Система потребностей, мотиваций, эмоций

Эмоции определяются психологами как субъективные реакции человека на внутренние и внешние раздражения, проявляющиеся в виде удовольствия или неудовольствия, страха, гнева, тоски, радости, надежды. Все эти чувства сопровождают эмоциональные реакции: улыбка, смех, плач, особенности речи, импульсивные движения или полная неподвижность. Каждой эмоции соответствует специфическая мимика, особое выражение глаз, поза, характерные жесты. Проявления таких реакций можно наблюдать и в животном мире. Как все феномены психической деятельности, эмоции являются следствием активности определенных центров головного мозга.

Нормальная жизнедеятельность человека как индивидуума и как вида возможна лишь при выполнении достаточно большого количества условий. Так, в организм должен поступать целый ряд веществ (пища, вода, кислород), а из организма должны выводиться продукты обмена; для сохранения вида необходимо успешно реализовать процессы размножения; для сохранения жизни нужно избегать опасных ситуаций. Перечисленные условия входят в имеющийся у человека набор биологически важных потребностей. Потребность в таком случае можно определить как особое состояние, возникающее при отсутствии (нехватке) факторов, необходимых для нормального существования. Потребность может также рассматриваться как зависимость организма от некоторых условий внешней и внутренней среды.

Перечень биологически важных потребностей практически совпадает с перечнем безусловных рефлексов. Действительно, эти понятия (потребности и безусловные рефлексы) очень близки. Фактически каждой потребности соответствует необходимый для ее удовлетворения комплекс врожденных поведенческих реакций. Следовательно (см. разд. 4.3), можно вполне обоснованно говорить о витальных потребностях, зоосоциальных потребностях и т. д.

Анатомические центры потребностей и безусловных рефлексов также совпадают. Наиболее сложно функционирующие из них расположены в гипоталамусе. Здесь находятся нейроны, получающие информацию как из внешнего мира (зрительные, болевые, тактильные сигналы), так и из внутренней среды организма (концентрация в крови глюкозы, солей, гормонов). Используя эту информацию, гипоталамус управляет деятельностью эндокринных желез и вегетативной нервной системы, являясь основным центром поддержания гомеостаза. С поддержанием гомеостаза в значительной мере связано и функционирование центров различных потребностей. Расположение основных из них в настоящее время определено, причем оказалось, что во многих случаях такие центры разделены на под центры, связанные с включением и выключением соответствующей потребности.

Наиболее характерным примером могут служить зоны, связанные с пищевым безусловно-рефлекторным поведением, — центры голода и насыщения. Они расположены в средней части гипоталамуса — сером бугре. При этом центры голода локализованы более латерально, центры насыщения — более вентромедиально (рис. 4.36). При электрической стимуляции центра голода даже очень сытое животное начинает есть; раздражение центра насыщения приводит к отказу от пищи. В клинике описаны нарушения деятельности центров голода и насыщения, вызванные микроинсультами (разрывы мелких кровеносных сосудов, в результате которых разрушаются окружающие нервные клетки). Повреждение центра голода приводит к потере пищевой потребности и истощению (дистрофии); повреждение центра насыщения — к постоянному резкому чувству голода, булимии (обжорству) и патологическому ожирению.

Большую часть времени центр голода тормозится центром насыщения, но при понижении уровня глюкозы и инсулина в крови, что происходит через несколько часов после приема пищи, его нейроны активируются. В результате на субъективном уровне возникает чувство голода; на поведенческом — может развиться пищевая мотивация, запускаются реакции, направленные на поиск пищи. После еды концентрация глюкозы и инсулина в крови увеличивается, и теперь уже активируются нейроны центра насыщения.

