Ланселот собирает своих рыцарей

 

Когда сэр Борс и другие родичи увидели, что Ланселот вернулся невредимым, они возрадовались превыше меры.

– Помилуй Иисусе! – воскликнул Ланселот. – Вы все вооружены до зубов. Что это значит?

– Сэр, – ответил ему Борс, – когда вы ушли к королеве, мы все – ваши родичи и ваши сторонники – устрашились предательства, нагими выскочили из постелей и кинулись к оружию. Некоторым из нас даже приснилось, будто мы обнажили мечи и вступили в сражение. Все мы уверились, что нам предстоит жестокая схватка, и мы приготовились. Как видите, сэр, мы хоть сейчас в бой.

– Любезный мой племянник, – отвечал Ланселот, – признаюсь вам, что в эту ночь мне досталось хуже, чем когда-либо в жизни. Благодарение Богу, что я сумел избавиться от такой угрозы.

И он поведал им о ночных приключениях, как я только что поведал вам.

– Потому, друзья мои, – заключил он, – ободритесь душой и сердцем. Уверен, что вы поможете мне всем, что в ваших силах, ибо теперь непременно разразится великая война.

– Сэр, – отвечал Борс, – мы примем любую участь, какую судит нам Всемогущий Господь. Рядом с вами мы стяжали немало наград, и теперь вместе с вами примем злосчастье, как раньше принимали счастье.

Другие рыцари подхватили его слова.

– Утешьтесь, сэр, – сказал один из них Ланселоту. – Не найдется в мире таких рыцарей, которые сумели бы нас одолеть. Мы ответим ударом на удар и раной на рану. Мы созовем всех, кого мы любим и кто любит нас, и вместе добьемся победы. Не страшитесь! За опасностью следует торжество.

– Отблагодари Господь вас всех, – сказал Ланселот. – Вы утешили меня в скорби, а вы, дорогой мой племянник, сэр Борс, вернули мне бодрость. Прошу вас действовать немедленно, иначе будет поздно. Пройдитесь среди королевских рыцарей и посмотрите, кто нам друг, а кто враг. Нужно выяснить, велика ли у нас поддержка.

– Сейчас же пойду, сэр. Вернусь до семи часов и перечислю, кто на вашей стороне.

Сэр Борс созвал к себе всех рыцарей, стоявших за Ланселота, – их оказалось двадцать два. Они вооружились и сели на коней, и все они присягнули на верность Ланселоту. К ним присоединились еще сто сорок рыцарей из Северного Уэльса и Корнуолла. Когда они собрались, Ланселот выехал на коне вперед и обратился к ним с такой речью:

– Истинно говорю вам: я всегда был преданным сторонником короля Артура и королевы Гиневры. Ныне, когда королева послала за мной, я имел основания опасаться предательства. Саму госпожу я ни в чем не подозревал, но догадывался, что произойдет покушение на мою жизнь. Благодарение Богу, я сладил с врагами, – и он рассказал о событиях возле покоев королевы. – И теперь ясно, любезные господа, что мне объявят войну. Я убил сэра Агравейна, брата сэра Гавейна, и с ним двенадцать его родичей. Уверен, король Артур сам послал этих людей против меня и теперь в гневе и злобе непременно приговорит королеву к сожжению. Этого я не допущу. Не должна она погибнуть из-за меня. Возможно, я паду в бою, но я намерен сразиться за королеву Гиневру и доказать в поединке, что она верная и честная жена.

– Господин мой Ланселот, – сказал ему сэр Борс, – советую вам принять доброе вместе с дурным. Раз так все случилось, вам нужно всеми силами защищать себя. Во всем христианском мире не найдется рыцарей, которые могли бы вас одолеть. И я советую вам, милорд, позаботиться также о королеве. Если она попала в беду и может пострадать из-за вас, ваш долг – спасти ее, иначе до дальних концов мира дойдет о вас худая слава. Поскольку вас застали вместе с ней, вы обязаны стоять за нее и не допустить, чтобы ее казнили. Не знаю, по праву находились вы с ней или же это было против права, но скажу одно: если она погибнет, на вашу голову обрушится вечный позор.

