Поездка в шаньдун И работа в хэнаньской военной школе

1-я Национальная армия Фэн Юй-сяна 26 ноября 1925 г. овладела Пекином и начала наступление на Тяньцзинь (схема 1), который тогда занимали войска генерал-губернатора провинции Чжили Ли Цзин-лшя. Вновь перейдя на сторону Чжан Цзо-линя, он нарушил связь и взаимодействие Го Сун-лина с Фэн Юй-сяном. Япония непосредственно вмешалась в борьбу Чжан Цзо-линя с Го Сун-лином. Японская разведка собирала и доставляла в штаб Чжан Цзо-линя сведения о группировке и расположении войск Го Сун-лина и пыталась разложить его армию изнутри путем подкупа высшего командного состава. Японское командование сосредоточило свои войска в Ляодунском районе, вдоль ЮМЖД, для непосредственного выступления против Го Сун-лина. При таком наглом вмешательстве японских империалистов во внутренние дела Маньчжурии участь Го Сун-лина была решена, хотя материальное и моральное превосходство его войск над остальными войсками Чжан Цзо-линя было несомненным.

20 декабря главные силы Го Сун-лина перешли в наступление против войск Чжан Цзо-линя, скрывшихся за р. Ляохэ, переправились по льду через эту реку и захватили железнодорожный мост у Мукдена. В это время конница генерала У Цзюн-шэня, сторонника Чжан Цзо-линя, вместе с японской кавалерией, используя данные японской разведки, проникла в тыл Го Сун-лина, разгромила его штаб и захватила его самого в плен. Тут же на месте он был обезглавлен. Армия его распалась. Часть перебежала на сторону Чжан [72] Цзо-линя, остальные под командой генерала Вэй И-саня отступили к Шаньхайгуаню и влились в 1-ю Национальную армию.

2-я Национальная армия начала совместные операции с 1-й Национальной армией против войск мукденокой группировки. Основные силы 2-й Национальной армии в начале ноября перешли в наступление из района Кайфына вдоль правого берега р. Хуанхэ на Цзинань, главный город провинции Шаньдун. Эту группу 2-й Национальной армии возглавлял командир 9-й дивизии Ли Ци-цай, который считался наиболее подготовленным в оперативном отношении генералом и которого прочили в дубани провинции Шаньдун. Операция 2-й Национальной армии, по-видимому, в какой-то мере согласовывалась с наступлением войск чжилийской группировки Сунь Чуань-фана против войск Чжан Цзун-чана вдоль Тяньцзинь-Пукоуской железной дороги. Но тогда мы не были посвящены ни дубанем, ни его штабом в план операции и порядок взаимодействия войск 2-й Национальной армии с войсками Сунь Чуань-фана. Из газет мы узнали, что войска Ли Ци-цая под Цзвнанью 28—29 ноября потерпели крупное поражение, особенно пострадала 13-я смешанная бригада генерала Ма Ци-ди, потерявшая около 3 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Надо полагать, Ли Ци-цай в своем рвении поскорее занять место дубаня Шаньдуна выступил в поход неподготовленным, не обеспечив прочной связи с войсками Сунь Чуань-фана.

Вскоре по возвращении Скалова из Шэньси Юэ Вэй-цзинь предложил направить советников на фронт к генералу Ли Ци-цаю, но не ознакомил их с конкретной оперативной обстановкой. Известно было только, что ставка Ли Ци-цая размещалась в районе г. Яньчжоу, т. е. в 120 км к югу от Цзинани (от места сражения).

14 декабря наша группа во главе с Г. Б. Скаловым выехала на шаньдунский фронт по железной дороге через узловую станцию Сюйчжоу. Нас было четверо — Скалов, я, переводчики Мазурин и Ли. Нам дали для поездки на фронт совершенно разбитый товарный вагон. В стене вагона не хватало досок, и сквозь щели проглядывал буквально белый свет, так как началось сильное похолодание и выпал снег. В ночь с 14 на 15 декабря температура резко понизилась до 18—20°С. Ехать было холодно, тем более что мы не захватили с собой теплых вещей.

Прибыв в Яньчжоу 15-го вечером, мы разыскали ставку Ли Ци-цая. Она помещалась в сыром, темном, неотапливаемом помещении, где толпились, приходили и уходили десятки солдат и офицеров. Помещение освещалось несколькими керосиновыми лампами и огарками свечей, которые тускло мерцали в полумраке. Охраны штаба, по-видимому, не было [73] совсем, во всяком случае, она ничем себя не обнаруживала. Документов у нас никто не спрашивал, и на наше прибытие не обратили никакого внимания. После представления Ли Ци-цаю я пытался выяснить обстановку. Опросив штабных офицеров я определил группировку частей и соединений 2-й Национальной армии в районе Яньчжоу и составил схему их расположения на листке своей записной книжки. Согласно схеме, войска Ли Ци-цая размещались очень благоприятно: они как бы охватывали противника с обоих флангов. Таким образом, это давало возможность повторить под Яньчжоу ганнибаловские Канны{11}.

