Ожидание морального проступка

Провоцирующие вину семьи часто демонстрир) ют удивительную смесь строгих моральных принципов с ожиданием того, что некоторые или все их члены будут эти принципы нарушать. Родители будут подчеркивать необходимость абсолютного обязательства вести себя подобающим образом. В то же самое время они могут вести себя так, как будто они уверены, что их дети в действительности будут поступать аморально. Например, они могут много раз спрашивать у дочери-подростка о ее сексуальной активности и обвинять ее в промискуитете, несмотря на явные доказательства ее высоких моральных стандартов. Родители могут также быть малокритичными, проповедуя мораль, а действуя аморально. Этот стиль - "Делай так, как я говорю, а не так, как я делаю" - особенно заметен в семьях алкоголиков, борющихся за поддержание имиджа моральной респектабельности.

Многие обуреваемые чувством вины индивиды проецируют свои неприемлемые импульсы на других (как это было описано в главе, посвященной защитам). Подростки, со своей бурно растущей сексуальностью, кажутся особенно уязвимыми к тому, чтобы становиться мишенями для проекций. Чрезмерно ориентированные на вину семьи почти толкают их на несвойственную им сексуальную kt

ность, используя их как семейное выпускное отверстие для общей подавленной сексуальности. Однако любой член семьи, ребенок или взрослый, может получить сообщение типа "Мы-то все знаем, каков ты на самом деле". Таких индивидов подталкивают к нарушению семейных и социальных норм, так как это является способом отвечать семейным ожиданиям и отвлечь внимание от других важных разногласий.

Власть и вина вновь взаимодействуют в этой ситуации. Наделенные большей властью члены семьи (обычно родители) могут быть способны перенести семейное чувство вины на сравнительно слабых членов. Такие реципиенты будут затем ощущать невыносимую виновность, даже если они совершенно ни в чем не виноваты.

Вышеописанный паттерн встречается регулярно, потому что вина в алкогольных семьях широко распространена и диффузна. Будучи взрослыми, такие индивиды могут постоянно чувствовать себя виноватыми, готовыми принять обвинения в чем угодно, что в жизни окружающих идет не так. Если они сами становятся алкоголиками или химически зависимыми, они могут принять чувство вины, со-провождающее их поведение. Алкоголизм с этой точки зрения может рассматриваться частично как акт лояльности семье, которая требует, чтобы употребляющий был морально дефективным. Если они становятся созависимыми, живущими с химически зависимыми лицами, такие мишени семейной вины признают справедливыми наиболее невероятные обвинения. Например, девочка, в подростковом возрасте обвиняемая в распущенности, может пассивно признать обвинения своего мужа в том, что

___262 ______263

она "соблазняет" его друзей, даже если помнит, что не делала ничего подобного.

Строгие моральные принципы не ведут сами по себе к подавляющему чувству вины. Скорее, дети из этих семей могут развить свои собственные глубоко укорененные моральные верования, которым они могут следовать во взрослой жизни. Члены семьи могут оказаться связанными виной, и им может быть нанесен вред, только когда наличие принципов сопровождается ожиданием, что их будут нарушать.

Праведный гнев — обычный ответ на фрустрацию

Догда члены вызывающих вину семей чувствуют себя обиженными, они склонны реагировать праведным гневом, приравнивая любую атаку на себя к атаке на всё добро и справедливость в мире. Иногда такое чувство негодования становится базисом для яростных контратак, так как оскорбленная сторона требует свершения правосудия. В других случаях эти люди реагируют более пассивно; они чувствуют себя задетыми кажущейся несправедливостью других.

Праведный гнев может становиться настроением всей семьи. Определенные ее члены начинают реагировать таким образом на множество ситуаций, независимо от того, задеты ли в действительности вопросы морали. В результате, они рассматривают с моральной точки зрения почти любые события. Они попросту реагируют яростью на самые тривиальные фрустрации.

Большинство индивидов обладает способностью морального негодования. Однако эта мощная реак-

ция в норме зарезервирована для серьезных угроз социальному устройству, таких как сексуальное посягательство на ребенка или государственная измена. Иногда это чувство может встречаться и на уровне семьи, когда один ее член злобно нападает на другого, например, беспричинно неоднократно оскорбляя родителя. Такое поведение в большинстве семей встречается редко. Хотя праведный гнев контролирует агрессию, он также сигнализирует о том, что индивид очень расстроен и может вскоре стать агрессивным. Праведный гнев, кажется, является топливом многих холодных и горячих войн между семьями и нациями.

Что случится, если такое сильнодействующее оружие начинает использоваться ежедневно, как ответ на сравнительно незначительные события? Во-первых, получатель таких посланий понимает, что все его поступки - предмет самой пристальной моральной требовательности; во-вторых, он осознаёт, что рассердить другого человека - моральное преступление; в-третьих, он начинает Пристально исследовать свое поведение в страхе, что опять вызовет подобную реакцию; в-четвертых, такой индивид еще долго будет верить, что он - дурной человек, заслуживающий ее; и, наконец, он будет ожидать, что с ним будут соответственно обходиться и другие. Он может чувствовать себя настолько виноватым и таким плохим, что начнет стыдиться себя. В конце концов он решает, что опасен для других, поскольку с ним обошлись как с угрожающей обществу персоной.

