Соседи, противники и конкуренты – чисто конкретно

 

Вечное развлечение страны и ее населения – международная панорама. Хорошо Исландии – она на острове, вокруг полярные моря. Соседей нет. Только айсберги. Противников – ни одного. Одни вулканы. Гекла, через которую жюль-верновские герои отправлялись в путешествие к центру Земли. Эйяфьяслайоткудль, коротким извержением перекрывший в конце 2000-х трансатлантические авиатрассы. Прочая мелочь: гейзеры, глетчеры, фьорды. Конкурентов – ни одного. Была Гренландия, но викинги там вымерли пять столетий назад, в малый ледниковый период, оставив остров пришедшим им на смену эскимосам. России хуже. Самая протяженная на планете сухопутная граница. Такая же – морская. Спасибо, что хоть большей частью – в Заполярье. Кому б она была нужна, если бы не нефть и газ на шельфе. Проблемы – со Шпицбергеном, с Норвегией и с Южными Курилами, с Японией. Браконьеры, бардак, разруха. Местное население не против стать норвежцами или японцами с островами вместе, но отдавать не будем – зае-ся отбирать. Полезное качество, оттого страна наша так велика, что никому мы никогда и ничего не отдавали, как сказал российский премьер-министр Евгений Примаков израильскому премьер-министру Биньомину Нетаньяху в ходе визита того в Москву. Обсуждали они, помнится, ближневосточный мирный процесс, который к тому времени уже не был мирным и прекратил быть процессом.

Но море – это что. Морская граница у нас, кто помнит, с Японией, Соединенными Штатами и – по Северному Ледовитому – с Канадой и Данией, по крайней мере, пока Гренландия ей еще принадлежит. Ну, есть еще некоторые дискуссии по внутренним морям: с Турцией и ее проливами по Черному, с Ираном по Каспийскому. Мы с ними воевали-воевали – не довоевали. Сначала революция, потом «холодная война». Не до того было, а потом и тема отошла. Остались северные территории: Тамань, Анапа, Сочи, Дагестан. Про Северно-Восточную Анатолию, Гилян, Мазандаран и прочую Маньчжурию, на которые Российская империя всерьез претендовала, можно забыть. Одна лишь бывшая Тува осталась в составе России, поскольку про нее мировое сообщество, которое Прибалтику на карте еще находило и опознавало, не то чтобы не знало, но как-то во внимание не принимало. Впрочем, после отделения Казахстана и республик Средней Азии, а также самороспуска социалистического сообщества Туву вполне могли и отпустить. Отряд не заметил бы потерю бойца, даже если бы она присоединилась к Монголии или Китаю. Хотя Тува чем виновата? Да и Шойгу – министр-ветеран, любим страной.

Как видим, нам на суше хуже, там кругом соседи. Частью – бывшие провинции Российской империи, позднее – братские социалистические республики СССР, а с 1991 года – независимые страны, члены СНГ. Или, как та же Грузия, уже не члены. Что мало на что влияет, поскольку они потому и независимые, что от них ничего не зависит. Частью – бывшие братские социалистические страны. СЭВ, Варшавский договор, русский с китайцем – братья навек. Да здравствует братская Монголия, шагнувшая при поддержке старшего советского брата из феодализма в социализм! Ура, товарищи! Помнится, Каин тоже Авелю был братом, причем родным. Как там, в первоисточнике? «Разве я сторож брату моему?» И продал Исав свое первородство Иакову за чечевичную похлебку. Библию надо было тщательней читать. Евреи там когда еще все прописали. Не пришлось бы удивляться, почему братская славянская Болгария и не менее братская православная Румыния в мировых войнах воевали против России, которая их большой кровью создавала, кроя турецкие Балканы. В общем, опять Стругацкие, «Обитаемый остров»: когда-то они нам подчинялись, а теперь злобно мстят. Или беззлобно. Или даже и не мстят, а так, блюдут собственные интересы. И если бы не трассы нефте– и газопроводов, не электросети, не членство в НАТО и не американская система ПРО – так и блюли бы на здоровье, кому они сто лет нужны.

