Глава I : причины практического взрыва и вина науки

Как ни странно, я затрудняюсь выделить причины практического взрыва. Большинство фанатиков науки указывают на то, что его причиной стало возникновение их замечательного объекта верований. Впрочем, ввиду того, что мы имеем дело с фанатиками, у нас есть основания усомниться в данном суждении.

Я бы заметил, что борьба за практику является одной из самых фундаментальных у разных философских и религиозных школ. Просто религии, философии и наука нередко захватывали разные сферы практики. То, что мы называем религией, чаще всего опирается на духовные или психологические практики. Наука же первым делом захватила технические и химические практики, которые до этого находились под контролем философов. Сложная алхимия и механика, а также разные инженерные работы, которые не особо принадлежали ни мыслителям, ни учёным, в итоге стали считаться достижениями научно-технического прогресса. Науку начали внедрять в университеты, где, в том числе, обучались инженеры. Началось замещение чисто инженерных представлений инженерно-научными. Философия и религия позволили науке создать монополию на практику, но монополия не означает, что практика могла развиваться только с наукой. Более того, мы зафиксировали большой взлёт практики в эпоху Возрождения, то есть до возникновения научного метода. Достаточно сложные практики существовали ещё до науки или появлялись в то время, когда научный метод только распространялся.

К большому сожалению, наука полностью оккупировала сферу исследования электричества, а потому многие изобретения так или иначе в эту эпоху проходили через неё. Соответственно, электричество оказало ключевую роль для развития последующих технологий, но наука уже тогда имела монополию на его исследование и объяснение. Мне думается, что это было не обязательно, как минимум, потому что первые исследования электричества оказывались достаточно простыми и провести их мог представитель почти любой теории познания.

Мне вообще видится процесс взаимодействия науки и практики достаточно сложным и неоднозначным, а позиция, согласно которой именно наука создаёт высокоорганизованную практику кажется мне крайне сомнительной ввиду изложенных выше аргументов.

Так каковы же причины практического взрыва? Честно сказать, я не знаю. Наука здесь явно не является единственной и необходимой причиной, но одной из дополнительных – точно. Впрочем, как мне видится, на месте науке могло бы оказаться и другое учение. Но оказалась наука. Именно поэтому я не оцениваю её как необходимую для технического прогресса. Но всё же она своим эмпиризмом (а эмпиризм не принадлежит одной только науке) способствует продвижению практики, как могли бы способствовать и многие другие направления.

Я бы скромно заявил, что практика, если учитывать нарастающие темпы в донаучную эпоху, и без науки могла бы развиться так, как развилась. Это, конечно, лишь предположение, но перед наукой мы сталкиваемся с эпохой линз, сложных часовых механизмов, алхимии и много чего ещё. Основания для того, во что в итоге превратится наука, были заложены ранее. Кроме того, были заложены основания для сложной практики. Мне видится, что философские направления вряд ли могли здесь сильно помочь, но могли бы и помешать. Наука оказалась таким направлением мысли, которое не мешало развитию практики и даже поддерживала её, мотивировала практиков и предоставляла язык. Более того, сами ученые занимались не только наукой и философией, но и разного рода практическими изысканиями, что чисто методологически трудно назвать собственно наукой. В том, что Галилей усовершенствовал телескоп, нет ничего универсально научного. Он просто воспользовался методами практики, а после смог из этого достать материалы, которые послужили для его будущих теорий. Кроме того, он использовал эти материалы для опровержения старых теорий.

Люди не любят разделять науку и практику, когда речь идет об одном и том же человеке. Если мы называем кого-то ученым, то всякая практика, которую он открыл, оказывается частью науки. Но, на самом деле, это работает немного не так и сильно зависит от определения науки, потому что если мы понимаем под наукой познавательную деятельность определённого типа, то никакая практика собственно наукой быть не может, а сама связь научности и практичности в одном человеке может быть подвергнута сомнению, потому что в той ситуации с Галилеем тот в своих практических открытия опирался не столько на научные теории, сколько на практические достижения предшественников.

Многие не захотят с этим согласиться, потому что без практики им покажется, что наука не так уж и хороша, но науку они безумно любят, а потому нужно любой ценой сделать так, чтобы наука и практика оказались неразрывно связаны.