 

Рис. 4.36. Схема поперечного разреза гипоталамуса крысы: 1 — центр голода; 2 — центр насыщения; 3 — нижняя поверхность гипоталамуса; 4 — третий желудочек; 5 — нижняя поверхность полушария конечного мозга; 6 — таламус

 

Аналогично сосуществуют центры жажды и центры водного насыщения. Найдено два центра жажды. Первый находится позади центра голода и реагирует на экстраклеточное содержание солей (ионов Na⁺ и Cl⁻). Второй расположен в переднем гипоталамусе (преоптическая зона). Он оценивает внутриклеточное содержание солей и включается при значительной потере жидкости, запуская состояние «мучительной жажды». Помимо запуска питьевой потребности, центры жажды регулируют выделение гормона вазопрессина (обеспечивает повышение концентрации выводимой из организма мочи и экономию воды).

Центры полового поведения (половой потребности) расположены во внутренних (медиальных) зонах переднего гипоталамуса. Их активность определяется уровнем половых гормонов. При этом специфика формирования мозга млекопитающих (в том числе и человека) такова, что гипоталамус каждой особи содержит программы полового поведения как по мужскому, так и по женскому типу. Конечная «установка» таких программ определяется уже упоминавшимся процессом гормонального импринтинга. При этом исходно оказывается включен женский тип полового поведения. Действие андрогенов на ряде стадий эмбрионального развития является необходимым условием нормального созревания головного мозга самцов. При этом происходит торможение «женских» центров и включает адекватный тип полового поведения.

В переднем гипоталамусе находятся, кроме того, центры родительского поведения, также подверженные гормональному контролю. У большинства видов позвоночных они более активны у самок. Хотя, как и в случае полового поведения, мозг самцов содержит все соответствующие поведенческие программы (рефлекторные дуги). Это можно доказать путем электростимуляции центров родительской потребности. В таком случае компоненты родительского поведения проявляются у самцов даже тех видов, которые никогда прямо не участвуют в выращивании потомства (например, петух демонстрирует реакцию насиживания яиц). Отметим, что в случае родительского и полового поведения полноценная активация соответствующих центров возможна лишь при наличии определенных сенсорных раздражителей, которые нередко являются импринтируемыми признаками детеныша (возможного полового партнера).

Функционирование центров страха и агрессии связано с оборонительным поведением. Его цель — уйти от контакта с опасным (причиняющим боль) или потенциально опасным объектом. В этом случае можно говорить о потребности в безопасности. Центры страха (пассивно-оборонительного поведения) и центры агрессии (активно-оборонительного поведения) находятся хотя и в близких, но разных зонах заднего гипоталамуса. При стимуляции первых наблюдаются реакции затаивания, панического бегства; при стимуляции вторых — реакции, которые можно оценивать как ярость, готовность к нападению.

Центры исследовательского поведения многочисленны. Наиболее древние из них связаны со средним мозгом; более новые — с базальными ганглиями и субталамусом. Во всех случаях в основе запускаемых поведенческих реакций (ориентировочной, поисковой) лежит потребность мозга в новой информации.

Удовлетворение той или иной потребности сопровождается потоком специфических сенсорных сигналов, направляющихся в гипоталамус. Сигналы эти свидетельствуют о получении подкрепления (например, пищи), т. е. о том, что деятельность прошла успешно. Морфофункциональная организация гипоталамуса такова, что нервное возбуждение в этом случае захватывает не только центры соответствующей потребности, но и распространяется на особую зону в медиальной части серого бугра — центр положительного подкрепления (ПолП). Если информация о получении подкрепления отсутствует, то сигналы из «неудовлетворенных» центров потребностей передаются в центр отрицательного подкрепления (ОтрП), расположенный в медиальной части заднего гипоталамуса (рис. 4.37).

О роли этих центров в организации поведения уже не раз говорилось выше. Активность центра ПолП — обязательное условие ассоциативного обучения и замыкания временных связей. На субъективном уровне мы осознаем его деятельность как положительные эмоции. Активность центра ОтрП обеспечивает формирование условного торможения. На субъективном уровне мы осознаем его деятельность как отрицательные эмоции. При этом сигналы от центров ПолП и ОтрП на кору больших полушарий распространяются посредством, прежде всего, моноаминергических проекций: через аксоны стволовых норадренергических нейронов, дофаминергических клеток покрышки, серотонинергических клеток ядер шва.

