Магия места и место для магии

Древние британцы называли свою землю Ynys Cedyrn — «Остров Могущества» или, точнее, — «Остров Силы». Примерно во времена римского владычества получило распространение другое имя — Britannia, образованное от древнего кельтского имени Prydein. Ряд современных авторов сближает последнее с легендарным именем волшебного корабля короля Артура — Prydwen, состоящим из двух основ: prydd — «земля» и gwen — «белая», «благословенная», «священная». Таким образом, второе имя острова означает «Белая, или Священная, Земля».

Ещё в Средние Века Русь называли Святой Русью, и, разумеется, появлявшиеся тогда русские православные святые имеют к этому эпитету лишь косвенное отношение. Термин святой (светлый, священный) древнее христианства настолько же, насколько рукопись Слова о полку Игореве древнее этой книги: достаточно указать, что основа свет/свят восходит к индоевропейскому *su, *swa — «Свет», «Благо», «Сила» (отсюда же — Swastika, «связанное-со-Светом.»). Смысл славянского эпитета Святая, сопровождавшего некогда имя Руси, объединяет содержание и бриттского Cedyrn, и бриттского Gwen.

Вероятно, это исследование можно продолжить и в большинстве древних имён, которыми разные народы награждали свои земли, обнаружить слова Сила, Благословение, Свет. Одного и сказанного уже достаточно, чтобы увидеть разницу между современным нашим отношением к Земле и тем, что (или Кого) видели в ней наши далёкие предки. Если мы полагаем землю всего лишь предметом потребления, предназначенным для того, чтобы её покупать, продавать, застраивать, совершать «выезды на природу» и т.д., то для древнего язычника Земля была прежде всего источником Благословения и Силы. Именно поэтому эпитеты Святая, Священная входят составной частью во многие древние имена самых разных земель.

Обратим внимание на происхождение современных терминов, обозначающих древние европейские религии. Так, известно, что русское слово язычники происходит всего лишь от «говорящие на ином языке»[77]; древнерусские письменные памятники употребляют термин поганые (вера поганьска), восходящий, вероятно, к лат. religio paganorum, которому обязано своим происхождением и совр. англ, pagans, paganism. Упомянутое латинское выражение означает в переводе «религия крестьян» или «религия деревенских жителей». Но, быть может, religio paganorum следует трактовать шире — как религию тех, кто живёт на земле, тех, кто следует её Благословению...

Я убеждён — и полагаю, что абсолютное большинство исследователей со мной согласится, — что в древней Европе первым, чему учили будущего мага, было умение работать с Землёй, понимать и чувствовать магию каждого конкретного ландшафта на её поверхности и искать верное место для совершения собственной магии.

Genius loci

«Суть же скверные молбища их: лес и камение и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звёзды...» Для новгородского архиепископа Макария, в 1534 году написавшего эти строки о славянах и финнах северной Руси, и камень, и холм, и солнце с месяцем были уже мёртвой материей, лишённой Бога. В понимании же язычника живой магией наполнено всё, что его окружает: дорога, по которой он идёт, земля, которую он возделывает, река, из которой он пьёт... Каждое место, в котором он находится, человеческое восприятие в традиционной культуре наделяет душой, или духом — genius loci, как называли его римляне.

В Скандинавии духи места носили общее название «ландвэт» (исл. landvaetir); на Руси же их имена зависели от того, где они «обитали», — леший, водяной и т.д. Кельты Северо-Запада называли духов места «корриганами» в Бретани, «лепрекаунами» («лепреконами») в Ирландии и т.д. В более поздние, уже сугубо христианские времена представления о духе места смешались в Европе с представлениями о Древнем Народе[78]; именно таким путём древние германские светлые альвы (эльфы), населяющие Альвхейм, один из миров северной Традиции, превратились в позднесредневековых книжках по магии в абстрактных «стихийных элементалов».

Понятие «дух места» (реки, озера, камня, холма, леса и т.д. до страны, континента и Земли в целом) представляется нам одним из самых фундаментальных понятий в любой языческой традиции. Умение ощущать дух места, сосуществовать и сотрудничать с ним — одно из многих магических умений, некогда присущих каждому здоровому человеку, а ныне утраченное большинством обретших «цивилизованность» людей.

