Три источника и три составные части власти в России

 

Вспоминая марксизм-ленинизм в вульгаризированной для лучшего употребления советской системой образования форме, отметим, что российская модель управления имеет три источника – они же три составные части. Источниками этими являются: скандинавские (шведские) конунги, чингисиды, которых в отечественной традиции принято называть татаро-монголами, и византийские басилевсы, причем Византия лишь замыкает этот ряд. Хазарские каганы, к сожалению автора, были выбиты из этого соревнования на раннем этапе, из-за не слишком удачной и печально для него закончившейся, но оправданной со стратегической точки зрения операции ярла Хольгера, известного отечественной исторической науке и словесности как Вещий Олег. Окончательно эту тему закрыл Владимир Красно Солнышко, сделавший правильный для своей эпохи и своей страны выбор веры в пользу византийского православия, что на корню уничтожило проблему его возможной подчиненности находившимся на подъеме Халифату или Папскому Риму, открыв возможность предъявления претензий на географически близкое наследство слабевшей Византии. Вздохнем о черноморских проливах, которые и через тысячу с лишним лет остались для России близким локтем, который не укусишь. Сорванное октябрем 1917-го соглашение Сайкса-Пико и полумертвая конвенция Монтре – слабое утешение для страны, чья официальная история началась со щита, прибитого к вратам Царьграда.

Возвращаясь к затронутой теме, отметим еще раз, что русская – и российская – государственность на протяжении всего первого периода существования, вне зависимости от того, говорим ли мы о Руси Киевской или Новгородской, имела в качестве основы скандинавов, оседлавших «путь из варяг в греки». Попутно они покорили местные славянские, финно-угорские и балтийские племена, жившие в бассейнах рек, впадавших в Балтийское, Белое, Черное и Каспийское моря, которые представляли собой идеальные водные артерии для торговли и набегов на Византию, Халифат и Персию. Ничем это безобразие от того, что происходило по всей тогдашней Европе, не отличалось, разве что Среднерусскую равнину осваивали шведы, а не норвежцы и датчане, как Британию, Нормандию или Сицилию. Смешанные браки между завоевателями и покоренным населением пошли лишь через несколько поколений, да и в самом деле, какие могут быть браки между траллсами и вестфольдингами. Изначально же русы торговали, к изумлению арабских и еврейских средневековых путешественников, своими подданными вовсю, не стесняясь в рамках рекламы живого товара вести себя так, что вогнали бы в краску их отдаленных потомков, люберецких и солнцевских «быков», – тому есть множество свидетельств, начиная с записок знаменитого Ибн Фадлана. Вполне объяснимо: что еще делать с покоренными аборигенами? При всем том до самого татаро-монгольского (оставим в покое этот устоявшийся, хотя и крайне сомнительный этноним) завоевания местные династии вступали в брачные контакты с европейскими дворами, поскольку состояли с ними в прямом и непосредственном родстве. Запомнившееся автору со школы детское изумление карьерой Ярославны в качестве королевы Франции испарилось по мере понимания того, что ее отец был кровью и плотью от сети контролировавших немалую часть тогдашней Европы потомков скандинавских пиратов. Кому Ярослав Мудрый, кому ярл Яриц-Лейв. Именно поэтому новгородское и псковское вече так напоминает скандинавский тинг, а Новгород до его разгрома войсками Ивана Грозного входил в североевропейскую Ганзу. Средневековые русские княжества были естественной частью Европы и не воспринимались ею в ином качестве, а проблемы религиозных догматов той поры – вопрос не столько русский, сколько греческий и балканский. Пока немалая часть Европы была языческой, христианские ереси множились, а ислам наседал со всех фронтов, было не до выяснения отношений. В итоге открытой конкуренции церквей Восточная Европа вошла в орбиту Константинополя, как Западная – Рима. Что многое определило в последующие века, но не имеет прямого отношения к настоящей книге, хотя поздней мы к этому вернемся. Именно средневековая Русь, которую в отечественных учебниках по причине понятного желания властей предержащих и чиновников от образования углубить собственную историю, до сих пор называют «Древней Русью», определила первое из направлений, вокруг которых собралась и до сих пор держится страна: с севера на юг. Турецкие и персидские походы русской армии, в итоге которых Россия к концу ХIХ века «приросла» Причерноморьем и Прикаспием, – не более чем продолжение набегов «северных варваров» тысячелетней давности. Как, впрочем, персидский поход Степана Разина, Балканские войны, а также операция Советской армии в Иране в годы Второй мировой, обеспечившая встречу союзников в Тегеране.

