Распад 1-й Национальной армии

В это время для 1-й Национальной армии создалась напряженная обстановка (схема 5). В конце февраля 1926 г. противники перешли в наступление одновременно в двух направлениях — на Пекин и Тяньцзинь.

Шаньдунская группа войск Ли Цзин-линя, состоявшая из двух дивизий пехоты и кавалерийской бригады, при поддержке бронепоездов отряда Нечаева 1 марта заняла Мачан и развила наступление на Баодин. 3-я Национальная армия не оказала сопротивления и стала отходить на северо-запад от железной дороги. Против этой группировки Ли Цзин-линя были брошены 1, 4, 9 и 11-я дивизии 1-й Национальной армии, которые вели упорные бои севернее Мачана. Наступление Ли Цзин-линя было приостановлено, три бронепоезда уничтожены, один захвачен. В районе Хэцзиньфу (120 км юго-западнее Тяньцзиня) две кавалерийские бригады 1-й Национальной армии стремились остановить противника и овладеть Баодинфу.

12 марта японские миноносцы приняли участие в операции против войск Фэн Юй-сяна и обстреляли порт Дагу. Англо-американская дипломатия оказала давление на центральное правительство и потребовала прекращения антиимпериалистических выступлений в районах Дагу, Тяньцзиня и Пекина. 18 марта в Пекине вспыхнула демонстрация протеста студентов, рабочих, ремесленников против вмешательства иностранцев во внутренние дела Китая. Правительственные войска разогнали демонстрацию, было убито более 40 человек.

В марте и апреле после упорных боев с войсками Чжан Цзо-линя и У Пэй-фу 1-я Национальная армия была вынуждена оставить Тяньцзинь и Пекин. В это время я уже приехал в Пекин и своими глазами видел отступление 1-й Национальной армии. Солдаты покидали Пекин вечером в полном порядке, без суетни, соблюдая дисциплину. Потеря Пекина и Тяньцзиня была для 1-й Национальной армии тяжелым поражением.

1-я Национальная армия отошла к Калгану и заняла оборонительные позиции: главные силы — пять корпусов пехоты и один кавалерийский — были сосредоточены в районе Нанькоу, Фэнчжэня, Пиндицюаня, причем основную тяжесть обороны несли три пехотных корпуса в Нанькоу и Калгане. Западная группа, включавшая два пехотных корпуса, заняла оборону в Пиндицюане и Фэнчжэне. Для защиты левого фланга были выдвинуты к району Долоннор одна пехотная бригада и одна кавалерийская дивизия. Армия Фэн Юй-сяна насчитывала всего 120—130 тыс. человек, линия фронта протянулась на 250 км, глубина обороны — на 70—90 км. [118]

Позиции 1-й Национальной армии прикрывались с северо-востока хребтом Большого Хингана и его отрогами, а с юго-востока — другими горами. На фронтах 1-й Национальной армии выявились два основных наступательных направления, главное — вдоль Пекин-Калганской железной дороги и. другое — вдоль автомобильной дороги Тайюань — Датун. Кроме того, имелось третье, вспомогательное операционное направление — от Жэхэ (Чэндэ) до Долоннора, откуда шла прямая дорога на Калган.

В конце апреля группа мукденских войск (25 тыс.) повела наступление на нанькоуские позиции 1-й Национальной армии. Положение мукденских войск, в частности группы Чжан Цзун-чана, осложнилось восстанием крестьян («Красных пик») в районе Цзинани в провинции Шаньдун. Это заставило Чжан Цзун-чана вернуть свои войска из-под Нанькоу в свою провинцию. Однако 1-я Национальная армия не воспользовалась благоприятно сложившейся обстановкой на пекинском направлении для контрудара у Нанькоу и ограничилась обороной. Пассивность 1-й Национальной армии, а также неудача фронтальных атак мукденской армии на Нанькоу побудили командование мукденской армии и их японских хозяев прибегнуть к маневру и нанести удар по флангам обороны 1-й Национальной армии.

В районе Жэхэ (Чэндэ) они стали сосредоточивать крупную группировку для удара на Долоннор. Одновременно неприятель при посредничестве Японии принудил дубаня Шаньси Янь Си-шаня нарушить свой традиционный нейтралитет и занять в отношении 1-й Национальной армии враждебную позицию. В районе Датуна были сконцентрированы крупные силы, несколько отдельных бригад общей численностью около 30 тыс., имевшие цель ударить по флангу и тылу 1-й Национальной армии.

Командование 1-й Национальной армии приняло правильное решение — предупредить удар датунской группировки шаньсийцев и 19 мая самим двинуть в наступление два корпуса. В результате этого удара часть шаньсийской группы в районе Датуна была окружена и уничтожена. Однако дальнейшее продвижение 1-й Национальной армии на Тайюань затормозилось затяжными боями за перевалы через хребет Шихушань в районе Яньчжоу и Дайсяня. Еще в марте, проходя через этот хребет, я произвел его маршрутную съемку. Я знал, что это место было очень трудно взять наступающим с севера. На перевале была крепость, составлявшая ансамбль с Великой китайской стеной, расположенной по гребню хребта Шихушань. Подступы к этой крепости открыты совершенно, и местность на севере просматривается на 20 — 25 км.

