Основные этапы исследования установки 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Основные этапы исследования установки



Первый период приходится на 1918-1940-е годы. В это время закладываются теоретические основания в исследовании данного феномена, ведутся дискуссии о содержании самого понятия «социальная установка», ее влиянии на поведение, о взаимосвязи личностных особенностей индивида и его установочной позиции. В 1929 году Льюис Терстоун разработал один из первых методов измерения установок, получивший название метода равных интервалов или шкалы интервалов. 1932 году Ренсис Ликерт предложил свой метод выявления установок – метод суммарных оценок (метод суммарного рейтинга). Применение этого метода основано на использовании, так называемой шкалы Ликерта.

Снижением интереса к установке, и характеризуется второй этап в истории ее исследования: 1940-1950-е годы. Кроме разочарования, вызванного результатами исследования Р. Лапиера, переключение внимания социальных психологов на другие проблемы произошло, как полагают некоторые авторы, также и под влиянием идей Курта Левина, изучавшего процессы групповых динамик. Тем не менее, именно в это время создается одна из первых когнитивистских теорий установок – теория когнитивного баланса Фрица Хайдера (1946). Как уже говорилось, М. Смитом (1947) было предложено деление установки на три компонента: когнитивный, аффективный, поведенческий.
Д. Кемпбелл (1960) обратил внимание на устойчивый, даже ригидный характер установки, определив ее как «синдром устойчивости реакции на социальные объекты».

Следующий этап (50-60-е годы) отмечен новой активизацией исследований установки. Достаточно сказать, что в это время в Иельском университете (США) начинает осуществляться «Проект исследования коммуникаций», руководил которым Карл Ховланд. Именно в рамках йельского исследования Музафером Шерифом (1961) была разработана, ставшая христоматийной теория социальных решений, в которой излагаются принципы формирования и изменения установок.
Вслед за этой теорией последовали другие, сформулированные с иных теоретических позиций. Среди них наибольшую известность и применение получили теория когнитивного диссонанса Лиона Фестингера (1957) и функциональные теории изменения установок М. Смита, Д. Брунера, Р. Уайта (1956) и Д. Каца (1960). Теории изменения и формирования установок разрабатываются также Ж. Сарновым (1960) и У. МакГайром (1968).

Кроме того в 1957 году К. Осгуд создает новый метод измерения установок, получивший название техники семантических различий. Она известна в отечественной литературе как «шкала семантического дифференциала».

Начиная с 70-х годов и по настоящее время меняются подходы к пониманию сущности установки. Когнитивное направление и в общей, и в социальной психологии завоевывает все большую популярность. Поэтому в исследованиях социальной установки начинают преобладать когнитивистский подход.

Связь установки и поведения необязательно отчетливо выражена. Причин тому несколько. Первая – на поведение человека оказывают влияние не только установки, но и ситуация. Вторая – субъективность восприятия и интерпретация поведения. Связь «установка – поведение» может быть опосредованной и ослабленной и в силу других факторов: конкуренции установок между собой по степени интенсивности, поведенческих привычек, свидетельствующих о незнании индивидом собственных установок (бездумное поведение), влияния самосознания (Я-концепция) и т. п.

Человек выбирает для себя наиболее приемлемый способ поведения. У большинства людей, например, негативная установка в отношении преступников и преступности. Но, вероятно, далеко не каждый, увидев, скажем, что в чужую квартиру забрались воры, бросится их задерживать, вязать по рукам и ногам или, по крайней мере, примется их увещевать, усовествлять, убеждая, что брать чужое – нехорошо, а воровать вообще грешно. Гораздо более вероятно, что многие в такой ситуации предпочтут позвонить в правоохранительные органы, чем самим вступать в схватку с преступниками.

причиной, из-за которой создается впечатление, будто связь установка – поведение оказывается разорванной, является то обстоятельство, что исследователи склонны, как правило, ждать от человека какого-то конкретного, к тому же сиюминутного, поведения, детерминированного имеющейся у него установкой. Ведь именно так обстояло дело с конкретизацией поведения в исследовании Лапиера.

На самом же деле, нет никаких оснований полагать, что если у человека негативная установка в отношении, допустим, китайцев, то он непременно должен наброситься с кулаками на первого же встречного китайца, начать оскорблять его или, по крайней мере, плевать в его сторону.

Поведение – сложное явление, оно предопределяется множеством причин, причем, одновременно, поэтому при попытке выявить связь установки и поведения не стоит рассчитывать на проявление какого-то конкретного поведенческого паттерна. Эту связь необходимо искать в примерах более широкого спектра поведенческих актов. К тому же не стоит забывать и о поликаузальности, иначе говоря, о многопричинности любого поведения.

