Основанные на применении метафизического метода познания

1. Теория естественного права о сущности и природе права

Основы теории естественного права были заложены еще в Древ­ней Греции и Древнем Риме. Сократ, Платон и другие мыслители древности пытались связать право с нравственными, справедливы-ми началами, заложенными в природе человека. Наибольшее разви-е теория получила в период буржуазных революций.

Первым, кто предпринял попытку приспособить теорию есте­ственных прав к интересам буржуазии, был Греции. В труде «О праве войны и мира» (1625 г.) он обосновал существование двух видов пра­ва — естественного и волеустановительного — и утверждал, что ис­точником права является сам человек, его стремление к мирному общению, организованному согласно требованиям разума. Соблю­дение же права является целью создания и деятельности государства.

В дальнейшем теория естественных прав была дополнена и раз­вита в работах Спинозы, Гоббса, Локка, Монтескье, Руссо и других выдающихся буржуазных мыслителей, которые были намного пос­ледовательней и революционней Греция в своих воззрения как на природу естественных прав человека, так и на право народа сменять \ власть, узурпирующую его права.

Локк, классический выразитель правовых воззрений буржуазно-iro общества, в частности, считал, что естественное право означает право каждого человека отстаивать свою жизнь, свободу и имуще­ство) т.е. то, что ему принадлежит. Естественное состояние он харак­теризовал «полной свободой в отношении и распоряжении своим имуществом и личностью» и равенством, при котором «всякая власть и всякое право другого являются взаимными, никто не имеет боль­ше другого».

Учреждая государство, полагал Локк, люди не отказываются от своих естественных прав, а правительство, возникшее на основе об­щественного договора, обязано всемерно охранять естественные

права человека. Там, где правительство нарушает их, нация имеет право насильственным путем свергнуть такое правительство и обра­зовать новое. «Доктрина законности сопротивления всяким незакон­ным проявлениям власти» составляет принципиально новый момент договорной концепции государства, который полностью развязывал руки буржуазии в ее борьбе за политическую власть.

Существенный вклад в обоснование идеи права, основанного на всеобщем равенстве и свободе, а также критику феодального строя внес французский просветитель Руссо. По его мнению, феодальный строй, заковав свободного человека в многочисленные оковы, уста­новил сословное неравенство, тем самым грубо нарушил условия общественного договора и не имеет законных оснований на суще­ствование, держится только на силе. Поэтому народ имеет полное право сбросить с себя лишенную легитимности власть. Идеал соот­ношения верховной власти и человека Руссо видел в неукоснитель­ном соблюдении ими общих соглашений. «Каждый человек может всецело распоряжаться тем, что ему эти соглашения предоставили из его имущества и свободы; так что суверен никак не вправе нало­жить на одного из подданных большее бремя, чем на другого».

При всем демократизме и революционном пафосе теория есте­ственного права имеет существенные недостатки, которые без осо­бого труда выявили ее оппоненты.

Во-первых, теория является антиисторической. Она содержит пе­речень таких прав, которые якобы были искони присущи человече­ству и неизменно сопровождают его по настоящее время и ничто их не может отменить или изменить. Подобный принцип был выдви­нут Гроцием, признававшим естественное право настолько незыб­лемым, что оно не может быть изменено даже самим Богом. Подоб­но тому как Бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, точно так же он не может зло по внутреннему смыслу обра­тить в добро.

Между тем история человечества убедительно доказывает обрат­ное — постоянную изменчивость как условий существования чело­века, так и необходимой для существования системы правил поведе­ния. Людям, жившим в условиях родового строя, неизвестны да и не нужны большинство естественных прав, выведенных буржуазными идеологами. К примеру, им неведомо право частной собственности, право на личную свободу. В условиях экономического равенства были бесполезными и основные принципы естественного права — равно­правие и братство. Как справедливо отмечал русский правовед Н.М. -

Коркунов, извечные начала естественного права по существу были не чем иным, как новыми свободными началами XVII в., противо­поставленными изжившему себя средневековому праву.