Праведный гнев - частый гость в алкогольных семьях-. Супруги, фрустрированные детской безответственностью пьяницы, могут возглавить моральный крестовый поход против него, пытаясь при-

___264

влечь всех остальных членов семьи на свою сторону. Они могут рассматривать алкоголизм как грех. Вероятнее всего, они разрываются между той частью себя, которая хочет понять и принять неспособность алкоголика прекратить пить, и другой частью, которая настаивает на осуждении алкоголика за его действия и на признании его полностью плохим. Праведное негодование может быть и подходящей реакцией, если алкоголик действительно в пьяном виде серьезно нарушает этические нормы. Когда такое случается, консультант может помочь супруге обратить это чувство в эффективное действие, которое защитит ее и ее семью от подобных инцидентов.' Обычное негодование, не переходящее в действие, является показателем того, что супруга попалась в ловушку циклического движения своего партнера от пьянства к наказанию.

"Как ты смеешь посягать на мое право пить?!" -исполненный праведного гнева ответ алкоголика на любое приближение к этой теме. Он может зате"м апеллировать к Биллю о Правах, Десяти Заповедям и Священной Традиции как к защитам своего морального права пить. В других случаях он может ждать опьянения, чтобы обнаружить свое негодование по поводу событий, которые раньше игнорировал. В общем, алкоголик использует моральное негодование, чтобы защититься и от своего собственного чувства вины, и от других людей;

Даже дети из семей химически зависимых могут преисполняться праведным гневом. Такое поведение обычно заимствуется у одного или обоих родителей и может быть применено к алкоголику, супругу или сиблингам. И они, и их родители будут нуждаться в помощи, для того чтобы прекратить такое поведение или научиться оставлять его для

___265

подходящих случаев. Семье как целому необходимо будет переструктурировать коммуникации, чтобы минимизировать праведное негодование, когда алкоголик достигнет трезвости и начнет программу выздоровления.

Обвинение без объяснений

Один из способов спровоцировать иррациональную вину - это последовательно обвинять кого-нибудь в неправильном поведении, не говоря ему точно, что именно он делает не так. Фразы, которые часто можно услышать в таких семьях: "Хоро; шо, если ты не знаешь, что ты такого сделал, я не буду тебе говорить" и "Должно быть, ты сделал что-то не так, раз она на тебя сердится"..

Такая расплывчатость выполняет несколько функций. Во-первых, неясность позволяет тому, кто обладает властью, сохранять контроль; он может обвинять кого угодно, не затрудняясь поиском повода. Поскольку он также исполняет и обязанности судьи и присяжных, он может сам и наказать обвиняемого, сохраняя за собой позицию морального превосходства, которое прибавляется к его физической силе. Во-вторых, неясность не позволяет обвиняемому предпринять эффективные действия для защиты себя от нападок или для исправления реально причиненного вреда. Индивид, чувствующий себя виноватым в такой ситуации, может отчаянно пытаться исправить свои ошибки, только чтобы услышать вновь, что неправильно понимает проблему и только усложнил ее. Таким образом, иррациональная вина порождает еще большую вину, когда индивид пытается измениться. Конечно, эти новые обвинения могут быть такими же расплыв-

___266___267

чатыми, как предыдущие, и так же не давать возможности исправления. В-третьих, неясные и неопределенные атаки вины имеют тенденцию приводить жертву в замешательство. Такая когнитивная вредность может приводить к поведенческому параличу виновного, изнуренного своими попытками лечить неизлечимое. В конце концов он прекращает борьбу и погружается в отчаяние. Теперь он может сказать: "Я испробовал всё. Что бы я ни делал, им ничто не нравилось. Они говорили, что я не прав, но никогда не говорили, в чем. Я не могу больше. Я так устал, что буду делать только то, что они скажут".

Некоторые индивиды, возможно, принимают осознанное решение использовать чувство вины другого вышеописанным способом. Чаще же обвинители верят, что их претензии совершенно справедливы. Они не могут понять, насколько их послания смущают получателе, или даже уверены, что тот намеренно притворяется, чтобы фрустриро-вать их. Так, многие семьи развивают паттерн взаимодействия, состоящий в том, что неясные обвинения становятся обычной формой взаимной коммуникации. Результатом может быть то, что один (или более) индивид выносит из такой семьи чувство неопределенной, но пропитывающей его целиком вины.