 

По-настоящему в Евразию территория, ставшая ядром будущей России, вошла с момента ее завоевания войсками Чингисхана, точнее, его сына Батыя, о чем в отечественной литературе написано много, хотя лучше трилогии Янчевецкого, более известного как Василий Ян, трудно отыскать до сих пор. На несколько столетий русские княжества оказались частью мировой империи, простиравшейся от Тихого океана до Средиземного моря и от Сибири до Вьетнама. Эта мировая держава рассыпалась и собиралась под другими знаменами, меняла столицы и династии, давала начало новым странам, устойчивым, как индийская империя Моголов, или эфемерным, как среднеазиатское государство Тимура. Именно она определила вторую ось, вокруг которой позже была собрана Российская империя: с запада на восток, вдоль степного коридора, идущего от венгерского Альфельда к Байкалу и Маньчжурии. Ермак и Хабаров, Пржевальский и Скобелев, Невельской и Арсеньев продвигали Россию в Сибирь, Центральную Азию и на Дальний Восток. Маленькое провинциальное княжество на западных рубежах земель Ясы, подминая под себя царство за царством, двигалось в направлении столиц, которым когда-то платило дань: Сарая, Каракорума и Ханбалыка, и в итоге добралось до Тихого, а осваивая великие сибирские реки – и до Северного Ледовитого океана, по пути превратившись в самое большое по площади государство на планете. Отечественная вертикаль власти, не говоря о мозаичности входящих в состав страны территорий, сохранявших свои особенности, местное право и изрядную толику самоуправления провинциальных элит в обмен на лояльность к центру – именно из той эпохи. Отметим – эта система строилась на полном взаимопонимании народа и властей. Что означало: что население платит ясак, а баскаки его собирают, присваивая часть, как полагается баскакам. Когда платить нечем, оплата налога производится сдачей в личную зависимость самого населения, персонально и поголовно, что и легло в основу отечественного крепостного права, укрепившегося на Руси в ту пору, когда в Европе оно как раз собиралось исчезнуть без следа. Что называется: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день». За злоупотребления, которые сегодня прошли бы по статье «преступлений против человечности», боярыня Морозова была направлена в острог, но еще литературный Фирс отмену крепостного права полагал «несчастьем». Это к вопросу о корнях скептического отношения российской власти к превращению ее подданных в граждан. Только что они в большинстве своем холопы, подлый люд или, как их именовала классическая русская литература, рабы, за исключением отдельных групп, вроде польской шляхты, евреев или немцев, что многое объясняет в отношении к ним отечественной правящей элиты, которая не может взять в толк, что с этим делать. Или, что не слишком отличается, колхозные крестьяне, городская лимита, интеллигентная прослойка, лишенцы и прочее потенциальное населения ГУЛАГа. И, поди ж ты, вдруг с какого-то момента это граждане с правами человека и претензиями на демократию и прозрачные выборы. Звучит смешно.

У шварцевского дракона было три головы, у отечественного Змея Горыныча тоже, причем третья – самая вредная. В нашем случае речь о Византии, государстве чиновников и царедворцев. Не случайно по сей день в Европе особо хитрые интриги именуют плетением византийских кружев. Бюрократия, доведенная до высшей точки. Система, выжимающая из крестьян, торговцев и ремесленников все соки, оставляя им самую малость, чтобы с голоду не умерли, да и то не всегда. Показная, наглая, беспрецедентная роскошь верхов. Чехарда на троне. Всегда готовые предать и отложиться от империи провинциальные сатрапы, боящиеся только высшего начальства. Показуха перед иностранцами и стравливание соседей. Кругом враги, страна в кольце. Подлость как главная доблесть придворных. Не отравят, так задушат, не задушат, так зарежут. Все не доверяют всем. Главное достоинство армии – чтобы не могла поднять мятеж. Первейшая основа выдвижения – неспособность подсидеть начальство в связи с отсутствием способностей. Как следствие – отрицательная селекция кадров: каждое следующее поколение слабее предыдущего. Вера, превратившаяся в обряды и суеверия, опирающаяся на роскошь храмов и дворцовые интриги. Церковь как департамент государства. Беспрекословная смена ориентиров по команде сверху: сегодня иконоборчество, завтра иконопочитание, с одинаковым изуверством в отношении не успевших или не захотевших перестроиться. Высшие иерархи, в равной мере безразличные к пастве и клиру. Остатки высших военных технологий, вроде греческого огня. Ставка на оборону. Замордованное до последней стадии население, готовое приветствовать любых варваров-завоевателей как освободителей от власти, которая хуже любого врага. Готов, болгар, арабов – все равно. Ничего не напоминает? Именно оттуда – корни современной российской бюрократии. Вечной, неизменной, саморазмножающейся и всепоглощающей. Активной, как лесной пожар, ввиду возможности освоения бюджета. Инертной, как моховое болото при необходимости выдачи результата. На всякий случай душащей в зародыше все, способное подняться выше серой нормы. Речь, к слову, не о «питерских», хотя и о них тоже. Так вот – все это Византия. Империя, которая загнивала и умирала тысячу лет, заражая своим ядом все, что с ней соприкасалось. Граждан там не было, а были чиновники и налогооблагаемая масса, которая, буде налогов платить больше не могла, не имела для государства никакого смысла, как не имеют его для отечественных бюрократов отечественные пенсионеры или инвалиды. Выдели на них бюджет – его освоят с минимальным результатом и для тех, и для других, а так они зачем?