Теория планируемого поведения

К числу наиболее известных и влиятельных сторонников концепции рационального поведения человека можно отнести американских социальных психологов Айзека Эйзена и Мартина Фишбейна. Названные авторы полагают, и это естественно, что установки сознания непосредственно влияют на поведение, и данное влияние может быть выявлено с помощью исследовательских процедур. Проблема лишь в том, чтобы с высокой степенью точности конкретизировать как установки, так и поведение (1977). Для этого требуется тщательный анализ следующих 4 факторов:

1. Действие. Здесь определяется, какой вид поведения осуществляется. Это может быть конкретное политическое или экономическое поведение, какое-то межличностное взаимодействие и т.д.

2. Объект. В этом случае определяется, на какой объект направлено поведение: на определенного политического кандидата, на какой-либо товар, на близкого человека и т. п.

3. Контекст. Речь о том, в каком контексте осуществляется поведение: в какой конкретно политической системе – тоталитарной или демократической, в какой экономической ситуации – при достаточных средствах или при их отсутствии, на людях или в интимной обстановке.

4. Временной фактор. Анализируется конкретное время осуществления поведения: например, немедленно, через год, в течение нескольких лет, в определенную дату, допустим, 1 июня 2000 года и т. д. На основании этих положений А. Эйзен и М. Фишбейн разработали так называемую шкале самоэффективности (Штальберг Д., Фрей Д., 2001). Филип Зимбардо и Майкл Ляйппе называют ее «теорией когнитивно-опосредованного
действия». Сам А. Эйзен назвал свою теорию моделью разумного, или планируемого поведения (Ajzen, 1991). При этом он исходит из предположения, что поведение человека носит по большей части рассудочный характер, что оно преимущественно рационально. Поэтому, полагает Эйзен, можно утверждать, что люди рассчитывают, обдумывают последствия своего поведения. Так что прежде, чем что-либо сделать, человек принимает взвешенное решение для достижения желательных и избегания нежелательных результатов. Таким образом, намерения всегда предшествуют поведению. Причем, речь идет не о намерении вообще добиться чего-то, а о намерении достичь конкретного результата, действуя определенным образом. Поэтому стоит уточнить, что концепция Эйзена учитывает лишь установку относительного конкретного вида поведения, оставляя вне сферы внимания установку относительно тех целей, которые преследует данное поведение.

Теория анализирует 3 основных компонента: установку в отношении конкретного вида поведения, социальные нормы и саму возможность осуществлять данное поведение. В зависимости от того, как будут сочетаться три этих элемента, предполагаемое поведение может состояться, а может и нет.
Что касается первого компонента, т. е. установки относительного данного поведения, то оно зависит от 2 факторов:

1. Знание о том, каких результатов можно достичь посредством данного конкретного поведения.

2. Оценка этих результатов, а следовательно, и то, насколько ценны они для того или иного человека. Понятно, что каждый из этих факторов будет варьироваться от человека к человеку.

Допустим две сотрудницы одного и того же учреждения, назовем их Надежда и Вера, будучи осведомленными о неустойчивом положении своего начальника, знают, что если собрать достаточное количество компрометирующих данных («компромата») на него, и вовремя представить их вышестоящему начальнику, то тем самым можно будет «свалить» своего босса и, может быть, даже занять его место. Одинаково зная о таких последствиях, обе эти сотрудницы, тем не менее, могут по-разному их оценивать. Одной, скажем, Надежде, такой результат представляет чрезвычайно привлекательным, в то время как для другой женщины, Веры, такой исход событий ценностью может не являться.
Второй компонент модели – это общественные нормы, т.е. социальный фактор, который также может влиять на намерения индивида. Другими словами, речь о том, как общество относится к данному виду поведения. Общественные нормы могут поощрять, а могут и порицать подобное поведение. Соответственно, человек может соблюдать эти нормы, и таким образом, поддерживать социальный порядок (поэтому людей, соблюдающие социальные нормы, и называют порядочными людьми), а может и не соблюдать (тогда говорят о непорядочности человека).
Чтобы проиллюстрировать это положение продолжим рассматривать наш пример с двумя дамами. «Подсиживание» своего начальника является хоть и распространенной, но, тем не менее, порицаемой формой общественного поведения. Следовательно, в сложившейся ситуации каждая из сотрудниц, Надежда и Вера, или обе вместе, могут вести себя как порядочно, так и непорядочно. От чего это зависит? Конечно, от того, насколько сильна их личная мотивация как для того, чтобы занять место своего начальника, так и для того, чтобы вести себя прилично. Как мы уже знаем, для Надежды очень соблазнительно стать начальником и получить власть (вспомним о компенсаторной теории власти А. Адлера). Поэтому она очень сильно мотивирована для того, чтобы «свалить» своего начальника и усесться в его кресло. Таким образом, все представления о порядочности, о своей неблагодарности и т.п., отступают для нее на второй план, становятся несущественными.
В то же время для Веры может статься, гораздо важнее быть не начальником, а порядочным человеком, поскольку власть ее мало интересует.
Третий компонент модели Эйзена касается самой возможности контролировать достижение индивидом того результата, на который он рассчитывает. Вновь обратимся к нашему примеру. Допустим, Надежда очень хочет стать начальником, кроме того, она готова ради этого «пуститься во все тяжкие», но тем не менее, она может не предпринимать никаких попыток свалить своего шефа, так как: а) она не до конца уверена в успехе своего намерения (может быть, положение начальника и не такое уж шаткое и «наверху» у него есть «лапа»); б) она не уверена, что на место «подсиженного» ею начальника, посадят именно ее, а не, допустим, ту же Веру. Тогда для нее вообще нет смысла что-нибудь предпринимать, поэтому она может и никак не обнаруживать своих целей, а продолжать приветливо улыбаться начальнику, льстить ему, одобрять его действия, выжидая более удобного, на ее взгляд, момента, чтобы ударить наверняка. Следовательно, даже зная об установке человека, зная о социальных нормах и отношении индивида к этом нормам, мы не можем точно предсказать поведение, если не располагаем данными о том, как выглядит ситуация в глазах самого этого индивида, т. е. о том, насколько он уверен, что получит именно тот результат, на который рассчитывает. В данном случае лишний раз подтверждается положение о том, что установка и поведение могут быть разделены рядом опосредующих факторов, которые затрудняют возможность прямого увязывания установки и поведения.
Как видим, только сочетание всех трех компонентов модели Эйзена предопределяет замысел и осуществление поведения, да и то лишь в какой-то определенной ситуации. Оно и понятно, ведь установки, нормы, и возможность контролировать результаты изменяются от ситуации к ситуации, от проблемы к проблеме.
Кроме того, и это тоже явствует из теории планируемого поведения, большое значение имеет личностный фактор, прежде всего самосознание людей. Лин Миллер и Джозеф Граш (Miller & Grush, 1986) полагают, что установки имеют большое влияние на поведение тех людей, кто их осознает, и мало обращает внимания на мнение окружающих и, соответственно, на существующие социальные нормы и поведение других людей, продиктованное этими нормами.