Древние викинги, отправляясь в плавание, приносили жертвы Ньерду, духу моря, и украшали форштевни своих кораблей изображениями драконьих голов, служивших защитой от злых духов. Но эти украшения изготавливались разборными; их снимали, когда корабль подходил к земле, — чтобы не разгневать дух того места, где предстояло причалить[79]. Жертвоприношения духу места прекрасно известны у славян и неоднократно описаны этнографами. Н.Н.Харузин, например, в своей работе о поверьях крестьян Олонецкого края приводит такой текст обращения к genius loci [80]:

«Кто этому месту житель, кто настоятель, кто содержавец — тот дар возьмите, а меня простите, сделайте здраву и здорову, чтобы никакое место не шумело, не болело.»

Каждое действие, связанное с тем или иным местом, традиционно производилось как бы одновременно на двух уровнях: действие само по себе и общение с духом места. Для человека традиционной культуры поблагодарить ручей, из которого напился, было так же естественно, как для нас с вами — поблагодарить сотрапезника, передавшего солонку. В результате каждое связанное с Землёй действие приобретало оттенок сакральности, наполнялось магией, заимствованной у самой Земли:

«Бережок батюшка, водушка матушка, царь водяной и царица водяная с малыми детьми, с приходящими гостями, благословите воды взять не ради хитрости, не ради мудрости, но ради добра и здоровья …»[81]

Дух места в традиционном представлении имеет собственный характер, собственную жизнь и по-разному может относиться к людям. Так, на Руси есть немало озёр, которые называются Святыми и вода из которых почитается целебной; но вместе с тем есть и озёра, известные как проклятые, опасные для здоровья и даже жизни приближающегося к ним человека. Точно так же известны святые места (холмы, рощи) и места «злые».

По всей Европе известен запрет (скорее внутренний, интуитивный, нежели «законодательный» или даже нравственный) на оскверняющие действия в священных местах: древний язычник никогда не позволил бы себе плюнуть в источник, затеять пьяную драку на вершине священного холма, без нужды развести здесь огонь или воткнуть в землю клинок. В древней Исландии, например, считалось непозволительным даже осматривать ландшафт священных мест, не омыв предварительно лицо[82].

Не менее распространены представления о том, что дух места может быть «оскорблён» действиями человека; в таком случае существует опасность, что дух покинет место и место умрёт, перестанет быть живым, утратит свою магию. Более всего это известно в отношении домового, духа дома, который, по славянским поверьям, может обидеться на хозяев и уйти, оставив дом без своего покровительства; то же самое может произойти и с источником или холмом. Так, в Скандинавии мёртвые, осквернённые места, лишённые магии и благословения Земли, назывались «альфрека» (исл. alfreka); таких мест стремились избегать не только при строительстве жилья или распашке полей, но и в путешествии.

А мы с вами... Оглянитесь вокруг: мы рискуем превратить в альфрека всю Землю...

Хочется вспомнить по этому поводу слова Филиппа Карр-Гомма, Главы британского Ордена Бардов, Оватов и Друидов: «Любая земля благословенна, и часть нашей сегодняшней задачи — восстановление священности нашей земли — земли, которую осквернили. Часть этой работы включает открытие внутреннего священного ландшафта...»[83]

Магия места

«Даже наша культура, внешний лоск цивилизации имеют бреши: сквозь них проникают реальные силы religio paganorum, религии крестьян. Они по-прежнему действенны — как бы мы ни старались забыть об их существовании. Эти силы есть не что иное, как скрытые силы Природы: языческие культуры базировались на признании реальности этих сил, тогда как наша цивилизация основана на искусственном «отделении» от Природы, на убеждённости в том, что мы можем быть «выше» этих сил и контролировать их по своему желанию»[84].

Эти слова Тома Грэйвса, известного в Европе лозоходца и исследователя особых, магических мест на поверхности Земли, прекрасно характеризуют современное отношение к Земле «цивилизованной» части человечества. Между тем реально существующие силы, которые Грэйвс называет «скрытыми силами Природы», действуют подчас настолько явно, что не заметить результат их влияния на человека и на всё, что его окружает, кажется невозможным.

