Крестные отцы постановления 1932 года

У исторического решения от 23 апреля 1932 года было два крестных отца: Иосиф Сталин и Лазарь Каганович. Но на философском уровне не менее важна роль видного большевист­ского идеолога, теоретика и практика «культур-большевизма» Николая Бухарина. В 1925 году рукой Бухарина уже было написано первое программное постановление ЦК о художественной литературе. В 1934 году Бухарин выступит с докладом о поэзии на Первом съезде писателей. В 1934—1936 годах на посту ответственного секретаря «Известий» он постарается создать из вверенного ему СМИ эталон нового курса единения общества вокруг партии, вождя и легитимной конституции 1936 года. За этой частью биографической легенды с большой долей правдоподобия можно признать статус исторически доказуемого факта.

Но был и другой Бухарин — аппаратчик и конспиратор ленинской школы, достойный манипулятор человеческими страстями и мастер закулисных маневров. Этот Бухарин — истинный большевик, адепт зашифровано-подпольного принципа государственного и общественного строительства. Адепт практической номенклатурной элитарности, он был сыном своего времени, которое большевиков называло «товарищами», в своих письмах и телеграммах прощалось «коммунистическим приветом», а 95 процентов строителей нового мира относило к непрестижной категории «беспартийных».

Роль Бухарина в спасении Осипа Мандельштама и в работе Первого писательского съезда, о которой пойдет речь далее, была не случайностью, а закономерно-предсказуемым деянием. Равно как и роль Карла Радека и его доклада об интернациональной литературе в материализации нового курса на сближение с западноевропейской либеральной интеллигенцией. В 1934 году Радек возглавлял разведывательно-мозговой центр ЦК — «Бюро международной информации», и доклад о литературе был программным манифестом подготовки к VII конгрессу Коминтерна, отхода от трактовки социал-демократии как социал-фашизма. Не вина Бухарина и Радека в том, что этот курс кончится скандалом с книгой Андре Жида и коллективным ахом западноевропейских попутчиков, ужаснувшихся азиатчине показательных процессов и террора тридцать седьмого года.

Хотя непосредственное участие Бухарина в авторстве постановления 1932 года недоказуемо, его философия в нем овеществилась в довольно высокой степени, что и позволяет назвать Бухарина третьим отцом-основателем исторического апрель­ского курса. Еще 30 апреля 1927 года тогда еще всесильный идеолог встретился с основателем советской школы биохимиков и академиком Академии Наук А. Н. Бахом. Бах был лояльным к Советам ученым, членом Всероссийского и Союзного ЦИКов. На неофициальной встрече обсуждалась идея об организации «Общества ученых и технических деятелей», высказанная другим лоялистом — Борисом Збарским (мумификатором тела великого вождя). Общество должно было стать противовесом враждебной Академии Наук и, возможно, с течением времени и абсорбировать несоветскую организацию, бастионом которой оставался Питер.

Идеи Бухарина, высказанные на этой встрече, будут в общих чертах реализованы при создании ССП, а затем и при строительстве других творческих союзов. Если бы автором этих мыслей не был Бухарин, то следующим кандидатом был бы сам Сталин. Бухарин выступил против вступления в общество недругов советской власти: «возможны перекрашивания со стороны правых, вступление их в это общество с целью взрыва». Характерная логика в случае с человеком, которого через год самого обвинят в «правизне». Гарантию предотвращения подобного взрыва Бухарин видел не в идейно-воспитательной работе, не в системе гибких скидок и привилегий, не в институционных уставах и регламентах, а в священном большевистском правиле: контроль над «организацией аппарата» общества. Классическая ленинская формула. Аппарат «должен быть безусловно в наших руках» (Бухарин). В этом — залог успеха любого начинания российско-советской политической жизни.

Изначальный захват аппарата и бюджета превращается в реальный рычаг и залог удержания власти и возможности проведения сугубо эгоистичной политики. Только после до­стижения контроля над формированием аппарата достигается контроль самого аппарата для и во имя номенклатуры. Автор записки (возможно, зам. Предсовнаркома РСФСР Лежава) пояснил: «Список лиц инициативной группы, подписавших декларацию, он (т. е. Бухарин. — Л. М.) одобрил и считает, что надо обязательно брать и попутчиков». На этом Бухарин закончил встречу[3].

С точки зрения политтехнологии сказано убедительно. Кремлевские вожди уже в 20-е годы стремились установить тоталитарную диктатуру над печатными СМИ и литературой с такой же манией преследования, что и в наши дни, когда режим пытается добиться тотального контроля над информацией, распространяемой телевидением. Вопрос литературы был вопросом политическим. По нему должны были высказывать авторскую позицию все, в том числе коноводы Буденный и Ворошилов. Председатель Реввоенсовета и нарком военных и военно-морских дел Климент Ворошилов в 1924—1925 годах также высказывался по вопросам культурной политики, но его сентенции о литературных и окололитературных играх были по-кавалерийски молниеносны и по-солдатски нерафинированны:

«Троцкий и [редактор “Красной нови” Александр] Воронский делают в литературе ставку на попутчиков-спецов, игнорируя начинающих рабочих и затушевывая в ней классовую борьбу, забывая, что литература есть не техника, а идеология.

Агитпроп в лице [заведующего Агитпропом Андрея] Бубнова и Яковлева эту политику поддерживает.

В результате:

М.А.П.П., ничего не имеющая с пролеткультовской богдановщиной и объединяющая сейчас все революционные рабочие писательские силы СССР — не может добиться своего журнала “Октябрь”.

Госиздат согласился издавать, но теперь Воронский через [руководителей Госиздата Н. Л.] Мещерякова и [О. Ю.] Шмидта срывает это дело.

Проиграв по основному организационному вопросу, бывшая оппозиция бьет “цекистов” на других фронтах. Где искать помощи, как не в ЦК?» (Записка Ворошилова неустановленному лицу без даты)[4].

Характерно, что при наличии нескольких альтернатив, при организации ССП был применен принцип Бухарина. Не в последнюю очередь потому, что именно ворошиловский стрелковый подход привел РАПП (ВАПП и его московский отряд МАПП) к фиаско. Однако в организационной формуле, заключенной в решении о создании ССП, были заметны следы рапповского видения мира. Ведущей силой оргкомитета должна была стать партийная группа ОК ССП. Этому ударному отряду писательского союза вменялось в обязанность обеспечить по-военному беспрекословное проведение в жизнь партийной линии в литературном строительстве.