Установите соответствие между критериями истины и именами философов, их выдвинувших. Выберите имя философа из предложенного списка и напишите рядом с критерием.

 

Всеобщность и необходимость______________________________________________________________

Простота и ясность, отчётливость и самоочевидность___________________________________________

Общезначимость__________________________________________________________________________

Соответствие мысли и предмета, знания и действительности_____________________________________

Противоречивость_________________________________________________________________________

Практика_________________________________________________________________________________Тождество мышления и бытия_______________________________________________________________

 

Аристотель, И. Кант, Р. Декарт, Парменид, К.Маркс, Г. Гегель, А. Богданов

 

6. Заполните схему

 

 

7. Заполните таблицу

 

Понятие	Характеристика	Примеры (или ассоциации)
Объективная истина
Абсолютная истина
Относительная истина
Конкретная истина
Заблуждение
Ложь

 

 

8. Ответьте на вопросы теста.

 

1.Фраза «Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах» является выражением позиции учёных

1.

рационалистов

2.

агностиков

3.

идеалистов

4.

эмпириков.

2. К чувственному познанию относится

1.

суждение

2.

понятие

3.

ощущение

4.

мышление

3. Сторонников позиции, согласно которой человек познаёт только явления, но не сущности вещей называют…

 

1.

апологетами

2.

догматиками

3.

агностиками

4.

скептиками

4. Сторонники какого течения выдвигают в качестве критерия истины полезность?

 

1.

марксизм

2.

позитивизм

3.

прагматизм

4.

фрейдизм

5. «Прометей принес людям свет знаний». Данное утверждение является примером знания

1.

житейского

2.

научного

3.

мифологического

4.

паранаучного

6. Учение, утверждающее, что критерием истины является признание в научном сообществе, называется…

1.

крнвенционализм

2.

релятивизм

3.

рационализм

4.

пирронизм

7. Представителем агностицизма является…

1.

И.Кант

2.

К.Маркс

3.

Т.Гоббс

4.

Б.Спиноза

8. Предложение «Урал впадает в Каспийское море» в философии является примером…

1.

понятия

2.

суждения

3.

категории

4.

умозаключения

9. Выберите умозаключение, вытекающее из следующих суждений: «Все люди мыслят», «Я – человек»

А.	«Я отношусь ко всем людям»	В.	«Все люди похожи на меня»
Б.	«Я мыслю»	Г.	«Животные мыслить не умеют»

10. Автором концепции научных революций как смены парадигм является…

1.

М.Хайдеггер

2.

Т.Кун

3.

К.Ясперс

4.

Ж.Лиотар

 

Литература

1. Алексеев, П. Философия: Учебник / П. Алексеев, А. Панин. – М.: ТК Велби Изд-во Проспект, 2005. – 608 с.

2. История философии: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Васильева, А.А. Кротова и Д.В. Бугая. — М.: Академический Проект: 2005. — 680 с.

3. Миронов, В.В. Философия: Учеб. / В.Миронов. – М.: Проспект, 1998. – 240 с.

1. Фролов, И. Т Введение в философию: Учеб. Пособие / Авт. колл.: И. Фролов и др.– М.: Республика, 2003. - 623 с.

Интернет-ресурсы

http://ru.wikipedia.org

http://www.grandars.ru

lhttp://allphilosophy.ru/index.php

http://imp.rudn.ru/ffec/philos/philos.html

http://www.ido.rudn.ru/philosophy/index.html

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

АРИСТОТЕЛЬ

«Удивление побуждает людей философствовать»

…Следует рассмотреть, каковы те причины и начала, наука о которых есть мудрость. Если рассмотреть те мнения, какие мы имеем о мудром, то, быть может, достигнем здесь больше ясности. Во-первых, мы предполагаем, что мудрый, насколько это возможно, знает все, хотя он и не имеет знания о каждом предмете в отдельности. Во-вторых, мы считаем мудрым того, кто способен познать трудное и нелегко постижимое для человека (ведь воспринимание чувствами свойственно всем, а потому это легко и ничего мудрого в этом нет). В-третьих, мы считаем, что более мудр во всякой науке тот, кто более точен и более способен научить выявлению причин, и, [в-четвертых], что из наук в большей мере мудрость та, которая желательна ради нее самой и для познания, нежели та, которая желательна ради извлекаемой из нее пользы, а [в-пятых], та, которая главенствует, – в большей мере, чем вспомогательная, ибо мудрому надлежит не получать наставления, а наставлять, и не он должен повиноваться другому, а ему – тот, кто менее мудр.