 

Всеобщее избирательное право, как следствие всеобщей воинской повинности, заставляет власть искать поддержки в гражданских чувствах населения страны и укреплять в нем ощущения того, что оно может не только называться, но и чувствовать себя ее гражданами. На деле представители властных институтов страны относятся к ним так, как относились, хотя и говорят иное. Подданные в их глазах немногим отличаются от траллсов, подъясачных и прочего «подлого люда». Это не хорошо и не плохо – просто реальность, данная населению в ощущениях. Власть как оккупационная система – специфика России во все периоды ее исторического развития. Именно поэтому она и развивает не страну, а в лучшем случае государство, что далеко не одно и то же. Благо крысы в сыре – максимально выесть сыр, а не заботиться о приумножении сыров на полке. Это ее природа. Противостоять природе она не может и не хочет. Стыдить ее бессмысленно, да и борьбу с ней ведут по большей части те же крысы, только пока еще не получившие доступ к сыру, что в полной мере характеризует отношения «Единой России» как правящей партии (с сыром) с парламентской оппозицией, которой сыру не хватило. Для полноты картины, которая получается уж слишком мрачной в части элиты отечественной, отметим, что большинство прочих не лучше, а многие куда хуже, те же, что на первый взгляд выглядят пристойней, имеют большой набор скелетов в собственных шкафах. Российские верхи куда как недотягивают по части самодурств и безобразий, явных или тайных, до уровня большинства республик бывшего СССР, а по сравнению с африканской, латиноамериканской и азиатской элитой полны благолепия и высоких устремлений. Элита западная при ближайшем рассмотрении немногим лучше, но выработала умение лучше выглядеть и вести себя, по крайней мере, в пределах собственной страны. За границей она уже не та, поскольку нувориши, дети богачей, на которых природа отдохнула, и высокопоставленное чиновное быдло примерно одинаковы во всем мире, вне зависимости от того, представляют они отечественных «братков» в первом поколении или американских бутлегеров и британских джентри в третьем. Лоску больше, за спиной колледж или университет, умение носить смокинг вбито с детства, языки и манеры вбиты в организм на уровне спинного хребта. Поколения через два-три свои будут такими же, затем их дети и живут в Лондоне, Женеве и на Лазурном Берегу.

Правила игры, принятые в западном мире, лучше для населения лишь потому, что отточены двумя с лишним тысячелетиями, на протяжении которых Запад осваивал греческую философию и риторику в античных полисах. Римское право и римские муниципии. Принцип первого среди равных в варварских королевствах. Конкуренцию церковных и государственных институтов. Городское самоуправление в феодальных коммунах и кодекс ленного права. Правила устройства цехов и гильдий. Автономию университетов и рыцарских орденов. Палаты пэров и палаты общин в парламентах. Права кантонов и бюргерских домов. Церковную реформу и просвещение. Протестантскую трудовую этику. Права меньшинств – религиозных, сексуальных и любых других. Права животных – что немаловажно для снижения общего уровня садизма. Отличие бюргерских государств, в число которых входит большая часть современных демократий западного типа, от их аристократических и олигархических предшественников во многом состоит в умении элиты ограничивать свой произвол, в отсутствие которого элита отправляется населением в пешее эротическое путешествие столь же периодически, сколь неизбежно. Российский опыт несколько иной, однако всеобщая грамотность и память о событиях ХХ столетия с приличной скоростью приближают отечественное общество к западным образцам. Хочешь жить – умей быть скромным. Конечно, лучше б эволюция шла побыстрей и руководство училось на чужих ошибках, но даже девять женщин не родят младенца за один месяц.

