Которого похоронили на чужбине

Перевод Д. Виноградова

 

 

Спи под травами, в тиши…

Ледяной земля не будет

Для того, кто жар души

Без остатка отдал людям.

 

Пусть назначено судьбой —

Быть зарытым на чужбине,

Знай, что в небе над тобой

Солнце вечное не стынет.

 

 

Нет сил терпеть

Перевод А. Ахматовой

 

 

Кто услышит наши стоны?

И кому нести нам скорби?

С дрожью ветер их минует,

С болью долу ниспадая.

 

Деть куда страданья эти?

Грудь моя от них сгорает.

На траву ли я прилягу, —

И трава от них чернеет.

Над ручьем ли наклонюсь я, —

И ручей пересыхает.

 

Встал с земли: «Послушай, солнце,

Пусть к тебе летят страданья, —

Разгорись, сожги все горе…»

Солнце путь свой продолжает.

 

 

Наш вопрос

Перевод С. Липкина

 

 

Достигнем ли завтра той цели,

Где будет нам радость дана?

Мы столько страдали, мы столько терпели,

Ужели и эту горчайшую чашу

Испить нам придется до дна?

 

Идти, чтоб концы и истоки

Найти не могли мы опять?

А цель заповедная — остров далекий,

Такой, что его человеческий разум

Не в силах понять.

 

 

Три дня

Перевод А. Ахматовой

 

 

Вновь старая мысль явилась,

Печальна, неодолима.

Окошко мое замутилось,

И наполнилась комната дымом.

 

 

* * *

 

Усталая мысль! Уныло

Опять стоишь на пороге,

Ты по дальним странам бродила,

Тебя утомили дороги.

 

Тревожная мысль! Наверно,

У дверей моих будешь топтаться

И снова долго и мерно

Стучаться, стучаться, стучаться.

 

Я знаю тебя: пришла ты

Опять стоять у постели,

Дыханьем своим проклятым

Все губить без смысла и цели.

 

 

* * *

 

Но заперты двери эти,

Тебе не открыть засова, —

И здесь я в волшебном свете,

Тебя он не пустит снова.

 

Я новую мысль лелею, —

Уходи отсюда скорее!

Я счастлив, я полон ею,

А ты, что ни день, бледнее.

 

Ступай себе в мрак бездонный,

В ту ночь, что за мной маячит,

Покуда звон похоронный,

Гудя, меня не оплачет.

 

 

Текучая вода

Перевод Вл. Невского

 

Я растекаюсь, как вода.

Из края в край иду я.

Армянская народная песня

 

 

Мы, как текучая вода,

Из края в край стремимся,

Животворящей влагою струимся,

Любые дали приближаем,

И нивы дарим урожаем,

И дальше вновь стремимся

Текучею водой.

 

Мы, как текучая вода,

Что, изгибаясь, вьется,

Как будто вспять вот-вот вернется;

Но не течет к истокам старым,

Лишь исчезает легким паром…

— К вам тучей грозовой вернется

Текучая вода!

 

 

Вьюнок

Перевод Вс. Рождественского

 

 

I

 

Ты, вьюнок-вьюночек,

Беленький цветок,

Я тебя встречаю

Возле всех дорог.

 

Где б ни проходил я, —

По земле отцов,

На Литве, в России,

Посреди лугов,

 

Всюду у дороги

В душный летний зной

Ты белеешь скромно,

Цветик мой родной.

 

 

II

 

И теперь далеко,

В чуждой стороне,

Вновь ты у дороги

Улыбнулся мне.

 

Что же ты, вьюночек,

Дома не сидишь?

Кто тебя обидел?

Почему молчишь?

 

Оба мы скитальцы,

Старые друзья,

И таим обиду

Вместе — ты и я.

 

 

III

 

Сожжены селенья,

И в крови лежат,

Пулею убиты,

И отец и брат.

 

А кто жив остался,

Тот в тюрьме сырой

Иль в далекой тундре

С нищенской сумой.

 

 

IV

 

Путь — отец. Он водит

По чужбине нас.

Мать — трава обочин,

Отдых в трудный час.

 

С нами вместе — братец,

Маленький вьюнок,

Стали мне друзьями

Все, чей путь далек.

 

 

Дым машины

(Воспоминания мальчика)

Перевод С. Липкина

 

 

Из машины валил черный дым,

Все душил и валил, не кончаясь.