Российские отношения с соседями складываются сложно. Что нам с ними всеми делать – ясно не до конца. Как именно и, собственно, зачем. Чего нам с ними всеми не делать – тоже не ясно. И почему не делать, если их постоянно завлекает НАТО и ЕС. Да, по большому счету, и ШОС – организация сотрудничества Шанхайская, а не московская, что откровенно говорит о том, кто именно там старший брат. И здесь самое время напомнить о пользе спокойного оптимизма и бессмысленности надрывания пупка. Все «наше бывшее» на Западе когда-то в разной мере было частью разных стран Европы. Швеции. Германии. Польши. Румынии, а еще раньше – Турции, в состав которой входило и пол-Украины, включая вассальное Крымское ханство. Про европейский юг России, Северный Кавказ и Закавказье – умолчим. Что не Оттоманская Порта, то Персия. Да и Китай во времена, когда не только в Средней Азии, но и на карте мира никакой России не было, контролировал Ферганскую долину – часть Великого шелкового пути. Откуда и пельмени в нашей кухне, не говоря уже о самоварах и коврах. Нормальная история. Все всех когда-то оккупировали. Все от всех пытались освободиться, основывая собственные династии или опираясь на поддержку сильных конкурентов собственных метрополий. Кому-то удалось. Кому-то нет. Тут только время лечит и ставит все на свои места.

Китайцы твердо знают, что они всегда были и всегда будут. Отстраиваются, как могут, с той скоростью, которая необходима для того, чтобы не надорваться. Опыт «Большого скачка» был чудовищным и многому их научил: «Как медленно корова ни ходит, все равно тысячу ли пройдет» – работает. «Догоним и перегоним» – нет, каких бы хунвейбинов руководство на интеллигенцию и научно-технические кадры ни спускало. Что верно далеко не только для Китая, но исторический опыт у них больше на четыре тысячи лет и потому терпения хватает, по крайней мере, на взгляд из Москвы. Побыть бы нам таким Китаем пару сотен лет… Российская политика относительно соседей, конкурентов и соперников, как правило, чрезвычайно истерична. Реакции неадекватны и вызывают еще более неадекватные в ответ. Примерам несть числа, хотя гораздо больше пользы приносит следование старинной рекомендации «не суетиться под клиентом», что встречается нечасто. Хотя и это есть. Как ни парадоксально, в критических по-настоящему ситуациях российское руководство включает какие-то специальные мыслительные механизмы, которые внезапно делают российскую внешнюю политику идеальной, как было после катастрофы самолета с польским руководством под Смоленском или в спорах вокруг ситуации в Сирии весной 2012 года. Спокойная и уверенная позиция вообще полезна для страны, которая намерена продолжать пребывать на мировых географических картах длительное время.

Российская проблема – неумение учитывать все необходимые факторы и выстраивать если не долгосрочную стратегию, то хотя бы эффективную тактику действий там, где существуют узкие места. Пример: проблемы с газовым транзитом на украинском и белорусском направлениях. Диалог с Польшей и странами Прибалтики по энергетическим вопросам – провал такого же уровня. Пока что стратегия энергетической интеграции России в ЕС в обход восточноевропейских соседей под вопросом: диверсификация поставок углеводородов по-прежнему является одним из основных европейских приоритетов. Пока Россия тянет по морскому дну дорогостоящие трубопроводы, все ее главные партнеры обзавелись морскими терминалами по приемке танкеров со сжиженным газом из Катара и Алжира. Катару здесь принадлежит ведущая роль, что заставляет оценить создание «газовой ОПЕК» как ход, не столько усиливший позиции России на мировых рынках природного газа, сколько позволивший Дохе внедриться на ее собственные традиционные рынки, с перспективой «отжать» у Москвы их изрядную долю.

То же самое происходит в политическом поле. Взаимодействие с постсоветскими республиками – особая тема, тем более что все они ищут партнеров, которые могли бы сбалансировать влияние России, однако и столь ограниченные в этом поиске объекты отечественных интересов, как Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия, не проявляют той лояльности, на которую теоретически можно было бы рассчитывать. Не исключено, что вся политика в их отношении, базирующаяся на подборе «своего» лидера, вне зависимости от реальной ситуации на местах, нуждается в пересмотре. Утешает то, что кадровая политика России в зонах ее исключительного влияния не более ущербна, чем американская, что демонстрируют Ирак, Афганистан и другие проекты, где Госдепартамент в отношении с местными властями провалил все то, что можно было провалить. На самом деле секрет отношений с теми, с кем их можно выстроить, достаточно прост и хорошо известен минимум две тысячи лет: «Не делай другому того, чего не хотел бы ты от него для себя». Заметим: не делай ему что-то, что ты сам для себя полагаешь полезным, хорошим и замечательным, а оставь его в покое. Не пытайся превратить его в свое подобие: себе ты нравишься, другие вовсе не обязаны относиться к тебе так же. Не обращай его в свою веру – у него есть своя. Не переделывай его страну и его государственную систему по своим образцам – тебя об этом никто не просил. Подход, прямо скажем, не американский, да и не советский. Это правило межчеловеческих и межгосударственных отношений сформулировал на рубеже эр в Палестине Гиллель, после чего оно и вошло в золотой фонд античной еврейской словесности. Древние евреи, как и древние греки, придумали много того, что в современном мире было бы куда как полезно. Жаль, будущие дипломаты не изучают их в МГИМО – могло бы пригодиться.