– Избави меня, Иисусе, от такого стыда! – воскликнул Ланселот. – И молю благого Спасителя защитить жизнь и доброе имя нашей владычицы. Ее не осудят из-за меня, такого не будет. Итак, господа, мои друзья и родичи – как вы поступите?

Все они вскричали в один голос:

– Мы будем делать то же, что и вы!

– Вот что, по-моему, произойдет. Король Артур, наш господин, в пылу гнева приговорит свою супругу к смерти на костре. Злые советники будут подстрекать его к этому. Как же мне поступить в этом случае, милорды?

Сэр Борс выступил вперед:

– Вы должны спасти королеву. Если ее сожгут, то по вашей вине, а если схватят вас, то приговорят к такой же казни или к еще более постыдной. Соберитесь с духом. Спасите ее!

Ланселот сумрачно выслушал все советы.

– Добрые мои господа, – сказал он, – вы хорошо знаете, что я не сделаю ничего в ущерб своей или вашей чести. Знаете вы также, что я решился избавить королеву от лютой смерти. Но, советуя мне любой ценой спасти ее, помните, сколько бед я натворю при этом. Вероятно, я убью кого-нибудь из моих ближайших друзей. Некоторые рыцари из любви ко мне изменят своему государю. Всего этого я не искал и не хотел. И еще скажите мне: похитив королеву Гиневру, куда я ее повезу?

– Вот уж задача, – усмехнулся сэр Борс. – Вспомните, как поступил в подобном случае сэр Тристрам! Он послушался вашего совета и без малого три года жил с Изольдой в вашем замке Веселой Стражи. А поскольку этот замок принадлежит вам, почему бы не укрыть в нем королеву для ее же безопасности? Если король приговорит ее к смерти на костре, вы вправе и обязаны примчаться ей на помощь, и она будет жить в замке Веселой Стражи, пока гнев короля не утихнет. Тогда вы возвратите королеву ее супругу и заслужите благодарность обоих.

– Не думаю, что пример Тристрама так уж хорош, – ответил ему Ланселот. – Или вы забыли, что, когда он вернул Изольду королю Марку, этот король-изменник убил его острым копьем? Пронзил ему сердце, когда он играл на арфе перед королевой. Мне поныне горестно вспоминать о гибели Тристрама, ибо то был один из лучших рыцарей в мире.

– Все это верно, – согласился Борс, – но вы не сдавайтесь. Ведь между королем Артуром и королем Марком нет ничего общего. Артур всегда держал свое слово. Это достойный и честный человек.

Они еще какое-то время поспорили, и все согласились с тем, что будь что будет, но спасти королеву нужно непременно. Если ее приговорят к смерти, она укроется в замке Ланселота. Так решив, рыцари уехали в лес поблизости от Карлайла и ждали там приговора короля.

 

Гиневру приводят на суд

 

Сэр Мордред, получивший от Ланселота тяжелую рану, сумел удрать. Он истекал кровью, но все же забрался в седло и поехал к королю. Он рассказал своему повелителю о событиях той ночи и о том, как погибли все бывшие с ним рыцари.

– Помилуй нас Боже! – вскричал король. – Как такое может быть? И вы говорите, что застали его в покоях королевы?

– Да, сир! Богом клянусь, все это правда. Ланселот не был вооружен, но, покончив с сэром Колгревонсом, он надел доспехи достойного рыцаря и напал на нас.

Эти новости глубоко огорчили короля.

– Сэр Ланселот – великий воин, равных ему нет. Горько сожалею я о том, что ныне он обратился против меня, ибо, став моим врагом, он уничтожит братство Круглого стола. У него множество родичей среди знати, наш союз рухнет навеки. И вот еще что: ради собственной чести мне придется приговорить жену к смерти на костре.

И Артур скорбно поник головой.