Семьи химически зависимых далеки от невосприимчивости к таким паттернам. Определенность плохо сочетается с отрицанием и минимизацией -двумя обычными защитами, используемыми членами таких семей. Гораздо легче обвинить кого-то в том, что он является проблемой, причем обвинить таким образом, который не позволит ему защитить себя, чем сталкиваться с некомфортной ре-

альностью. Алкоголичка может говорить своему мужу, что "всё будет хорошо, как только эти дети

4вырастут, - это всё из-за них". Хотя супруг может не соглашаться с такой интерпретацией, невозможно привести никаких доказательств, что дети ни при чем, пока не выдвинуты конкретные обвинения. Если супруг пытается защищать детей, то алкоголик достиг успеха в отвлечении внимания от себя. Если супруг принимает обвинения, алкоголик тем более может расслабиться, пока тот предпринимает действия типа звонков в консультационные центры, занимающиеся детьми. Единственно полезным из возможных ответов будет игнорирование таких расплывчатых атак и немедленное возвращение внимания к проблематичному поведению алкоголика.

И определенные, и расплывчатые обвинения могут порождать чувство вины. Однако определен-чые с наибольшей вероятностью вызовут рациональное чувство вины, поскольку обвиняемый может взвесить доказательства, решить для себя, совершил ли он проступок, а затем предпринять соответствующие действия по исправлению вреда. Неясные обвинения способствуют неясному ощущению вины, которое будет труднее разрядить, потому что обвиняемый не может ни защититься, ни исправить ситуацию.

Отказ простить или забыть

Индуцирующие вину члены семьи испытывают большие трудности с "прощением и забыванием", Они склонны разделять мир на хороших и плохих людей. Единожды попавший в их негативный список может остаться там на неопределенное время.

___268

Такие семьи отличаются эмоциональной и когнитивной хрупкостью, которая держит их членов в ловушке жестко определенных ролей.

Ставки в таких семьях высоки. Их члены могут жить в страхе, что они будут подвергнуты остракизму остальными. Если человек совершает нечто непростительное, цена этого может оказаться огромной; он может стать избегаемым, отвергнутым и -вообще выброшенным за ненадобностью.

Я бы хотел упомянуть здесь об одном из различий между виной и стыдом. Стыдящийся индивид переживает ужасный страх быть покинутым - чувство, что другие просто оставят его из-за присущих ему недостатков. В противоположность этому, виновный больше боится быть изгнанным из обще,-ства в качестве наказания за свой проступок. Такое, исключение обычно может быть символическим, как в случае, когда родители подчеркнуто игнорируют ребенка, который сказал что-то не то; оно может быть и физическим - например, отправить этого ребенка спать без ужина; оно может быть экстремальным - например, когда родитель решает, что не может больше жить с ребенком, потому что тот "никогда не будет послушным", и отправляет его жить с другими родственниками или в детский дом. Принципиальное содержание сообщения, которое тем самым передает взывающий к чувству вины родитель, таково: ребенок нарушил некое важное семейное правило, и наказанием ему будет временное или постоянное исключение из коммуникации.

Похоже, что именно потребность наказывать питает собой отказ прощать или забывать. Наказывающий, считая свои действия морально оправданными, настаивает на том, что неправая сторона совершила непростительный акт вероломства и пре-

___269

дала семью. Она нарушила правило и тем самым разрушила общее моральное благополучие. Оскорбленная сторона взывает к этическим принципам, защищая свою позицию; нарушитель покусился на социальный порядок в лице отдельного человека. Оскорбленная персона уверена, что ее гнев совершенно приемлем и что общество поддерживает ее желание наказать обидчика. Когда человек начинает чувствовать себя оскорбленным, это чувство наполняет всю его жизнь. Он затем может разрядить гнев, не чувствуя вины за это. Члены порождающих вину семей могут обнаруживать, что настолько "наслаждаются" своим негодованием и агрессией, что не могут или не хотят отказываться от приводящих к этому установок. Они забывают о том, что основная цель, с которой вызывают чувство вины, - подвигнуть нарушителя к тому, чтобы он заметил свои ошибки и смог исправить их, вернув себе хорошее положение.

Многие семьи алкоголиков регулярно практикуют техники исключения. Это семьи, в которых, по крайней мере, один человек в каждый момент времени является изгнанником. Возможно, отец больше не разговаривает с дочерью. Эти двое могут примириться, только если кто-то еще вызывается сам или выбирается для того, чтобы стать отверженным. Семейные сборища - это место, где выясняется, кого больше не признавать своим, а кто получил послабление.

Трезвость и движение к выздоровлению не обязательно являются преимуществами в таких семьях. Как показывает опыт, если выздоравливающий пытается придерживаться таких принципов, как честность и искренность, он может стать объектом значительной враждебности. Программы выздоров-

___271

ления, которые подчеркивают сдержанность, безусловно, являются угрозой для системы, в которой крайности в поведении и суждениях стали нормой. Тот, кто отказывается решительно встать на одну из сторон в споре, может быть обвинен в предательстве обеими. Способность прощать и меняться вместе с жизнью также будет дискредитирована в семье, которая переживает "возбужденное страдание" ("excited misery") (Drews, 1983). Начинающие выздоравливать клиенты могут нуждаться в помощи для понимания действующей здесь семейной динамики, чтобы избежать поглощения старой семейной враждой. Им также может потребоваться помощь, чтобы справиться с чувствами, если они обнаружат себя мишенями наказывающих и непрощающих членов семьи.