Мы постоянно предполагаем, что кругом враги, которых нужно опасаться. Что не всегда неверно, во всяком случае, в межгосударственных отношениях друзей просто не бывает, да и союзники – категория более мифическая, чем реальная. Как говорит легенда о Гудериане, когда ему сказали, что Румыния вступила в войну, танковый гений произнес: двенадцать дивизий. И на вопрос о том, почему он не спросил, на чьей она вступила стороне, меланхолически в ответ заметил: а какая разница? Если на стороне Германии, когда она провалит фронт, нужны будут двенадцать дивизий, чтобы ее поддержать. Если против, то двенадцать дивизий, чтобы ее разгромить. И в том, и в другом случае – двенадцать дивизий. Те же тестикулы – вид сбоку. После того как НАТО и ЕС включили в свой состав Румынию и Болгарию, российские военные и политики могли торжествовать победу: они были полностью отомщены. Как показал экономический кризис – Балканы есть Балканы: Греция оказала такое же убийственное воздействие на Западную Европу. Так ей, Европе, и надо: победа Черчилля над Сталиным в вопросе о присутствии конфликтовавших между собой союзников в послевоенной Греции в конечном счете оказалась пирровой. Опять-таки, к вопросу об исторических парадоксах и ценности философского подхода к конкуренции между странами и альянсами стран.

В позапрошлом столетии Россия Николая I на европейской сцене в течение нескольких десятилетий играла роль, которую в сегодняшнем мире играют США: она была ее жандармом, спасая «Священный союз европейских монархий» от революций и бунтов. Последствия известны: благодарные европейские державы при первых же серьезных разногласиях с Санкт-Петербургом в союзе с Оттоманской Портой насели скопом на Россию в Крымской войне, результаты которой, как им казалось, были достаточны для того, чтобы отодвинуть излишне сильного и активного соседа в дальние ряды. Чем это отличается от НАТО? И почему все то, что было актуально для Лондона, Парижа и Стамбула в веке XIX, вдруг перестало быть актуальным для них в веке XXI, с тем изменением, что еще есть Вашингтон?

Европа нам не враг, не друг и не союзник, разве что на кратчайшей дистанции, если очень припекло, а кроме русских, некому помочь. Россия постоянно рвется в Европу, причем совершенно напрасно: она для Европы слишком велика и ее не переваришь. Туда и Украину-то не слишком зовут, разве что в качестве средства воздействия на Москву. Единственное место, на котором Европа готова Россию приветствовать, – это бензоколонка и рынок сбыта собственных товаров. И кто сказал, что она в этом не права? Она рассматривает в качестве высших интересов – интересы собственные, эгоистична, Москвы боится исторически и ей не доверяет. О европейском ханжестве и двойных стандартах – вопрос особый. Ну и что?

В межгосударственных отношениях нет и не бывает дружбы – есть интересы. Их можно проводить в жизнь корректно, не перегибая, или напролом, что часто делает Америка, раздражая даже ближайших партнеров. Попытки договариваться с теми, кого вы априори полагаете противником или, того хуже, врагом, работают куда как плохо, и имеет смысл тратить на такие попытки время и силы или нет – большой вопрос. Дискуссия о расширении НАТО на восток и американской системе ПРО в этой связи поражает не только бесперспективностью, но и бессмысленностью. Если Запад России опасен, а Россия опасна Западу – нужно готовиться к войне, ведя себя максимально вежливо до того момента, как страна к ней не будет полностью готова. Если нет – имеет смысл расслабиться и перестать реагировать на провокации, весь смысл которых состоит именно в том, чтобы добиться как раз такой реакции, которую Россия демонстрирует. Европа, невзирая на технологические достижения, как военная сила чрезвычайно слаба. США много эффективней, но и они не держат фронт в тех войнах, в которые ввязываются, и не контролируют местные власти даже в странах, которые оккупируют. Россия – один из основных держателей ценных бумаг США и поставщиков нефти и газа на европейский рынок. Многомиллионная русскоязычная диаспора в Соединенных Штатах, Европе и Израиле заставляет говорить о том, что основные «русские базы» за рубежом – не сирийский Тартус, а Нью-Йорк, Лондон, Берлин и Тель-Авив. Инвестиции в зарубежную недвижимость для сегодняшней России – вещь стандартная. Большая часть населения страны имеет родственников, друзей или знакомых в дальнем зарубежье. Родню, клиентов и партнеров не бомбят.

