Недалеко от озера Иссык-Куль.

Апрель 1927 года.

 

Алла-а-аху Акбар!

Дедушка Кирыз всегда помнит время молитвы, хотя у него нет часов. Он так же знает, в какой стороне находится Мекка, потому что сам там был несколько лет назад. Дедушка Кырыз – хаджи, вот почему он пользуется таким уважением односельчан. Хаджи это тот, кто совершил хадж в Мекку. Дело долгое и тяжелое, путь туда далек и опасен. У дедушки он занял ровно пять месяцев, но теперь он вправе носить зеленую ленту в своей чалме. К его мнению прислушиваются все в деревне. Ему даже предлагали стать кади, исламским судьей, но он отказался, сказав, что не дело, когда кади становится простой крестьянин. Он так и продолжал пасти свои стада овец, перегоняя их с одного пастбища на другое.

Багыш – его внук, точнее, один из внуков, семьи-то большие. Дедушка пасет стадо один, со своими собаками, больше похожими на волков, но время от времени, к нему посылают одного из внуков, чтобы проведал деда. Узнал, здоров ли и отнес немудреные припасы. Впрочем, припасы старику почти, что и не нужны, он отлично умеет прокормиться с земли, травой же он и лечится. Внуков он учит молитве. Но Багыш непочтительный, он только бубнит невнятное, а в нужный момент громко говорит Аллаху Акбар.

Это значит: «Аллах велик». Аллах более велик, чем любой из тех, кто жил или тех, кто живет ныне. Аллах – начало и конец всего.

Дедушка на память читает ракааты. У него дома есть книга, которую полагается читать, но в горы он ее не берет, боится потерять, да и тяжелая она. Читает по памяти.

Багыш повторяет за ним. Аллаху Акбар... Аллаху Акбар...

Пожитки дед держит в большом переметном мешке. Вместе с мешком он держит старое, большое ружье. Это ружье потеряли здесь русские, когда брали Бухару. Но у дедушки оно все еще стреляет.

Двое молятся. Подросток и старик.

Овцы едят первую весеннюю траву.

Закончив с молитвой, они встают. Дедушка достает из принесенной Багышем торбы лепешку, ломает ее пополам. У него есть и мясо, зажаренный в земле сурок-пустынник. Чтобы поймать его, нужно большое умение. Но дедушка умеет.

– Как дела дома?

Багыш обстоятельно рассказывает.

Дедушка хмурится, ему не нравится, что отец посадил плодовый сад, как это делают русские. Тот, кто посадил плодовый сад, уже не тронется с места, а жизнь кочевника это дорога.

Они с отцом часто говорят на эту тему. Поэтому, сам отец никогда не ходит на пастбища.

– Русские, русские... – говорит дед. – вот увидите, вы осядете на земле и станете как они. А вы воины!

Багыш знает, что он воин. Как воин он давно собрал ватагу и ходит драться с казачатами. У них есть рогатки. Это такие штуки из рогулины дерева и такой резинки из еврейской лавки, чтобы ее раздобыть, надо либо ехать в город, либо стащить у матери. Мать заметит – не оберешься бед. Но без резинки – проблем не оберешься.

– Отец говорит, что хочет, чтобы я шел работать на дорогу, – говорит Багыш, – те, кто работает на дороге, много получают и пользуются уважением.

Дед сердито топорщит усы:

– Воистину, раб не пользуется уважением. Тем более тот раб, который уже наполовину в аду!

Они говорят про железную дорогу. Дел ее видел не раз, когда гонял скот, а они с отцом ездили зимой продавать мясо и шкуры и Багыш тоже ее видел. Это такая стальная струна на дороге, их две, они ровные и идут далеко-далеко. И по ним, тяжело шипя и плюясь дымом, ходят такие машины. Сначала он думал, что эти машины живые, как живыми бывают вол и мулы, но потом увидел чумазое лицо усатого машиниста. Он сам, честно говоря, боится. Не представляет, как можно управлять такой штукой. Но раз отец сказал...

– Шкуры сдали?

Шкуры – еще одна проблема. Можно либо сдать евреям, они принимают, но по очень низкой цене. Зато за деньги. Либо на пошив, но и там цена не очень. И когда пошьется – неизвестно. А деньги платят только когда продадут.

– Нет, не сдали.

– Плохо. Возьмешь еще две.

– Две? А что случилось?

– Одна охромела. Другую зверь задрал.

Зверь – это волк. Они тут бывают, дед никогда не говорит «волк», только – «зверь». Словно боится произносить имя зверя.

Даже собаки не помогают.

Дед пьет родниковую воду. Оглаживает бороду:

– Запомни, Багыш, ты не просто киргиз. Ты кипчак, сын воинственного племени, племени воинов, а не крестьян. Будь достоин своего народа.

– А кипчаки лучше киргизов?

– Когда-то давно, кипчаки были хозяевами здесь и во всей великой степи.

Багыш хмыкает:

– А почему сейчас не хозяева, дедушка?

Дед недовольно трясет головой:

– Из-за таких, как твой отец! Для кого собственное сытое брюхо дороже чести! Зачем он заложил этот сад? Его придут и сожгут!

– Русские?

– Да какие русские... – кривится дед, – запомни, мы хоть и правоверные, но правоверные бывают совсем разные. Бывают такие правоверные, которые оправдывают джихадом собственные злые дела! Они говорят про джихад, вскакивают на коня и едут грабить!

– Басмачи! – догадывается Багыш.

– Не говори этого слова! Не говори его! Эти обиженные Аллахом даже такого названия не заслуживают! Они еще хуже, чем те, кто осел на земле. Те, кто осел на земле хоть думают о своем брюхе! А эти – вообще ни о чем не думают!

