Рэдклифф-Браун А.Р.: «Религия и общество» (глава в работе «Структура ифункции в примитивном обществе»)

Несколько иной подход в рамках функционализма предложил А.Р. Рэдклифф-Браун. Он связывал функции большинства социальных отношений не с индивидуальными, а с социальными потребностями. В отличие от Малиновского, он видел главную функцию религии не в эмоционально-психологическом утешении индивида; потребности об­щества как целого требуют прямо противоположного — верования и ритуалы должны работать на повышение беспокойства, а не избавле­ние от него. Структурно-функциональный анализ религии приводит к выводу, что вызывая опасение нарушить нормы и правила, устанавли­ваемые культурой, религия выступает в качестве средства социального контроля, выполняет функцию предотвращения девиантного поведе­ния, и тем самым — упрочения социальной интеграции и стабильности.

Функция религии заключается не в том, чтобы помочь индивиду справиться с его психологическими проблемами. Религия выполняет свою функцию, когда мотивирует действия индивида таким образом, чтобы эти действия (быть может, вопреки его собственным интересам, быть может — дисфункциональные но отношению к его потребностям) отвечали требованиям общества, служили целям его сохранения и упрочения. Требования и предписания общества имеют моральный при­оритет по сравнению с желаниями и стремлениями индивида, челове­ческие потребности, интересы индивида должны всегда уступать дорогу божественным предписаниям. Иными словами, интересы общества, социальной структуры нуждаются в религии как средстве, позволяю­щем мотивировать поведение индивида необходимым для общества образом, — поведение, которое может противоречить его индивидуаль­ным желаниям и которое руководствуется не интересами индивида, а интересами общества, вплоть до готовности принести себя в жертву во имя общего блага. Чтобы достичь этой цели, нужно опираться на-авторитет морального абсолюта, нужно, чтобы общий интерес предстал в качестве божественной заповеди.

 

М. Вебер о «расколдовании мира» (по работе «Наука как призвание и профессия»)

Вся жизнь протестанта является подобием делового предприятия, она вся рассматривается с точки зрения оценки богоугодности – строжайшая профессиональная аскеза сочетается с аскезой нравственной, бытовой и сексуальной – все направлено на служение Богу, никакие излишества не допускаются. С точки зрения «личного счастья», традиционного образа жизни и потребительского хозяйства такое самоограничение было иррациональным. Однако с точки зрения протестантских представлений о спасении оно необходимо и представляет собой единственно возможный путь служения Богу и познания своей судьбы. Рациональность как универсальный способ взаимоотношения с Богом определяет и отношение к миру. Оно не допускает вмешательства в жизнь и деятельность людей чувственно-эмоциональных, иррациональных явлений. Протестантизм в его кальвинистском варианте полностью исключает влияние чуда и магии на судьбу человека. Он даже отрицает церковные таинства как бессмысленную и кощунственную попытку повлиять на божественный промысел. Происходит, по выражению М. Вебера, расколдование мира. В основе «расколдования мира» лежит вера в абсолютную трансцендентность Бога и недоступность для человеческого познания его промысла. Это делает для протестанта невозможным мистическое проникновение в смыслы бытия, поэтому он, в отличие от мистиков, не озабочен «вечными вопросами». Но необходимость быть орудием Бога, преобразовывать мир во славу Его заставляют активно познавать реальные законы природы, и, более того, – применять их знание на практике. Следствием развития рационального отношения к миру было, в частности, то обстоятельство, что многие выдающиеся открытия и изобретения были сделаны на Востоке, но практическое применение получили на Западе. Конечно, было бы ошибочно сводить духовные истоки развития западного рационализма исключительно к протестантскому сознанию. Философия европейского Просвещения также утверждала рациональные методы философии и познания мира. Однако мировоззренческие основы этого рационализма были иными: он развивался из оптимистической веры в возможности человеческого рассудка, его способность преодолевать заблуждения, познавать и переустраивать мир на разумных и справедливых основаниях. Рационализму просветителей был чужд суровый пафос абсолютной греховности и ничтожности человека.

