Исследования полтергейста в России

История исследования полтергейста в России с середины прошлого века и вплоть до 1917 года связана с историей российского спиритического движения. Его центральной фигурой был Александр Николаевич Аксаков (1832 — 1903) из старинного дворянского рода, давшего России несколько талантливых писателей и публицистов.

Спиритическое движение проникло в Россию в начале 50-х годов прошлого века, но повальное увлечение спиритизмом охватило её лишь в 70-х годах. А.Н.Аксаков заинтересовался спиритизмом ещё в 1855 году, но на первом спиритическом сеансе побывал лишь в 1870-м. С тех пор и до конца жизни он изучал медиумизм, одним из проявлений которого были самопроизвольные медиумические явления, называемые ныне феноменами полтергейста. Почему самопроизвольные? Да потому, что участники спиритического сеанса вызывают их произвольно, сознательно, пожеланию. Но иногда подобные же проявления возникают самопроизвольно, как бы сами собой.

В октябре 1881 года вышел первый номер по существу спиритического еженедельного журнала «Ребус», прекратившего своё существование лишь в мае 1918 года. Его редактором и издателем был Виктор Иванович Прибытков, которого в 1904 году сменил П.А.Чистяков. Во многих номерах журнала сообщалось и о самопроизвольных медиумических явлениях как в России, так и по всему свету. Первый Всероссийский съезд спиритуалистов состоялся в 1906 году. На нём заслушивались сообщения и о самопроизвольных медиумических явлениях.

В 1912 году число официально зарегистрированных в России спиритических кружков достигло почти двух тысяч. Их участники нередко становились свидетелями возникавших после участия в спиритическом сеансе самопроизвольных медиумических явлений в собственных домах и квартирах.

Первая книга на русском языке, целиком посвящённая феномену полтергейста, вышла в 1895 году в Санкт-Петербурге. Автором этой большой (свыше 500 страниц) монографии был А.Н.Аксаков. В 1898 году эта же книга была издана на немецком языке в Лейпциге. Она называется «Предвестники спиритизма за последние 250 лет. Выдающиеся случаи самопроизвольных медиумических явлений с 1661 года и переход к экспериментальным в 1848 году». В книге описано несколько десятков случаев полтергейста в России и за её пределами, начиная с 1661 года и кончая временем сестёр Фокс. Эту книгу до сих пор цитируют современные зарубежные исследователи полтергейста.

В «Предвестниках» А.Н.Аксаков приводит полный текст обширного судебного дела «О явлениях, бывших в квартире начальника липцкой конно-этапной команды капитана Жанданченко и о пожаре, происшедшем вследствие оных». Дело об этих явлениях (необъяснимые звуки, самопроизвольные движения и бросания предметов домашнего обихода, самовозгорания) рассматривалось в уездном и земском судах Харьковской губернии вплоть до 1856 года и было прекращено «за ненахождением причин необыкновенных явлений».

В этом журнале почти сорок лет печатались сообщения о случаях полтергейста в России и во всём мире.

Первая книга о полтергейсте на русском языке.

Титульный лист судебного дела, возбуждённого 25 июля 1853 года в связи с огневым полтергейстом в слободе Липцы под Харьковом.

В мае 1896 года, благодаря журналу «Ребус», отыскались следы непосредственного свидетеля тех липцких событий. Им оказался действительный статский советник Фёдор Карпович Зарецкий, проживавший в Екатеринодаре. А.Н.Аксаков попросил Ф.К.Зарецкого изложить свои воспоминания на бумаге, результатом чего и было издание в 1897 году в Санкт-Петербурге книги «Воспоминания очевидца загадочных явлений в слободе Липцах в 1852 — 1853 гг.». В те годы Федя Зарецкий учился в одном классе с Костей Жанданченко, сыном капитана Жанданченко, в одной из харьковских гимназий. Приехав вместе с Костей в Липцы на каникулы, Федя стал свидетелем тех самых событий, которые он описал свыше сорока лет спустя.

Фрагмент одного из документов харьковского уездного суда по делу об огневом полтергейсте в слободе Липцы.

В каждой из этих книг подробно описано по одному случаю полтергейста.