 

Рис. 4.37. Центры положительного и отрицательного подкрепления, их связи с центрами различных потребностей и значение в организации поведения: I — удовлетворенность; II — неудовлетворенность; III — чувство безопасности; IV — чувство страха

Особую специфику имеют отношения центров ПолП и ОтрП с центрами страха и агрессии. Бездеятельное состояние последних имеет положительную эмоциональную окраску («чувство безопасности»). Появление болевых и прочих стимулов, запускающих оборонительное поведение, активирует центр ОтрП и сопровождается отрицательными эмоциями. В этом случае получение «адекватных», генетически предопределенных сенсорных раздражителей субъективно неприятно (отсюда термин «отрицательное подкрепление»).

Деятельность центров ПолП и ОтрП может быть продемонстрирована в экспериментах с самостимуляцией. В этих опытах крысу с электродами, вживленными в медиальный гипоталамус, помещают в экспериментальную камеру (рис. 4.38). В камере есть педаль, нажимая на которую можно замкнуть электрическую цепь, что приводит к стимуляции центров подкрепления. Если электрод находится в центре ПолП, то животное прекращает всякую деятельность, кроме нажатий на педаль, т. е. занимается самостимуляцией нередко до полного истощения (отсюда еще одно название центра ПолП — «центр наслаждения»). И наоборот, если электрод расположен в центре ОтрП, крыса, единожды нажав на педаль, в дальнейшем будет ее избегать. Более того, стимуляция центра отрицательного подкрепления останавливает всякую деятельность, например агрессию (в связи с этим центр ОтрП называют еще «центр умиротворения»).

Центры положительного и отрицательного подкрепления находятся в отношениях взаимной конкуренции (частный случай проявления принципа доминанты). При постоянной («застойной») активации центра ОтрП сам факт снижения ее уровня уже вызовет возбуждение центра ПолП и положительные эмоции. В случае «сброса» длительных положительных эмоций эффект обратный. Важно также то, что отношения центров ПолП и ОтрП регулируются с помощью опиоидергической системы мозга — энкефалинов и эндорфинов. Именно поэтому агонисты опиоидных рецепторов (в том числе морфин и морфиноподобные препараты) способны вызывать резкое усиление положительных эмоций (вплоть до глубокой эйфории).

В рамках рассматриваемой системы гипоталамус определяет уровень неудовлетворенности различных биологически значимых потребностей организма и создает как бы «меню» потребностей. Под «меню» мы будем понимать список некоторых функций, одна из которых может выбираться и приниматься к исполнению. Действительно, организм не может направить свою деятельность на удовлетворение всех потребностей одновременно, и нужно выбрать среди них главную, доминирующую, наиболее актуальную в настоящий момент.

Рис. 4.38. Обстановка эксперимента, в котором крыса может производить самостимуляцию различных гипоталамических центров (видны концы вживленных в мозг электродов, от которых отходят провода к электростимулятору)

 

Структуры, определяющие, какая из потребностей будет доминировать, многочисленны и относятся к лимбической системе, древним и старым областям коры. Однако ключевую роль среди них играет миндалина (миндалевидное ядро), лежащая в глубине височной доли больших полушарий и являющаяся частью базальных ганглиев. Именно ее рассматривают как главный «фильтр», который, принимая от центров различных потребностей сигналы, пропускает в кору больших полушарий лишь наиболее сильный из них — информацию о доминирующей потребности. Вторую функцию миндалины можно определить как смену доминант.