Впрочем, западная система всех и всяческих прав, политкорректности и прочих христианских добродетелей стоит на зыбком фундаменте. Насилие, резня и грабежи в особо крупных масштабах свойственны европейской истории вплоть до новейших времен в такой же, если не в большей, мере, что и любой другой. В чем на самом деле западное сообщество преуспело более прочих, так это в ханжестве. Умение описать самые низкие действия самыми возвышенными словами, апелляция к лучшим чувствам во имя худших целей, адвокатура дьявольских намерений, вопреки божьим заповедям, а то и ссылаясь на них, – изобретение Европы, растиражированное ею во всем мире. Европейцы поделили мир к концу ХIХ века не потому, что были более цивилизованными, а потому, что овладели лучшей технологией массовых убийств, стравливания между собой конкурентов и предательства союзников и сателлитов. Бесхитростная азиатская, африканская и латиноамериканская жестокость ничем не лучше, но она по крайней мере не прикрывает первобытные инстинкты «защитой прав мирного населения», «гуманитарными миссиями» и прочими изобретениями Запада. По-настоящему мы можем оценить масштабы гекатомб в самой Европе или организованных европейцами за ее пределами только с римских времен. Подробности всего, что там происходило до «детей волчицы» с их хрониками, часть которых дошла до наших дней, в большинстве своем скрыты в глубине веков, хотя стоит отметить, что именно римляне впервые поставили организованное насилие в Европе на поток, используя бойню даже для организации досуга. Гладиаторскими играми они греческий театр заменили не зря: организованное зверство, как центр индустрии отдыха и развлечений, имело важное «воспитательное» воздействие. Фюрер немецкого народа два тысячелетия спустя знал, что делал, копируя Римскую империю даже в мелочах. Да разве дело в Риме? Средневековое зверство, сотни войн, в том числе религиозных, погромы и Крестовые походы, Конкиста и Реконкиста, дожившая до «просвещенных» времен Священного союза европейских монархий инквизиция, две мировые войны, холокост евреев и геноцид цыган – лишь несколько вех на кровавом пути, который привел потомков и наследников десятков поколений убийц к практикуемому ими сегодня чтению публичных лекций о пользе демократии.

Демократия, как демонстрирует история человечества, перерастает в охлократию легко и без малейших усилий. Любой политик-популист заинтересован в прорыве к власти – себя и своей группы поддержки. Говорить он при этом будет о народном благе и стране – об этом все равно все говорят. Вопрос лишь в том, что будет эта группа делать, придя к власти. Скорее всего то же, что и предыдущая, только с большим нахрапом. Последний царь и вправду не годился никуда и править не умел. Городовые – взяточники и пьяницы, жандармы – не вздохнуть, консервативная элита – бурбон на бурбоне, двор – свора бездельников и фанфаронов. Распутин, две войны, Государственная дума – тошнотворная говорильня мелких провинциальных аферистов и крупных политических авантюристов. Погромы и восстания, стачки и столыпинские галстуки, всеобщие насмешки над церковью. Террористы, безобразия в провинциях, падение нравов и одичание страны. Ксенофобия и всеобщая ненависть при всеобщем же ура-патриотическом вранье. Свергли – стало лучше? Реки крови, Гражданская война, раскулачивание, расказачивание, религия как опиум для народа, Большой Террор, Вторая мировая, послевоенные процессы. «Холодная война», Карибский кризис, гонка вооружений, Афганистан. Диссиденты и КПСС, доставшая население до печени. КГБ, которого боялись все, кроме тех, кто в нем работал. ВПК, съевший все, до чего мог дотянуться в экономике, произведя горы ненужного железа, которое приходится перерабатывать до сих пор. Чернобыль, Сумгаит, хлопковая мафия. Всеобщее вранье, потеря веры, дефицит, воровство, кумовство, черный рынок, блат. Спазматические попытки сохранить власть партии, добровольный самороспуск страны, вспышки гражданских войн на национальных окраинах, терроризм. Коррупция, деградация науки, образования и медицины. Дума – посмешище, позорище и цирк, но уже современный. Дума как часть системы управляемой демократии. Хрен – какой сюрприз! – не слаще редьки. Нувориши, чиновники, президент как гарант. Ручное управление огромной страной – шедевр менеджерской мысли. Все вернулось на круги своя, но какой ценой! И зачем тогда был этот бег по кругу? Как там, в анекдоте про жандарма и революционера: «Что тебе, батюшка-царь мешал пирожками торговать…»