Вот каковы мнения и вот сколько мы их имеем о мудрости и мудрых. Из указанного здесь знание обо всем необходимо имеет тот, кто в наибольшей мере обладает знанием общего, ибо в некотором смысле он знает все подпадающее под общее. Но пожалуй, труднее всего для человека познать именно это, наиболее общее, ибо оно дальше всего от чувственных восприятий. А наиболее строги те науки, которые больше всего занимаются первыми началами: ведь те, которые исходят из меньшего числа [предпосылок], более строги, нежели те, которые приобретаются на основе прибавления [например, арифметика более строга, чем геометрия). Но и научить более способна та наука, которая исследует причины, ибо научают те, кто указывает причины для каждой вещи. А знание и понимание ради самого знания и понимания более всего присущи науке о том, что наиболее достойно познания, ибо тот, кто предпочитает знание ради знания, больше всего предпочтет науку наиболее совершенную, а такова наука о наиболее достойном познания. А наиболее достойны познания первоначала и причины, ибо через них и на их основе познается все остальное, а не они через то, что им подчинено. И наука, в наибольшей мере главенствующая и главнее вспомогательной, – та, которая познает цель, ради которой надлежит действовать в каждом отдельном случае; эта цель есть в каждом отдельном случае то или иное благо, а во всей природе вообще – наилучшее.

Итак, из всего сказанного следует, что имя [мудрости] необходимо отнести к одной и той же науке: это должна быть наука, исследующая первые начала и причины: ведь и благо, и "то, ради чего" есть один из видов причин. А что это не искусство творения, объяснили уже первые философы. Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать, причем вначале они удивлялись тому, чти непосредственно вызывало недоумение, а затем, мало-помалу продвигаясь таким образом далее, они задавались вопросом о более значительном, например о смене положения Луны, Солнца и звезд, а также о происхождении Вселенной. Но недоумевающий и удивляющийся считает себя незнающим (поэтому и тот, кто любит мифы, есть в некотором смысле философ, ибо миф создается на основе удивительного). Если, таким образом, начали философствовать, чтобы избавиться от незнания, то, очевидно, к знанию стали стремиться ради понимания, а не ради какой-нибудь пользы. Сам ход вещей подтверждает это; а именно: когда оказалось в наличии почти все необходимое, равно как и то, что облегчает жизнь и доставляет удовольствие, тогда стали искать такого рода разумение. Ясно поэтому, что мы не ищем его ни для какой другой надобности. И так же как свободным называем того человека, который живет ради самого себя, а не для другого, точно так же и эта наука единственно свободная, ибо она одна существует ради самой себя.

Поэтому и обладание ею можно бы по справедливости считать выше человеческих возможностей, ибо во многих отношениях природа людей рабская, так, что, по словам Симонида, "бог один иметь лишь мог бы этот дар", человеку же не подобает искать несоразмерного ему знания. Так вот, если поэты говорят правду и если зависть – в природе божества, то естественнее всего ей проявляться в этом случае, и несчастны должны бы быть все, кто неумерен. Но не может божество быть завистливым (впрочем, и по пословице "лгут много песнопевцы"), и не следует какую-либо другую науку считать более ценимой, чем эту. Ибо наиболее божественная наука также и наиболее ценима. А таковой может быть только одна эта – в двояком смысле. А именно: божественна та из наук, которой скорее всего мог бы обладать бог, и точно так же божественной была бы всякая наука о божественном. И только к одной лишь искомой нами науке подходит и то и другое. Бог, по общему мнению, принадлежит к причинам и есть некое начало, и такая наука могла бы быть или только или больше всего у бога. Таким образом, все другие науки более необходимы, нежели она, но лучше – нет ни одной.