Поясним сказанное на примере гипотетической ситуации, представленной на рис. 4.39. Ограничим набор конкурирующих потребностей тремя — пищевой, половой и потребностью в безопасности. Пусть исходно уровень их неудовлетворенности составляет 50, 30 и 10 процентов. В таком случае «вычислительные центры» миндалины будут рассматривать как наиболее актуальную потребность в пище. Пропуская поток сигналов от центра голода и блокируя альтернативные потоки, миндалина осуществит выбор доминирующей в данный момент потребности — пищевой (рис. 4.39, а). Процедура такого выбора представляет собой повторяющийся с высокой частотой процесс. Это позволяет миндалине оперативно учитывать возникающие во внешней и внутренней среде изменения. Так, если появится источник болевых сигналов, то уровень активации оборонительных центров возрастет, например, до 70%. В результате при следующем «цикле вычислений» миндалина в качестве доминирующей выделит уже потребность в безопасности (рис. 4.39, б), переключив доминанту. С этого момента поведение особи будет направлено на избавление от боли. Когда это удастся сделать, потребность в безопасности снизится и вновь начнут доминировать пищевые центры.

Повреждение миндалины вызывает очень многообразные эффекты. Их специфика становится понятна, если учитывать только что описанную функцию данного отдела мозга. У пациентов начинает наблюдаться навязчивое доминирование какой-либо одной потребности; происходит резкое увеличение аппетита или агрессивности, сексуального влечения или тревожности. Причина этого заключается в ослаблении процесса выбора и смены доминант. В результате мозг подолгу «зависает» на определенной потребности (обычно наиболее характерной для типологии конкретного индивидуума).

Другое следствие развивающейся патологии — это то, что потребности, ранее редко себя проявлявшие, теперь не проявляются вовсе. Наблюдается огрубление, упрощение поведения человека (упрощение структуры его личности), особенно страдает сфера социальных потребностей, связанная с общением с другими людьми. Характерно, что сходные изменения наблюдаются, если повредить миндалину у самца — вожака стаи обезьян. Его поведение после этого заметно меняется, происходит перенос доминанты на витальные или половые потребности и прекращается борьба за статус вожака (более «тонкая» потребность выключается).

 

а)
б)
Рис. 4.39. Схема участия миндалины в процедуре выбора доминирующей потребности и смене доминант. Выбор происходит в зависимости от уровня неудовлетворенности: а — доминирует пищевая потребность; б — доминирует потребность в безопасности; толщина стрелок отражает уровень неудовлетворенности потребности

Пройдя миндалину, информация о доминирующей потребности достигает коры больших полушарий. В этот момент мы можем говорить о превращении потребности в мотивацию. Мотивацию определяют как состояние преднастройки, готовности к действиям, связанным с удовлетворением потребности. Иными словами, если потребность весьма абстрактна и констатирует внутренний статус организма (что-то вроде «есть хочется...»), то мотивация конкретна и направлена во внешнюю среду («что бы такое съесть?»).

Момент формирования мотивации очень важен, поскольку заключается в активации условных рефлексов, навыков, ассоциаций, связанных с доминирующей потребностью. Пользуясь классической терминологией физиологии ВНД, можно сказать, что в это время возбуждение из коркового представительства безусловного рефлекса иррадиирует по временным связям в направлении центров условных раздражителей, приводя эти центры и связи в состояние повышенной готовности. По сути, идет включение соответствующих блоков памяти и в результате активируется «меню» поведенческих программ, реализация которых в принципе способна удовлетворить доминирующую потребность. Набор программ, извлеченных из памяти, зависит как от вида потребности, так и от предыдущего индивидуального опыта особи.

Попробуем разобраться, на основе каких принципов идет выбор из меню поведенческих программ. Конечная цель этой процедуры — запуск и реализация той программы, которая с максимальной вероятностью обеспечит достижение подкрепления. Осуществляется выбор поведенческих программ главным «командным центром» нашего мозга — ассоциативной лобной корой.