Во-вторых, представители теории естественного права не имеют чет­ких критериев, по которым можно было бы сколько-нибудь опреде­ленно отличать естественное право от благоприобретенного, пози­тивного. В результате каждый автор формулировал эту систему исхо­дя из собственного понимания данного вопроса. Так, Греции признавал естественным рабство. Потье — господство мужа над же­ной. В качестве формы государственного устройства, наилучшим образом соответствующей принципам естественного права, Гоббс признавал неограниченную монархию, тогда как Локк — ограничен­ную монархию.

В-третьих, теория естественного права никак не могла объяснить, каким образом на основе сравнительно небольшой совокупности естественных прав вырастает столь значительное разнообразие на­циональных правовых систем. По мнению представителей этой тео­рии, исторически сложившееся и действующее в отдельных странах право является произвольным уклонением от природы естественно­го права, и основная задача государственной власти состоит в устра­нении всех уклонений от требований естественного права. Но это требование невыполнимо, поскольку право каждой страны так или иначе отражает ее специфические условия и в силу этого никогда не может быть единым во всех странах и на все времена.

Названные и другие недостатки теории естественного права, вы­явленные ее оппонентами, в значительной степени способствовали снижению авторитета этой теории и утрате ею ведущего значения среди правовых теорий XIX в.

Интерес к теории и идеям естественного права, проявившийся в середине XX в., способствовал ее существенному обновлению. Преж­де всего, сторонники этой теории отказались от прежнего взгляда на человека, личность как абстрактного индивидуума и стали рассмат­ривать его в системе многообразных общественных связей. Соответ­ственно расширилась и система естественных прав человека. Теперь в нее вошли не только права, призванные охранять личность от госу­дарственного произвола, но и многие социально-экономические и политические права, без реализации которых личность на может быть свободной в своих действиях и поступках. Это, в частности, право народа устанавливать конституцию, активно участвовать в полити­ческой жизни, объединяться в политические партии, право на труд, на достойную заработную плату, равенство граждан перед судом и законом.

Представители современной теории естественного права отказа­лись и от антиисторического подхода ее основоположников. Сово­купность естественных прав человека перестала рассматриваться ими как вечная и неизменная. Однако вопрос об источнике развития этих прав остается дискуссионным даже среди сторонников теории. Одни видят его в божественном начале. Другие прочно остаются на земле и полагают, что на развитие естественного права решающее воздей­ствие оказывают реальные факторы, среди которых приоритет отда­ется «идее права».

Бог, полагают представители этой теории, обладает абсолютным суверенитетом и определяет универсальные норма права и нормы долга. Человек способен осознать свои идущие от Бога естественные права, если он верит в Бога и выполняет его предписания. Поэтому наличие естественных прав должно приниматься на веру как нечто само собой разумеющееся, а противоположный взгляд, связанный с их отрицанием, должен быть обстоятельно аргументирован. В лю­бом случае атеист не способен понимать веления естественных прав также глубоко и полно, как их понимает действительно религиоз­ный человек.

Естественное право раскрывается людям постепенно, по мере развития их способности понимать и исполнять божественные пред­писания. Для каждой эпохи характерен свой уровень понимания этих предписаний и, следовательно, свой естественный закон. Всякие попытки составить перечень естественных прав человека, годный для всех времен и народов, являются беспочвенными и бесполезными.

Не менее абстрактной представляется и связь естественного права с реальными факторами. В системе этих факторов ведущую роль играет «идея права», понимаемая как требование совести и разума. В раз­ных условиях эта идея может проявляться в разных формах, подобно тому как одна и та же идея скульптора может быть воплощена либо в бронзе, либо мраморе. В том и другом случае результаты работы бу­дут значительно отличаться друг от друга, хотя идея скульптора оста­ется неизменной. Так и «идее права»принадлежит решающее значе­ние в конкретном позитивном праве. Она формирует это право, но конкретные нормы в разных условиях места и времени могут суще­ственно отличаться друг от друга. Более того, как идеальное явление естественное право является действительным, независимо от того, реализуется оно в позитивном праве или нет.