Одно утешение – не мы одни. Толпа всегда и везде поднимает на гребень черт знает кого, на то она и толпа. Мудрость народа – фраза красивая. Особенно в предвыборный период. Народу нравится, лесть приятна и поднимает самооценку необременительно для кармана. Только вот выбирает он всегда на свой же собственный хребет очередного фюрера. Или Савонаролу. На худой конец – Обаму, пустопорожнего популиста правильного политкорректного цвета кожи в хорошо сидящем костюме. Главное, чтобы уверенно держал микрофон. Крепко стоял на ногах. Говорил то, что хочет слышать масса. Все взаимные претензии российской оппозиции и российской власти можно повторить в любой стране. Просто где-то есть клапаны для выпуска пара, и тогда «оккупируй Уолл-стрит» – не оккупируй… Где-то их нет, но крышка у котла держится крепко, и если даже площадь, то Тяньаньмэнь, а потом партия и правительство проработают вопрос и включат компенсационные механизмы. Как сказал товарищ Сталин делегации грузинского базара: «Торгуйте, только тихо». А где-то крышка держится на честном слове, клапанов нет и не предвидится, и в результате площадь называется Тахрир. Не дай Господь увидеть бунт арабского народа, бессмысленный и беспощадный. Но что совершенно точно, вопреки вере интеллектуалов в животворность демократии как системы – веры искренней, но глупой, нет ничего хуже толпы, реализующей инстинкты. Опьянение свободой проходит быстро, а убитых не вернуть. Сожженные архивы и библиотеки не восстановить. Разграбленные и разгромленные храмы и музеи не передать детям. Да и будет ли кому передавать – в обоих смыслах слова «кому»? Когда в Германии вполне демократическим путем национал-социалисты решали и решили проблемы «понаехавших», а также нацменьшинств, они и не подозревали, что уничтожают в собственной стране фундаментальную науку на поколения вперед. В их понимании они защищали права коренного населения, потесненного «унтерменшами» в сферах престижных занятий. В итоге через 60 с лишним лет после падения Третьего рейха, несмотря на финансовые вливания любых размеров и знаменитую дисциплину, собственных немецких школ фундаментальных наук в Германии нет. Не больше повезло Китаю, уничтожившему и затравившему интеллектуальную элиту страны в годы Культурной революции. Копировать чужое и развивать недобитое – сколько влезет. Привлекать из-за рубежа талантливых за любые деньги – да, вполне. Ну, да и это лучше, чем свое родное, когда и школы пока есть, и люди, и благие намерения начальства проявлены, и деньги выделяются в размерах, достаточных для превращения страны в цветущий сад, а все кругом помойка и помойка и на поверхность всплывает лишь то, что всегда всплывает. Деньги тем временем исчезают в песок, чиновники множатся, как пчелы по весне, и крутится отечественная белка в вечном колесе: работы много, толку – ноль. Дустом их, что ли? Хотя говорят красиво и выглядят не хуже зарубежных. Наверно, им со страной не повезло. Как сказал главный деятель нашей современности: «Вот такой г…ный попался расклад».

 

Заметки на полях

Назад в СССР?

 