Одно из правил этого выбора уже рассмотрено в главе 4.9 при обсуждении экстраполяционых рефлексов. Его можно сформулировать как принцип максимального соответствия поведенческой программы условиям окружающей среды. Действительно, пусть программа 1 при обучении запускалась стимулами А, В и С; программа 2 — стимулами D, Е и F; программа 3 — стимулами G и Н (рис. 4.40). Все эти программы способны привести к удовлетворению некоторой потребности Z, и, следовательно, их центры активируются, когда данная потребность оказывается доминирующей. Если во внешней среде присутствуют стимулы A, D, Н и G, то можно сказать, что будет выбрана и запущена программа 3, так как ее центры будут активировать сразу два сенсорных входа (рис. 4.40, а).

 

а)	б)
Рис. 4.40. Схема работы лобной коры при выборе оптимальной программы поведения: а — с учетом только сенсорных сигналов; б — с учетом прочности нервных связей («коэффициент прочности» надписан над соответствующими связями)

Однако есть еще по меньшей мере один фактор, учитываемый лобной корой при выборе программы поведения, — индивидуальная память особи, ее предыдущий опыт использования поведенческих программ 1, 2 и 3. Действительно, если программа 1 в прошлом многократно реализовывалась, стабильно приводя к успеху, то входящие в ее состав временные связи очень прочны (примем, что их «коэффициент прочности» максимален и равен 1,0). Если программа 2 использовалась реже, то синапсы, на которых она реализована, еще не успели достичь максимальной эффективности (коэффициент 0,5). Если программа 3 в недавнем прошлом несколько раз не привела к успеху, то входящие в ее состав временные связи были подвергнуты частичному угасательному торможению (коэффициент 0,25).

Данные коэффициенты специалисты, занимающиеся компьютерным моделированием поведения и активности нейросетей, называют «весом нервных связей». Для окончательного выбора поведенческой программы ассоциативная лобная кора должна «перемножить» активность сенсорных входов на «вес» каждой программы (рис. 4.40, б). В таком случае лидером окажется программа 1, пусть менее соответствующая окружающим условиям, но наиболее стабильно приводящая к успеху (вспомним поговорку: «От добра добра не ищут»).

Рассмотренная ситуация очень упрощена, но она дает представление об основных процессах, осуществляемых ассоциативной лобной корой. Теперь, если вспомнить схему функциональной системы мозга (см. рис. 4.2), становится очевидным, что именно ассоциативная лобная кора более всего подходит на роль «блока принятия решений». Действительно, сюда сходятся сигналы из систем памяти, потребностей и мотиваций, а также сенсорных систем (после предварительной глубокой обработки, в том числе с участием ассоциативной теменной коры). Значительны связи и с моторной зоной больших полушарий, находящейся в непосредственной близости от ассоциативной лобной коры — в задней (прецентральной) части лобной доли. Характерные симптомы повреждения лобной коры описываются как потеря инициативы, нарушение планирования поведения, появление хаотичных, бессмысленных двигательных реакций. Причина этого — выбор неадекватных (по отношению к системе потребностей или сенсорным сигналам) программ поведения либо резкое ослабление самой процедуры выбора. В этом случае больной без обращенной к нему команды длительное время вообще не активен.

Вслед за запуском поведенческой программы должны последовать ее реализация и оценка полученных результатов. Реализация двигательных программ — специфическая функция моторных систем (прецентральной коры, мозжечка, базальных ганглиев, спинного мозга), и ее рассмотрение выходит за рамки данного пособия. На оценке успешности выполнения программы (результата действий) остановимся несколько подробнее.

Эта процедура настолько сложна, что также требует участия ассоциативной коры, а именно — поясной извилины, уже знакомой нам по кругу Папеца. Данная область, имеющая множество контактов со всеми зонами коры больших полушарий, рассматривается как место сравнения реальных и ожидаемых результатов деятельности и выработки корректирующих поведение сигналов.