Подобное понимание источников развития системы естествен­ных прав человека по-прежнему не дает сколько-нибудь четких кри­териев для отличия естественных прав от прав, устанавливаемых по­зитивным правом. И божественное провидение, и «идея права»на деле оказываются не чем иным, как субъективными представлениями ученого-юриста об идеальном, хорошем праве.

Каждый автор видит систему естественных прав такой, как он сам ее представляет сообразно собственным философским воззрениям, теоретическим знаниям в сфере правоведения и других социальных наук, а также практическому опыту. Каких-либо четких критериев отличия естественного права от позитивного представители этого теории пока что не нашли. Поэтому остается верным и замечание Ф. Энгельса о том, что естественное право представляет собой лишь идеологизированное, вознесенное на небеса выражение существую­щих экономических отношений либо с их консервативной либо с их революционной стороны.

Отсутствие четких критериев отличия естественных прав от по­зитивных оставляет нерешенным и другой кардинальный вопрос дан­ной теории — каким образом можно объяснить все многообразие пози­тивных правовых систем при наличии сравнительно небольшой и дос­таточно расплывчатой совокупности естественных прав человека.

Не умея свести позитивное право к его объективной основе -системе экономических отношений как основному источнику раз­вития общества, сторонники теории естественного права все много­образие позитивного права объявляют случайностью, результатом «деформации», «случайности». Тем самым закономерный историчес­кий процесс развития права предстает как цепь случайных и неоправ­данных отходов от естественного права.

В теории естественного права наблюдается явное неумение ее сто­ронников применять правильно сформулированные методологичес­кие принципы историзма и объективности закономерностей, лежа­щих в основе позитивного права. Осознание этих принципов и же­лание их провести в конкретных исследованиях представляет значительный шаг на пути формирования теории естественного права в подлинную науку. Однако между осознанием методологических принципов и их последовательным воплощением в практике науч­ных исследований нередко лежит огромная пропасть. И эта пропасть в теории естественного права осталась непреодоленной.

Не видя реальных источников развития естественных прав чело­века, сторонники этой теории не сумели показать, каким же образом и по каким объективным законам идет процесс изменения, совер­шенствования системы естественных прав человека, равно как и со­ставить прогноз появления новых прав в ближайшей или отдален­ной перспективе. Закономерная связь естественных и позитивных прав осталась столь же неясной и запутанной, как и у основополож­ников этой теории два века назад.

2. Юридический позитивизм

Основы юридического позитивизма были разработаны англий­ским юристом Остином в его фундаментальном труде «Чтение по юриспруденции» (1832 г.). Остин объявлял право, как и явления природы, реальным, существующим фактом. Реальность праву при­дает государство, которое закрепляет конкретные нормы в прини­маемых им письменных источниках «в целях руководства разум­ной сущностью».

По Остину, право образуют четыре элемента: приказ, санкция, обя­занность исполнения и суверенная власть. Сущность же права состав­ляет приказ власти, адресованный подчиненному под угрозой при­менения санкции в случае его невыполнения. С учетом такого по­нимания права основная задача юридической науки сводится к анализу позитивных, принятых государством законов, иных нор­мативно-правовых актов, не вдаваясь в оценки содержащихся в этих источниках норм с позиции добра и зла, справедливости и прочих нравственных категорий.

Таким образом юридический позитивизм решительно порывал с принципами и положениями теории естественного права. Если последняя признавала права и свободы человека первичными и требовала их непременного признания государством, то позити­висты, наоборот, единственным источником права признавали го­сударство. От него граждане и иные лица получали права и свобо­ды. Право, созданное государством, признавалось объективным, а основанные на нем права граждан и иных лиц — субъективным правом.