Вопрос последнего времени: претендует ли Россия на то, чтобы играть роль СССР на Ближнем Востоке, и не связаны ли с этим ее действия в Сирии и Иране. Любопытно, что его практически в одной и той же форме задают как те, кто к России относится с крайним подозрением, так и те, кто ностальгирует о былом «величии» СССР. Первые полагают ее наследницей советской «империи зла», подозревая, что она втайне жаждет это зло воскресить, вторые считают сегодняшнее состояние России не закономерным этапом эволюции советской политической машины, а следствием заговора темных сил. Оба случая не из политики, а из медицины. Который тяжелее – сказать сложно, как говаривал по другому случаю товарищ Сталин: «Оба хуже». Ответ на вопрос, хочет ли Россия стать СССР на Ближнем Востоке, – отрицательный. Возвращаться в эпоху миллиардных безвозвратных кредитов и участия в чужих войнах означает рисковать последним, что осталось от Российской империи и СССР, – самой Россией. Никакие амбиции того не стоят. С другой стороны, теоретические морально-политические соображения не заставят сегодняшний российский бизнес, в том числе предприятия ВПК и производителей оборудования для ядерной энергетики, отказаться от контрактов, если только те не запрещены напрямую высшим руководством. В российском истеблишменте доминирует мнение, что внешнее давление на Россию в этой области вызвано соображениями конкуренции и уход отечественных производителей с ближневосточных рынков приведет не к сворачиванию программ, по которым идет сотрудничество с Москвой, а к замещению российских структур французскими, немецкими или китайскими. Высшее руководство России эту позицию озвучивало неоднократно: контроль РФ всего происходящего в чувствительных сферах, где задействованы российские компании, – разумеется, консультации со всеми заинтересованными сторонами – несомненно, внесение корректировок ради сохранения регионального баланса – конечно. Фактически это именно то, что на протяжении десятилетий делают США, сотрудничая с Египтом и Саудовской Аравией, просто у России другой список партнеров.

Иными словами, Россия будет контролировать то, что Иран и Сирия будут делать с российскими технологиями и вооружением, которые будут им поставлены, если эти поставки не противоречат санкциям, к которым Россия присоединилась, но сворачивать с ними сотрудничество не будет. Аргументы «мирового сообщества» тут мало кого убеждают, хотя обеспокоенность Израиля, в отличие от всех прочих заинтересованных сторон, понятна и объяснима. Предложения по учету израильских аргументов были сделаны неоднократно: масштабное сотрудничество Израиля с Россией в оборонной области, на что Россия готова. Некоторые подвижки в этой сфере пошли. Пойдет ли Израиль на это в той мере, которая нужна РФ, и возможно ли это сделать с учетом интересов США – вопрос открытый, но ответить на него может только Иерусалим. Иран для России – сосед и партнер, а не потенциальный противник, хотя сосед проблемный, а партнер нелегкий. Сирия – партнер, имеющий давний опыт сотрудничества. Именно так к ним и относятся. Россия, разумеется, учитывает в первую очередь собственные интересы, но по отношению к Израилю делает это гораздо более доброжелательно, чем страны ЕС. В начале 2000-х она активизировала свою политику – не только на Ближнем Востоке, но и на других направлениях, поскольку стала богаче, почувствовала себя увереннее, решила ряд внутренних проблем и начала определяться с позиционированием во внешнем мире. Политика по сравнению с кризисными 90-ми годами столь же естественная, сколь и неизбежная.

 

Глава 3

Виват, король, виват!

 

Система – любая, хоть наша, хоть не наша, – лидеров не выдвигает и терпеть их не может. Лидер ее будоражит, выбивает из летаргического сна, тащит в поход, душит налогом на роскошь, которой она неукоснительно обрастает, гнобит опричниной и призывом в армию и втаскивает на самый верх властной пирамиды обязанных ему лично худородных и мелкопоместных, находящихся вне коллективных рамок и не обязанных придерживаться прежних договоренностей. Александр, Цезарь, Атилла. Ашока, Чингисхан, Тимур. Петр, Рузвельт, Каддафи. Легенды о великих куда как хороши. Ты при них сам поживи – и выживи. Устоявшаяся система предпочитает выдвиженцев из собственной среды. Средних, серых мышек, которые блюдут стабильность и сами же ее олицетворяют. Мечта аппарата. Чтобы вся власть и, желательно, все деньги у него, а вся ответственность и все проблемы – у кого-нибудь другого. При этом главный на Западе – первый среди равных, сменяем по ротации, и его прихлебатели имеют строго отмеченный срок пребывания у власти. Потом придет другая гопа, которая не сможет зарываться именно потому, что ей отмерен срок и все, что она применит к предшественникам, применят к ней самой. Главный в России – дело другое. Он единственный, самый-самый, гарант всего и общий папа. Снисходительный и милостивый к своим, гроза врага внутреннего и внешнего. Особенно внутреннего. Вся его ближняя бригада расползается по стране, как тесто из гриммовского горшочка, а сказать «горшочек, не вари» он сам не может, поскольку опыта ротации-то нет. Ты вожжи отпустил, а тебя – даже если не как Каддафи или Мубарака, а как Акаева или Тимошенко. Специфика исторического развития, в первом приближении описанная выше. Своего опыта нет. Культура смены власти не выработана, а система боится возмущений, справедливо полагая, что у всех рыло в пуху и от добра добра не ищут. Именно поэтому ярких и нетривиальных эта система по дороге к власти выбивает за парапет, старательно оберегая себя от исторических фигур. Разве что на фоне вялой, как старая брюква, политической Европы нет-нет да промелькнет отдельно взятый Берлускони. Да практически неразличимый в длинном ряду питерских чиновников 90-х Путин, «встав на крыло», оказался фигурой совершенно не того масштаба, на который рассчитывал хитроумный Улисс, отечественный профессор Мориарти и главный режиссер политического цирка того периода Березовский. Бывает. Не все то умное, что хитрое, даже если оно до поры еще и везучее. На всякого академика найдется изделие под его размер и с винтом.