Один из многочисленных тому примеров — печально известные «раковые дома» — дома, в которых люди иногда целыми подъездами вымирают от онкологических заболеваний. Или — наоборот — «святые места», где многие излечиваются от тяжелейших заболеваний, просто прожив там некоторое время. Быть может, эти примеры несколько банальны, но зато они прекрасно демонстрируют, к чему может приводить непризнание реальности связанных с Землёй сил и воздействий. Ведь известна, например, изящная древняя технология определения пригодности места для устройства жилища: на выбранной территории развешивали на шестах куски сырого мяса и следили за их состоянием в течение некоторого времени. В «плохих», болезнетворных местах мясо портилось быстрее[85]. Очень просто, но сколько здоровья и даже жизней спасла эта технология нашим предкам!

Очевидно, что в магии выбор места для совершения того или иного действия имеет ещё большее значение. Действительно, достаточно познакомиться с европейскими легендами и волшебными сказками, чтобы увидеть существование определённой связи между местом и магией. Заметьте, в легендах и сказках магия почти никогда не происходит «абы где», в большинстве случаев имеется тот или иной указатель на «особенность» места: стоячий камень, круг из камней, вершина холма или кургана, источник, роща древних деревьев или растущие по кругу гигантские поганки... То же самое относится и к сугубо документальным этнографическим свидетельствам об отправлении древних религиозных и магических обрядов: прекрасно известно, например, что купальские игрища совершались на особых — Красных — холмах; что для произнесения некоторых заговоров требовалось найти подходящее место и т.д. Отдавая себе отчёт в том, что каждое (!) место оказывает вполне определённое магическое воздействие, древние умели не только определять его характер, но и находить место с необходимыми им магическими свойствами.

В Европе первые серьёзные исследования сакральной и магической функции места были проведены ещё в начале XX столетия. Одним из пионеров в этой области стал британский бизнесмен и исследователь Альфред Уоткинс, чьи книги «Старые британские дороги, рвы, курганы, посёлки и святилища» и «Старая Прямая Дорога»[86] заслуженно считаются ныне классикой сакральной географии. Позднее исследования в этой области были продолжены Гаем Андервудом, Полом Деверё, Томом Грейвсом и многими другими как в Великобритании, так и в других странах Европы и обеих Америк[87].

Большинство исследователей двигались по очевидному пути (не потерявшему своей актуальности и сегодня): нам известно огромное количество мест, на которых в древности совершалась та или иная магия, те или иные религиозные действия — сейчас мы называем такие места сакральными (англ, sacred places). Если хорошо изучить достаточное количество сакральных мест, может оказаться возможным выделить нечто общее в их ландшафтах, то общее, что делает магию этого места особенно мощной, и то, что определяет характер магического воздействия.

Уже самые первые исследования показали существование определённой связи между магическими характеристиками места и геолого-геофизическими особенностями ландшафта, наиболее очевидной из которых является наличие подземных вод.

Известно, что с древнейших времён для поиска сокрытого в земных недрах (водных «жил», кладов, руд металлов) широко применялось лозоходство — магическая технология, позволяющая использовать скрытые возможности человека. Ещё Геродот указывал на использование лозы персами, скифами и мидийцами; в Китае известна гравюра, изображающая легендарного китайского правителя Юя с рогаткообразным жезлом в руках, датируемая III тысячелетием до н.э.; ряд западных исследователей, например, проф. С.Тромп и Т.Войтек, считают, что возраст лозоходства насчитывает не менее 7-8 тысячелетий[88]. Вероятно, лозоходство — в том или ином виде — было известно практически по всему миру. Именно лоза, инструмент для поиска невидимого, была прообразом всемогущей, но абстрактной «волшебной палочки» поздних сказок: в средневековых латинских магических трактатах лоза для поиска подземной воды так и называется — virgyla divina, т.е. «волшебная палочка», «палочка для гаданий». Тот же смысл имеют совр. нем. Wünschelrute (от Wünschel — «желание, исполняемое с помощью волшебства») и англ, divining rod.