Ко мне подошел Ли Ци-цай, поинтересовался моей схемой и начал вносить в нее поправки. Там, где у меня на схеме располагались части и соединения 2-й Национальной армии, Ли Ци-цай расставил флажки войск У Пэй-фу или Чжан Цзун-чана. Выходило, что не мы, а противник — войска У Пэй-фу и наши «союзники» — войска Сунь Чуань-фана охватывали остатки войск 2-й Национальной армии с обоих флангов. Эта метаморфоза прояснилась на следующий день. Переводчик рассказал, что в городе вывешены объявления генерала Цзинь Юнь-э, командира 1-й дивизии войск Сунь Чуань-фана, в которых сообщается, что Цзинь Юнь-э по приказу генералов У Пэй-фу и Сунь Чуань-фана вступил в командование войсками в районе Яньчжоу, для того чтобы выгнать противника (войска Чжан Цзун-чана) из провинции Шаньдун. Следовательно, часть войск 2-й Национальной армии перешла на сторону У Пэй-фу. Далее были помещены объявления генералов Ли Ци-цая и Го Ди-цая, командира 3-й дивизии армии Сунь Чуань-фана, о том, что солдаты «за дезертирство и грабеж местного населения» подлежали расстрелу.

При такой ситуации мы не рискнули заняться осмотром города, занятого войсками различных группировок. Мы устроились вблизи харчевни на открытом воздухе, тем более что потеплело, хотя погода и оставалась пасмурной. Мы поступили правильно, что не дали простора своей любознательности и не поехали на экскурсию в Яньчжоу.

Вечером, с наступлением сумерек, генерал Ли Ци-цай предупредил нас, чтобы мы тихо и незаметно следовали за ним. Мы, генерал со своими приближенными, бодигарами (телохранителями) на легковой машине и грузовике стали выбираться из расположения «доблестной», но, увы, уже не 2-й Национальной армии. Надо было торопиться, так как новый главком, Цзинь Юнь-э, как нам сообщили по секрету, [74] потребовал, чтобы советских советников выдали ему. Он якобы намеревался нас повесить на перекладинах ворот Яньчжоу, где, как и в большинстве китайских городов, было как раз четверо ворот. Надо отдать должное Ли Ци-цаю: он, не в пример другим китайским генералам, не бросил нас на произвол судьбы. 235 километров мы с главкомом уходили от «собственной» армии. Так поздно ночью 17 декабря мы завершили нашу фронтовую экскурсию и возвратились в Кайфын.

Вскоре после возвращения из Шаньдуна я отправился к начальнику Хэнаньской военной школы, для того чтобы выяснить перспективы нашей работы и узнать о материальном обеспечении учебного процесса. Я застал начальника школы в подавленном состоянии.

Он сказал: «Теперь каждому очевидно огромное значение помощи, которую оказывает Советская Россия Китаю. Эта помощь крайне необходима. 2-я Национальная армия подготовлена крайне плохо. Войска не умеют осуществлять разведку, поддерживать связь, стрелковая их подготовка скверная. Только выступление Го Сун-лина спасло армию от тяжелых потрясений. 2-я Национальная армия может вести войну лишь с туфэями. Я докладывал дубаню о необходимости улучшить подготовку армии, расширить работу школы, оснастить армию новой боевой техникой и конским составом. Дубань только теперь согласился со мной». Он сообщил также, что отправленные на обучение в Советский Союз курсанты приняты очень хорошо. Начальник школы считал данный выпуск слабоподготовленным. Но в следующем месяце должен был начаться набор второго выпуска школы, и он просил помочь ему в подготовке к этому. Он рассказал, что всю лучшую материальную часть артиллерии захватили 4-я и 5-я дивизии, которыми командовали генералы-упэйфуисты.

Эти сведения позволили нам создать более конкретное представление о 2-й Национальной армии, которая не оправдала наших надежд. Наша оценка боеспособности этой армии на основании опыта Шаньдунской операции совпадала с оценкой начальника Хэнаньской военной школы генерала Сюя. 2-я Национальная армия была не в состоянии воевать против регулярных войск. При нынешних взаимоотношениях с командованием этой армии мы ничем не могли ей помочь. Как я уже говорил, с фронтовой обстановкой нас не знакомили и данных о боевом состоянии частей и соединений этой армии не давали.

В этих условиях мы сосредоточили все свое внимание на работе в Хэнаньской военной школе, чтобы курсанты последующих выпусков стали подготовленными командирами Национальной армии. Чтобы ближе познакомиться с высшим командным составом школы, Г. Б. Скалов решил пригласить [76] к нам ее начальника и ближайших его помощников на встречу Нового года. Вечер прошел в дружественной обстановке и способствовал установлению более тесного контакта.

Несколько дней спустя начальник школы устроил для советников ответный банкет в школе. Стол был китайский: обед из 40 блюд, вместо привычных нам вилок, ножей и ложек — куайцзы. К тому времени мы уже освоили технику пользования куайцзы. Это был для нас первый чисто китайский обед по количеству поданных блюд, по способу их приготовления и сервировке стола. Во всяком случае, мне лично не приходилось присутствовать на подобных банкетах.

В начале обеда было подано множество самых разнообразных закусок. Хозяин вечера, начальник школы, жестом пригласил отведать яства и сам первый показал пример. Для гостей в Китае такая предосторожность не излишня. На китайских званых обедах бывали случаи, когда хозяин сводил счеты со своим врагом. На одном из таких банкетов, по сведениям прессы, У Пэй-фу отравил дубаня провинции Хубэй Сяо Яо-наня, который после поражения 1924 г. в Чжили стал проявлять строптивость и у которого были попытки выйти из группировки. У Пэй-фу в знак траура всю ночь на коленях простоял у гроба Сяо Яо-наня, а наутро стал полновластным хозяином провинции Хубэй и вернул себе престиж главы чжилийской группировки.

Мы стали готовиться к приему новых курсантов, а также к работе на курсах по переподготовке офицеров войсковых частей. Эти курсы предстояло организовать при школе. На основе опыта работы в войсках и в школе мы разработали более детальный и целенаправленный план учебного процесса.