Советники на юге Китая И реорганизация нра

Основная задача наших советников на юге Китая вытекала из решения национально-революционного правительства создать единую армию на принципах централизованного управления, с единообразной боевой подготовкой и общим политическим воспитанием.

Наши советники делали все, чтобы укрепить положение национально-революционного правительства, объединить вокруг него более или менее революционных генералов, выявить контрреволюционные элементы и обезвредить их.

Помимо военно-политической обстановки советники тщательно изучали особенности характера генералов и их окружения, их истинные настроения и интересы, скрывающиеся за революционными и демагогическими фразами. Взаимоотношения советника с генералами складывались в зависимости от их характеров, темперамента и такта. Естественно, взаимоотношения обострялись, если генерал уклонялся под тем или иным предлогом от выполнения приказов высших инстанций.

Во время военных операций советники помогали составлять планы, организовывать руководство и координировать действия различных боевых групп, а иногда и сами шли в атаку. Роль советника во многом зависела от характера «подопечного» генерала и диапазона его военных знаний. Советник разъяснял генералу стоящие перед армией задачи, чтобы он мог правильно оценить обстановку и сделать соответствующие выводы.

Участие советников в организации и ведении политработы зависело от конкретных условий в том или ином соединении, наличия политотдела и подготовленности самого советника. В хозяйственные вопросы обычно советники избегали вмешиваться, кроме тех случаев, когда требовалось их содействие в получении от высших инстанций денег или других материальных средств. Только централизованная монолитная армия, находящаяся в полном подчинении национально-революционного правительства, могла покончить с господством милитаристов в Китае и освободить страну от полуколониальной зависимости. Для этого необходимы были политические и экономические предпосылки, прежде всего финансовые и материальные средства для организации централизованного снабжения. Это поставило бы генералов, бывших милитаристов, в финансовую и материальную зависимость от правительства.

Указания по реорганизации и централизации армии исходили от Военного совета. Председатель его Ван Цзин-вэй был перегружен партийными и государственными делами, а [144] поэтому в суть военных вопросов не вникал. Другой член Военного совета, Чан Кай-ши, надо полагать, хорошо понимал значение централизации армии, но расценивал ее как покушение на свой авторитет и ущемление его прав как главкома, тем более что с председателем Военного совета он был далеко не в приятельских отношениях. Поэтому Чан Кай-ши скорее саботировал эти мероприятия, чем способствовал их проведению в жизнь.

В Военном совете принимали участие в качестве докладчиков начальник Главного штаба (одно время им был В. П. Рогачев) и китайские генералы. Но последние еще не успели войти в курс дела и чаще всего оставались пассивными наблюдателями.

Советники вели большую работу как в армии, стремясь повысить авторитет народно-революционного правительства и Военного совета, так и среди широких масс населения. Руководитель южнокитайской группы Н. В. Куйбышев считал, что необходимо поднять авторитет Военного совета путем создания крепкого аппарата, действительно руководящего армией и способного «укротить» не в меру самостийного генерала, продолжать добиваться обучения войск и их снабжения по единому плану.

Николай Владимирович неоднократно рекомендовал нам подробно разъяснять китайским генералам каждое мероприятие. И это нередко приводило к успеху.

Постепенно Главный штаб стал авторитетной организацией. Штаб работал по определенному плану, туда чаще обращались за указаниями.

Руководство политической работой в армии сосредоточилось в Политическом управлении и отделе военных кадров ЦИК гоминьдана. Политуправление ведало учетом и назначением политработников (раньше этим занимались Военный совет и сами генералы). Произошли сдвиги и в снабжении оружием и деньгами. Теперь регулярно поступали сведения о том, сколько оружия и каких систем было на вооружении войск, поэтому можно было правильно его распределять. Но недостатков оставалось еще много, и их нельзя было сразу устранить.

До сих пор командиры были заинтересованы в наборе как можно большего количества рекрутов и подчас забирали бандитов, мальчишек и 70-летних стариков, хромых, слепых, опиекурильщиков, сифилитиков и т. п. Теперь при Главном штабе организовалось специальное вербовочное бюро.

Несмотря на некоторые успехи в реорганизации армии, ряд факторов политического и экономического порядка тормозил дальнейшее укрепление боеспособности Национально-революционной армии. Прежде всего следует отметить усиление антагонизма внутри гоминьдана между различными его группировками. [145] Этот внутрипартийный антагонизм распространялся и на членов правительства и Военного совета, и на командный состав армии. Внутрипартийные противоречия резко проявились на II конгрессе гоминьдана, состоявшемся в Гуанчжоу в январе 1926 г., когда правые требовали изгнания коммунистов из партии. Еще большие препятствия укреплению армии заключались в экономических причинах. Нехватка средств, необходимых на содержание Народно-революционной армии, сильно затрудняла реорганизацию армии.