Что такое «реальные результаты деятельности» понять несложно. Это информация о воспринятых и обработанных сенсорными системами изменениях во внешней и внутренней среде, которые возникли после выполнения очередного этапа поведенческой программы. В простейшем случае это сигналы от системы кожной и мышечной чувствительности (обсуждались в главе 4.9 на примере цепного двигательного рефлекса), а также зрительные и слуховые раздражители.

Термин «ожидаемые результаты деятельности» требует более детальных комментариев. В данном случае мы имеем дело с памятью о последствиях предыдущих реализаций той же поведенческой программы. Действительно, если «блок принятия решений» выбрал для выполнения некоторую программу X, то это означает, что ранее она уже неоднократно приводила к успеху («вес» составляющих ее временных связей достаточно велик), и информация о реальных результатах ее реализации уже неоднократно поступала в кору больших полушарий. Совокупность активировавшихся при этом нервных центров и является основой памяти об «ожидаемых результатах». Более того, эта совокупность окажется (в силу одновременности возбуждения) соединена условными связями с двигательными зонами, хранящими память о программе X (рис. 4.41, а). В итоге в момент ее запуска происходит опережающее включение центров, хранящих память о том, какая сенсорная информация должна поступить в мозг, если осуществляемая деятельность окажется успешной.

 

а)
б)
Рис. 4.41. Схема работы поясной извилины при формировании памяти об «ожидаемых результатах деятельности» (а) и при сравнении реальных и ожидаемых результатов (б); связи отмечены пунктирными стрелками.

Поясная извилина, таким образом, сравнивает «рисунки» (паттерны) двух активированных зон коры: только что получившей сенсорную стимуляцию (реальные результаты деятельности) и хранящей память об ожидаемых результатах (рис. 4.41, б). В зависимости от степени совпадения (или несовпадения) этих паттернов вырабатываются корректирующие поведение сигналы. Совпадение (полное либо в достаточно хорошей степени) означает, что деятельность протекает успешно и смысла корректировать программу нет. При этом особый поток возбуждения направляется к гипоталамическому центру положительного подкрепления, и мы ощущаем положительные эмоции.

Несовпадение, напротив, означает, что деятельность скорее всего не приведет к успеху (получению подкрепления). В зависимости от степени несовпадения возможна либо коррекция текущей программы (усиление движений, обход появившегося на пути препятствия), либо ее полная смена (повторение лобной корой процедуры выбора из соответствующего «меню»). Одновременно происходит возбуждение центра отрицательного подкрепления, и мы испытываем отрицательные эмоции, специфика и интенсивность которых зависят от степени несовпадения ожидаемых и реальных результатов.

Конкретные нейрофизиологические механизмы производимого поясной извилиной сравнения остаются пока не ясны. По-видимому, они достаточно близки к уже описанным механизмам, характерным для рефлекса на отношение. Другая сходная процедура осуществляется центрами ориентировочной реакции. В этом случае также выявлены нейросети, сравнивающие параметры вновь поступивших сигналов с параметрами ранее действовавших стимулов. Ключевыми элементами этих сетей являются особые нервные клетки — «детекторы новизны» (по Е. Н. Соколову).

Деятельность поясной извилины особенно полезна в случаях, когда выполняемая поведенческая программа сложна и состоит из нескольких последовательных этапов. Принципы формирования таких программ рассматривались выше (на примере цепного двигательного рефлекса). В ходе их реализации чрезвычайно важно оценивать деятельность не только по конечному получению или не получению подкрепления, но и по успешности выполнения отдельных звеньев. Тогда в случае, если результаты очередного этапа не будут совпадать с ожидаемыми, имеется возможность своевременной коррекции программы или ее замены; заведомо неэффективную программу можно не доводить до конца. С другой стороны, положительные эмоции, возникающие при успешном выполнении очередного этапа, поддерживают деятельное состояние мозга, выполняя роль своеобразного подкрепления. Лозунг «движение — все, цель — ничто» иллюстрирует значимость этого типа подкрепления для человека.