Именно с помощью лозоходства было обнаружено, что абсолютное большинство сакральных мест, мест, обладающих особенной магией, находятся над местами пересечения (в большинстве случаев поэтажного) или ветвления подземных водных потоков. Так, во Франции и Великобритании было обследовано весьма значительное количество древних стоячих камней — менгиров, кромлехов, магических кругов из камней, древних могильников и городищ, христианских храмов, построенных на месте языческих святилищ. Разным типам культовых сооружений и мест Силы могут соответствовать разные картины подземной водной сети, но с водой все они оказываются связаны непременно. Представления о магии текучей воды сохранились и в европейских легендах и сказках. Так, например, в Англии, в Северном Девоне, есть легенда о войне эльфов и гномов, о том, как тремя потоками текучей воды оградили эльфы свою крепость, и никто — ни гном, ни демон — не мог преодолеть магическую преграду...[89]

 

 

Очень важно, что это открытие было сделано именно с помощью волшебной лозы — ведь этим простейшим магическим инструментом равно владели и наши далёкие предки! Быть может, точно так же, как мы сейчас с лозой в руках исследуем расположение древнего священного камня, тысячелетия назад древние маги выбирали для него место...

Позднее, уже с помощью сугубо современных методов, были выявлены и другие факторы, влияющие на мощность и характер магического воздействия места: геологические разломы, разрывные нарушения, дислокации, зоны трешиноватости горных пород, подземные пустоты. Правда, в последние десятилетия было обнаружено, что и сами геологические «аномалии» располагаются не случайным образом... Но это уже немного другая тема.

Место для магии

Исторический анализ сведений о древних святилищах — в тех немногих случаях, когда он оказывается возможным — показывает нам, что места Силы, имеющие определённую «ориентацию» на ту или иную группу божеств, почти никогда не меняли её с течением времени, даже при смене этнической принадлежности населения, использовавшего данное место, а иногда даже после прихода христианства. Так, известно, что храмы Ильи-пророка нередко появлялись на месте святилищ Перуна, храмы, посвящённые св. Параскеве-Пятнице, — на месте святилищ Макоши и т.д. Очевидно, существуют некие объективные характеристики места, определяющие характер его магии. Это прекрасно известно и народной магической традиции: для совершения различных магических действий многие знахари и деревенские колдуны предпочитают выбирать разные места.

Накопленный современными российскими исследователями опыт позволяет утверждать, что одной из важнейших таких характеристик является рельеф конкретного места, что прекрасно согласуется с положениями иных, не-индоевропейских, геомантических традиций — китайской, тюркской и т.д.

Действительно, давайте задумаемся: и в магии, и в культовой ритуалистике огромное значение придаётся геометрической форме ритуальных предметов, чётко разделяемых на два класса по соответствию мужскому (ян) или женскому (инь) принципу. Острые, вытянутые предметы, имеющие «не-вогнутую» поверхность, считаются «мужскими» — нож, посох, жезл. Напротив, предметы, обладающие вогнутыми поверхностями, определяются как «женские» — чаша, котёл. С таким разделением связан, например, один из самых распространённых «плодородных» магических ритуалов — погружение ножа в ритуальную чашу.

Вернёмся к сакральной географии.

Одинокий высокий холм стягивает к своей вершине янские силы, — чтобы увидеть это, не обязательно знакомиться с Фэн-Шуй или другими геомантическими учениями, достаточно просто почувствовать жизнь, дух этого холма — как горделиво, величественно возвышается он над равниной, утверждая своё солнечное Я. Остроконечный холм — это ли не повторение на ином уровне мужского символа, отражённого в посохе и ноже? А глубокая долина, ограниченная отвесными склонами, закрытая от Солнца ветвями деревьев, вбирающая в себя воды дождей и ручьёв, — чем не аналог колдовского котла? Долина хранит иньские силы, беспрепятственно стекающие с высоких холмов.

Необходимо вспомнить и о священном браке Земли и Неба, известном индоевропейской Традиции; Небо (в котором находятся вершины холмов) всегда связывается именно с мужским принципом, а Земля (в которую погружены долины) — с женским. Там, где долины уравновешивают холмы, где гармония Инь и Ян рождает чистую Ци, — там идеальное место для жизни...

Любопытным доводом в пользу соотнесения положительных форм рельефа с мужским, а отрицательных с женским началами может послужить известная на Руси средневековая традиция парного расположения монастырей на противоположных берегах реки: мужского — на высоком обрывистом, и женского — на низком заливном берегу[90].