Вместе с тем овладение этой наукой должно некоторым образом привести к тому, что противоположно нашим первоначальным исканиям. Как мы говорили, все начинают с удивления, обстоит ли дело таким именно образом, как удивляются, например, загадочным самодвижущимся игрушкам, или солнцеворотам, или несоизмеримости диагонали, ибо всем, кто еще не усмотрен причину, кажется удивительным, если что-то нельзя измерить самой малой мерой. А под конец нужно прийти к противоположному – и к лучшему, как говорится в пословице, – как и в приведенных случаях, когда в них разберутся: ведь ничему бы так не удивился человек, сведущий в геометрии, как если бы диагональ оказалась соизмеримой.

Итак, сказано, какова природа искомой науки и какова цель, к которой должны привести поиски ее и все вообще исследование.

Аристотель. Метафизика // Сочинения. В 3 т. Т. 1. М., 1976. С. 67–69.

В. С. СОЛОВЬЕВ

Исторические дела философии

…Философия существует в человечестве более двух с половиной тысячелетий. Спрашивается: что сделала она для человечества за это долгое время? Что сделала философия в области отвле­ченного мышления, при разрешении чисто умозрительных вопросов о бытии и познании,— это известно всем, занимавшимся филосо­фией. Но ведь философия не для них же одних существует. Ведь другие науки хотя также имеют свои чисто теоретические задачи, доступные только тем, кто их изучает, однако они не ограни­чиваются этими задачами, они хотя разрабатываются и изучаются теоретически немногими, но практическое значение имеют для всех; коренясь в школе, явные плоды приносят для жизни… Если и философия имеет в виду не отвлеченный интерес одиноких умов, а жизненный интерес всего человечества, то нужно прямо ответить на этот вопрос: что же делает философия для человечества, какие блага ему дает, от каких зол его избавляет.

Чтобы не разрешать этого вопроса наобум, обратимся к истории, потому что если философия вообще способна приносить живые плоды, то она, конечно, должна была уже принести такие плоды в столь долгое время своего существования.

Начиная с Востока и именно с Индии не потому только, что в Индии мы имеем наиболее типичную и определенную форму вос­точной культуры, но главное потому, что изо всех народов Востока только индусы обладают вполне самостоятельной и последовательной философией…

В Индии первоначально, более чем в какой-либо другой стране Востока, человеческая личность была поглощена внешней средою, это была по преимуществу страна всякого рабства, неравенства и внешнего обособления. Не четыре, как обыкновенно принимают, а более тысячи каст разделяли население неодолимыми прегра­дами. Понятия о человечности, т. е. о значении человека как человека, не было совсем, потому что человек низшей касты в глазах дважды рожденного представителя касты высшей был хуже нечистого животного, хуже падали, и вся судьба чело­века исключительно зависела и заранее предопределялась случай­ным фактором рождения его в той или другой касте…

И вот в этой-то стране рабства и разделения несколько уединенных мыслителей провозглашают новое, неслыханное слово все есть одно, все особенности и разделения суть только видоизменения одной всеобщей сущности, во всяком существе дóлжно видеть своего брата, себя самого.

Все есть одно — это было первое слово философии, и этим словом впервые возвещались человечеству его свобода и братское единение. Этим словом в корне подрывалось рабство религиозное и общественное, разрушалось всякое неравенство и обособление. И если все есть одно, если при виде каждого живого существа я должен сказать себе: это ты сам (tat twam asi), то куда денется разделение каст, какая будет разница между брамином и чандалом... Буддизм — в этом его мировое значение — впервые провозгласил достоинство человека, безусловность чело­веческой личности. Это был могущественный протест против той слепой внешней силы, против материального факта, которым на Востоке так подавлялась человеческая личность и в религии, и в общественном быте, это было смелое восстание человеческого лица против природной внешности, против случайности рождения и смерти… За великим пробуждением буддизма, поднявшим не только всю Индию, но и охватившим всю восточную Азию от Цейлона до Японии, за этим могучим пробуждением последовал для Востока долгий духовный сон.