Спустя недолгое время назначили суд над королевой, и никто не сомневался, каков будет приговор. Ее привели к Камню Правосудия, и там свидетели выступили против нее. Гиневра стояла молча, потупив глаза, перед первыми вельможами королевства. Когда суд завершился, поднялся сэр Гавейн и обратился к королю:

– Господин мой Артур, – сказал он, – прошу вас не спешить со смертным приговором. Разве нельзя отсрочить казнь? На то есть много причин, и одна из них очень проста: быть может, Ланселот пришел в покои королевы без дурного умысла. Вы сами знаете, что госпожа Гиневра многим обязана сэру Ланселоту. Он не раз спасал ее жизнь, он сразился на поединке за нее, когда ни один рыцарь не пожелал вступиться. Она могла послать за ним по доброте сердечной, желая вознаградить его за подвиги. И если королева послала за Ланселотом втайне, то лишь потому, что знала: при дворе хватает сплетников и любителей скандалов, которые только и делают, что сеют раздор. Возможно, она так поступила напрасно, однако со всеми бывает – стараешься сделать как лучше, а выходит наоборот. Это закон жизни. Готов ручаться в том, что королева Гиневра – верная и честная жена. Что же до Ланселота, уверен: он вызовет на поединок любого рыцаря, кто усомнится в целомудрии королевы или в чести самого Ланселота.

– Тут вы правы. Ланселот полагается на свою силу и никого не боится. Но вашего совета я не приму, сэр Гавейн. Закон есть закон. Королева взойдет на костер, и, если мне удастся схватить Ланселота, его я тоже приговорю к позорной казни.

– Боже упаси, государь, чтобы я дожил до такого!

– Почему вы так говорите? Он только что убил вашего брата, сэра Агравейна, и тяжело ранил Мордреда. И разве не убил он двоих ваших сыновей, сэра Флоренса и сэра Ловеля?

– Я знаю все это и горько печалюсь о смерти моих сыновей. Но я предостерегал их всех – и братьев, и сыновей – чем кончится сражение с Ланселотом. Они пренебрегли моим советом. Так что я не стану выступать против Ланселота или мстить ему. Мои родичи сами выбрали путь погибели, сами виноваты в своей смерти.

Король Артур выслушал его мрачно и сказал:

– Готовьтесь, сэр Гавейн! Наденьте лучшие свои доспехи и вместе с братьями, Гахерисом и Гаретом, возьмите королеву, отвезите ее на место казни и предайте огню.

– Нет, благороднейший мой повелитель, этого я сделать не могу. Я не поведу госпожу нашу королеву на страшную и позорную смерть. Не могу даже думать о том, как ее привяжут к столбу, и уж тем более не стану делать этого сам.

– Тогда поручите это братьям.

– Мой господин, они прекрасно понимают, какой позор навлекут этим на себя. Но они слишком молоды и не решаются спорить с вами.

Гахерис и Гарет выступили из рядов рыцарей и обратились к королю:

– Сир, вы можете приказать нам явиться на место казни, – сказал Гарет. – Это в вашей власти. Но мы придем туда против воли. Не отмените ли вы свой приказ?

Король покачал головой.

– Хорошо, – сказал Гарет, – но мы не станем надевать доспехи и брать в руки оружие. Мы простимся с королевой мирным поцелуем.

– Бога ради, идите уже, готовьтесь! – сурово потребовал король. – Ее скоро приведут.

– Увы, зачем я дожил до такого дня! – в горести вскричал Гавейн и, рыдая, убежал прочь.

Вскоре королеве приказали надеть простую одежду и повели ее из замка к месту казни. Она исповедалась перед священником во всех грехах, а вельможи и дамы стояли вокруг и оплакивали ее.

Сэр Ланселот велел одному из своих людей затесаться среди придворных и заранее подать ему знак. Как только этот человек увидел, что королеву уже ведут, он вскочил на коня и поскакал в лес предупредить Ланселота. Ланселот с товарищами выскочил из укрытия, и все они помчались через поле на выручку Гиневре. Натиск был свиреп, Ланселот собственноручно убил с дюжину славных рыцарей, и злая судьба направила его руку так, что он убил двух младших братьев Гавейна, Гарета и Гахериса, хотя они явились на поле безоружными. В горячке битвы Ланселот не узнал их. Французские книги говорят нам, что он с такой силой ударил каждого из них по голове, что юноши рухнули наземь и их мозги растеклись по земле. Потом их нашли в груде тел – сам Ланселот так и не заметил, кого убил. Истребив врагов, а уцелевших обратив в бегство, рыцарь подъехал к Гиневре. Он дал ей платье и пояс, чтобы прикрыть ее простую одежду, и велел сесть за ним на коня; когда же она устроилась и ухватилась за своего рыцаря, Ланселот попросил ее не тревожиться больше: все будет хорошо. Они поскакали прочь, и королева благодарила Бога за спасение от смерти и, конечно же, благодарила своего избавителя.