В 1904 году вышла ещё одна книга о полтергейсте на русском языке — «Владикавказское чудо. Правда о Любе Морозовой». Её автор, Б.Ширинкин, описывает мытарства Любы в безуспешных попытках устроиться в няньки: её каждый раз прогоняли, поскольку с её приходом в новый дом возникали самопроизвольные медиумические явления.

А.Н.Аксаков, размышляя о природе изучаемых им феноменов, пришёл к выводу, что действующим в них началом должно быть, как тогда говорилось, внетелесное действие живого человека (психокинез, как мы сказали бы сейчас) и что духи умерших тут ни при чём. Эту точку зрения разделяют и некоторые современные исследователи полтергейста, например, американский парапсихолог В.Ролл, считающий, что носителем полтергейста является живой человек из плоти и крови, а не нечто бестелесное, хотя не следует полностью отрицать и такую возможность.

«Собранные мною материалы были громадны, — писал А.Н.Аксаков в последние годы жизни, — но разгадки для них не было». Почти то же самое, к сожалению, можем сказать и мы сто лет спустя.

Возникновение термина

Те странные феномены, что сейчас мы называем словом «полтергейст», не имеют определённого и однозначного названия в русском языке. Обычно полтергейстные происшествия списываются на проделки нечистой силы. За этим сборным понятием могут стоять вполне конкретные персонажи народной демонологии — домовой, кикимора, мокруха, чёрт, дьявол, демон и пр.

В английском языке также не нашлось слова для обозначения того, что ныне принято называть полтергейстом. Пришлось использовать заимствование из немецкого — «полтергейст» (Poltergeist), что буквально означает шумный, шумливый, озорной дух и переводится на русский язык как привидение, призрак, домовой. Кстати, сами немцы называют это явление словом шпук (Spuk). Оно имеет два значения: привидение, призрак и — шум, гвалт, причём с элементами как бы чертовщинки.

Слово poltergeist в английском языке впервые было использовано ещё в 1838 году, но не в специальной, а в художественной литературе и лишь примерно в последнюю треть прошлого века стало использоваться, так сказать, по назначению. Но тогда оно ещё писалось через дефис: polter-geist. Краткий оксфордский словарь английского языка расшифровывает значение слова poltergeist как «дух, который сообщает о своём присутствии шумами; шумный дух». Современное начертание этого слова было узаконено относительно недавно — в одиннадцатом издании Британской Энциклопедии в 1911 году. Эта статья в Британской Энциклопедии о полтергейсте мне представляется лучшей из всех написанных об этом странном феномене. Её автор — всё тот же Эндрю Лэнг. «В слове «полтергейст» явление приписывается действию духа — старое популярное объяснение всех оставшихся без объяснения явлений», — мудро заметил он...

На русском языке слово «полтергейст» впервые было напечатано в 1982 году в одном переводном зарубежном периодическом издании с малым тиражом. Тогда оно почти не было замечено. Слово получило всеобщее распространение с 26 мая 1987 года — со дня публикации газетой «Известия» статьи Л.Ивченко и Н.Лисовенко «Енакиевское «диво». Что о нём думают учёные». С тех пор слово «полтергейст» прочно вошло в нашу разговорную речь.

* * *

Первую половину нашего века исследования полтергейста за рубежом шли ни шатко, ни валко. Результаты нескольких тщательно расследованных вспышек полтергейста не привлекли к себе внимания. Оживление наступает в послевоенный период: возросло число исследователей, количество публикуемых в парапсихологических журналах статей, издаваемых книг. В послевоенный период получили известность работы и публикации Г.Прайса, Х.Кэрринггона, Н.Фодора, Г.Тарстона, А.Оуэна, Дж.Пратта, В.Ролла, Г.Бендера, Дж.Пальмера, Я.Стивенсона, Д.Скотт Рого, А.Гоулда, А.Корнелла и многих других. К сожалению, имена этих исследователей полтергейста мало что говорят читателю. Из книг хотелось бы отметить фундаментальный труд английских исследователей А.Гоулда и А.Корнелла. Он так и называется — «Полтергейсты» и основан на компьютерном анализе 500 случаев.