Итак, имеющиеся в настоящее время нейрофизиологические, нейроанатомические и нейропсихологические данные позволяют говорить о существовании двух основных групп эмоций. Относящиеся к первой из них можно назвать «быстрыми». Эти эмоции связаны с оценкой успешности текущей деятельности. В их основе лежит работа ассоциативной коры (поясной извилины) и ее связи с центрами положительного и отрицательного подкрепления гипоталамуса. Основная задача данного функционального блока — оперативная коррекция текущего поведения (выполняемых двигательных программ). Уровень «эмоционального сопровождения» такой деятельности очень индивидуален и мало выражен, например у флегматиков. Повреждения поясной извилины приводят, помимо нарушений поведения и памяти, к обедненности эмоциональной сферы.

Ко второй группе можно отнести «базовые» эмоции. Их появление и развитие обусловлено конечными результатами деятельности, т. е. удовлетворением или неудовлетворением потребности. Эти эмоции сопровождают длительные изменения уровня активности различных центров гипоталамуса и в первую очередь центров положительного и отрицательного подкрепления. Основная задача данной системы — влияние на процессы обучения и долговременную память. В результате происходит формирование новых ассоциаций либо их условное торможение. Иными словами, в зависимости от конечного успеха деятельности осуществляется уменьшение или увеличение значимости («веса») конкретной поведенческой программы и, следовательно, меняется вероятность ее последующего выбора блоком принятия решений.

Таким образом, с физиологической точки зрения эмоции на субъективном уровне отражают деятельность центров положительного и отрицательного подкрепления. Понятно и разнообразие эмоций, поскольку их конкретная выраженность зависит не только от знака, но и от того, какая зона гипоталамуса (или другой части мозга) и с какой интенсивностью подействовала на центры подкрепления («потребностный фон»).

Так, получение новой информации вызывает положительные эмоции в силу активации центров исследовательского поведения («жить интересно»). Если же такой информации нет, поток активации к центру положительного подкрепления падает и активизируется центр отрицательного подкрепления (проблема скуки, особенно важная для сангвиников). Если новой информации слишком много, возникнут сложности с выбором адекватных поведенческих реакций. В итоге получаемые результаты перестанут совпадать с ожидаемыми и вновь станет более активным центр отрицательного подкрепления (состояние тревоги у меланхоликов, состояние раздраженности у холериков). Что до флегматиков, то у них «субъективно-эмоциональное» сопровождение поведения заметно снижено, что, однако, не отражается на качестве обучения. Малая подвижность нервных процессов, характерная для этого темперамента, может быть объяснена пониженной скоростью «вычислений» в двух описанных выше точках выбора — при определении доминирующей потребности и при определении оптимальной программы действий. Совершив выбор, «флегматичный мозг» с трудом меняет его; отсюда отмеченные еще Павловым проблемы со сменой вида деятельности.

Тем не менее рассматривать эмоции лишь как «шум», возникающий при функционировании систем подкрепления, было бы неверно. Во-первых, даже «быстрые» (не говоря уже о «базовых») эмоции, являясь дополнительными потоками активации, способны модулировать деятельность различных областей ЦНС. Их влияние прослеживается, например, в случае систем кратковременной памяти и внимания. Во-вторых, сопровождающие эмоции специфические вегетативные и поведенческие проявления (эмоциональные реакции) — важнейшее средство внутривидовой коммуникации животных и человека. В ходе эволюции они достигли у многих видов высокой степени совершенства и детализации, передаваясь как безусловные рефлексы. Их голосовой компонент может рассматриваться как прообраз речевых реакций.

Наконец, чрезвычайно важна и интересна связь эмоций и второй сигнальной системы. Как показано выше, одна из основных задач этой системы — формирование речевой модели внешнего мира. Данная модель в ходе процессов мышления используется для прогнозирования результатов возможной деятельности. Процесс этот нередко сопровождается эмоциями.

