Скальдскап — искусство скальдов

Появление в VIII-IX веках н.э. скальдической магии, или искусства Скальдскап, связано со всеобщим расцветом магических искусств в Скандинавии в начале последней четверти того тысячелетия. Стихотворные заклинания не стали, разумеется, чем-то принципиально новым в магическом искусстве, но именно в это время произошло окончательное оформление и закрепление ряда традиций и стандартов, принятых затем магами и поэтами всего Северо-Запада германского мира. Истоками скальдической магии являются, несомненно, древнейшие заклинательные песни, известные германцам с незапамятных времён, и некоторые выработанные скандинавскими эрилями традиции и приёмы, использовавшиеся скальдами при записи заклинаний рунами. Таким образом, искусство Скальдскап, относящееся, несомненно, к магии заклинаний, оказывается связанным и с магией священных рун. Заклятия, сложенные в традициях искусства. Скальдскап и записанные рунами, долгое время считались на Северо-Западе Европы одним из самых могущественных магических средств.

Развиваясь, скандинавская магия не создавала направлений и методов, оторванных от предыдущего опыта. Напротив, каждое новое достижение магов и языческих жрецов органично включало в себя всё достигнутое ранее. Каждый эриль прекрасно владел магией отдельных рун, и каждый скальд — знаниями и опытом эриля.

Любопытно, что некоторые законы аллитерационного строя речи применялись скандинавскими эрилями при записи рунических заклинаний задолго до появления собственно скальдического искусства[146]. Прекрасный тому пример — знаменитая и уже приводившаяся нами руническая надпись на золотом роге из Галлехуса: «Я, Хлевагаст из рода Холтиев, рог сотворил». На языке оригинала надпись выглядит так: ek hlewagastiR holtijaR horna tawido. Идеальная «долгая строка» с точки зрения аллитерационного стихосложения!

Но при всём том появление «скальдо-рунической» магии было не просто совершенствованием искусства применения рун. Руническое искусство скальдов родилось в слиянии одного дара богов с другим — магии рун и волшебства поэтического слова, объединив, таким образом, магию древних эрилей и магию древнейших заклинателъных песен.

Необходимо некоторое уточнение. Скальдами в Средние Века называли всех, кто владел искусством Скальдскап — искусством скальдического стихосложения. Далеко не все скальдические стихотворные произведения имели магическую направленность[147], но здесь словом «скальд» мы будем обозначать именно скальдов-магов, каким был, например, упомянутый уже на страницах книги Эгиль Скаллагримссон, живший в X веке.

Итак, боги принесли на землю мёд поэзии. Они же подарили людям знание рун. Отведав первого и познав второе, скандинавские маги стали скальдами. Что же представляет собой заклинание скальда? Практически скальдическое стихосложение имеет мало общего с тем, что мы называем поэзией сейчас. Основу современного стиха составляют конечные рифмы и определённая ритмика, основу стихосложения скальдического, заклинательного — аллитерации и внутренние рифмы, хотя существует скальдический размер (так называемый рунхент), в котором присутствуют и привычные нам конечные рифмы.

В качестве примера приведу небольшое произведение, принадлежащее Оттару Чёрному (перевод скальдических произведений здесь и ниже выполнен с максимально возможным приближением к ритмике оригинала[148]):

 

Вал завыл, сломал

Весь навес древес,

Нес в злосчастный час

Челн, нещадно мча.

 

Весьма характерной чертой скальдического стихосложения является и замена слов на их кеннинги — сочетания типа «существительное в именительном падеже + существительное в родительном падеже». Вот пример:

 

Кровью рыгали раны,

В грохоте и громе

Скегуль — с кем сражался

Конунг в буре копий,

Палите — свистели

Птицы лат, и славно

Добыл себе воитель

Бед среди победы.