За рубежом обратили внимание на большой интерес к полтергейсту в нашей стране. Об этом говорит и небольшая редакционная заметка в одном из номеров «Обозрения парапсихологии» (США) за 1988 год: «Журнал «Омни» сообщает, что паниковали соседи, вызывалась милиция, а один из членов семьи впал в нервное расстройство. И всё потому, что маленький Саша вызывал возгорание без спичек, посылал предметы летать по воздуху и переворачивал холодильники, не касаясь их. После одного из возгораний, когда едва не сгорело жильё семьи, Сашу послали в Москву на обследование. Ничего необычного не было найдено. «Это, несомненно, случай полтергейста», — сказал московский врач доктор Андрианкин. Всё это появилось в советской газете «Известия»[8], что несколько необычно. Марчелло Труцци, профессор социологии Восточно-Мичиганского университета (Ипсиланти), который следит за русскими сообщениями о парапсихологии, отметил, что появление такого рода статьи в газете «Известия» в высшей степени необычно. «Возможно, гласность в конце концов достигла и паранормального», — сказал он».

Само собой разумеется, что почти до самого последнего времени публикаций о полтергейсте в нашей стране почти не было. Мне известна лишь одна статья о полтергейсте 1926 — 1927 года в Киеве, появившаяся в киевской газете «Пролетарская правда» в номере от 2 июня 1927 года. Но отсутствие сообщений о случаях полтергейста на страницах печати отнюдь не свидетельствует об отсутствии самих случаев. Мне пришлось ознакомиться с письмами читателей в ряде газет и журналов, возобновивших в 80-е годы публикацию материалов о полтергейсте. Читатели в своих письмах-откликах не вспоминают разве что дореволюционные случаи и приводят множество примеров, когда они сами, их родственники, знакомые сталкивались с проявлениями полтергейста. Хронология событий покрывает весь послереволюционный период.

Вот, например, с чем столкнулась летом 1937 года в городе Серпухове ныне 78-летняя Анна Петровна Азарова: «Было лето, я с мужем приехала в Серпухов к родным в гости. Родные жили недалеко от вокзала. Муж ходил на вокзал за папиросами, а когда вернулся, сказал: «Пойдём сходим на Ворошиловскую улицу, там в одном доме происходит какое-то невероятное представление: все вещи ходят, летают по всему дому». Дом был тоже недалеко от вокзала. Когда мы туда пришли, там было очень много народу, и дом был оцеплен милицией».

Первые сообщения о случаях полтергейста, появившиеся на страницах ряда отечественных газет в 1981 — 1985 годах, имели резко отрицательный характер. Чего стоили одни только названия статей: «На всякого мудреца…», «Бабушка Стефа — инопланетянка», «Одна бабка сказала». Две последние статьи относятся к челябинскому полтергейсту 1985 года, носителем которого оказалась 14-летняя Таня. Обстановка обычная для таких ярких случаев: сотни любопытных, кордоны милиции, миллионный Челябинск гудит в удивлении. Но народ удалось успокоить: это-де всё Таня сама незаметно делает. Поверили: всё-таки это не «колокольчики заболели».

Вот как оканчивается статья об этом случае в газете «Известия» от 5 июня 1985 года: «Разумное порождает разумное. Белиберда — белиберду. Жаль, случилось это в миллионном городе, где и наука, и дома культуры, и общество «Знание» — все как будто на уровне, чтобы дать понять, что к чему. И даже не бабушка с внучкой вызывают осуждение, а те, кто поверил в псевдочудеса, и те, кто объяснить их толком вовремя не смог. Или не сумел». Когда я в феврале 1990 года побывал в Челябинске, то, конечно, не пошёл за разгадкой в местное общество «Знание». Я встретился с очевидцами, подробно расспросил их, задал ряд проверочных вопросов, приберегаемых мной для таких случаев. Моё мнение совпало со свидетельствами одного моего коллеги, случайно оказавшегося там в 1985 году — самый что ни на есть натуральный полтергейст! Чего стоит, например, такая подробность: на голову пришедшей в тот дом с недоверием работницы исполкома сама собой наделась кастрюля! Это было великолепное зрелище…

Публикации последующих годов отличались более широким спектром мнений. В них возможность феномена если и оспаривалась, то весьма осторожно и со многими оговорками, в целом же превалировало мнение о реальности полтергейстных проявлений.