Имеет смысл осознать, что Запад неприятен и не будет нам приятен никогда. Восток не лучше. Мир политического ислама – наш «заклятый друг». Кому при этом мы вообще опасны, кроме самих себя, сказать трудно. Конфликт с Грузией в 2008 году показал, что при пересечении обозначенных Россией «красных линий» она готова воевать, и именно в этом безусловно сыграл большую роль: в современном мире не так уж много стран, готовых терпеть потери в личном составе. Тех, кто готов воевать, как правило, не трогают, по крайней мере, страны, относящиеся к категории цивилизованных. Тем более имеет смысл осознать, что Третья мировая, о которой так любят говорить журналисты и эксперты, давным-давно идет – и это не война России и Америки или России и стран блока НАТО, но джихад, который в рамках мировой исламской революции ведут против всего современного мира, в который входит и Россия, и Израиль, и Европа, и Соединеные Штаты, сетевые структуры политического ислама, поддерживаемые и финансируемые аравийскими монархиями. Всемирный Заговор – это не сионские мудрецы с их протоколами или масоны, но вполне конкретная система, за которой стоят конкретные политические деятели и террористические лидеры Ближнего и Среднего Востока. Что ясно видно по процессам, именуемым «арабской весной», и описано в разделах, посвященных арабскому миру, исламу и российскому Северному Кавказу. Выбор партнеров у России невелик: Эдди Мэрфи, Жерар Депардье, Усама Бен Ладен или Джеки Чан – сами назовите, кто тут лишний.

Китай в России часто рассматривается как «желтая угроза». Скорее, если где-то и можно найти рецепт спасения страны от демографического провала, то это именно Китай. Сколько нужно китайцев, чтобы обустроить Россию, сказать трудно: сорок миллионов на ближайшие 30–40 лет не представляются чрезмерной величиной, даже если иметь в виду простое сохранение численности российского населения. Автор не призывает открыть вербовочные пункты переселенцев на территории Китая – само обустроится, поскольку при таком развитии событий, как оно происходит, страна не просто проходит депопуляцию, которую снижают только мигранты, но наращивает темпы потери населения. Население это в обычном режиме может быть восполнено только из тех мест, где оно есть в избытке. Это Африка, Индостан, исламский мир, Китай, Вьетнам, Корея, Таиланд и Латинская Америка. Сопоставляя трудовую этику, традиции, наличие или отсутствие религиозных и этнических конфликтов, мобильность и способность к интеграции, хотелось бы отметить, что представители азиатского побережья Тихого океана на порядок превосходят прочих претендентов.

Российский опыт позволяет предположить возможность организации китайской и корейской, а также вьетнамской трудовой миграции в большей степени, чем всех прочих. Что до идей об оккупации и присоединении к Китаю российских регионов, отметим, что многомиллионные колонии китайских мигрантов по всему миру до сих пор ни в одной стране не продемонстрировали такого рода стремлений. Тем более этого не происходит в тех частях России, где их небольшие общины живут на протяжении последних 20 лет. Китайцы обустраивают собственную территорию – в том числе непосредственно у российской границы на Дальнем Востоке и в Сибири, причем куда более капитально, чем власти делают это на территории нашей страны. Их традиции – труд на износ, включая работу на земле, забота о детях, в том числе об их образовании, и высокие стандарты накопления более чем подходят для России. Да и национальные пороки: привычка к азартным играм, выпивке и адюльтеру – на 100 % совпадают с чисто российскими. Что до отсутствия религиозной нетерпимости, не говоря о характерном для Африки и исламского мира трайбализме, отсутствие в рядах современных террористов китайцев, в отличие от представителей Ближнего Востока и Центральной Азии, есть факт. Даже китайская преступность замкнута в рамках национальных анклавов.

 

Как следствие: спокойная благожелательность к соседям, разумная конкуренция, без истерик в стиле «кругом враги» и трезвое понимание того, что деньги хороши в своем кармане, а не в кармане соседа, – одна из основ разумной внешней политики. Понимание того, что союзников на свете не бывает, а бывает временное совпадение интересов, – другая. Готовность к изменению ситуации в любой момент и понимание того, кто на самом деле является последовательным противником России, в какой форме и до какой степени эти противники могут и будут на нее воздействовать и что им можно противопоставить, – третья. Бог троицу любит. И не стоит, как говорил в свое время в доброй старой Англии Уильям Оккам, умножать сущности. Не имеет смысл выстраивать фантастические теории, борясь с несуществующими заговорами, пока реальные боевики готовят реальные теракты. Работы для силовиков и без того хватает – хотелось бы, чтобы они и их начальство именно ею и занимались.

 

Заметки на полях