Проверяя свою гипотезу, исследователи выявляли у испытуемых все три переменные модели Эйзена: установки, отношение к существующим социальным нормам, а также уровень их самосознания, и, в частности, показатели по шкале самомониторинга. В итоге выяснилось, что у людей с высокой степенью самосознания, но низким уровнем самомониторинга установки довольно прочно связаны с поведением. И напротив, у индивидов с высоким уровнем самомониторинга, но низким уровнем самосознания, поведение в большей мере было детерминировано общественными нормами, чем их собственными установками.
Добавим, что, по-видимому, взаимосвязь трех названных компонентов – установок, норм и поведения может выглядеть и не столь прямолинейно, как это следует из результатов исследования Миллера и Граша. По всей вероятности, высокий уровень самомониторинга позволяет индивидам хорошо ориентироваться в большинстве социальных ситуаций, и поэтому они могут соблюдать общественные нормы, противореча тем самым, собственным установкам, когда им это выгодно, и вести себя вопреки нормам и в соответствии с установками, когда ощущают, что такое поведение останется безнаказанным. И опять-таки окажется для них выгодным.
Нетрудно заметить, что теория разумного или обдуманного поведения Эйзена-Фишбейна является ничем иным как детализированным изложением модели поведения Курта Левина, о которой мы говорили в первом разделе книги: П=Ф(ЛО), где поведение также выводится из соотношения личностных, диспозиционных особенностей (Л) и ситуационных факторов (О -окружающая среда).
Как видим, теория планируемого поведения дает возможность прогнозировать лишь рациональное, обдуманное поведение. Да и то лишь в том случае, если нам досконально известны все переменные. Но люди далеко не всегда ведут себя рационально и обдуманно. Влияние многих факторов может заставить человека совершать поступки, идущие вразрез с его собственными интересами. Это могут быть и эмоциональные порывы (например, страх, сострадание, жажда мщения, влюбленность и т.д.), неумение предвидеть последствия, рассчитывать свои действия, конформность, бессознательные импульсы, да и обыкновенная глупость, наконец. Кроме того, особо следует отметить привычки и стереотипные способы действия в тех или иных ситуациях, приобретенные индивидом в прошлом, которые также могут значительно влиять на поведение.

Таким образом, теория планируемого поведения является хорошим инструментом прогнозирования действий, но в довольно ограниченном числе случаев.
Дело в том, что чаще поведение людей не носит рационально-спланированного характера. Поэтому предсказать то или иное поведение, основываясь на концепции Эйзена-Фишбейна, удается далеко не всегда.
Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что благодаря работам Эйзена и Фишбейна вновь активизировался интерес исследователей к изучению проблем, связанных с установками. Ведь как мы отмечали ранее, интерес к ним в конце 60 – начале 70-х годов прошлого века значительно снизился. Добавим также, что возрождение интереса к социальным установкам происходило в контексте динамичного развития когнитивистского направления в социальной психологии. Все это привело к новым теоретическим и практическим исследованиям. Что же касается непосредственно теории Эйзена-Фишбейна, то под ее влиянием были созданы «Модель Рубикона», Хекхаузена и Головитцера, а также МОДЕ – модель Рассела Фазио.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-23; просмотров: 325; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.222.138.70 (0.016 с.)