Прекрасным примером чёткой привязки (в геомантическом контексте) конкретного божества или Силы к конкретному типу ландшафта могут служить прощи — очень широко распространённые на славянских землях святилища местного, как правило, значения. В центральной России, например, таких святилищ можно насчитать десятки, а то и сотни в любой области, в том числе и в Московской. Наиболее характерные их черты — наличие источника, называемого святым или целебным, расположение в заросшей долине или низинном лесу и почитание в этом месте св. Параскевы Пятницы, а в более поздние времена — Богородицы.

Здесь стоит остановиться несколько подробнее, поскольку и сами прощи, и связанный с ними круг магических и религиозных представлений видятся нам очень интересными.

Культ святой Пятницы неоднократно уже становился предметом серьёзных этнографических исследований[91]. Связь этой святой с источниками и родниками (в том числе и со священными) была известна ещё самым первым исследователям славянского фольклора. «Св. Параскева считается покровительницею воды и имеет, по народному взгляду, особую близость к ней. На это верование указывают существующие в народе предания о том, что образ св. Параскевы чудесно являлся иногда на воде, на реке или в колодце, вследствие чего вода приобретала особую силу...»[92]

Вот один из многочисленных примеров такого чудесного явления, описанный С.В.Максимовым[93]. «В Муромском уезде Владимирской губернии, в селе Спас-Сечен, рассказывают о недавнем случае, относящемся приблизительно к 1881-1882 гг., по поводу явления новой чудотворной иконы Параскевы Пятницы. Один крестьянин, проездом мимо суглинистого холма, вблизи села, заметил вновь пробившийся ключ. Подивился он и забыл. Но напомнил о том тайный голос, говоривший во сне одной богомольной старушке: «Иди к горе, увидишь у подножия ключик, а в нём чудотворную икону. Вынь её и вели мужичкам строить тут часовню». Народ старухи не послушался, а икона, поставленная в церкви священником, — «ушла» и вновь, как была, с ликом св. мученицы Параскевы в серебряном окладе, оказалась на дне источника. Так повторялось до трёх раз, пока над родником не построили часовню и не списали копию с иконы, которую тут же и повесили. Случилось, однако, так, что в первый же год по явлении одна баба, бывшая «с придурью», вздумала взять из колодца воды для стирки белья. Тотчас же вода в нём пропала, а через несколько дней источник пробился в другом месте, позади часовни. Новый колодец существует до сих пор, считаясь целебным...»

 

Как уже указывалось во второй главе этой книги, народный культ св. Пятницы полностью повторяет древний культ Макоши — богини судьбы и плодородия. Посвящённые ей святилища, как мы видим, всегда отвечают женскому геомантическому принципу (расположение в низине, в долине, в тёмном лесу) и, кроме того, отвечают сформулированному выше положению о магической связи мест Силы с подземными водами (которые выбиваются в прощах на поверхность, образуя источники). Вместе с тем прощи имеют и другие особенности, которые мы продемонстрируем на примере недавно исследованного нами Киндяковского святилища на севере Московской области, расположенного у слияния трёх ручьёв, что само по себе говорит о волшебстве этого места.

Впервые это святилище было описано почти двадцать лет назад Ю.М.Золотовым[94], которому, как первооткрывателю, мы и предоставим слово.

«Сейчас Камень полузабыт, а когда-то известность о нём распространялась километров на двадцать вокруг. Он имел славу целителя от всяких болезней, но более всего — от детских. Сюда несли тяжелобольных детей и проделывали следующее. Набирали из ручья ковшиком воду и «скатывали», т.е. обливали ею Камень, собирая стекавшую воду в особую посудинку. Этой водой, считавшейся целительной, чудодейственной, обмывали больное дитя, надевая после этого на него новое бельё. [...] Народная молва утверждала, что результаты такой процедуры могут быть двоякого рода (что вообще характерно для памятников такого типа): “если ребёнку суждено жить, то он сразу после омовения пойдёт на поправку, а коль суждено умереть — быстро зачахнет”. Популярность Камня в старину была очень велика...»

