Xi полное отделение промышленности от земледелия

Полное отделение промышленности от земледелия производит только крупная машинная индустрия. Русские данные вполне подтверждают это положение, установленное автором «Капитала» для других стран («Das Kapital»), но игнорируемое обыкновенно экономистами-народниками. Г-н Н. —он, и кстати и некстати, толкует в своих «Очерках» об «отделении промышленности от земледелия», и не помышляя, однако, о том, чтобы проанализировать на точных данных, как собственно идёт этот процесс и какие различные формы он принимает. Г-н В. В., указывая на связь с землёй нашего промышленного рабочего (в мануфактуре; наш автор не считает нужным различать отдельных стадий капитализма, хотя делает вид, что следует теории автора «Капитала»!) — декламирует по этому поводу о «позорной (sic!) зависимости» «нашего (курсив автора) капиталистического производства» от рабочего-земледельца и т. д. О том, что не только у «нас», но и везде на Западе капитализм до крупной машинной индустрии не мог порвать окончательно связи рабочего с землёй, г. В. В., по-видимому, не слыхал, а если слыхал, то позабыл! Наконец, г. Каблуков в самое последнее время преподносит студентам следующее поразительное извращение фактов: «Тогда как на Западе труд на фабриках составляет для рабочего единственный источник существования, у нас, за сравнительно небольшими исключениями (sic!!!), рабочий считает труд на фабрике побочным занятием, его более тянет к земле». [215]

Фактическую разработку данного вопроса дала московская санитарная статистика, именно работа г. Дементьева о «связи фабричных рабочих с земледелием». Систематически собранные данные, охватившие около 20 тыс. рабочих, показали, что из фабричных рабочих уходят на сельские работы всего 14,1%. Но ещё гораздо важнее тот, обстоятельнейшим образом доказанный в названной работе факт, что именно механическое производство отрывает рабочих от земли. Берём из целого ряда приводимых в подтверждение этого цифр следующие наиболее рельефные:

Мы добавили к табличке автора распределение 8‑ми производств на ручные и механические производства. Относительно 9‑го производства, суконного, заметим, что оно ведётся частью ручным, частью механическим способом. И вот, из ткачей ручных фабрик уходит на полевые работы около 63%, а из ткачей, работающих на самоткацких станках, не уходит никто, из рабочих в тех отделениях суконных фабрик, которые работают механической силой, уходит 3,3%. «Итак, следовательно, важнейшая причина, заставляющая фабричных рабочих прерывать связь с землёй, это — переход ручного производства в механическое. Несмотря на довольно ещё значительное, сравнительно, число фабрик с ручным производством, число рабочих на них по сравнению с числом их, занятых на фабриках с механическим производством, совершенно ничтожно, вследствие чего мы и получаем такой незначительный процент уходящих на полевые работы, как 14,1% для всех вообще взрослых рабочих, и 15,4% для взрослых исключительно крестьянского сословия». Напомним, что данные санитарного обследования фабрик Московской губернии дали такие цифры: с механическими двигателями 22,6% всех фабрик (в том числе 18,4% с паровыми двигателями); на них сосредоточено 80,7% всего числа рабочих. Ручных фабрик — 69,2%, а рабочих на них только 16,2%. На 244 фабриках с механическими двигателями — 92 302 рабочих (на 1 фабрику — 378 рабочих), а на 747 ручных — 18 520 раб. (на 1 фабр. — 25 раб.). Мы показали выше, как значительна концентрация всех русских фабричных рабочих на крупнейших, большею частью механических, заведениях, имеющих в среднем 488 и более рабочих на 1 заведение. Г-н Дементьев подробно исследовал влияние на разрыв с землёй места рождения рабочих, различия между местными и пришлыми, различия сословий (мещане и крестьяне), — и оказалось, что все эти различия стушёвываются перед влиянием основного фактора: перехода ручного производства в механическое.[216]