Как мы долго стояли под ним,

Мы стояли, прощаясь, прощаясь.

 

А когда загудел паровоз,

Он мне душу разрезал на части,

С миром связь разорвал и унес

Тот гудок мое детское счастье.

 

Только вспомню тот день, — и гудок

Душу режет мне в копоти, в дыме,

И мне кажется: путь мои далек,

Дым и копоть меж мной и родными.

 

 

Ночные видения

Перевод Д. Виноградова

 

 

Слова, объятья —

Изнемогали под заклятьем,

Не слушался язык.

В прощальный миг

К порогу я губами не приник.

 

Теперь, ночами,

Мне чудятся слова прощанья,

Невнятные, как сон —

Со всех сторон

Видений странных сонм.

 

Причуды ночи!

Но ясным днем покой мой прочен:

Те, кто любил, кто знал меня,

Со мной — незримы — в свете дня

Не расстаются, разум мой храня.

 

ЗАОБЛАЧНЫЕ ЦЕЛИ

 

Родине

Перевод Д. Виноградова

 

 

…За тысячи верст, в глухой дали,

За холмами, за лесами

Полуденный сон родной земли

Дневными прикрыт небесами,

Он солнечно-синей прикрыт простыней

От ветра, от гроз, от струи ледяной.

 

…Так начал я песнь на заре моих дней,

Когда-то, в первом изгнанье;

И стала она все бледней и бледней,

Утратилось воспоминанье.

Когда я вернулся в родные места,

Все было иное и песня не та.

 

Когда я вернулся в родные места,

Там все уже было иное.

Уже не прикрыта была высота

Сияющею простынею;

Иная у нас начиналась пора, —

Гроза бушевала, и пели ветра.

 

Изгнанники, как после тяжкого сна,

На крыльях мы взреяли гордо,

Когда по стране прокатилась волна

Надежды, любви и восторга.

То было наградой за наши дела,

Когда эта новая жизнь расцвела.

 

А нас, когда новая жизнь расцвела,

Изгнали из отчего края,

И снова над нами злые крыла

Простерла воронья стая.

Живем на чужбине, с бедою борясь,

И родина крепко закрыта от нас.

 

Без гнева уходим, уходим любя,

И наша любовь будет длиться.

О матушка, мы ведь виним не тебя, —

Тех, кто над тобою глумится.

А новую жизнь еще надо добыть

И слабые искры в огонь превратить.

 

Расти, созревай, стань сильна и крепка,

Как нива, что бурю стерпела;

Пусть нежность детей твоих, как облака,

Летит из чужого предела.

Ведь узы с тобою нам не разорвать,

Мы те, кто не создан, чтоб забывать.

 

Мы помним, мы знаем начало начал

И верим в грядущее свято.

Мы знаем судьбу твою, твой идеал

И все, что свершится когда-то.

И вера в нас не убывает.

Мы те, кто не забывает.

 

 

Сильное поколение

Перевод А. Ахматовой

 

 

«Поведай правду всю!» —

«Борясь за счастие народа,

Мы гибли, пылкие умы,

Наш клич «Да здравствует свобода!»

Сверкал звездою в царстве тьмы!» —

«Звездою в царстве тьмы!

 

Но дальше, дальше!» —

«Другие с пылкими сердцами

Пойдут по нашему пути.

Да, будут тысячи за нами

По хвое настланной идти». —

«По хвое им идти.

 

Но дальше что ж?» —

«И хвойный ветр благоухает

Над грустным шествием людей,

И долго сердце сохраняет

Печальный запах тех ветвей». —

«Печальных тех ветвей.

 

Но дальше, дальше!» —

«Мы будем хвоей похоронной,

Пока народ не победит,

Тогда толпа с листвой зеленой,

О хвое вспомнив, загрустит». —

«И вас почтит!»

 

 

Первые плотники

Перевод В. Шефнера

 

 

Покуда сил хватало нам,

Мы плотничали тут.

Теперь пора и по домам,

Закончили мы труд.

 

По нашим бревнам, по венцам

Вам ясен план работ.

Мы начертали дома план,

Работать — ваш черед!

 

Мы в дело первыми впряглись,

Лиха беда — начать.

Вы стены ввысь ведите, ввысь,

Чтоб дело увенчать!

 

Смелей достраивайте дом,

Как совесть вам велит.

Наш честный труд заложен в нем —

Он долго простоит!