 

 

Действительно, предания, связанные с Киндяковским камнем, достаточно типичны. Народная молва издревле приписывала воде, коснувшейся поверхности священных камней, целебную силу[95]. Если камень — чашечник или следовик, целебною считалась вода, скопившаяся в его углублениях; если же камень, как и Киндяковский, не имел углублений, то воду «скатывали» по его поверхности. Лишь немногим менее распространена легенда о том, что камень «приплыл по реке»: несколько схожих связанных со священными камнями преданий известно, например, в землях вятичей.

Но в данном случае священный камень является всего лишь частью святилища, находящегося в глубокой и тёмной заболоченной долине и отвечающего всем признакам прощи[96]. Давайте попытаемся представить себе, как могли видеть это святилище древние — попытаемся отойти от представлений о «скверных молбищах» и взглянуть на данное место Силы глазами традиции.

Итак, Камень. Будучи центром всего комплекса, священный камень в данном случае является воплощением архетипа Мирового Древа или Мировой Горы так же, как воплощает этот архетип новогодняя ёлка у нас дома. Далее — источник, ручей, текучая вода у подножия Камня... Источник Урд у корней Мирового Древа! А ведь нам известно из скандинавских мифов, что именно здесь богини судьбы спрядают свои нити, и одна из этих богинь — славянская Макошь, св. Пятница!

То, что вверху, как то, что внизу. Где-то там наверху, у священного источника богов, сплетает Богиня Судьбы людей. А здесь, внизу, те же люди приносят больных детей к слиянию трёх вод, к отражению того, божественного, источника и вопрошают Макошь, Мать Жребия... «Коли суждено ребёнку жить, то сразу после омовения пойдёт он на поправку, а коль суждено умереть — быстро зачахнет...»

 

Как святилище у Киндяковского камня чётко привязывается к женской, иньской, половине Силы, так другое исследованное нами славянское святилище — Александрова гора на Плещеевом озере — оказывается связанным с Силой мужской. О нём-то мы и расскажем в качестве примера святилища на высоком холме[97].

Совсем небольшой участок озёрного побережья, центром которого является святилище, столь богат археологическими и историческими памятниками, что в литературе нередко употребляется термин «Клещинский комплекс». Финские (мерянские) и славянские захоронения, поселения древних финнов, Клещино — славянское городище (одно из древнейших в этих землях), несколько священных источников, само святилище — Александрова гора, и, конечно, знаменитый на всю Россию Синий Камень, о котором у нас ещё будет речь...

Первое укреплённое поселение здесь, на западном побережье Плещеева озера, появилось уже около двух тысяч лет тому назад. Эту вершину (которую спустя много веков назовут Александровой горой), — вершину, на три десятка метров возвышающуюся над поверхностью озера и отделённую от остального берегового массива двумя глубокими оврагами, выбрали для поселения древние финны, обитавшие тогда в этих землях. Они же срыли перешеек, связывающий вершину с соседними холмами (таким образом, что он превратился в сильно вогнутую седловину), и надсыпали саму Гору, превратив её в неправильный конус с плоской вершиной.

В настоящее время Гора представляет собой обособленный от материнского берегового плато холм, вершина которого, именуемая в народе «Ярилова Плешь», образует ровную, почти горизонтальную площадку более 50 метров длиной и около 20 шириной.

Несомненно, что главной целью работ было улучшение фортификационных качеств укрепления на холме; однако нельзя в то же время не обратить внимание и на то, что в результате весь связанный с холмом ландшафтный комплекс оказался ориентированным по сторонам света: его ось, отнюдь не перпендикулярная, как следовало бы ожидать, береговой линии, проходит через плоскую вершину, седлообразный перешеек и прилегающий к нему мыс берегового плато строго с юга на север. К сожалению, мы не можем сейчас однозначно утверждать, что такая геометрия была намеренно спланирована древними зодчими, однако принимать во внимание самый факт её существования при исследовании с точки зрения сакральной географии — необходимо.

 

 

Вероятно, уже тогда — во время существования укреплённого финского поселения — на южном, обращённом к озёрным просторам, краю площадки на вершине Горы было святилище, а ко времени появления на берегах Плещеева озера первых славян-поселенцев (вторая половина I тысячелетия) Гора, судя по всему, уже не имела значения населённого пункта и служила сугубо сакральным целям. По мере славянизации этой земли и возникновения северо-восточных славянских племенных союзов и княжеств святилище теряло своё значение как место отправления финно-угорских языческих обрядов и становилось постепенно святилищем славянским. От имени языческого бога, которому было посвящено святилище славянами, произошло древнее название плоской площадки на его вершине — «Ярилова Плешь».