Моё собственное первое знакомство со словом «полтергейст» произошло осенью 1960 года. Тогда я, только что окончив кафедру физиологии высшей нервной деятельности биолого-почвенного факультета Московского университета, поступил работать в первую тогда в стране лабораторию парапсихологии, которую возглавлял мой будущий наставник и учитель Д.Г.Мирза. Как-то раз Дмитрий Георгиевич поручил мне перевод статьи из «Журнала парапсихологии». В статье мне попалось слово, которого не было в моём англо-русском словаре. Слово это — полтергейст. Я обратился за помощью к руководителю лаборатории. Дмитрий Георгиевич рассказал мне, что это такое.

Но его рассказ показался мне столь неправдоподобным, что я, несмотря на огромное уважение к руководителю лаборатории, впоследствии, встречаясь со статьями о полтергейсте, откладывал их в сторону, не читая. Так продолжалось до 1982 года.

Первая же встреча с этим феноменом не на страницах парапсихологических изданий, а в жизни всё расставила по своим местам. Это был знаменитый измайловско-коммунарский полтергейст, названный так по месту совершения событий. Я коснусь этого случая позже. Во время измайловско-коммунарских событий я познакомился с известным всему миру исследователем НЛО и других аномальных явлений Ф.Ю.Зигелем. Феликс Юрьевич предложил мне написать статью для сборника, посвящённого этому полтергейсту, что и было мною сделано. Вот тут-то я и прочёл свыше полусотни статей о полтергейсте в парапсихологических журналах США и Великобритании.

28 января 1983 года в редакции журнала «Техника — молодёжи» состоялось первое, по-видимому, после 1917 года публичное обсуждение феномена полтергейста. Вёл заседание сам Ф.Ю.Зигель. Выступили участники расследования измайловско-коммунарской вспышки — А.С.Кузовкин, З.М.Словесник, В.Н.Фоменко и я. Итоги подвёл Феликс Юрьевич. Это заседание положило начало регулярным семинарам под руководством Ф.Ю.Зигеля, на которых обсуждались проблемы НЛО, полтергейста и других аномальных явлений. Сейчас, после кончины Ф.Ю.Зигеля, семинар продолжает работать в рамках Ассоциации «Экология непознанного», выпускающей совместно с ТАСС ежемесячный научно-информационный бюллетень «Аномалия», предоставляющий свои страницы и под материалы, посвящённые полтергейсту.

Современный период изучения полтергейста в нашей стране только-только начался. Я не решаюсь его подробно описывать, анализировать, осмысливать.

Пусть это сделают будущие историки.

Глава 4. ВИЗИТ К АПАПЫНЕ

Кроме речи словесной, ангелы сносятся между собою и речью письменной. Эта письменная речь сходна с нашей: одна из них похожа на написанную рукой, другая — на печатную. Бумаги, выписанные на небесах, являлись пророкам...

Э. Сведенберг (1688-1771)

 

В этой главе речь пойдёт о странных художествах какой-то неведомой силы. О художествах не столько в переносном, сколько в самом прямом, буквальном значении этого слова. О художествах, отмеченных печатью тысячелетий.

Магия

О том, что при полтергейсте невесть откуда появляются записки, я узнал на собственном опыте. И лишь потом прочитал об этом.

Первую полтергейстную записку в свой адрес я получил около восьми часов вечера 23 марта 1987 года. Случилось это в одной из квартир на четырнадцатом этаже дома, что по улице Молдагуловой в Москве. А первый раз я побывал там 19 марта, вместе со своими коллегами. Ознакомившись с обстановкой, тут же приступил к расспросам.

Меня всегда интересовали предвестники полтергейста. Ими бывают весьма странные события с кем-либо из членов семьи, обычно — с будущими «виновниками» полтергейста. Иногда эти события надолго остаются в сознании, иногда память о них как бы стирается и людям стоит большого труда вспомнись об этом. Но тогда, 19 марта, мне повезло. Все члены семьи (родители и бабушка пятнадцатилетнего подростка и его шестнадцатилетней сестры) в ответ на мой вопрос о каких-либо предшествующих странностях рассказали, дополняя и уточняя друг друга, следующее.

Вот такое «выражение» приобрела куча сульфата аммония в одном из садоводческих хозяйств вблизи Лондона в результате полтергейста, привязавшегося в 1971 году к её 50-летнему владельцу.