 

 

Чуть вспомним о прошлом

Перевод Ю. Обызова

 

 

Мы молотом били —

Искры летели.

Мы с помолом спешили,

Жернова наши пели.

 

Где тишь, бывало, —

Все гулом гудело.

Где искра взлетала, —

Там пламя рдело.

 

Все смолкло ныне,

Радость уснула.

Все паутиной

Тишь затянула.

 

Пусть мокнут долы,

И пусть все прожито, —

В нас пламень веселый,

Чуть вспомним прошлое!

 

 

Несущие гроб

Перевод Ю. Петрова

 

 

Смерч великий всю планету,

Всех и все потряс,

После бури кто-то где-то

Уцелел из нас.

 

Мысль разорванную вяжем

Тихо в стороне,

Выдуманным прошлым нашим

Счастливы вполне:

 

«Счастье горше и весомей

Хвори, маеты —

Гроб печали, гроб свинцовый,

Мертвые мечты;

 

Гроб подняв, лелеять станем

Мир, что нем и тих, —

Жизнь даря воспоминаньям,

Воскрешая их».

 

 

Первое и последнее слово

Перевод Ю. Обызова

 

 

Я знаю слово, что тверже всех руд:

Коль духом ты надломился в борьбе,

Коль сам себе в тягость, коль оробел,

Тогда одно лишь поможет тебе —

Труд.

 

 

Знающие

Перевод С. Липкина

 

 

Тебя Веселье скоро оттолкнет,

В беде оставит.

Тебя рукою тощей Мать Забот

Обнимет, сдавит.

 

«Пусть так. Мы знали, труд свой начиная,

Что ждет нас доля злая».

 

 

Путь героя

Перевод Ю. Обызова

 

 

Предо мною — неведенье,

За мною — забвенье.

Но неудержимо

Кидаюсь в сраженье.

 

Судьба, красота —

Какое мне дело?!

Так горный ручей

Низвергается смело.

 

 

Животворный свет

Перевод Вл. Невского

 

 

Солнце животворный свет

Посылает всей природе:

Поколенья с давних лет

В мир приходят и уходят,

Но стремление к свободе

В них горит, как солнца свет.

 

 

Одиночка

Перевод Д. Самойлова

 

 

Падет одиночка,

Чтоб встали миллионы,

Чтоб хлынули волны,

Ломая препоны.

 

Герой пролагает

Дорогу один,

Чтоб вольные воды

Не знали плотин.

 

 

На старом месте

Перевод А. Островского

 

 

Я вновь на старом месте, будто

Всю ночь блуждал я по полям,

Чтоб поводырь привел беспутный

Меня все к тем же рубежам.

 

И только утром на рассвете

Увидел, бедный путник, ты

Обманные тропинки эти

И вытоптанные следы.

 

Что ж! Я об этом не жалею!

Пусть сделан только шаг вперед, —

Величественней и яснее

Дворец грядущего встает.

 

 

Что я знаю

Перевод Д. Самойлова

 

 

Я знаю голод, знаю и хлад,

Бессилие, слабость, усталость.

Всего не расскажешь, что знаю я, брат.

Все отдано, мало осталось.

 

Но это не все, что я изучил,

Здесь только лишь сказа начало,

Пусть голос страданья силен и уныл —

Душа его перекричала.

 

Она еще помнит солнце, весну,

Цветы, соловьиную россыпь,

Просторы лугов и лесов тишину,

Плывущий серебряный остров.

 

И знает, что есть человеческий дух,

Есть разум и пламень еще не потух.

И я с ними вместе воспряну

И это твердить не устану.

 

 

Смерть народа

Перевод Ю. Петрова

 

 

Мы знаем все, что наш народ умрет,

И мыслью этой мы себя не раним,

Она в сердцах звучит за годом год,

И каждый свыкся с этим тайным знаньем.

 

Но и большим народам, в свой черед,

Бессмысленно с погибелью бороться,

И колокол по ним могильный бьет:

 

Как и другим, погибнуть им придется,

Чтоб вновь восстать в объятьях благородства.

 

«Там будет видно, — говорят они, —

Но мы сначала вас поглотим, малых, —

Вот и встречайте благостные дни!

А мы сразимся в битвах небывалых!»

 

Вам — пламя битв, нам — разума огни,

Мы — семена, мы — духа первородство,

Мы воскресим вас, мы дрожжам сродни;

 

И все кому погибнуть, пасть придется,

Восстанут вновь в объятьях благородства.