Если наш мозг проводит оценку возможных последствий того или иного поведения, то сначала он выбирает саму программу деятельности (с которой связан определенный набор ожидаемых результатов). На следующем шаге центры второй сигнальной системы «накладывают» эту программу на речевую модель внешнего мира. На субъективном уровне это и воспринимается как процесс обдумывания. Наконец, полученные в итоге «вычислений» результаты сравниваются с ожидаемыми. Эта процедура осуществляется все той же поясной извилиной и приводит либо к продолжению программы (уже на реальном уровне), либо к выбору другой программы. И в том, и в другом случае возникают эмоции — положительные или отрицательные. Характерно, что последний шаг — реальный запуск программы происходит далеко не всегда. Но уже сама «просчитанная» возможность достижения того или иного подкрепления вызывает положительные эмоции (жизненная позиция «скупого рыцаря»).

Подобной стимуляцией эмоциональных центров занимаются и авторы художественных произведений, погружая читателя в построенные ими «модели мира». Наиболее интересен здесь феномен юмора. В этом случае для обдумывания предлагается ситуация, в которой существует «банальный» способ решения проблемы, но через какое-то время выявляется другой способ, гораздо более адекватный. Его осознание вызывает у нас всплеск положительных эмоций (своеобразный вариант самостимуляции, в наиболее явном виде осуществляемый с помощью коротких историй-анекдотов).

К эмоциям «высшей категории» можно отнести творческие переживания человека. Они возникают, например, как результат установления новых временных связей внутри второй сигнальной системы. Соединить ранее, казалось бы, независимые понятия, провести обобщение группы понятий новым термином — все это вызывает потоки активации, возбуждающие центры положительного подкрепления.

На этих чрезвычайно сложных проявлениях высшей нервной деятельности человека мы завершаем данный раздел. В заключение еще раз подчеркнем два момента. Во-первых, даже самые сложные психические процессы имеют под собой реальную биологическую базу. Это, конечно, не значит, что, узнав все о физиологии мозга, мы сможем предсказывать психическую активность конкретного индивидуума, но даже общие представления о происходящих в ЦНС нервных процессах, характерных для них принципах и ограничениях весьма полезны всем, кто профессионально работает с людьми, особенно в областях психотерапии, психокоррекции, возрастной психологии.

Во-вторых, несмотря на роль врожденной и подсознательной (первая сигнальная система) сфер, гигантское значение в нашей жизни имеет именно речевая (вторая сигнальная) система. Возникая как надстройка над более простыми ассоциативными процессами, речевая модель внешнего мира включает в себя и все существенные характеристики деятельности самого мозга. В результате в модели отображается работа не только сенсорных и двигательных центров, но и систем потребностей, систем подкрепления. При этом над биологическими потребностями «надстраиваются» связанные с ними (иногда весьма скрытым образом) центры социальных, эстетических и других потребностей, приобретающие значительную самостоятельность. Логика процессов здесь, видимо, аналогична описанной для условных рефлексов второго порядка (см. разд. 4.4). Модифицируя центры второй сигнальной системы, манипулируя с ее связями, можно влиять на самые глубинные нервные процессы (например, методики нейролингвистического программирования).

Последний, «вечный» вопрос физиологии мозга. Что такое сознание? В свете всего сказанного мы можем определить этот феномен как субъективное (возникающее внутри самой ЦНС) отражение деятельности самого активного в данный момент центра коры больших полушарий. Если центр локализован в ассоциативной теменной зоне — мы мыслим, если в зрительной области — рассматриваем предмет, если в двигательной — реализуем произвольное движение. Это не значит, что остальные отделы мозга в это время «простаивают». Нет, они продолжают активно работать на подсознательном уровне. Сознание же в таком случае может играть роль особой, обладающей повышенной лабильностью доминанты, «подчеркивающей» на некоторое время те или иные ключевые для индивидуума процессы, играющей по отношению к ним роль источника нервной энергии.