Примерно за полгода до того, как всё началось, а началось в первых числах февраля 1987 года, отец как-то вечером попросил сына сходить за почтой. Сын спустился на лифте с 14 этажа на первый, взял из почтового ящика газету «Вечерняя Москва» и поехал наверх. На седьмом или восьмом этаже лифт остановился и в него вошёл незнакомый мужчина. Он о чём-то спросил мальчика и, выходя несколькими этажами выше, вложил что-то в один из нагрудных карманов подростка. Мальчик же продолжил свой подъём на 14 этаж.

Вернувшись в квартиру, мальчик показал «подарок» родителям. Это был крест-накрест перевязанный ниткой небольшой пакетик. Развернули. Там оказались бумажные деньги: две пятёрки, одна трёхрублевка и три рублёвые купюры. Всего 16 рублей. Стали думать, что с ними делать. Знакомые предостерегали: на такие деньги покупать ничего не следует! Положили деньги на лоджию и почти забыли о них. Но как-то возникла необходимость и на эти подозрительные купюры купили бутылку водки, банку сгущённого молока и что-то ещё. Покупку испробовали во время семейного торжества. Вскоре всё и началось.

Ко времени рассказа о необычном случае обитатели этой трёхкомнатной квартиры уже прошли огонь и воду, причём отнюдь не в переносном смысле. Наступила стадия «медных труб»: начали летать вещи, появляться записки угрожающего содержания... К тому же прокурор Перовского района Москвы возбудил уголовное дело по части 2 статьи 149 Уголовного кодекса РСФСР (умышленное уничтожение или повреждение личного имущества граждан, совершённое путём поджога). Ситуация была крайне накалённой[9].

Итак, я позвонил в квартиру в начале седьмого вечера 23 марта. Трубку снял глава семьи. Сообщил, что записки летают стаями: «Приезжайте, ваши уже получили!»

Когда я приехал, там уже были двое моих коллег, физиков по образованию. Меня, конечно же, более всего заинтриговали полученные ими записки. Едва раздевшись, я попросил показать их мне. Но мои коллеги как-то очень уж настойчиво отклоняли все мои притязания проникнуть в их жгучую тайну. При этом они смущённо отводили глаза в сторону, неумело переводя разговор на другое. Мальчик же, «виновник» всех этих безобразий, с видимым удовольствием вертелся возле взрослых.

Это был весьма раскованный в обращении со взрослыми подросток. Сразу по моём приходе он занялся мною. Прошло минут десять-двенадцать. Мальчик вышел из комнаты, отсутствовал минуты три. Вошёл со словами: «Дядя Игорь, кажется, и вам записка пришла!» Пошёл в прихожую, я за ним. Под дверью лежал скомканный лист бумаги. Мальчик вручил его мне.

На нём оказались начертанные печатными буквами непечатные угрозы в мой адрес, подписанные словом «магия». В самом-самом общем виде они звучали примерно так: «Если ты, такой-сякой, этакий и разэтакий, будешь помогать этим своим таким-растаким физикам, то я сбрею твои любимые сякие-растакие усы!» Ничего себе перспектива!

Результаты огневого полтергейста на ул. Молдагуловой в Москве, послужившие основанием для возбуждения уголовного дела по части 2 статьи 149 УК РСФСР.

Мои уже умудрённые коллеги и не пытались узнать, что там написано. Они, скромно потупив глаза, сидели в стороне, милосердно делая вид, что не обращают на меня никакого внимания. Я спрятал неприличную записку в бумажник.

В то время все причастные к этому делу — и исследователи, и соседи, и знакомые потерпевших, следственные и милицейские работники — не сомневались, что записки изготавливает и подбрасывает сам мальчик. Было, правда, несколько смущавших меня моментов, которые я тут же «объяснил»: некоторые записки по прочтении возгорались (они могли быть пропитаны самовоспламеняющимся составом), иногда сразу появлялось слишком много записок (но они могли быть заготовлены заранее), бывало, что в записке называлось неизвестное мальчику имя впервые пришедшего человека (но это ещё надо доказать!) и пр. Я полагал, что грубый до неприличия тон записок — следствие известной раскованности подростка, но его мама со слезами уверяла меня, что при всей его «раскованности» такое на него никогда не находило...