 

 

Боль и надежда

Перевод Д. Самойлова

 

 

У нас одна надежда,

И боль у всех одна.

Моя тоска вам внятна,

И ваша мне видна.

 

У всех, кто на чужие

Заброшен берега —

В пески, в болота, в степи,

В суровые снега, —

 

У всех одна надежда

И в этот горький час —

Что родина воспрянет

И снова примет нас.

 

Что родина воспрянет,

Что беды отомрут.

И это все — награда

За наш суровый труд.

 

 

«То ль под осень жаворонки…»

Перевод Д. Самойлова

 

 

То ль под осень жаворонки

Там поют?

То ли рано труженики

Там идут?

 

Иль опять надежды рухнут

И опять мечты обманут?

Очи не смыкай!

Идут!

 

 

Рыбари

Перевод Н. Манухиной

 

 

Мы над родным, над отчим краем

Все чаще шелк сетей кидаем,

И сетью мыслей обвиты

Ее и тайны, и мечты.

Все заключаем в сердце так,

Как свой улов в сетях — рыбак.

 

 

Искатели

Перевод С. Липкина

 

 

Всю жизнь мы шли, мы вечно шли,

Конец дороги не нашли,

Но позабыли мы вдали

Свою отчизну.

 

Мы исходили все пути,

Нам счастье удалось найти,

Но не смогли мы обрести

Свою отчизну.

 

Теперь, когда уже видны

Нам берега родной страны,

Мы к человечеству должны

Идти без жалоб.

 

 

Большая родина

Перевод Ю. Петрова

 

 

От кровного, близкого мы ушли

Медленно, тихо, безвольно, покорно,

Как мертвые водоросли уплывают;

Больше не в силах они ухватиться

Вялыми щупальцами своими

Ни за кусты, ни за острую гальку,

Ни за песок побережья родного —

Они по теченью плывут.

 

Так нас от русла родного уносит,

Нет у нас, нет у нас больше отчизны,

Что ж нам еще остается?

В путь мы идем и пристанища ищем,

Ищем, где корни пустить и работать —

Но это не родина наша.

Больше ее мы нигде не находим

Пусть совершеннее было бы где-то,

Ярче светила, земля зеленее,

Люди спокойнее и человечней —

Это не родина, нет.

 

И никакой нам другой не хватит —

Но горе, если бы нам хватило

Родины новой, чужой!

И дважды горе, если бы нынче

Мы старой отчизной были б довольны,

Той самой, прежней, своей.

Клочок земли, освещенный солнцем,

Отнят у нас,

Но вместо него мы

Мир, весь мир отберем, отнимем —

Весь, целиком, до конца.

 

Наша отчизна должна быть просторной —

Слишком узка наша родина стала:

Мысли необщей там не вместиться,

Чувству большому раскинуться негде,

Всюду ограды давят дыханье,

Сердца бы треснули и раскололись,

Когда б хоть одну вместить захотели

Мысль, набухающую, как почка.

Ах, родина, как ты узка!

 

Вместо отчизны отнятой, старой,

Мы выстроим новую — лучше, красивей,

Больше всех стран и отчизн.

Мы ее выстроим из величья —

В рост человечеству, в рост его духу,

Из высоты, глубины и охвата —

В рост человечеству, в рост его чувствам,

Мы ее выстроим из братства,

Из всех языков и из всех народов,

Видов, пород, категорий и классов,

Свободными мускулами и умами,

Общим и слитным трудом.

 

Только изгнанники, только изгои,

Выбитые из привычных рамок,

Те, у кого отечества нету, —

Они лишь способны подняться над миром:

Только разбросанные могут сеять

В борозды жизни идеи большие;

В мыслях и в муках изгнанники духа

Будущее постигают, с которым

Слиться потомкам будет дано.

 

Только в изгнанье, вразброс, прорастают

Мысли о родине, большей и лучшей,

Новой — которой дано появиться

От златотканого воображенья,

От синих мечтаний, надежд зеленых,

От красной, бунтующей влаги сердца

И от прозрачных, белых рыданий…

После глубоких и черных стенаний

Вскинулся радужный пояс неба,

Мир обвязавший, объединивший

Счастьем одним.

 

 

Жизнь в переплавку

Перевод Ю. Абызова

 

 

Что ж мы уселись

И руки сложили,

Потерянно бродим

Вокруг да около,

Только вздыхая

Да причитая?