(Торнбьорн Хорнклови)

Примечания:

В отрывке применено переплетение предложений — предложение о доблести конунга, выделенное в переводе с помощью тире, разрывает основную нить повествования. Кроме того, употреблены кеннинги:

грохот Скегуль (гром Скегуль) — битва (Скегуль —валькирия, дева боя);

буря копий — битва;

птицы лат — стрелы.

 

В классике скальдического стихосложения кеннинги и родственные им заменители, состоящие из одного слова хейти, являются всего лишь украшениями, расцвечивающими ткань висы и придающими ей определённый волнующий колорит. Однако происхождение их имеет магический характер и связано с сакральностью любых имён. Имя — это нечто глубоко связанное с его носителем, и простое произнесение имени уже влечёт за собой определённый контакт с тем, кто его носит. Дабы избежать возможного нежелательного контакта с другими людьми, многие маги и воины древности тщательно скрывали свои имена. Хорнклови, например, — не имя, а хейти автора приведённого отрывка. Многие имена, которыми, согласно легендам, назывались боги, — тоже хейти, так сказать, «имена для посторонних». Так, ас Хеймдалль называет себя в странствиях Риг, Один — Игг («Ужасный»), Гагнрад («Правящий победой»), Гримнир («Скрывающийся под маской») и т.д.

Необходимо сказать несколько слов и о традиции переплетения в скальдических текстах двух или даже трёх предложений. Согласно общепринятой точке зрения, традиция эта происходит от древнейшего обычая исполнения заклинательных и ритуальных песен на несколько голосов. Так и в скальдической висе переплетаются две нити повествования, словно поочерёдно поют два певца. В этой связи интересно отметить, что название самого распространённого скальдического размера переводится как «исполняемый дружиной».

Среди многочисленных скальдических размеров выделяется рунхент — размер с конечной рифмой. Несомненно, применение конечных рифм придаёт скальдическому произведению, и без того наполненному энергией его творца, дополнительную звучность, звонкость, а значит, и дополнительную силу. Быть может, именно поэтому любил этот размер сам Эгиль Скаллагримссон? Вот строфа, написанная им в рунхенте:

 

Серп жатвы сеч

Сёк вежи с плеч,

А ран рогач

Лил красный плач,

И стали рдяны

От стали льдяной

Доспехи в пьяной

Потехе бранной.

Примечания:

Жатва сеч — битва, серп битвы — меч;

Вежа плеч — голова;

Рогач ран — копьё;

Красный плач — кровь (это не кеннинг, а удачно подобранная автором перевода метафора).

 

Большинство произведений древних скальдов, в том числе и уже приводившиеся, сохранили для нас средневековые скандинавские рукописи. Однако некоторые скальдические тексты, как правило, очень небольшие, дошли до нас в своём «первозданном», так сказать, виде. Речь идёт о произведениях, высеченных рунами на стоячих камнях. В большинстве своём они датируются XI веком и выполнены младшими рунами.

 

 

Характерным примером таких текстов может послужить руническая надпись на камне в Свиннегарне. Наиболее вероятный перевод надписи таков:

 

Тьяльви и Хольмлауг велели установить все эти камни по Баке, своему сыну. Он один владел кораблём и водил [его] на востоке в войске Ингвара. Бог да поможет душе Баки. Аскель высек.

Примечания:

... все эти камни — в Свиннегарне было установлено несколько камней, из которых только один нёс руническую надпись;

... в войске Ингвара — имеется в виду Ингвар Путешественник, двоюродный брат Ингигерды (Ирины), жены Ярослава Мудрого. Ингвар Путешественник организовал во второй четверти XI века большой поход из Швеции на Русь и далее на юг и восток.

 

Первая половина надписи — прозаическая, вторая же образует четыре любопытно звучащие скальдические строки. Дабы читатель мог познакомиться с настоящим скальдическим слогом (а русские переводы не дают всё-таки полного представления), мы приведём здесь эти четыре строки так, как они записаны в оригинале. При чтении учитывайте, что ударение падает на первые слоги.

