Мандельштам — номенклатурный поэт

Как это часто бывает в русской истории, борьбу за эффективность начали с проведения расследования финансовой деятельности. Показательная порка растратчиков-чекистов была устроена на примере украинского филиала. Вскоре по­следовала смерть номинального шефа — Рудольфа Менжин­ского (из-за плохого здоровья он уже давно не руководил этой организацией). Затем вместо ОГПУ было создано общесоюзное министерство — НКВД. Заработала комиссия по проверке законности многих действий бывшего ОГПУ и т. д. Со стороны Сталина и Политбюро общая направленность ревизии преследовала четкую цель: установление тотального, высшего партийного (читай: сталинского) контроля над действиями чекистов. Сталин решил, что в работе органов внутренней защиты режима проявлялись симптомы серьезного кризиса.

Вот неполная хроника этих мер. 3 января 1934 года Политбюро приняло решение «О начальнике главного управления рабоче-крестьянской милиции при ОГПУ». Резолюция Сталина: «Членам ПБ. Голосую за. Обязать ОГПУ представить в ЦК конкретную программу деятельности Глав[ного] Упр[авления] милиции и паспортного стола на 1934, так
как, — видно, — предыдущий нач[альник] Глав[ного] Уп­р[авления] Милиции т. Прокофьев не имел никакой программы. И. Стал.». 29 марта рассмотрены вопросы о судах и прокуратуре: «Установить, что вопрос о существовании НКЮ [Народного комиссариата юстиции] не подлежит дискуссии». «Комиссии Куйбышева рассмотреть все вопросы, вытекающие из нового положения суда, прокуратуры, ГПУ». 10 июля утверждено постановление ЦИК об образовании общесоюзного НКВД. Прокурор Акулов сообщает Сталину о созыве совещания при ЦК работников прокуратуры «для обсуждения ряда вопросов, связанных с перестройкой прокуратуры, в виду организации Наркомвнудела».

Список этих решений можно продолжить. Глобальное укрепление вертикали было налицо. Дело поэта Мандельштама было песчаной крупинкой в граните массива эпохи. Тем не менее именно форма ареста литератора вступала в явное противоречие с духом времени. Чекисты арестовали поэта без санкции вождя, ЦК, оргкомитета Союза писателей... В мае- июне 1934 года такого самоуправства не допускалось. Чекисты за это должны были ответить. Объективный вопрос о «вине» поэта, о его бессмертной эпиграмме в данном случае не стоял.

Одновременно с этой линией на обуздание чекистов наметились черты нового внутриполитического курса. Его псевдо-либеральный вектор хотя и не был провозглашен официально, но по косвенным признакам казался приоритетным направлением в отношениях режима с советской интеллигенцией.

Апогеем этого курса должен был стать съезд совет­ских писателей. Хотя нет документальных свидетельств о том, что кандидатура Мандельштама рассматривалась для выборов в правление Союза, тем не менее нельзя исключать, что членом союза, а затем и делегатом съезда с совещательным голосом или гостевым билетом, не случись его ареста и ссылки, он мог бы стать с большой долей вероятности.

Повторяем, что Мандельштам был номенклатурным поэтом. Его имя было включено в список-реестр, который был подан Сталину в момент создания оргкомитета ССП в апреле 1932 года и который вождь со вкусом главного кадровика огромной страны исчеркал характерными цифрами, стрелками и фамилиями кандидатов.

В части списка, заключительной по месту, но не по политическому значению, состоявшей из 58 «беспартийных писателей», были имена Пастернака, Бабеля, Платонова, Эрдмана, Клюева и Мандельштама. Причем в скобках указывались крамольные произведения; по некоторым из них были приняты решения «директивных органов». Фамилий Михаила Булгакова, Анны Ахматовой и Михаила Кузмина в этом списке не было. Список был охранной грамотой. В условиях византий­ского значения списков для России Осипа Эмильевича можно было считать реальным членом номенклатуры ССП образца 1932 года. Отныне нельзя было просто так арестовывать упомянутых в списке поэтов и писателей. Тому доказательством будут: дело Николая Эрдмана в 1933 году, а также история с арестом Клюева в изложении Ивана Гронского. Гронский позвонил Ягоде и попросил убрать Клюева из Мо­сквы в двадцать четыре часа. «Арестовать?» — «Нет, просто выслать». Гронский после этого информировал Сталина и получил его санкцию[54]. Санкцию не на арест, а на административную высылку.

В 1934 году, помимо грандиозного и необычного события — съезда Союза писателей, шла подготовка к съезду союза советских архитекторов, а также консолидация финансовой базы композиторского союза. 25 сентября Молотов сообщал в Политбюро: «Московский и Ленинградский Союз советских композиторов обратились в СНК СССР с ходатайством о дотации ввиду тяжелого состояния финансовой базы этих союзов». 5 октября появилось новое заботливое решение Политбюро «Об Архитектурном фонде Союза советских архитекторов СССР». Задача фонда — содействие архитекторам «в улучшении их материально-бытового положения и постоянного повышения их квалификации, а также оказание помощи молодым архитектурным кадрам». Тенденция была налицо: помочь инженерам человеческих душ, а также композиторам, художникам, архитекторам, кинодеятелям, артистам драматических и оперных театров.