 

А там, за рекою,

Равнина дымится

И воздух наполнен

Клубами пара:

Копотью дышит

Машина грядущего,

Печи громадные

Жаром пышут,

В котлах громадных

Жизнь в переплавке.

Искры, снежинки —

В одно там смесились.

 

Пламя и влага

Живут борьбою, —

Той самой борьбой,

От которой в сторонке

Сидим и вздыхаем.

А там вихри бушуют,

А там пламя взлетает,

Там та же любовь

И ненависть та же.

 

А ну-ка, всмотритесь

Сквозь дымные клубы:

Там ваши же братья,

Такие же люди,

Стоят в самом пекле

И кличут к себе.

 

Что ж мы уселись

И руки сложили,

Потерянно бродим

Вокруг да около?

А чем же мы хуже!

Поднимемся дружно!

И встанем все вместе

В гуще огня!

 

Такое же пламя

И мы раздуем,

Чтоб старую жизнь

В переделку пустить.

Где бы мы ни были —

Вместе ли, порознь ли,

Живем ли на Западе

Иль на Востоке,

На Юге, на Севере, —

Не все ли равно:

Добьемся того,

Чтобы жизнь забурлила!

 

Юг и Север,

Восток и Запад

Слиться заставим,

Бурлить в переплавке.

Пара столбы

Пусть к небу взмывают,

Вершинами

Клубы туч задевая

И нависая

Кроной густою.

Пусть в этой тени

Старый мир скрывается,

Пусть новый мир

Сквозь нее прогревается.

 

 

Перекличка

Перевод А. Глоба

 

 

С хмурого севера,

С юга блаженного,

Из Азии — отечества

Племен, народов, человечества,

Из крестоносно-панцирной Европы,

Из юной Африки,

Из-за безбрежья океана —

Клич в громах гроз и урагана:

 

«Братья, братья,

Ближний, дальний — без нзъятья!»

Зов: «Братья, вы на страже?»

Зов: «Братья, отвечайте!»

 

Отовсюду гневный клич несется,

В целом мире эхом отдается,

Несется из дали такой,

Что месяцы, годы пройдут над землей,

Пока донесется сюда.

Несется сквозь землю, гранит и года, —

Слышишь: кричат камни, земля, вода:

Мы с вами, братья!

 

И есть голоса,

Что слабы, как вздох или шепот,

И есть голоса:

Сокрушителен грозный их ропот.

И те, кто на молчанье были обречены,

И те, что были тише тишины, —

Как корни, вросшие в скалу,

Окрепли и могущественны стали.

 

Клич: «Братья, мы бодрствуем с вами —

В далях, в недрах, в глубинах!»

Клич: «Братья, мы вашему зову внимаем,

Вам братский привет посылаем!»

Как будто ветров перекличка,

Друг друга слышим ближе и ближе,

Родину слышим, вселенную слышим!

 

«Братья, вы на страже?»

Мы на страже, на страже!

Мы внимаем, братья, мы слышим!

Мы внимаем, братья, мы видим!

Мы на страже!

 

 

Все и один

Перевод Ю. Абызова

 

 

А одинок ли я из-за того,

Что в одиночестве пребываю,

Что оторвали меня от отчизны?

И только поэтому должен грустить я,

Предаваться отчаянью?

 

Ведь только плоть мою оторвали, —

Так сорванный лист устремляется вдаль,

Песок его хлещет и воды полощут,

И гонит его невесть куда.

Но плоть — ведь это еще не я.

Ведь это лишь моя оболочка, —

Пусть ветры гонят и треплют ее,

Я становлюсь лишь бодрее, свежее.

 

Смеха достойна вера сломить меня,

Мою оболочку сокрушая;

Так что ж мне грустить, что я одинок?

 

Но вот моя сущность — это мой дух:

Он этих страданий не ощущает, —

Глянь, среди туч, застилающих небо,

Гонимых в осенней ночи вереницей.

Спокойно и гордо месяц сияет

И твердо свершает обычный путь —

Один, но с сонмом звезд в окруженье.

Так что ж, одинок он?

 

Вон оно, это величье бескрайнее,

Что мир наполняет, объемля.

Та масса, что служит всему основой;

Те тысячелетия напряженного

И непрестанного борения;

Вот оно небо — и звезд мириады, —

И в их числе пребываю и я.

Так что ж мне грустить, что я одинок?