Однако исключения лишь подтверждают правило. На одного капо ди тутти капи приходится сто сорок евробюрократов. Что до отечественных райских кущ, вокруг одного более или менее яркого немедленно выстраивается своя административно-командная система, которая начинает жить по собственным законам, демпфируя и блокируя все его инициативы и приказы так, как будто их и не было в природе. Как правило, «к телу» информацию она пропускает в сильно искаженном виде, а обратные сигналы гасит. Ее периодические встряхивания находящимся внутри китом, выбивающие то одного, то другого персонажа из этих, мертвой хваткой цепляющихся за носителя верховной власти и материальной благодати морских уточек, приводят только к смене караула. К очистке всего организма от панциря из паразитов организм, как правило, не способен, хоть напускай на бояр опричнину, хоть руби головы стрельцам, хоть устраивай Большой Террор. Тем более что новые, как только сожрут старых, займут их место и воспроизведут все их грехи. Интересно жить таракану в бронированной банке, тем более когда он все понимает и про себя, и про банку – спасибо за цитату. Поручения, давай – не давай, затеряются по дороге. Нацпроекты, принимай – не принимай, погаснут в пути. Бюджеты, выделяй – не выделяй, освоят, распилят и скрадут. Послания, произноси – не произноси, в одно ухо влетят, из другого не вылетят, но в пустоте черепных коробок будут ходить по замкнутым орбитам, подтверждая всесилие энтропии во Вселенной. Модернизация, объявляй – не объявляй, сама собой не сделается, да и делать ее будет кто? Конкретно? Или чисто конкретно? Задернем шторы и представим себе, что мы едем. Модернизировали, модернизировали, да не вымодернизировали. Совершенно неважно, Петр ты, Сталин или Путин. Система у каждого своя, но создавать ее приходится, и только ты ее создашь, тут она тебя – оп-паньки. Однозначно. Ваше Императорское Величество, Хозяин или Национальный лидер, со всем уважением к персоне был, есть и будет до той поры, пока Господь не призовет. Толку что? Так что с точки зрения самоуважения и яркости картинки лидер – это здорово. Перелопачивание страны, обрезание бород и прочих выступающих частей тела, освоение северных и восточных просторов, смена сохи на атомную бомбу и прочие духоподъемные для потомков выжившей части населения предметы. Но с точки зрения эволюционного прогресса не исключено, что и хрен с ним, с лидером. Один прикончил четверть населения, другой треть, а система как была нехороша и негодна ни к дьяволу, так и осталась. Стоило огород городить?