Тем же вечером случилось происшествие, почти убедившее меня в том, что записки сознательно пишет и подбрасывает сам мальчик. Вскоре после моего прибытия в квартиру пришёл юрист — бывший следователь с большим стажем. Он стал незаметно наблюдать за мальчиком. Где-то в одиннадцать часов вечера в комнате, где я был, вдруг возникла какая-то заваруха: бывший следователь — обернувшись, увидел я, — пытается разжать у подростка кулак! Ему это удалось не без труда. В кулаке была зажата очередная записка такого же неприличного, угрожающего содержания. Бывший следователь пояснил, что видел, как подросток зашёл на кухню, вырвал листок из блокнота, закрылся в туалете, вышел. На голову мальчика в тот вечер зачем-то была надета спортивная шапочка. Мальчик вошёл в круг людей, как бы почесал рукой лоб — при этом он залез рукой под шапочку и взял записку в руки — и был тут же пойман!

Мы с мамой мальчика, позвав и его, вышли в коридор. Мама, едва ли не в слезах, стала укорять сына. И вдруг этот самоуверенный, хорошо знающий своё привилегированное положение в семье, ничего не боящийся подросток заплакал! Пожалуй, я первый раз видел, как слёзы льются градом! Он долго пытался что-то сказать в своё оправдание сквозь плач и всхлипывания. Немного успокоившись, объяснил: «Дядя Игорь, простите меня, я не хотел, но меня как будто кто-то заставлял делать это». Я поспешил искренне заверить его, что всё понимаю и не обижаюсь. Расстались мы друзьями.

Но записки продолжали появляться. Это длилось около двух месяцев. Полтергейстный рэкет становился всё более изощрённым. Неизвестный рэкетир требовал, чтобы жильцы не жаловались в милицию или прокуратуру, иначе «хуже будет». Затем стал вымогать всё более крупные суммы денег, обещая взамен прекращение всех несуразностей. Указывалось и место, куда положить деньги. Милиция положила «куклу», но за ней никто не пришёл. В ответ появилась записка: под страхом смерти убрать «куклу» из почтового ящика...

...27 мая 1987 года мне позвонили с моей старой работы, откуда я ушёл около полутора месяцев тому назад. И ушёл очень непросто. Звонил мой товарищ. Он сказал, что, как-то, подняв трубку, услышал: «Говорит следователь Баринов из Перовского УВД. Мне нужен Винокуров И.В.». Товарищ понял со слов Баринова, что я был на какой-то квартире и якобы что-то там взял. «Я, конечно, ничего плохого о тебе не думаю, — извинился он передо мной, — но на всякий случай решил поставить тебя в известность об этом странном звонке. Как бы ещё и это тебе не вменили в вину задним числом, в дополнение к уже набранному букету огульных обвинений».

Я тут же перезвонил Баринову и через несколько дней пришёл по его вызову. Игорь Арсеньевич оказался милым интеллигентным человеком лет сорока. Он пояснил, что вызвал меня в качестве свидетеля: ему поручено расследование уголовного дела по факту пожара в той полтергейстной квартире, где в марте бывал и я. Его интересовали пробы, что мы тогда взяли из квартиры в некоторых местах. Действительно, мы соскоблили с кухонного потолка какое-то размазанное по нему вещество, а на полу детской комнаты собрали мелкие, со спичечную головку, мягкие полупрозрачные кристаллики. Именно эти пробы Баринов и имел в виду, когда звонил на моё прежнее место работы. Я рассказал, что размазанное на потолке вещество оказалось борным вазелином «Норка», а кристаллики, похоже, были каким-то жидким мылом типа шампуня. И то и другое — негорючее.

Я ответил на все другие вопросы следователя, подписал протокол допроса и собрался уходить, но тут вспомнил о той записке. Игоря Арсеньевича это очень заинтересовало. Он попросил меня оставить ему записку для почерковедческой экспертизы, в добавление к другим, уже имеющимся. Естественно, я согласился, тем более что показывать её кому бы то и где бы то ни было не было никакой возможности...

О результатах экспертизы я узнал из статьи «Чертовщина» («Неделя», 1991, № 12). Оказалось, что эксперт — опытный работник с большим стажем — дал весьма категорическое заключение: записки «выполнены не Солодковым Владиком, а кем-то другим». И версию о поджогах пришлось отбросить: «Экспертиза не подтвердила наличия в остатках сгоревших предметов каких-либо самовоспламеняющихся и горючих веществ». Статья подписана сотрудником МВД СССР В.Кабакиным.