Они приехали в замок Веселой Стражи, и там Ланселот великолепно принимал королеву. Многие вельможи и рыцари из числа его близких собрались в замке и принесли присягу на верность королеве. Когда стало ясно, что король Артур и Ланселот рассорились навек, кое-кто обрадовался такой новости, но другие прорицали новые войны и несчастья, и оказались правы.

 

 

Месть Гавейна

 

Узнав, как сэр Ланселот дерзко пришел на выручку Гиневре и перебил столь многих рыцарей, король Артур сильно огорчился, когда же ему сообщили о гибели сэра Гахериса и сэра Гарета, он упал в обморок от столь тяжкого потрясения. Придя в себя, Артур заговорил с теми, кто стоял вокруг него:

– Будь проклят день, когда я надел корону! Были у меня лучшие рыцари, какие когда-либо служили христианскому государю, и вот их не стало. Сорок рыцарей погибли за два дня! Сэр Ланселот и его родичи никогда больше не будут служить мне. Таков исход этой вражды. Храбрейшие в мире воины ушли от меня! – он поднялся и какое-то время тихо стоял возле трона. Потом он сказал: – Господа, торжественно приказываю вам хранить молчание. Не вздумайте рассказать сэру Гавейну о том, какая участь постигла его братьев. Узнав об этом, он с ума сойдет, – король сам зажал себе рот, то ли в ужасе, то ли в гневе: – Как мог Ланселот сотворить такое? Он ведь знал, что Гарет любил его больше всех на свете.

– Верно, сир, – подтвердил один из рыцарей, – но они пали в гуще сражения, когда Ланселоту со всех сторон грозили мечи и копья. Он сразил их, не узнав.

– Теперь уже все равно, как и почему они погибли. Их смерть породит жестокий и страшный раздор. Не будет сэру Гавейну покоя, если он не разделается с сэром Ланселотом и его родичами. Он потребует от меня, чтобы я их уничтожил, – иначе он уничтожит меня. Никогда еще не было у меня так тяжело на сердце. Странно, что о потере рыцарей я горюю больше, чем об утрате королевы. Супругу можно отыскать и другую, но где взять столь прекрасное братство, как то, что сидело за Круглым столом? Как дошло до такого? Во всем виновны Агравейн и Мордред, это они подняли бурю бед. Их ненависть к Ланселоту навлечет на всех нас смерть или бесчестье.

При этих словах все рыцари в зале разразились громкими жалобными воплями.

 

Гавейн узнает обо всем

 

Тем временем в другой части замка некий придворный разыскал сэра Гавейна.

– Ланселот похитил королеву, – сообщил он ему. – Спасая ее, он перебил две дюжины рыцарей.

– Вот как? Что ж, этого следовало ожидать. Я прекрасно понимал, что Ланселот спасет ее или погибнет в бою. Ни один достойный человек не поступил бы иначе на его месте. Окажись я в таком положении, и я бы вел себя так же. Двадцать четыре рыцаря погибли? Иисусе, сохрани моих братьев. Где они? Отчего не пришли? Первым делом они должны были поспешить ко мне.

– Воистину, сэр, – отвечал придворный, – Гахерис и Гарет мертвы.

– Что вы сказали? – все краски отхлынули от лица Гавейна. – Нет вести страшнее этой. Я любил их. Я любил их обоих, а Гарета – больше жизни. Кто убил его?

– Обоих убил Ланселот.

– Не может этого быть! Гарет любил Ланселота больше, чем родных братьев. Гарет чтил его превыше самого короля. Попроси его Ланселот принять его сторону против Артура, он бы сделал это с охотой. Он бы и со мной сразился ради Ланселота. Нет, Ланселот никак не мог убить Гарета.

– Боюсь, сэр, все были тому свидетелями: Ланселот сразил обоих.

– Итак, – сказал сэр Гавейн, – радость навек покинула этот мир.

Он лег на пол и лежал, оцепенев от боли. Когда он, наконец, поднялся, то громко и хрипло застонал. А затем, рыдая, пошел в покои короля и пал ниц перед ним.