 

И чувства мои — это общие чувства,

И думы мои — это общие думы,

И с общим ростом я вырастаю

И — как бы я ни был хил — расцветаю,

И в глубочайшем своем одиночестве

Я увлекаюсь потока движеньем,

Меня он несет.

 

И пусть все рухнет на одиночку:

Мысль и терпенье все превозмогут;

Пусть почву вырвать грозят из-под ног, —

Народ уничтожить, с которым ты рос:

Не отвратить воскресенья из мертвых;

Пусть скрытно поток подо льдом струится,

Время настанет — он вырвется к свету;

А время это — не за горами, —

Так что ж мне грустить, что я одинок?

 

Исчез одиночка — поток остался,

А тот одиночка в нем растворился,

И стал поток еще полноводней;

Один живет в массе, а масса — в одном,

И тело и дух, слиясь воедино,

Творят.

Один — это все.

Так что ж мне грустить, что я одинок?

 

НА ВЕРШИНЕ ГОРЫ

 

Горы и душа

Перевод Ю. Абызова

 

 

Горы, головы свесив,

Думают думу немую.

Внизу — непогода и ветер

Озера гладь волнуют.

 

Душа, не кричи от страха, —

Обретешь ты покой свободный,

Коль не в тихой нагорной выси,

Так в тишине подводной.

 

 

Скиталец и гора

Перевод Д. Самойлова

 

 

Так быстролетна, так легка

Тень облака скользит вдоль склона.

Сокрылось солнце в облака

И вновь сияет с небосклона.

 

Что ж помрачнела ты, гора?

Что стала сумрака чернее?

Какая темная пора!

В кустах как будто ночь и змеи!

 

«Но сам ты мрачен что ни день?

Не бойся ужаса и боли.

Пусть жизнь твоя мелькнет, как тень,

Мир все равно добьется воли!»

 

 

Дума горы

Перевод Д. Самойлова

 

 

Вкруг горы тяжелоглавой

Тучи — черным платом,

На лице мохнатом —

Резкие морщины.

 

И гора рокочет громом,

Молниями блещет,

Словно вся трепещет

От тяжелой думы.

 

Испокон веков терзает

Гору эта дума,

И ручьи угрюмо,

Словно пот, струятся.

 

Не поймет, не одолеет —

Что ж ее тревожит?

И уйти не может

От своей тревоги.

 

 

Брат мой

Перевод Д. Самойлова

 

 

Свесившись через плечо вершины,

В озеро долго глядится облак.

Видит, как в зеркале, грустный облик,

Видит тоски своей отображенье.

 

Мчаться, скитаться над морем и сушей,

По небу плавать зиму и лето,

Видеть красу белого света

И никогда не сыскать себе места.

 

Мчаться, нигде следа не оставив,

Плавать, нигде не являясь дважды…

И, на земле утоляя жажду,

В жгучих слезах самому растаять.

 

 

Два залетных голубка

Перевод Ю. Петрова

 

 

Лес на горном склоне

Чуть покрыт туманом,

Там слетелись, повстречались

Двое голубей.

 

Путь большой свершили

И на ветке сели,

Из краев своих далеких

Песни принесли.

 

Голубь белоснежный

Вдаль глядит с надеждой,

Голубь синий, сизокрылый

Все глядит назад.

 

Стонет он: «Ах, горе,

Вековое горе —

Люди в сердце прячут горе,

В глубине — земля».

 

Белый гулит: «Вскоре,

Радость будет вскоре,

Сердцем чую — на востоке

Солнышко встает!»

 

Белый слух ласкает

Сладостным напевом,

Сизый жалобно воркует

В зелени ветвей…

 

 

Кукушка

Перевод Л. Осиповой

 

 

Нет у тебя отчизны милой,

А ты, кукушечка, кукуешь.

Ужель так жить достанет силы?

 

Судьба сулит тебе напасти,

А ты, кукушечка, кукуешь,

Другим предсказывая счастье.

 

Вот снова ты вдали колдуешь —

Дружка, наверно, потеряла?

И все гадаешь, все тоскуешь…

 

 

Лесной голубь

Перевод Л. Осиповой

 

 

«Как трудно! Трудно!» — голубь стонет.

А поле в теплом солнце тонет.

«Как трудно! Трудно!»

 

Всех радует весны цветенье,

Лишь у него тоски смятенье.

«Как трудно! Трудно!»

 

Да есть ли у тебя печали?