Обосновывая предложенное понимание права и задач правовой науки, позитивисты подвергли суровой и основательной критике ес­тественные права человека и проповедующую их теорию. По мне­нию позитивистов, естественные права представляют собой не бо­лее чем предположения, гипотезы, являются источником заблужде­ния умов. Их серьезное восприятие влечет за собой такие негативные

последствия, как разрушение правопорядка и анархию. Сущность же любого права состоит в том, что оно действует. Поэтому прекрасней­шее идеальное право может остаться позади самого жалкого пози­тивного права, подобно тому как любой калека видит, слышит и дей­ствует лучше, чем самая прекрасная статуя.

Признавая государство единственным источником действующе­го права, позитивисты приложили немало усилий по разработке пра­вовых средств, конструкций, способных обеспечить неукоснитель­ное действие права, применение принудительных мер к правонару­шителям, и добились в этом направлении заметных успехов.

Значительная часть понятий и принципов современной теории права была разработана в недрах юридического позитивизма. Его несомнен­ной заслугой является обоснование таких важнейших принципов теории права, как: 1) верховенство закона и наличие иерархической связи между законами и иными нормативно-правовыми актами, ис­ключающей наличие в действующем праве противоречивых норм;

2) недопустимость отказа в правосудии по мотивам наличия в дей­
ствующем законодательстве пробелов или неясных норм права;

3) требование неукоснительного исполнения действующих законов
государственными органами, гражданами и иными лицами (прин­
цип законности); 4) подчинение судьи закону.

Сторонники юридического позитивизма внесли весомый вклад в разработку и других проблем теории права, В частности, они обо­сновали понимание нормы права как единства гипотезы, диспози­ции и санкции, основополагающие принципы юридической ответ­ственности, дали развернутую характеристику содержанию право­отношений, значительно модифицировали и развили методы толкования права, а также догматический (формально-юридичес­кий) метод выведения правовых понятий, принципов путем анали­за и обобщения действующих норм права.

Логическое завершение юридический позитивизм получил в норма-тивистской теории Кельзена, основные работы которого были изда­ны в первой половине XX в. Теория Кельзена получила название «чи­стой теории права», которая стремится описать право таким, как оно есть, не занимаясь его оправданием или критикой. Юриста не долж­ны интересовать внешние связи права с такими явлениями, как пси­хология, социология, политика.

Свою позицию Кельзен обосновывал тем, что познание соци­альных факторов, влияющих на процессы создания законов, осуществ­ление правосудия, действие права, выходит за рамки правоведения.

Все это является метаюридическими вопросами и, самое главное, никак не способствует пониманию права, а лишь запутывает его. Однако нет никакой необходимости в изучении юристами таких ме-таюридических вопросов. Для ответа на вопрос, что такое стол, не требуется сведений о том, когда и как он был сделан. Так же следует поступать и при изучении права. Юридическая наука не может и не должна проверять свои выводы с помощью социологических сведений о действии норм права.

Правоведение, полагал Кельзен, является нормативной наукой и потому не занимается изучением причинно-следственных связей, составляющих предмет естественных наук, в которые входит и соци­ология. Свою позицию он обосновывал следующим образом: «Прин­цип, в соответствии с которым естественные науки описывают свой объект, сводится к причинности, тогда как основным принципом описания объекта правоведения выступает нормативность». Юрист оперирует категорией «должен», а правовые нормы представляют собой не что иное, как суждения о должном развитии событий: если есть А, то должно существовать и В. В сфере такого чистого права и должен оставаться ученый-юрист.

