Привлечение смежных видов искусства.

На первом этапе урока сопоставляем декорации к спектаклям на сцене Александринского театра (выполненные П. Гнедичем,1909 г.), Малого Театра (1909 г.), Театра им. Ленинского комсомола (1949 г.), МХАТа (выполненные Г. Алекси-Месхишвили, 1997 г.) и иллюстрации к произведению с ученическими «версиями», рассматриваем сценические портреты героев. Обдумываем ответ на вопрос: Как декорации, обстановка сцены вводят зрителя в атмосферу спектакля, подсказывают движение действия, раскрывают характер персонажей?

Декорация I действия, выполненная по эскизам Г. Алекси-Месхишвили, оставляет зрителям возможность верить в благополучный финал. Где-то вдали, в глубине, в черном пространстве сцены переливается радуга, как тонкий намек на грядущее прозрение и возможное осуществление заветной мечты. А перед зрителем, сквозь рассеивающиеся клубы дыма, на диване, с трубкой в халате и ночном колпаке ворочается и вздыхает Подколесин (В. Гвоздицкий). Сварливо и чудно-забавно перепирается он с хлопотливым Степаном (В. Кашпуром). Иван Кузьмич, как ребенок, зарывается с головой в подушки, а сваха (Н. Тенякова) терпеливо снося привередливость «заказчика» в сотый раз убаюкивает его колыбельной песней.

Игорь Костолевский в роли Подколесина (Театр на Покровке, 1997, реж. Арцибашев) очень похож на «мечтателя» из «Белых ночей» Ф.М. Достоевского. Вся сцена окутана легкой дымкой. Вдалеке открылись двери, и в освещенном проеме мужики и бабы затянули песню «Молчи, грусть, молчи, не тронь старых ран…». Иван Кузьмич прислушался, налил горячей воды в таз и задумался. За стеной томительно звучала «Разлука» М. Глинки. Подколесину было хорошо, уютно; перед ним медленно проплывали струны гитары и арфы. Пространство очерчено, полумрак перемежается лучами света.

О работах учащихся:

Созданные учениками (в основном мальчиками) декорации комнаты Подколесина очень напоминали по тональности иллюстрации Кукрыниксов, раскрывающие социальный статус героя, лишенного мечты и воображения. В кратких аннотациях к декорациям они сделали пометы: «в комнате не прибрано»; «на столике, что около дивана, куча пепла»; «на шкафу пыль»; «в углу грязная обувь». В общем, картина, типичная для холостяка (как это представляют дети).

Девочки были более гармоничны в восприятии образа Подколесина: «на подоконнике цветы, аккуратные шторки; сам Иван Кузьмич выглядит задумчивым, сосредоточенным, обеспокоенным предстоящей встречей с невестой». Отрадно то, что после «анализа» декораций в классе и соотнесения их с текстом Н.В. Гоголя те же ребята (мальчики) совершенно неожиданно для себя сделали открытия:

«Сначала мне Подколесин показался очень несимпатичным человеком. Я его представил одиноким холостяком со всеми вытекающими последствиями: неухоженность, отсутствие уюта в доме. После просмотра видеофрагмента и изучения декораций к спектаклям я увидел какой-то мягкий свет в душе героя».

Материалы для учителя

Обстановка комнаты Агафьи Тихоновны представлена в несколько ином ракурсе.

Эскизы декораций П. Гнедича выполнены в мягких, нежных тонах. Сочетание розового и голубого цветов в интерьере комнаты подчеркивает спокойный, созерцательный характер героини и настраивает зрителей на волну лирических интонаций (размышлений). Заметим, что декорации, созданные восьмиклассниками, тоже подчеркивают мечтательность героини. Однако в некоторых рисунках встречаются яркие краски (желтый, оранжевый, красный). Подростки объясняют цветовой фон невероятным напряжением, взволнованностью героини.

Некое ускорение, попытку полета сообщает действию декорация, созданная Г. Алекси-Месхишвили. По карнизу купеческого дома Агафьи Тихоновны, не по-купечески обставленного, пущена странная голубовато-розовая оборка-натюрморт из дымящих цветными парами самоваров, часов с сумасшедшими стрелками, одновременно тикающих и кукующих; бегут по стене утюги за сапогами, сапоги за пирогами, скалится на блюде грандиозный осетр, и разлетаются в небо свадебные букеты.

Образ самой Агафьи Тихоновны также имеет свою сценическую историю. В спектакле А. Эфроса (Театр на Малой Бронной, 1975 г.) Агафья Тихоновна не просто купеческая дочь, томящаяся от избытка плоти, а девушка не без утонченности. (Можно сопоставить образ героини с иллюстрациями Г. Волхонской, М. Майофиса, Д. Дубинского).

В спектакле Р. Козака (МХАТ, 1997 г.) Агафья Тихоновна скорее похожа на куклу, безучастно улыбающуюся и размахивающую руками.

Агафья Тихоновна у Арцибашева – скорее аристократка, чем купеческая дочь. Плывущие движения, самоуглубленность исполнены у нее достоинств. Замужество – ее мечта, но героиня не проявляет активности в выборе жениха.