– Дядя мой, мой господин, двое ваших благороднейших рыцарей, двое моих возлюбленных братьев погибли жалкой смертью.

Король рыдал вместе с ним, и вдвоем они воссылали к небу множество жалоб и стонов.

– Господин мой, – сказал Гавейн, – я хочу увидеть тело моего брата Гарета.

– Невозможно, – ответил Артур. – Я поспешил распорядиться, чтобы его и Гахериса сразу же похоронили. Я знал, как велика будет ваша скорбь, а вид их мертвых тел только умножил бы ваши страдания.

– Но скажите мне, господин мой, как мог Ланселот убить их? Ведь они были безоружны. Ни один рыцарь не поднимет руку на тех, кто не имеет при себе ни щита, ни меча.

– Не знаю. Говорят, сэр Ланселот сразил их в горячке боя, он был так разъярен, что никого не узнавал. Довольно вопросов, сэр Гавейн! Пора обдумать план мести.

– Мой король, мой господин, мой дядя – всеми узами, которыми я связан с вами, клянусь: не будет мне отныне покоя, пока я не отомщу злодею. Либо я его убью, либо он меня. Все просто. И прошу вас, сир, готовьтесь к войне и готовьте ваших рыцарей. Вы мою клятву слышали. Если хотите сохранить мою верность и мою любовь, помогите мне исполнить эту клятву. Даже если придется обыскать семь королевств, чтобы найти Ланселота, я его найду и отомщу за братьев.

– Так далеко искать не придется, – сказал Артур. – Ланселот ждет нас в замке Веселой Стражи. Множество союзников уже присоединилось к нему.

– Охотно верю. Готовьте своих друзей к войне, а я созову моих.

– Да будет так. Мы соберем такое сильное войско, что снесем самую крепкую башню самого мощного замка.

Артур разослал по английскому королевству письма и предписания, созывая к себе своих воинов. Собралось множество рыцарей, герцогов и графов. Король рассказал им о причинах раздора и о том, что он собирается осадить замок Веселой Стражи.

Ланселот тоже собрал многих рыцарей, как состоявших у него на службе, так и из свиты королевы. С обеих сторон противники были хорошо вооружены и подготовлены к войне, однако войско Артура было куда многочисленнее, чем у Ланселота. По этой причине рыцарь предпочел не сражаться в поле, а стянул все свои силы в замок.

Огромное войско короля Артура и Гавейна окружило замок, и началась осада. Пятнадцать недель Артур старался выбить из замка его защитников, но все тщетно. Ланселот не выезжал в поле для открытого сражения, а прятался под защитой стен и велел всем своим рыцарям оставаться внутри укреплений.

 

Гавейн вызывает Ланселота

 

Утром в пору сбора урожая^[163] Ланселот вышел на бастион и крикнул оттуда Артуру и Гавейну:

– Господа, вы сами знаете, что от осады не будет толку. Вам от нее лишь стыд и бесчестье. А если я выеду из ворот замка во главе своих рыцарей, я наголову разобью вас.

– Так выезжай, – ответил ему Артур. – Если посмеешь, разумеется. Покажи, из какого ты теста. Я встречу тебя на середине поля.

– Боже упаси, – ответил Ланселот, – чтобы я вступил в бой с благородным королем, который посвятил меня в рыцари.

– Время красивых слов прошло. Помни, Ланселот: я – твой смертельный враг и останусь им навсегда. Ты перебил лучших моих рыцарей, ты убил моих знатных родичей. Но хуже того: ты обесчестил меня, ты сожительствовал с моей королевой Гиневрой, а теперь увез ее от меня, как жалкий предатель.

– Благородный мой король и господин! Говорите что пожелаете, но я никогда не подниму на вас меч. Вы гневаетесь, ибо я убил ваших лучших рыцарей. Да, я виноват, и горько о том сожалею. Но я вынужден был сразиться с ними, спасая свою жизнь. Или я должен был сдаться и позволить себя умертвить? Вы упомянули о вашей супруге, драгоценной госпоже королеве. Никто из рыцарей не посмеет обличить меня в преступлении или измене против вас в этом смысле. Клянусь, Гиневра верна вам, как должна быть жена верна своему господину. Я готов на судебный поединок, чтобы доказать это. Да, она оказывала мне милости на протяжении многих лет и отличала меня перед прочими рыцарями…

– Я знаю, Ланселот.