Святилище и окружающие его земли интересны не только своей историей, но крайним традиционалистским консерватизмом жителей. До начала текущего столетия в этих местах не прерывалась преемственность весенних праздников, некогда посвящённых Яриле и описанных, например, М.М.Пришвиным. Разумеется, «срамные и богопротивные» языческие действа не могли после крещения Руси происходить на самой вершине, где, лихорадочно сменяя друг друга и не задерживаясь надолго, появлялись то православный храм, то хоромы кн. Александра Ярославича, то целый монастырь. Но они, эти действа, продолжали жить, сохраняя, вероятно (как и вся народная культура этих мест), древние, ещё финские элементы традиционных культов. В какую древность следует нам отнести возникновение здесь, на этом холме, первого святилища мужских сил плодородия — к появлению финнов (рубеж новой эры) или, быть может, к ещё более давним временам, когда пришли сюда фатьяновцы, носители арийской культуры боевых топоров (бронзовый век)? Или к ещё более древним охотникам волосовской культуры?..

Камень и Круг

«Пусть наш Север кажется беднее других земель, — писал Н.К.Рерих, — пусть закрылся его древний лик. Пусть люди о нём знают мало истинного. Сказка Севера глубока и пленительна. Северные ветры бодры и веселы. Северные озёра задумчивы. Северные реки серебристые. Потемнелые леса мудрые. Зелёные холмы бывалые. Серые камни в кругах чудесами полны...»

Серые камни в кругах... Величайшая тайна Севера... Иногда сокрытые тёмными лесами, иногда обласканные холодными ветрами с ледниковых озёр и Белого моря, священные камни Севера притягивают наш взгляд, равно пленяя бесконечными загадками и явным ощущением присутствия древней магии. И мы бросаем то, что держит нас в пыльных городах, и уходим на Север, чтобы снова и снова касаться серых камней...

Камень имеет некое особенное значение в традиционной культуре Северо-Запада. Многие древние святилища (если не большинство) и места Силы так или иначе связаны с камнями, коим присваиваются нередко и магическая сила, и своя собственная история. Тысячи и тысячи священных камней поставлены нашими предками по всей Европе — вероятно, не существует такой страны, где нельзя было бы обнаружить те или иные мегалитические сооружения...

По высоким холмам, по склонам долин стоят священные камни, серые и неприметные, известные не каждому и не каждому открывающие свою силу…

 

... Было то в древности незапамятной. Пришёл на высокий берег Красивой Мечи прекрасный витязь в светлых одеждах, белый конь был с ним. Остановился витязь у обрыва, долго смотрел на воду, а потом бросился в реку, сломленный неведомой бедою.

А одинокий конь его тотчас окаменел, и стоит с тех пор огромным камнем на берегу реки. Лишь по ночам оживает тот камень, принимает образ коня, скачет по окрестным холмам и громко ржёт, тщетно вызывая своего хозяина из речных вод...

И случался ли когда в деревнях по Красивой Мече мор на лошадей или иной скот, с поклонами шли люди к Конь-Камню, дабы заступился он за живых братьев и сородичей своих...

...А ещё было так в древности, что жили в одном сельце дед со старухой. Долго жили — видать, знали много. Так, говорят, и не умерли, а уходя, оставили силу свою в двух камнях, что лежат на высоком месте у того сельца. И, оставляя силу, ступил дед ногою на свой камень, и размяк камень от силы той, и отпечаталась нога дедова...

И с давних времён люд окрестный почитает Камни те. Ещё лет сто тому назад сходился народ в то село на Петров день, справлял молебен Матери Божией, а после — кланялся Камням. И дают Камни сны вещие и исцеление от многих хворей и скорбей. Но лиха не терпят. Говорят, что один смельчак-крестьянин, напившись пьяным, пришёл к Камням и сотворил непотребное. И был наказан за то хворобою страшной — отнятием рук и ног. Да не помнят Камни зла зазря — испросил прощения, исцелился …[98]

 

Нельзя, говоря о священных камнях Северо-Запада, не вспомнить упомятнутый уже Синь-Камень, связанный со святилищем на Александровой горе.