Систему права Кельзен представляет в виде пирамиды, вершину которой занимают конституционные нормы. Далее следует законы и иные нормативно-правовые акты, конкретизирующие общие кон­ституционные нормы. Последнюю ступень пирамиды составляют индивидуальные нормы, создаваемые судебными и административ­ными органами, а также гражданами и иными лицами при заключе­нии договоров и соглашений. Для Кельзена нет разницы между кон­кретизацией общей нормы государственными органами в норматив­но-правовых и индивидуальных актах, равно как и в договорах и соглашениях граждан. Все это является последовательным развити­ем общих норм и, следовательно, правом.

Венчает пирамиду основная норма — гипотетическое («трансцен­дентально-логическое») понятие, связанное с действующей в стране конституцией. Суть этой нормы выражается в виде требования: «Дол­жно вести себя так, как предписывает конституция». Основная нор­ма не создается законодательным путем, не отражена в действую­щем праве. Вместе с тем она обязательно существует и является дей­ствительной потому, что предполагается действительной. Назначение основной нормы сводится к тому, чтобы придать логически завер­шенную форму представлениям граждан о законности существую­щего в стране правопорядка. Легитимным признается правительство,

полагал Кельзен, которое сообразно основной норме действует в строгом соответствии с конституцией и создает действенные нормы права.

Теоретические построения Кельзена не прошли бесследно для юридической практики и, в частности, способствовали внедрению институтов конституционного контроля. Кстати, Кельзен лично ре­дактировал Конституцию Австрии 1920 г., впервые предусмотревшую создание специального органа конституционной юстиции.

Юридический позитивизм, несмотря на ряд отмеченных дости­жений в разработке отдельных проблем правоведения, не сумел пра­вильно раскрыть сущность права и впал в неразрешимые противоре­чия. Между тем действительно научная теория их иметь не должна. Все известные факты и явления в ней должны получить последова­тельное объяснение и поставлены в закономерную связь.

Во-первых, понимание права как совокупности установленных государством норм права содержит логическую ошибку в виде опре­деления неизвестного через столь же неизвестное. Государство явля­ется субъектом права, значительная часть его деятельности осуще­ствляется в рамках права. Следовательно, в понятие государства не­избежно входит право, и когда пытаются право определить через государство, тем самым совершают логический круг, говоря «право есть право».

Во-вторых, сведение права к закону, иным нормативно-право­вым актам приводит к утрате всяких критериев, позволяющих от­личать правовые нормы от голого произвола государства. Как бы ни были широки возможности государства в его правотворческой деятельности, однако они вовсе не беспредельны. И история права знает немало примеров тому, как авторитарные или фашистские государства нарушали эти пределы и грубо вторгались в неподвлас­тную им сферу личной жизни граждан, устанавливали нормы, уст­раняющие самую элементарную независимость личности от госу­дарства.

С точки зрения позитивистской теории все законы фашистского государства являются правом и законопослушным гражданам не ос­тается ничего иного, как терпеливо их выполнять. Однако это поло­жение является весьма сомнительным хотя бы потому, что в истории каждого народа есть немало примеров тому, как рушилась устарев­шая, прогнившая власть, а вместе с ней и действующие нормы. С точки зрения позитивистов, это было явное беззаконие, грубей­шее нарушение установленного права. Между тем с позиций закономерностей общественного развития только таким путем и мо­жет осуществляться прогрессивное развитие общества, переход от одной изжившей себя власти и установленных ею порядков к ново­му государству и праву.

Подлинно научная теория не может игнорировать процессов исто­рического развития права и не делать принципиального различия меж­ду нормами права, направленными на создание необходимых усло­вий для существования и развития личности, проявления ею своих способностей, и нормами, ставящими человека в полную зависимость от государства и произвола его органов.

В-третьих, отрицая существование права вне закона, в общем и целом, юридический позитивизм вынужден признать независимое от закона существование права в частном случае, на стадии право­применения и реализации. Позитивизм допускает существование отношений, которые имеют правовой характер, подлежат правово­му регулированию, но по тем или иным причинам оказались не уре­гулированными действующим законодательством. Для преодоления таких ситуаций рекомендуется использовать аналогию права или аналогию закона.