Слабая боеспособность шаньсийских войск и угроза вторжения [119] Национальной армии в провинции Центрального Китая вынудили империалистические державы принять меры к более тесному взаимодействию армий Чжан Цзо-линя и У Пэй-фу. У Пэй-фу выделил часть своих сил в район Наньцюгуань (западнее Чжэндина). 1-я Национальная армия приостановила дальнейшее наступление ввиду отсутствия резервов.

После ухода 1-й Национальной армии из Пекина столицу Китая наводнили новые «хозяева» — орды Чжан Цзо-линя. Такое название наиболее точно определяло характер деятельности новых пришельцев. В городе начались бесчинства, грабежи и насилия. Особенно усердствовали белогвардейские наемники Чжан Цзо-линя. Мне довелось наблюдать характерную для того времени картину. Из магазина на Хадамын-стрит буквально вывалился белогвардейский офицер в форме китайского майора. Сквернословя на чем свет стоит, он взгромоздился на рикшу. Рикша обернулся к нему, чтобы узнать, куда везти пассажира. Но обладатель медно-красной испитой физиономии, изрыгая целый поток отборных ругательств, прорычал «пшел» и пнул рикшу ногой.

Отели посольского квартала заполнились до отказа состоятельными жителями Пекина, имевшими все основания опасаться «мукденоких порядков». Я жил в отеле, расположенном в посольском квартале, и, следовательно, встреч с мукденскими пришельцами не предвиделось. Однако во время обеда за соседний стол уселся «сам» Меркулов с дамой. Властное лицо серо-бордового цвета, грузное тело, облаченное в темно-коричневый костюм. Заметив мою ироническую улыбку, вождь белоэмигрантских отбросов напыжился, побагровел и, стукнув кулаком по столу, прохрипел: «Обнаглели!»

Обитатели посольского городка, учитывая возможность организованных провокаций со стороны белогвардейцев, приняли ряд предосторожностей в целях самообороны. Мы провели сигнализацию и телефонную связь вдоль ограды нашего посольства и установили круглосуточное дежурство вооруженных мужчин посольства.

Из событий этого времени у меня запечатлелась в памяти встреча с нашим выдающимся исследователем Центральной Азии П. К. Козловым. Он сделал нам доклад о своей только что закончившейся экспедиции в Монголию и Тибет. Петру Кузьмичу к тому времени было уже 63 года, но если бы не седые подстриженные усы и седина в висках, никто не дал бы ему этих лет. Высокого роста, стройный, с военной выправкой; лицо его, бронзовое от загара и ветров гобийских пустынь, дышало неукротимой энергией. П. К. Козлов в живой, увлекательной речи поразил нас точностью изложения фактов и обилием материалов, собранных им. Он поделился с [120] нами своими открытиями, сделанными экспедицией при раскопках Хэнтэй-Ноинулинских курганов восточных гуннов, живших в I в. до н. э. П. К. Козлов, как известно, приобрел мировую славу, обнаружив развалины города XIII в. Хара-Хото. В результате археологических раскопок в этом «мертвом городе» было найдено много ценных вещественных доказательств существования самобытной материальной и духовной культуры и 2 тыс. томов книг на тангутском языке. Могильники гуннов и развалины Хара-Хото являются выдающимся археологическим открытием XX в.

Петр Кузьмич поделился также воспоминаниями о своем учителе, знаменитом путешественнике Николае Михайловиче Пржевальском. В частности, он упомянул об одном эпизоде, случившемся во время четвертой экспедиции Пржевальского (1883—1885). «Как-то Николай Михайлович подозвал меня и сказал: "Козлов, отправляйся вот в этот район, — он указал, на карте место и махнул рукой в направлении горизонта, где в тумане едва различались вершины гор, — достань живого дикого барана". Коротко охарактеризовав отличительные признаки барана, он отметил на карте маршрут следования экспедиции, место ее нахождения. Это было первое мое самостоятельное поручение. Меня наполняло гордостью доверие Николая Михайловича и в то же время смущали трудность и сложность задачи. Я знал, что к моему суровому и требовательному начальнику без барана лучше не возвращаться. Трое суток блуждал я в пустынном, необжитом гористом крае. Наконец мне посчастливилось напасть на след злополучного барана, поймать его и доставить живым Николаю Михайловичу. Это и был знаменитый ovis poli Пржевальского».

Н. М. Пржевальский, его ученики и продолжатели его дела М. В. Певцов, Г. Н. Потанин, В. И. Роборовский, Г. Е. Грум-Гржимайло, П. К. Козлов, В. А. Обручев провели ряд выдающихся экспедиций в Центральной Азии, принесших немало замечательных открытий, перечисление которых заняло бы много времени и места.