Дедушка басмачей не любит. Их вообще мало кто в горах любит. Басмачи – бандиты, они грабят караваны. А как не стало караванов, как стали делать нормальные дороги, часть из них стала грабить простых пастухов, угоняя скот на мясо, противопоставляя себя обществу. Раньше они грабили купцов, но такова была участь купцов. Теперь они грабили своих... хотя какие они свои? Большая часть дикари, из нищих семей феллахов, а то и вовсе пришлые. Горцы опасаются грабить друг друга – в семьях строгий порядок, а грабеж может столкнуть с места лавину кровной мести.

– Мы скотоводы, – объясняет дед, – скотоводами и должны оставаться. Аллах не дал нам богатой, жирной земли, чтобы хозяйствовать на ней, но скота у нас достаточно, хвала Аллаху. А люди всегда будут хотеть кушать мясо.

– А отец говорит, он договорился с русскими и те пробурят ему колодец. Как только это будет, земля станет богатой и плодородной. Он говорит, что Аллах всю землю сделал богатой и плодородной, просто к какой-то земле люди уже приложили руки, а к какой-то, только предстоит приложить. Но в воле Аллаха, чтобы люди жили с любой земли, какая у них есть.

Дедушка не согласен. Он считает, что орошать землю – идти против воли Аллаха. И даже слова, что из века в век предки копали колодцы и даже подземные ходы, чтобы провести землю куда надо – его не убеждают. Хотя на деле он боится, что скот просто негде будет пасти, если молодежь вместе с русскими перекопает всю землю.

Горит костерок. На костерке доспевает пастушеский суп из мяса с травами. Мясо есть – если две овцы пали.

– Запомни, Багыш... – говорит дедушка, – хвали Аллаха за то, что у тебя есть и не проси большего. Аллах сам даст тебе то, что тебе принадлежит.

Багыш, хоть и не говорит этого – он не согласен. Когда он с отцом ездил в город, он увидел такие штуки, черные, сделанные так, как будто над ними поработал скульптор. Они двигаются, русские это называют «машина» или «мотор». [208] Если честно, он бы с большим удовольствием работал на таком вот моторе. Но отец успел разузнать, что на мотор просто так не попадешь, а на железной дороге всегда требуются люди.

Дедушка снимает с костра казан, пробует. Потом, внезапно резко поворачивает голову, смотрит куда-то в сторону.

– Ложись!

Горячее варево выхлестывает на костерок, туша его. Пуля, прилетевшая откуда-то сбоку, с сочным звуком щелкает по валуну. Дед не отвечает – прикрываясь валуном, он целится куда-то в сторону, но не стреляет. Патроны дороги.

Раздается еще один выстрел, рев собаки, переходящий в визг. Дед тоже стреляет. Звук выстрела просто оглушительный.

– Эй, Данияр! – внезапно кричит он, – что тебе надо?! Ты забыл дорогу к себе в степь!?

– Салам алейкум, Кирыз! – слышится крик в ответ, – из уважения к твоей старости я не возьму много! Дай мне десять жирных баранов – и паси своих овец дальше!

Данияр – имя не местное. Это имя, какое может быть у разбойника с равнин. У них коротконогие, но резвые кони и они не боятся гнева Аллаха.

– Ты сказал старости, Данияр, – кричит дед, – а не немощи! Я не дам тебе ни одного барана и позволю уйти! Уходи, пока жив!

– Аллах Акбар, старик! Ты почитаешь Аллаха, но не платишь закят!

– Кому я должен его платить, уж не тебе ли разбойнику?! Последний раз предупреждаю – уходи, пока жив.

– Ты должен платить тем, старик, кто сражается с русскими! В этом твой долг, как мусульманина, старик!

– Прежде чем говорить про долги, Данияр, вспомни про свои, какие ты оставил в Бухаре! Русские мне не друзья, они неверные, но грабишь меня ты, а не русские! Ты думаешь, что если ты и убьешь меня, некому будет отомстить!?

– Твой сын снюхался с русистами, старик! Он не будет мстить!

Дед внезапно повернулся в сторону и выстрелил. Багыш увидел, как по каменному склону катится обмякшее тело...

– Что, Данияр, думал меня обмануть! Аллах накажет тебя за твою подлость!

– Аллах свидетель, ты не оставил мне выбора, старик!

С ровным, скрежещущим грохотом из-за склона горы появляется самолет, он летит низко-низко, виден белесый круг бешено вращающегося винта и остекление кабины, похожее на глаза какого-то насекомого. Овцы в панике, сгрудившись, бросаются бежать... но больше никто не стреляет. Дедушка в ужасе падает на землю и закрывается своим вязаным, верблюжьей шерсти одеялом. Но Багыш смелее, он знает, что такое самолет и смело, выглядывает из-за камня. Самолет, дребезжа мотором, делает вираж над горным склоном, обезумевшие от паники овцы табуном несутся от ужасно грохочущей машины, а в другой стороне видны улепетывающие со всех ног несколько всадников на коротконогих степных лошадках...

 

* * *

 

– Значит, тебя спас самолет... – сказал князь.

Багыш кивает. На море небольшое волнение, но на палубе это почти неощутимо. Вертолетоносец, первый в русском флоте, стоит на воде как влитой.

– Они охотились на волков. Наши пожаловались русским, что в горах много волков, и они вылетели, чтобы стрелять волков с воздуха на самолете. Данияр не знал, что такое самолет – и сбежал.

– А твой дед жив?

– Жив. В горах долго живут.

Багыш помолчал и спросил:

– А какова твоя история? Ты ведь тоже не просто так сюда попал.

– Моя... Меня тоже, можно сказать – спас самолет.

 

 

9

 

Ретроспектива