При переезде из Владивостока в Гуанчжоу мне довелось познакомиться с финансовым советником национального правительства проф. Виктором Морицовичем Штейном и некоторое время жить с ним и его семьей в одной квартире. Он охарактеризовал в нескольких словах упадок финансового хозяйства Китая в то время. Финансовая система Китая находилась в запущенном состоянии вследствие господства в стране феодальных порядков. Фактически хозяевами финансов в отдельных провинциях, в том числе и в Гуандуне, были генералы, милитаристы, безгранично властвовавшие на занятой ими территории.

Между официальным взиманием податей и открытым взяточничеством со стороны финансовых органов не было, собственно говоря, никакой разницы. В центральный бюджет притекало из всей массы выколоченных с населения податей лишь мизерное количество. Туда поступали деньги, полученные преимущественно под контролем империалистических держав (таможенные пошлины, соляные налоги). Колоритной фигурой по части лихоимства был министр финансов Сунь Фо — сын Сунь Ят-сена. Прикрываясь именем своего отца, он совершал недозволенные поступки. Он много раз обкрадывал ведомства, которые возглавлял: министерство финансов, министерство путей сообщения, городское самоуправление Гуанчжоу и пр. Сунь Ят-сен, узнав о таких «финансовых операциях» сына, предлагал отдать его под суд, но дело всякий раз улаживали из уважения к отцу.

В денежном обращении Китая господствовала удивительная неразбериха, в стране имело хождение огромное количество бумажных знаков. Главными их видами были билеты, выпускаемые правительственными банками, иностранными кредитными учреждениями, коммерческими банками Китая, затем неразменные бумажные деньги, выпускаемые провинциальными казначейскими банками, мелкокупюрные бумажки, заменяющие разменную монету, и т. д. Каждая из этих бумажек имела свой курс. Дело доходило до того, что отделение какого-нибудь банка не принимало по номиналу банкноты, выпущенные другим отделением того же банка. Из металлических монет в Китае были в ходу медные чохи (тунцзыр), выпускавшиеся монетными дворами, с резко [146] сниженным содержанием меди против установленного. Поэтому эта монета была сильно обесценена. Серебряный доллар (юань) считался единственной полноценной серебряной монетой с содержанием 89—90% чистого серебра. Разменная монета (10—20 центов) выпускалась монетными дворами различных генералов и содержала серебра значительно ниже нормы. Отсутствие единой финансовой системы в Китае крайне затрудняло централизованное снабжение армии.

До перехода к централизованному снабжению никакого учета имущества, планового распределения и контроля за его использованием в большинстве китайских армий милитаристов не существовало. Повсюду господствовало бесконтрольное самоснабжение. Как правило, генерал, командир соединения, иногда и командир части, нанимая солдат на службу, брал на себя обязательство кормить их, одевать и платить жалованье в установленном размере (8—10 юаней в месяц). Продовольственные нормы отсутствовали. Обычно давали в пищу: рис, овощи, немного свиного сала, масла или жира. Кормили два раза в день. Дневной паек стоил 20 центов. Из причитающегося солдату жалованья 6—7 юаней вычиталось на питание и обмундирование, а остаток — 2—3 юаня в месяц — составлял его доход, который служил приманкой для вербовки рекрутов.

Отсутствие штатов, положений, регулирующих вопросы снабжения, права и обязанности снабженческого аппарата, отсутствие отчетности и контроля за выполнением — все это предоставляло широкие возможности для обогащения лиц, причастных к набору и снабжению войск. Для генералов-милитаристов война — это бизнес.

Любопытное заявление в связи с этим сделал генерал, бывший командующий 5-й Национальной армией Фан Чжэн-у. В минуту откровенности он сообщил советнику Андерсу (И. Корнееву), что генералы составляют между собой тесную корпорацию независимо от принадлежности к той или иной милитаристской группировке. Ежегодно они собираются в одном из городов Китая, где в товарищеской среде обсуждают военные планы и заключают союзы на предстоящий год. В другой раз Фан Чжэн-у рассказывал, что, как-то оставшись не у дел, живя без средств, на иждивении друзей, однажды получил приглашение на такой обед. Один генерал дал ему 3 тыс. винтовок, другой — денег, а Чжан Цзо-линь пригласил его вступить в свою армию. Тогда Фан Чжэн-у сформировал дивизию и вступил в армию Чжан Цзун-чана. Когда же началась война Чжан Цзо-линя против Национальной армии, он со своими войсками перешел на сторону этой армии, поднял революционное знамя и подписался под программой левого гоминьдана. [147]