Индийское сознание спер­ва было одержимо безобразными чудовищными богами, носите­лями чуждых диких сил внешней природы; греческое национальное сознание отправлялось от богов уже идеализированных, прекрас­ных, человекообразных, в поклонении которым выражалось при­знание превосходства, высшего значения человеческой формы. Но в греческой религии боготворилась только человеческая внешность, внутреннее же содержание человеческой личности раскрыто было греческою философией, вполне самобытное развитие которой начи­нается с софистов; потому что в предшествующую, предварительную эпоху греческая философия находилась под господствую­щим влиянием восточных учений, следуя которым философское сознание искало себе содержания вне себя и за верховные начала жизни принимало стихии и формы внешнего мира, и только в софи­стах это сознание решительно приходит в себя. Сущность софи­стики — это отрицание всякого внешнего бытия и связанное с этим признание верховного значения человеческой личности… Что и было прямо высказано софистом Протагором, утверждавшим, что человек есть мера всех вещей — существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют. Из этого не исключаются и боги, утра­чивающие, таким образом, всякое самостоятельное значение…

Сократ был величайшим софистом… он был вместе с тем противником софистов, потому что не признавал за свободною личностью права господствовать во имя своей субъективной воли и энергии, решительно утверждал, что свободное от внешности лицо имеет цену и достоинство, лишь поскольку оно эту внешность заменит положительным внутренним содержанием, поскольку оно будет жить и действовать по идее, общей во всех и потому внутренне обязательной для каждого.

Это идеальное начало, долженствующее наполнить челове­ческую личность, Сократ только утверждал (что оно есть), ученик же его Платон указал и определил его сущность (что оно есть). Внешнему бытию, случайному, неразумному, недолжному он противопоставил идеальное бытие, само по себе доброе, прекрасное и разумное… здесь человеческая личность получает то идеальное содержание, которым обусловливается ее внутреннее достоинство и ее положительная свобода от внешнего факта, здесь положительное значение принадлежит человеку, как носителю идеи; теперь он уже имеет на что опереться против неразумной внешности, теперь ему есть куда уйти от нее…

В христианстве идеальный кос­мос Платона превращается в живое и деятельное царство Божие, не равнодушное к материальному бытию, к фактической действительности того мира, а стремящееся воссоединить эту действительность с своей истиною, реализоваться в этом мире, сделать по оболочкою и носителем абсолютного божественного бытия…

Итак, с одной стороны, человек, освобожденный христианством от рабства немощным и скудным стихиям мира, впал в новое, более глубокое рабство внешней духовной власти; с другой сто­роны, мирские отношения продолжали основываться на случайности и насилии, получая только высшую санкцию от церкви. Хри­стианская истина в неистинной форме внешнего авторитета и цер­ковной власти и сама подавляла человеческую личность и вместе с тем оставляла ее на жертву внешней мирской неправде. Пред­стояла двоякая задача: освободить христианскую истину от несо­ответствующей ей формы внешнего авторитета и вещественной силы и вместе с тем восстановить нарушенные непризнанные лже­христианством права человека. За эту двойную освободительную задачу принялась философия; началось великое развитие запад­ной философии, под господствующим влиянием которого соверше­ны, между прочим, два важных исторических дела: религиозною реформацией XVI века разбита твердыня католической церкви, и политической революцией XVIII века разрушен весь старый строй общества.

Философия мистическая провозгласила божественное начало внутри самого человека, внутреннюю непосредственную связь чело­века с Божеством — и внешнее посредство церковной иерархии оказалось ненужным, и пало значение церковной власти; подав­ленное внешней церковностью религиозное сознание получило свою свободу, и христианская истина, замершая в исторических формах, снова получила свою жизненную силу.

Философия рационалистическая провозгласила права человеческого разума, и рушился основанный на неразумном родовом начале гражданский строй; за грубыми стихийными силами, делав­шими французскую революцию, скрывался, как двигательная пру­жина, принцип рационализма, выставленный предшествовавшей философией; недаром чуткий инстинкт народных масс на развали­нах старого порядка воздвигнул алтарь богине разума.

