доу, Роберт Ри развил методы Доу и Гамильтона. Они были пересмотрены и стали более структурированными, что облегчало их применение. Свои выво­ды он изложил в Теории Доу, опубликованной в The Story of the Averages в 1934 году ("История Индексов").