Милленаристские движения

Милленаризм (лат. millenium – тысячелетие), учение о «тысячелетнем царстве» – периоде в тысячу лет, в продолжение которого сатана будет скован, а святые мученики будут царствовать вместе с Христом, в награду за свою святость став участниками «первого воскресения». В эпоху Реформации и позднее милленаристские взгляды были распространены достаточно широко, однако они так и не были закреплены в официальном вероучении основных христианских церквей и деноминаций. Множество раз назывались конкретные даты второго пришествия Христа и начала тысячелетнего царства, однако все они оказывались ложными. Основной причиной называлась то, что для Христа 1000 лет как один день, а один день как 1000 лет.

В социологии милленаристское движение рассматривается как движение коллективное и посюстороннее, однако, основывающееся при этом на обещании всеобщего социального изменения сверхъестественным путем. Милленаристские движения появляются как значительная антропологическая проблема в период после Второй Мировой войны одновременно с неотложными проблемами социального изменения, экономического и политического развития в послевоенное время. Этот термин оказался полезным при антропологической попытке осмыслить человеческие реакции на колониальную политику и расширение глобальной экономической системы, которая обещала развитие и «модернизацию». Холодная война и подъем коммунистического движения в Восточной Европе, Китае, Корее, Вьетнаме и на Кубе также сделали революцию очевидной проблемой; антропологи и другие ученые рассматривали милленаристические и другие социальные движения как потенциальное разрушение социального порядка, искали общую теорию, которая могла бы объяснить политическую революцию или предупредить ее возникновение.

Также существует психологический подход, в рамках которого обсуждаются феномены потери доверия к существующему режиму и безоговорочной веры в обещания великих социальных изменений. милленаризм же призывает к полному уничтожению всего социального и упорядоченного, практически эти движения носят анархический характер. С одной стороны, милленаризм во многом обусловлен эволюционизмом, в основе которого лежат идеи естественного развития, но с другой стороны он выбирает путь уничтожения социального порядка, что ведет за собой разрушение существующих ценностей и по сути своей является деградацией, пользуясь терминами эволюционизма.

48.Христианство и социальное неравенство. Проблема теодицеи, ее основные типы (по работе М. Вебера «Социология религии. (Типы религиозных сообществ)»

Вебер дает блестящий анализ проблемы теодицеи в контексте социальной психологии мировых религий (во введении к "Хозяйственной этике мировых религий"), рассмотрения связи между религиозной эти­кой и интересами отдельных социальных слоев: религия "бедных" от­личается от религии "богатых".

Вебер показывает, что развитие рациональной религиозной этики именно в обладающих меньшей социальной значимостью слоях объ­ясняется прежде всего их положением в обществе. Представители обеспеченных слоев, пользующихся почестями и властью, обычно создают свою сословную легенду, основанную на якобы особом при­сущем им свойстве — большей частью преимуществе происхождения; сам характер жизни этих слоев питает их чувство собственного до­стоинства. Напротив, слои социально угнетенные, место которых в об­ществе оценивается негативно, основывают свое достоинство прежде всего на вере в предназначенную им миссию добиться того, чтобы все изменилось — и те, кто "здесь" последние стали бы первыми. Верую­щие из низших слоев больше склонны к ориентации на потусторонний мир и вознаграждение в жизни иной. Они чаще испытывают страдания в своем соприкосновении с социальной системой и острее ощущают это как несправедливость, а потому они склонны рассматривать "этот" мир как область действия злых сил, сатаны. Они нуждаются в утверждении некой глубокой справедливости или смысла, который в конечном счете возобладает, добро должно победить зло. Привязанность к "другому миру" знаменует их отказ от погони за мирским успехом, но отказ, который сулит нечто большее, чем то, от чего здесь приходится отказываться ("легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в царство божье на небесах" — излюбленный сюжет проповедей). Напротив, теодицеи высших слоев — это теодицеи "хорошей судьбы", а не отчаяния и бегства: удачливый хочет знать, что его удача — не слепой случай, что она заслуженная награда, что он ее стоит. У высших слоев экономическое процветание рассматривается как знак милости божьей, у низших — подозрительное или негативное отношение к богатству, в котором часто видят корень зла и угрозу "гибели".