Но каким образом можно определить правовой или неправовой характер того или иного общественного отношения, если законода­тель прямо не высказался на этот счет и не создал соответствующую норму права? И в силу каких причин может возникать правовой ха­рактер у отношения, прямо не предусмотренного законом?

Позитивно ответить на эти вопросы можно, лишь признав суще­ствование ситуаций, когда зачатки права, его отдельные элементы могут складываться в реальной жизни до их закрепления в законах государства. Причем их правовой характер настолько очевиден и бес­спорен, что даже любой суд, иной орган государства способны их выявить и разрешить дело по аналогии, применив сходные нормы права или правовые принципы.

Но если фундаментальное положение позитивистов о государстве как единственном источнике права допускает исключения из него, значит имеются все основания для продолжения поисков теорети­ческого принципа, способного надлежащим образом объяснить и правило, и все исключения из него. И такой поиск был продолжен советскими правоведами, хотя они в этом прямо не признавались.

Советские юристы вели активную борьбу с юридическим позитивиз­мом и нормативизмом, как и другими буржуазными правовыми тео­риями. И тем не менее их определения сущности права и теоретические представления о механизме правового регулирования оста­вались по преимуществу позитивистскими.

Официальное грехопадение состоялось 16 июля 1938 г., когда на первом Всесоюзном совещании по вопросам науки советского права и государства Прокурор СССР А.Я. Вышинский предложил юрис­там понимать право как совокупность правил поведения, выражаю­щих волю господствующего класса, установленных в законодатель­ном порядке, а также обычаев и правил общежития, санкциониро­ванных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, вы­годных и угодных господствующему классу.

С небольшими изменениями это определение права доминирует и по настоящее время в российском правоведении. Оно приводится и в нашем курсе в качестве исходного понимания права как регуля­тора общественных отношений. Нередко подобная трактовка права приписывается К. Марксу и Ф. Энгельсу на том основании, что в одном из их произведений содержалась следующая фраза о буржуаз­ном праве: «ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, содержание которой определяется материальными условия­ми жизни вашего класса».

Между тем это явное недоразумение. Основатели марксизма, бу­дучи последовательными диалектиками, никогда не разделяли позити­вистских трактовок права. Их понимание права было принципиаль­но иным (см. об этом следующую главу). И в приведенной фразе они не давали определения права. Наоборот, утверждали, что в условиях буржуазного общества, как и любом ином классовом обществе, под­линного права нет и быть не может. То, что понимается буржуазией как право в действительности,— «лишь возведенная в закон воля ва­шего класса».

Признание советскими юристами обусловленности воли матери­альными, экономическими отношениями общества, однако, не уст­раняло основных пороков позитивистского правопонимания ни в теории, ни в практической деятельности. В первые десятилетия со­ветская власть возводила в ранг права явный произвол, грубейшим образом нарушала права советских граждан, а правовая наука освя­щала этот произвол, выдавая его за самые, что ни на есть демократи­ческие права и свободы. Словом, «марксистское»понимание права не давало никаких гарантий того, что советские законы содержали только право и ничего кроме права.

Воля класса связана со своей материальной основой не прямо и непосредственно, а через сложную систему социальных явлений и их связей. Без выявления этой закономерной связи верно конста­тируемая зависимость воли от ее материальной основы остается аб­стракцией, которая никак не продвигает дело вперед и соответственно не меняет сущности позитивистской трактовки права. Советские юристы были марксистами по преимуществу в собственном воображе­нии, больше говорили о материальной обусловленности права, чем реально ее исследовали. И при первом же удобном случае изменили марксизму, осуществив массовый переход на позиции буржуазных доктрин и приписав ему все пороки и недостатки, которые способно породить лишь воображение недостаточно грамотных политиков и плохо знающих марксизм правоведов.

Глава 27 ТЕОРИИ ПРАВА,