 

sun sinn's atti

ainn ser skip

auk austr styrpi

i Ingvars lip

 

А вот текст рунической надписи из Хагстюгана полностью выполнен скальдическим аллитерационным стихом:

 

FiuriR gærpu

at fapur gopan

dyrp drængila

at Domara

mildan orpa

auk mataR gopan

pat um ban i...

hall gærpu a

 

Перевод:

 

Фьюри сделал [это] по отцу, доброму, славному почестями — по Домару, милостивому на похвалу и щедрому на пищу, так что они камни воздвигли.

Он пал в Гардах.

 

Примечания:

славный почестями, милостивый на похвалу, щедрый на пищу — характерные для Скандинавии устойчивые эпитеты восхваления князя или вождя, родственные кеннингам;

Гарды (Гардарики) — средневековое скандинавское название Руси. Приблизительное значение этого имени — «Страна Городов» или просто «Города».

* * *

Основные формы скальдических заклинаний — драпа и нид. Драпа — своего рода хвалебная песнь, которая при прочтении её вслух или при вырезании её рунами оказывает благотворное воздействие на того, кому посвящена.

Думается, исходный, истинно магический вид драпы — это короткое, в одну-две висы (строфы), заклинание. Такой была она во время зарождения скальдического искусства. Уже впоследствии, с перемещением направленности искусства от магических надобностей к придворным, центральное место в драпе занял повествовательный элемент (упоминания о подвигах и добродетелях объекта драпы), который в позднее время, когда скальды перестали быть магами, стал основным и единственным; сама же драпа к этому времени сохранила лишь свою восхвалительную функцию. Нужно отметить, что повествовательный элемент был в драпе всегда, но изначально функция его была сугубо магической.

Магия драпы сложна, но основная идея её проста до гениальности. Могучим воинам поют хвалебные песни — спой хвалебную песнь простому человеку, и он, в силу законов магического соответствия причины и следствия, сам станет могучим воином. Магический закон, позволяющий менять местами причину и следствие, — это один из тех многих принципов магии, до которых не смог докопаться Фрэзер в своей в общем очень добротной работе «Золотая ветвь».

Отношение к действию драпы в Средние Века было более чем серьёзным. За сложение драпы провинившемуся перед князем скальду могло проститься очень многое, а скальду, чистому перед властителем, многое могло быть даровано. Известны случаи, когда скальды, совершив непростительные с точки зрения средневековой скандинавской морали действия против князей и попавшие к ним в руки, спасали свою жизнь и честь именно таким образом.

Приведённый отрывок, написанный в рунхенте («Серп жатвы сеч...»), взят именно из такой драпы. История её весьма интересна. Автора этой драпы Эгиля угораздило в своё время убить одного из сыновей норвежского конунга Эйрика Кровавая Секира. Разумеется, конунг и жена его Гуннхильд возненавидели Эгиля (впрочем, у Эгиля и Эйрика и до этого было достаточно поводов для вражды). Гуннхильд, бывшая колдуньей, наложила на Эгиля заклятие, согласно которому Эгиль не мог найти покоя, пока они с Гуннхильд снова не встретятся.

К тому времени Эйрик был вынужден покинуть Норвегию и приплыл в Англию к королю Адальстейну, который дал ему в лен Нортумбрию. Эгиль же, влекомый заклятием Гуннхильд, которое, видимо, не смог преодолеть, снарядил корабль и отправился в Англию. Вероятно, не случайно у берегов Нортумбрии его корабль попал в сильный шторм и был разбит о скалы. Эгиль спасся и, чувствуя, что ему не уйти от заклятья, сам отправился в Йорк — столицу Эйрика. Разыскав там своего друга Аринбьёрна, приближённого Эйрика, Эгиль предстал вместе с ним перед конунгом и Гуннхильд. Аринбьёрн пытался помирить врагов, но единственное, что ему удалось добиться, — это отложить казнь Эгиля до следующего утра.