В своё время Синий (или Синь-) Камень, огромный ледниковый валун более 12 тонн весом, служил алтарной плитой святилища на вершине Александровой горы. С приходом христианства Камень, как водится, был объявлен «мерьским богом»[99] и окружён разного рода запретами. И всё же: «Быстъ во граде Переславле камень за Борисом и Глебом в боярку, в нём же вселился демон, мечты творя и привлекая к себе ис Переславля людей: мужей и жён и детей их и разсевая сердца в праздник великих верховных апостолов Петра и Павла. И они слушаху его и стекахуся из году в год и творяху ему почесть...»

Разумеется, такая ситуация православную церковь не устраивала, и посему Синь-камень без лишних церемоний был сброшен с вершины... Существует несколько версий относительно того, когда именно это произошло. Согласно одной из них, это случилось в 1788 году — непосредственно перед тем, как началось фантастическое путешествие Камня по дну озера (впрочем, об этом чуть позже). Согласно другим источникам, Камень был сброшен с вершины Горы на полтора века раньше — по специальному распоряжению Василия Шуйского. Третья версия предполагает, что Камень был свергнут со своего места вскоре после крещения Руси, и пожар Клешина, после которого город и был перенесён на место нынешнего Переславля, последовал непосредственно за сим актом. Но это уже скорее легенда...

Находился ли тогда Камень на своём месте на вершине священного холма, или лежал уже у его подножия, но приказ Шуйского зарыть Камень в землю, дабы сокрыть его от «язычествующих» жителей округи, действительно имел место быть и действительно был приведён в исполнение. Исполнителем стал некий дьякон из Переславля, выкопавший глубокую яму, столкнувший в неё Камень и засыпавший его землёй.

Само собой разумеется, дьякону это ничего доброго не принесло; Камень же спустя некоторое время (называется срок около полутора десятилетий) снова оказался на поверхности, продолжая «мечты» творить и привлекать «к себе ис Переславля людей: мужей и жён и детей их... И они слушаху его и стекахуся из году в год...» Это в общем-то не совсем легенда, это — исторический факт.

С тех пор Камень более не оставался на одном месте надолго. В 1778 г. была предпринята новая попытка прекратить поклонение Камню — было решено упрятать его под фундамент одной из строящихся в Переславле церквей. Дело было зимой; Камень погрузили на большие сани и по льду озера повезли в Переславль. Однако на середине озера лёд под санями подломился, и Камень затонул на довольно значительной глубине. Спустя некое время переславские рыбаки, ежегодно отмечавшие положение камня, заметили, что камень движется по озёрному дну; действительно, спустя шестьдесят или семьдесят лет с момента затопления Синий Камень вновь оказался лежащим на берегу озера, на сей раз — в нескольких сотнях метров севернее святилища. И это тоже не легенда.

Сейчас Камень снова неспокоен. Ещё несколько десятилетий назад он лежал на некотором расстоянии от береговой черты и возвышался над землёй как минимум на метр с лишком. Ныне же он полускрыт камышами, и южную его грань в штормовую погоду лижут озёрные волны...

Камень уходит. Альфрека, земля, лишённая духа...

 

...Нужно сказать, что движущиеся («шагающие») священные камни достаточно известны исследователям. Таков, например знаменитый валун в Долине Смерти в Калифорнии[100], движущийся столь быстро, что почти всегда можно видеть оставленный им на песке след. Другая любопытная параллель — Камень Артура в Уэльсе. Здесь, в Гламоргане, на высоком берегу моря находится известное захоронение, могильная камера которого сложена из каменных плит; в шутку говорят, что покровной плитой для этой камеры стал камешек, попавший в туфлю короля Артура и вытряхнутый им на этом месте. По легенде, две ночи в году — в канун Самайна и в канун Иванова дня — этот камень спускается на берег, чтобы искупаться в морской воде. Могила эта до сих пор почитается у местных жителей; в полную луну к камню приносят пирожки и кусочки тортов, и девушки, желающие обеспечить себе верность возлюбленных, семь раз медленно обходят вокруг него...[101]

Но — вернёмся к собственно святилищам магов Северо-Запада.