 «Какие бы причины ни способствовали преобразованию прежнего земледельца в фабричного рабочего, но эти специальные рабочие уже существуют. Они только числятся крестьянами, но связаны с деревней лишь податями, которые вносятся ими при перемене паспортов, ибо на самом деле они не имеют в деревне ни хозяйства, ни сплошь и рядом даже дома, обыкновенно проданного. Даже право на землю они сохраняют, так сказать, лишь юридически, и беспорядки в 1885-1886 гг. на многих фабриках показали, что эти рабочие сами считают себя совершенно чуждыми деревне, точно так же, как крестьяне деревни, в свою очередь, смотрят на них, потомков своих односельчан, как на чуждых пришельцев. Перед нами, следовательно, уже сформировавшийся класс рабочих, не имеющих своего крова, не имеющих фактически никакой собственности, класс ничем не связанный и живущий изо дня в день. И он образовался не со вчерашнего дня. Он уже имеет свою фабричную генеалогию и для немалой своей части насчитывает уже третье поколение». Наконец, по вопросу о разрыве фабрик с земледелием интересный материал даёт новейшая фабрично-заводская статистика. В «Перечне фабрик и заводов» (сведения 1894/95 г.) приведены сведения о числе дней в году, в течение которых действует каждая фабрика. Г-н Касперов поспешил утилизировать эти данные в пользу народнических теорий, подсчитав, что «в среднем русская фабрика работает 165 дней в году», что «35% фабрик работает у нас менее 200 дней в году». Само собой разумеется, что ввиду неопределённости понятия «фабрика» подобные огульные числа не имеют почти никакого значения, раз не указано, какое число рабочих занято то или другое количество дней в году. Мы произвели подсчёт соответствующих данных «Перечня» относительно тех крупных фабрик (имеющих 100 и более рабочих), которые занимают, как мы видели выше (§ VII), около ³Д всего числа фабрично-заводских рабочих. Оказалось, что среднее число рабочих дней в году составляет по разрядам: А) 242; В) 235; С) 273[217], а для всех крупных фабрик — 244. Если же определить среднее число рабочих дней на одного рабочего, то получим 253 рабочих дня в году — среднее число для рабочего крупной фабрики. Из всех 12-ти отделов, на которые разделены производства в «Перечне», только в одном среднее число рабочих дней оказывается для низших разрядов меньше 200, именно в XI отделе (питательные продукты): А) 189; В) 148; С) 280. На фабриках разряда А и В этого отдела занято 110 588 рабочих = 16,2% всего числа рабочих на крупных фабриках (655 670). Заметим, что в этом отделе соединены совершенно разнородные производства, напр., свеклосахарное и табачное, винокуренное и мукомольное и пр. По остальным отделам среднее число рабочих дней на одну фабрику следующее: А) 259; В) 271; С) 272. Таким образом, чем крупнее фабрики, тем большее число дней заняты они в течение года. Общие данные о всех крупнейших фабриках Европейской России подтверждают, следовательно, выводы московской санитарной статистики и доказывают, что фабрика создаёт класс постоянных фабричных рабочих.

Итак, данные о русских фабричных рабочих вполне подтверждают теорию «Капитала», что именно крупная машинная индустрия производит полный и решительный переворот в условиях жизни промышленного населения, отделяя его окончательно от земледелия и от связанных с этим последним вековых традиций патриархальной жизни. Но, разрушая патриархальные и мелкобуржуазные отношения, крупная машинная индустрия создаёт, с другой стороны, условия, сближающие наёмных работников в земледелии и в промышленности: во-первых, она переносит вообще в деревню тот торгово-промышленный уклад жизни, который выработался сначала в неземледельческих центрах; во-вторых, она создаёт подвижность населения и крупные рынки найма как сельских, так и промысловых рабочих; в-третьих, вводя машины в земледелие, крупная машинная индустрия приводит в деревню искусных промышленных работников, отличающихся наиболее высоким жизненным уровнем.