На счастье Эгиля, он был прекрасным, скальдом и за ночь, проведённую в темнице, сумел сложить драпу, а утром исполнил (правильнее в магическом, но не в литературном плане было бы сказать «совершил») её перед конунгом. И что же? Немедленно Эйрик освободил злейшего своего врага из-под стражи и отпустил на все четыре стороны — такова была его благодарность за сложение драпы.

Другая распространённая форма скальдических заклинаний — нид, хулительная песнь, так сказать, драпа со знаком «минус». Рассказывают, что когда ярл Хакон Могучий сжёг корабль скальда Торлейва и казнил его друзей, Торлейв переоделся нищим, вошёл во дворец ярла и выпросил разрешение прочесть сочиненные им стихи. Едва он начал их читать, как на ярла напал страшный зуд. Когда ярл понял, что этот человек читает (или поёт) нид, было уже поздно — Торлейв дошёл до середины нида. В палате потемнело, оружие, висящее на стенах и бывшее у людей, начало двигаться само по себе. Многие погибли, а у ярла отгнила борода и волосы по одну сторону пробора.

А вот пример работы Эгиля. Изгнание из Норвегии конунга Эйрика, в результате которого он попал в правители Нортумбрии, было, видимо, делом рук; этого скальда. В своё время, будучи в ссоре с Эйриком (тогда ещё владевшим Норвегией), Эгиль высадился на небольшой островок у скандинавского морского побережья. Там он воткнул в землю деревянную жердь и насадил на неё лошадиный череп (скорее для устрашения, чтобы никто не выдернул жердь из земли). На этой жерди Эгиль вырезал рунами скальдическое заклинание. Текст заклинания не сохранился, так что не известно достоверно, был ли это нид или какое-либо иное произведение скальдической магии; однако элементы нида оно содержало наверняка.

Об этом ниде Эгиля сохранились интереснейшие сведения. Он состоял из двух вис, и каждая содержала 72 руны — трижды число знаков Футарка. С таким магическим соотношением в рунических заклинаниях мы сталкивались уже неоднократно, когда шла речь о магии сакральных слов и рунических заклятий. Такая структура созданного Эгилем заклинания лишний раз подтверждает его компетентность не только как скальда, но и как эриля.

В чём же состоит отличие заклинания, например, Бьёркеторпского камня, в котором соблюдены те же соотношения числа рун и длины используемого Футарка, от нида Эгиля? В магической форме. Достаточно убрать из эгилевых вис скальдическую стихотворную форму, и они действительно станут явлением того же порядка, что и заклинание Bjorketorp А. Тогда их действие будет базироваться только на личной силе эриля и волшебстве самих рунических знаков. Но и нид, и драпа, и другие скальдические заклинания сохранят свою магию, хотя, может быть, и не в полной мере, будучи просто прочитаны или пропеты, т.е. даже если они не «отлиты» в рунические строки. Ибо остаётся форма.

Любой человек, магически (или поэтически, что одно и то же) ощущающий мир, обязательно встречал стихи, глубоко волнующие его, как говорится, «берущие за душу». Для кого-то таким свойством обладают стихи (песни) Высоцкого, для кого-то — Гумилёва или Цветаевой — не суть важно. Важно, что, ощущая глубину, некоторое таинственное напряжение и музыкальность поэтической фразы, человек ощущает именно магию поэтической формы, магию, которую создал и облёк в эту форму поэт. Не имеет ни малейшего значения, какое применено стихосложение — скальдическое или современное; традиция скальдического стихосложения возникла в древней Скандинавии лишь в связи с определёнными особенностями германских языков (например, неизменная ударность первого слога), многим языкам, славянским в том числе, не свойственными.

Дар поэта, приводящий дух в движение, — это особая способность изменять и контролировать положение собственной точки сборки и магическим образом выражать его в словах, становящихся носителями личной силы поэта. И потому каждый настоящий поэт неизбежно является магом, постоянно изменяющим себя и окружающий мир.