9 июля 1926 г. Национально-революционная армия выступила из Гуандуна в так называемый Северный поход. 12 июля войска этой армии одержали ряд побед над милитаристами и овладели Чанша, главным городом провинции Хунань. Таким образом, создалась реальная возможность для соединения 1-й Национальной армии с НРА.

Реакционной коалиции Чжан Цзо-линя, У Пэй-фу и Янь Си-шаня необходимо было немедленно покончить с 1-й Национальной армией. Но поскольку враждующие милитаристы, не желали первыми подвергать себя риску, стремились выиграть время и сохранить силы для дележа добычи, то их хозяевам вновь пришлось взять на себя организацию взаимодействия [121] армий этих милитаристов. С этой целью 2 августа 1926 г. при непосредственном участии Японии в Тайюане был создан объединенный штаб войск Севера, куда вошли представители У Пэн-фу, Чжан Цзо-лияя и Янь Си-шаня. Основная идея плана, выработанного этим штабом, заключалась в том, чтобы нанести одновременные удары по флангам широкого фронта обороны 1-й Национальной армии: слева — наступление со стороны Жэхэ на Долоннор, с последующим движением на Калган и заходом в тыл нанькоуской группе и справа — от Тайюаня на Датун. Надо было окружить и уничтожить главные силы 1-й Национальной армии в районе Нанькоу — Калган. Для осуществления этого плана сосредоточенная в районе Жэхэ крупная группировка мукденских войск перешла в наступление на Долоннор. У Пэй-фу сконцентрировал часть своих сил северо-восточнее Тайюаня для наступления на Нанькоу с юга, а Янь Си-шань из района Дайсяня должен был наступать на Датун, чтобы прервать железнодорожную коммуникацию Калган — Баотоу.

Наступление мукденских войск на Долоннор из-за беспечности левофлангового отряда 1-й Национальной армии, захваченного врасплох, началось успешно. Отступление армии приняло характер панического бегства.

Наступление на Датун Янь Си-шаня угрожало прервать коммуникации Национальных армий на Баотоу. Это побудило командующего Чжан-датуна (Фэн Юй-сян в конце апреля отбыл в СССР) не уповать на бога, а начать отступление по всему фронту. Если до Калгана отступление еще носило более или менее организованный характер, то дальше, особенно от Фынчжэня на Пиндицюань, солдаты бежали в полном беспорядке.

Нанькоуская группа потеряла всю материальную часть. Сам главком бросил войска на произвол судьбы и под охраной маузеристов сбежал в Суйюань. Армия, лишившись командования, превратилась в толпу. Вдоль дороги в десятикилометровой полосе — сплошной поток «беженцев». У крестьян отбирали ослов, мулов, лошадей. Удирали на поездах, не соблюдая никаких правил железнодорожного движения, один поезд вплотную к другому, ехали на красный свет семафора, и это не раз кончалось крушением. Офицеры занимались личными делами, семьями, а солдаты, не получавшие годами жалованья и питания, грабили местное население. Северо-западная армия как целый организм перестала существовать.

Советник Зимин в своем дневнике пишет: «На дороге завязалась тридцатиминутная перестрелка с отрядом хунхузов, человек 600—700, которые отступили и дали дорогу. Этот же отряд повстречался с генералом Гун Фа-куем. Их встреча также началась с перестрелки, но после обмена визитными [122] карточками с начальником отряда хунхузов части Гун Фа-куя прошли». Подавляющая часть солдат 1-й Национальной армии перешла на сторону противника — дубаня Янь Си-шаня. Даже такая стойкая часть Национальной армии, как 5-я армия генерала Фан Чжэн-у, лишилась 50% своего состава. От отряда, состоявшего из 79 маузеристов, осталось только» 20. Некоторые солдаты ушли к хунхузам.

Насколько тяжелым был этот тернистый путь для наших советников, показывает инцидент 3 сентября у Баотоу. Отряд солдат напал на наших советников. Советник генерал Иванов-Рынов был ранен в обе ноги, а переводчик Косарев получил тяжелое ранение и умер. Солдат конвоя был убит. Генерала Чжана все это ничуть не беспокоило. В Баотоу мы сами позаботились о конвое.

Отступая в панике, армия разбивалась на группы: аньшаньская — 10—15 тыс. человек (остатки 2, 3 и 5-й Национальных армий), ганьсуская — всего 20 тыс. человек, в том числе 8—9 тыс. жителей Ганьсу, баотоуская группа — 30 — 40 тыс. человек, перешедшая к Янь Си-шаню. Здесь же были сосредоточены основные запасы боеприпасов. К сентябрю кавалерия 1-й Национальной армии окончательно рассеялась, остатки потрепанной армии собрались в Ганьсу. Дивизии сохранили основные свои кадры. Дубань Ганьсу и местное население — мусульмане не очень склонны были принимать у себя солдат 1-й Национальной армии. Население припрятывало продовольствие.