Не в комплимент, но исходя из желания раздать всем сестрам по серьгам: при всей ее неэффективности, бестолковости и вороватости нынешняя отечественная власть властям прежним по кровожадности в подметки не годится – и слава богу. Не в этом ее укор, чуть слышно доносящийся с Болотной и прочих площадей, но скорее в том, что, деградируя в соответствии со всеобщим раздолбайством, никчемушности и неспособности ответственных лиц, включая высший эшелон, страна вполне способна докатиться до обычного для нее состояния рубки одной частью населения другую в мелкий фарш. Мирная Камбоджа, очаг буддизма и древней цивилизации, при красных кхмерах продемонстрировала, как это бывает. Захолустный Афганистан в 60-х с точки зрения иностранного туризма был чем-то вроде Непала: много конопли, благодушные горцы, вкусная дешевая еда и никакого фанатизма. Несть им числа. Возвращение в первобытное состояние – дело недолгое и не всегда обратимое. Впадение во всеобщее варварство происходит, в том числе, и под самыми привлекательными лозунгами. Свобода, равенство, братство. Долой эксплуататоров. Грабь награбленное. Пересмотрим итоги приватизации. Или как говорили доны в сицилийской мафии: «Грабить грабителей, являющихся грабителями грабителей – не грабеж». Не будем подвергать сомнениям благие намерения консультантов по построению демократии в отдельно взятой стране в условиях несознательного местного населения. Вспомним старую как мир притчу о еврее, курах и раввине. Что там сказал последний персонаж первому, когда, невзирая на неукоснительное воплощение в жизнь рецептов исправления хромавших дел, вроде строительства треугольного курятника, покраски его в зеленый цвет и прочих политтехнологий, все куры передохли? «Жаль, у меня так много еще осталось хороших советов». Всегда всем хочется одним рывком – в конец дороги. Не пройдя через наивное детство и юношеские прыщи – в богатую приключениями молодость и зрелую мудрость. По щучьему велению. Цветиком-семицветиком. Трах-тибидох-тух-тух, и волосок из бороды, причем не своей, а Хоттабыча. Но так не было, не бывает и не будет. Посаженное дерево даст урожай, если за ним ухаживать долго и правильно, причем даст его, зараза, непременно не к президентским выборам, а в свой собственный никому не нужный с этой точки зрения черед. Впрочем, у политиков свои законы. Если бы их обещания еще и исполнялись…

Советская система, как со знанием дела шутили в комплексе зданий ЦК КПСС, была однопартийной, но многоподъездной. Кстати, такою же она была и остается на Кубе, во Вьетнаме, в Северной Корее, в Китайской Народной Республике и прочих странах победившей народной демократии. Вне зависимости от того, оставлены там для приличия мелкие безвредные партии для украшения государственного фасада и национальной экологической среды или пространство зачищено под корень, как это было в родном СССР. На первый взгляд отличие от двухпартийной американской и многопартийных немецкой, британской, французской, израильской, etc. систем налицо. При всем том в реальной жизни оно куда меньше, чем кажется. Природе живого человека единомыслие не свойственно по определению. Люди объединяются в соответствии с симпатиями и антипатиями, интересами и предпочтениями, врагами и союзниками, вне зависимости от того, как это оформлено, формально или неформально. Интересы идеологического и международного отдела вовсе не обязаны совпадать между собой, а тем более с отделами промышленности, сельского хозяйства или, упаси Господь, обороны. Да и внутри отдельно взятого властного лица… Лаврентий Берия как глава НКВД учитывал одно, а как куратор атомного проекта – другое. Что и оказалось в конечном счете главным для Ландау, Королева, Сахарова и прочих Гинзбургов и Гольданских. Михаил Суслов в качестве главного идеолога страны редко спотыкался о личные или ведомственные интересы Брежнева, Андропова и Устинова, но бывало и такое. Сдержки и противовесы существуют в любой системе, хотя оформлены они всегда по-разному. Публичное перетряхивание грязного белья на праймериз или предвыборных дебатах не очень-то напоминает «схватку бульдогов под ковром», как называл процессы, идущие в отечественных верхах цитируемый на просторах СССР чаще всех прочих его современников Уинстон Черчилль. Но это на первый взгляд. Система конкуренции в ее отечественном исполнении была и во многом остается подлой и отвратительной, но подлее она и отвратительнее западной или нет после скандалов вокруг личной жизни Клинтона, Кацава, Берлускони, Стросс-Кана и персонажей более мелкого калибра сказать уже трудно. Пожалуй, что и нет. В каждой избушке свои за…бушки.

Российская вертикаль власти – пугало Запада со времен диалогов между Папой и Императором, которые, в зависимости от действенности отлучения и наличия на той или иной стороне достаточного числа ландскнехтов, кончались то паломничеством в Каноссу, то взятием наемниками Рима. На протяжении веков европейские соседи привыкли к распространению привилегий Хартии вольности, которую бароны вырвали зубами у Иоанна Безземельного, на сословия, которым все это изначально в страшном сне не полагалось. Привыкли к тому, что благородные сословия подсудны – для начала в рамках их разборок меж собой, а там хоть на Пиночета ордер на арест выдавай. Что канцлер – канцлером, а хозяин в городе бургомистр или мэр. Что парламент – хоть английский, хоть французский, хоть испанские кортесы, может отказать королю в предоставлении бюджета или займа, и коро<