Заявив столь громко и внушительно свои права во внешнем мире, человеческий разум сосредоточился в самом себе и, уединив­шись в германских школах, в небывалых дотоле размерах об­наружил свои внутренние силы созданием совершеннейшей логи­ческой формы для истинной идеи. Все это развитие философского рационализма от Декарта до Гегеля, освобождая разумное чело­веческое начало, тем самым сослужило великую службу христиан­ской истине. Принцип истинного христианства есть богочеловечество, т. е. внутреннее соединение и взаимодействие божества с че­ловеком, внутреннее рождение божества в человеке: в силу это­го божественное содержание должно быть усвоено человеком от себя, сознательно и свободно, а для этого, очевидно, необходимо полнейшее развитие той разумной силы, посредством которой человек может от себя усваивать то, что дает ему Бог и природа. Развитию именно этой силы, развитию человека, как свободно-разумной личности, и служила рациональная философия.

Но человек не есть только разумно-свободная личность, он есть также существо чувственное и материальное. …И когда потом натуралистическая и материалистическая философия восстано­вила и развила значение материального начала в мире и челове­ке,— эта философия, сама того не зная, служила и христианской истине, восстановляя один из ее необходимых элементов, пренебреженный и отринутый односторонним спиритуализмом и идеа­лизмом…

С этой стороны развитие натурализма и материализма, где человек именно полюбил и познал материальную природу как неч­то свое близкое и родное — развитие материализма и натура­лизма составляет такую же заслугу философии, как и развитие рационализма, в котором человек узнал и определил силы своего разумно-свободного духа.

Итак, что же делала философия? Она освобождала человечес­кую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содер­жание. Она низвергала всех ложных чужих богов и развивала в че­ловеке внутреннюю форму для откровений истинного Божества. В мире древнем, где человеческая личность по преимуществу была подавлена началом природным, материальным, как чуждою внеш­нею силою, философия освободила человеческое сознание от иск­лючительного подчинения этой внешности и дала ему внутрен­нюю опору, открывши для его созерцания идеальное духовное цар­ство, в мире новом, христианском, где само это духовное царство, само это идеальное начало, принятое под фирмою внешней силы, завладело сознанием и хотело подчинить и подавить его, фило­софия восстала против этой изменившей своему внутреннему характеру духовной силы, сокрушила ее владычество, освободила, выяснила и развила собственное существо человека сначала в его рациональном, потом в его материальном элементе.

И если теперь мы спросим: на чем основывается эта осво­бодительная деятельность философии, то мы найдем ее основание в том существеннейшем и коренном свойстве человеческой души, в силу которого она не останавливается ни в каких границах, не мирится ни с каким извне данным определением, ни с каким внеш­ним ей содержанием, так что все блага и блаженства на земле и на небе не имеют для нее никакой цены, если они не ею самой добыты, не составляют ее собственного внутреннего достояния… Отрицатель­ный процесс сознания есть вместе с тем процесс положительный, и каждый раз как дух человеческий, разбивая какого-нибудь старого кумира, говорит: это не то, чего я хочу,— он уже этим самым дает некоторое определение того, чего хочет, своего истин­ного содержания.

Эта двойственная сила и этот двойной процесс, разрушитель­ный и творческий, составляя сущность философии, вместе с тем составляет и собственную сущность самого человека, того, чем определяется его достоинство и преимущество перед остальною природой, так что на вопрос: что делает философия? — мы имеем право ответить: она делает человека вполне человеком. А так как в истинно человеческом бытии равно нуждаются и Бог, и матери­альная природа,— Бог в силу абсолютной полноты своего сущест­ва, требующий другого для ее свободного усвоения, а материаль­ная природа, напротив, вследствие скудости и неопределенности своего бытия, ищущей другого для своего восполнения и опреде­ления,— то, следовательно, философия, осуществляя собственно человеческое начало в человеке, тем самым служит и божествен­ному и материальному началу, вводя и то, и другое в форму свободной человечности.

В.С.Соловьев. Исторические дела философии //

Соловьев В.С. Собр. сочинений в 10 т. СПб., 1911–1914. Т.2. С. 401–413.

 

Иммануил КАНТ