Глава VII : Размывание понятия «Теория»

Проблема заключается в том, что когда люди начинают оправдывать свою «науку», чтобы назвать её этим «почётным» именем, им часто приходится изменять значение слова «теория». В принципе по критерию Поппера становится понятно, что фальсифицировать можно только теорию. И тогда начинаются всякие выдумки о том, что теория – это буквально всякое предположение.

Люди забывают, что теория обладает несколькими атрибутами. Во-первых, она обобщает весь накопленный опыт. Во-вторых, она работает с потенциально недостижимыми для прямого наблюдения аспектами нашего мира, а потому теорию невозможно просто так подтвердить. В-третьих, теория носит объяснительный характер. В-четвертых, теория состоит из некого множества непротиворечиво связанных утверждений, включающих в себя и ряд прикладных и частных следствий, которые можно пытаться опровергнуть.

Люди, которые пытаются доказать, что науками являются медицина, инженерия, история, социология и так далее, часто пытаются расширить понимание теории. Для них в итоге теорией оказывается буквально любое предположение в духе: «если х, то у». Очевидно, что такое подход к определению теории не является основательным и позволяет нам назвать наукой всё, что угодно. Нет ничего плохого и отрицательного в том, что другие дисциплины не строят свои теории по принципам естественных наук, которые собственно и являются науками в прямом смысле слова. Формальные, общественные, гуманитарные и прочие дисциплины – не являются науками по методологическому определению, потому что в них не так уж и много общей методологии и разделяемых убеждений. Большинство из этих дисциплин не может использовать критерий Поппера без его искажения. И это только один критерий! Со всеми остальными тоже возникают большие проблемы, что не делает данные дисциплины хуже!

На мой взгляд, проблемой является то, что люди всеми силами искажают достаточно точные и хорошие критерии, чтобы просто их деятельность носила великое звание науки. Это детский сад. Ведь, видимо, название очень многое решает! И вместо того, чтобы создавать теории и проверять их эмпирически (потому что часто это невозможно для той или иной дисциплины), люди пытаются исказить определение теории или эмпиризма… Или придумывают разные хитрости, чтобы их замечательное дело считалось наукой.

 

Глава VIII: Вывод

Связь науки и практики вполне просто подвергнуть сомнению. Научная пропаганда здесь не вполне срабатывает. Чтобы защитить позицию, согласно которой наука и практика – едины, необходимо использовать множество хитростей и проигнорировать множество фактов, который не дают нам возможности сказать, что в истории нашего мира всё было так просто, мол, наука пришла и порядок навела. Желание сделать нечто подобное, скорее, строится на религиозной вере в науку и её неоспоримую благую сущность, которая не подвергается сомнению.

Люди слишком религиозно относятся к науке, а потому хотят, чтобы наука всегда была на стороне добра, и оправдывают даже самые ужасные научные практики, а, с другой стороны, хотят, чтобы всякое хорошее дело называлось наукой, даже если научный метод обошел эту сферу стороной. Мы сталкиваемся с тотальным религиозным культом фанатиков науки, которые не хотят ничего слышать. Я уверен, что и большую часть аргументации, изложенную в данном тексте, они просто проигнорируют, потому что могут. Ведь у всего общества хорошее отношение к науке и фанатикам науки. Фанату науки разрешается нарушать все правила и законы (формальные и неформальные) логики. Он находится в особом положении. И люди доверяют любой чепухе, которую он говорит.

Мы же тем временем убедились в том, что практика не абсолютно связана с наукой и могла бы, вероятно, обойтись в своем развитии и без неё. Наука не является необходимой для практики. И, наверное, не является необходимой для сложной практики, но последнее мы проверить уже не можем. На этом и следует оставить вопрос о практике и науке, а после перейти к изучению других вопросов, связанных с практической деятельностью.

 

Раздел V: Практика и университеты

Глава I: Практика как академическая дисциплина

Многие почему-то мало говорят о том, что успех европейской практики обусловлен тем, что появились специализированные институты и университеты, которые начали ими заниматься. Кто-то заметит в ответ, что подобные университеты существовали и раньше, ещё в Средние века. Верно, но их было значительно меньше, а основная практическая дисциплина, которая там преподавалась, - была медицина. Медицина в отрыве от химии, инженерии и многих других полезных вещей, которые после будут её дополнять.

Я абсолютно уверен, что всякого рода кооперации умножают уровень эффективности той или иной группы людей. Во-первых, у них появляется возможность достаточно быстро делиться наработками. Во-вторых, они могут поддерживать друг друга. В-третьих, они могут совместно калибровать и совершенствовать практики. Часто недооценивают критерий массовости, а он является очень важным, так как даже самый сам по себе неэффективный метод может быть доведён до приемлемого уровня с помощью калибровки.

Важно помнить, что практика – это не теория, она заключается в поиске правильной совокупности действий, которую статистически проще найти, если поиском занимается много людей. Да, на скорость поиска будет влиять и методология. Например, маловероятно, что народ, помешанный только на духовных практиках, быстрее всех остальных создаст паровой двигатель, но, велика вероятность, что этот народ создаст полезную духовную практику. Сам метод важен, но один человек, пользующийся эффективным методом поиска, проиграет миллиону человек, которые используют менее эффективные методы. Именно поэтому нам в итоге трудно оценивать, какая методология является более эффективной.

Например, нет никакого смысла сопоставлять современную медицину и иглоукалывание, потому что, понятное дело, в первой больше активных специалистов, которых не только много, но и они тратят значительную часть своей жизни на свою практику по тем методикам, которые являются наиболее эффективными. Помимо массовости того или иного явления на эффективность практики может влиять и единство этого сообщества, ведь куда лучше, когда люди работают сообща. Разрозненность усложняет кооперацию, а люди начинают скрывать друг от друга свои достижения, что в итоге приводит к застою. Более того, единство позволяет совместно подготавливать новые кадры.

Нет ничего более неправильного, чем сравнение современной медицины, которая работает в рамках сплоченности в университетах, с грантами, с зарплатами и в большом объеме с традиционной медициной, которая не представляет собой единую систему взглядов и подходов. По сути, традиционная медицина – это все подходы, кроме университетского. Представителей традиционной медицины даже представителями одного сообщества называть нельзя, потому что они работают в разных методологиях. 

В общем, университет – это одна их тех форм единения, которая совмещает в себе колоссальное количество плюсов для практики. На данный момент, нет ничего более эффективного.