– Позвольте договорить, сир. Со всем смирением готов признать, что заслужил ее дружбу. Я сражался за нее, когда ее облыжно обвиняли, я побеждал клеветников и раз за разом спасал королеву от костра. Помните, как вы приговорили ее в гневе, а потом сами же благодарили меня за то, что я спас ее доброе имя? Тогда вы обещали всегда быть для меня добрым господином, а теперь вознаграждаете меня злом за добро. Разве я мог стоять и смотреть, как ее сожгут на костре из-за меня? Я был бы заклеймен вечным позором, допусти я такое. Я и раньше сражался за королеву, тем более я должен был вступиться за нее сейчас. Вот почему, добрый мой, милостивый господин, я молю вас вернуть супруге вашу благосклонность. Ручаюсь, она верна и добродетельна.

– Стыдитесь! – крикнул Гавейн. – Говорю вам, лживый рыцарь, клятвопреступник: король будет судить и вас, и королеву. Ему решать, помиловать вас или убить.

– Пусть так, – сказал Ланселот, – но помните, Гавейн: если я выйду из-под укрытия этих стен и встречусь с вами в битве, то будет самая жестокая схватка в вашей жизни.

– Горделивые слова – пустой звук. О моей госпоже королеве я не скажу ничего дурного, но вы ответьте мне, трус и предатель: за что вы убили Гарета? Мой брат любил вас больше, чем собственных братьев. Вы сами посвятили его в рыцари. Зачем вы убили того, кого любили?

– Я не стану искать оправданий, в этом нет смысла. Но клянусь именем Иисуса и верностью высокому Ордену рыцарей, я не хотел его убивать. Я бы охотнее убил моего дорогого кузена, сэра Борса. В сумятице я не разглядел и не узнал его, о чем горько сожалею, но такова правда.

– Ложь, Ланселот, – ответил Гавейн. – Вы убили его назло мне. В вашем сердце была злоба. Вот почему отныне и навеки вы – мой враг.

– Я сожалею об этом, Гавейн, но понимаю, что, пока вы так сильно гневаетесь на меня, между нами не будет примирения. Сам король не утихомирит вас, хотя я уверен, что он уже готов возвратить мне свою милость.

– Верьте, во что хотите. Много долгих лет вы пытались взять надо мной верх. Вы убили без счета храбрых и верных рыцарей.

– Говорите, говорите, Гавейн.

– Мне осталось сказать только одно: я не успокоюсь, пока вы не окажетесь в моих руках.

– Уж в этом-то я вам поверю. От вас мне пощады ждать не приходится.

Говорили, будто король Артур охотно простил бы королеву и вернул ей прежнюю милость, но Гавейн и слышать об этом не хотел. Потому-то он и принялся оскорблять Ланселота, называя его трусом и предателем, и подстрекал своих рыцарей поступать также. Он старался укрепить решимость короля.

Услышав выкрики Гавейна, рыцари Ланселота во главе с сэром Борсом и сэром Лионелем подошли к своему предводителю.

– Милорд, – обратился к Ланселоту сэр Лионель, – вы же слышите, как они вас оскорбляют! Как же вы терпите подобную наглость? Позвольте нам с товарищами выехать из замка и схватиться с этими глупцами. Исполните наше желание, коли хотите, чтобы мы и дальше служили вам. Вы ведете себя, сэр, так, словно боитесь врагов. Гавейн никогда не позволит королю Артуру примириться с вами, так бейтесь же за свою жизнь, бейтесь за свои права!

– Я не хочу встречаться с ними в поле, я не хочу никого убивать, но если вы и все прочие настаиваете… – и свесившись со стены, Ланселот крикнул Артуру и Гавейну: – Мои люди рвутся в бой. Ради спасения ваших жизней заклинаю: не вступайте в сражение!

– О чем вы говорите? – возмутился Гавейн. – Я принял сторону короля и потому выступаю против вас. И я пришел сюда отомстить за смерть двух моих братьев!

– Да будет так! Но предупреждаю: вы оба горько пожалеете о том, что решили вступить в бой.