Не верю. Кажется, едва ли!

«Как трудно! Трудно!»

 

Тоска совсем тебя замучит.

Скажи, быть может, муки лучше?

«Как трудно! Трудно!»

«Как трудно! Трудно!»

 

 

Пути песенки

Перевод Ю. Петрова

 

 

1

 

Для чего ты, дикий голубь,

Песню грустную поешь?

Пропадет она в траве,

С высоты упав на землю.

 

 

2

 

Ветер тянет ленты дыма

Над макушками лесов —

С ними песенка летит,

Щебеча в порывах ветра.

 

 

3

 

Эта маленькая песня

Притаилась на лугу:

«Жаворонок ввысь взлетел —

Я за ноги ухватилась;

Жаворонок песню кончил,

Опустился вниз, к земле —

Звуки быстро оседлав,

Я в далекий край умчалась».

 

 

4

 

Плавно ласточка летела,

Чуя близкую весну;

«Птица, песенку мою

Забери в полет с собою!»

 

«Что ж, садись ко мне на крылья,

Все, кто в воздухе живет:

Песня, аромат, роса —

Вы легки, садитесь тут,

Завтра все мы будем дома!»

 

 

Сквозь лес

Перевод Д. Самойлова

 

 

Передо мной — лесистый склон горы,

Но через лес ведет зеленый просек,

А по нему — дорога до вершины.

Она идет по темной чаще — к солнцу.

Ступай по ней, все выше, выше, выше…

 

 

Никогда

Перевод Д. Самойлова

 

 

Тебя не видеть никогда,

Не чувствовать твоей прохлады,

И — пахота или страда —

Тебя не видеть никогда,

Родное поле.

 

И не порадует меня

Рассвета нежное дыханье,

Зной не обнимет среди дня,

И не порадует меня

Родное поле.

 

Уже тебя не обниму

В дни осени и увяданья,

Когда готовят серп в дому, —

Уже тебя не обниму,

Родное поле.

 

 

КОНЕЦ И НАЧАЛО

Зимняя песня

 

Тебе, класс основной!

Перевод В. Елизаровой

 

 

Тебе, класс основной —

Кто мыслит, чувствует, растет, творит

И кто сердца людей от боли исцелит;

 

Тебе, класс основной —

Кто победит, всеобщностью силен,

Те классы, кем народ разбит и разобщен;

 

Тебе, класс основной —

Нет чести выше, чем тебе служить:

И человечеству, и солнцу путь открыть.

 

 

«Проснувшись, я узнал…»

Перевод В. Елизаровой

 

 

Проснувшись, я узнал себя в движенье, —

Так птенчик радуется окрыленью.

…Расту.

 

 

«Я слышу издалека…»

Перевод В. Елизаровой

 

 

Я слышу издалека: буря примолкает…

Подземные толчки еще ломают что-то

И бьют в окно. Но гулы убывают

И, сталкиваясь, падают в пустоты.

 

Вокруг меня покой пространства простирает,

На солнце расчищаются высоты,

И в голубом уделе небо замирает.

 

И сердце вмиг отозвалось, лучась, —

Встречай себя, о сердце, в добрый час.

 

 

«За черными рядами строк…»

Перевод В. Елизаровой

 

 

За черными рядами строк

Сияют белые картины,

Над черными рядами строк

Проходят образов лавины.

 

В обыденности мелких слов

Есть много тайн неисследимых,

В обыденности мелких слов

Мечты и боль растут незримо.

 

Откинь тумана черный плащ

И посмотри, как нам живется,

Откинь тумана черный плащ, —

И мы пойдем сквозь ночи к солнцу.

 

 

«От снов несбыточных…»

Перевод В. Елизаровой

 

 

От снов несбыточных, от пустозвонных дел

Я чувствовал глубокой раны боль —

Вгрызаются тиски железные в запястье;

Я жил в стремленьях, — так огонь земли

Неизвлеченный испокон горит.

 

Где я? Что я? Никак не разберу,

Чего хотят стремленье, боль и мир?

Они меня послали во вселенство

Извлечь себя и мир, покой — в себе.

Я бросился на круг семи ветров.

 

Приходит все, идет, уходит вспять.

Едва достигну сути, — нет ее!

А успокоюсь — нет ни в чем поддержки;

Все стонет, изменяясь, и течет.

Уж не в самих ли этих болях суть?

 

До самой смерти унимал я боль:

Синели губы, светлый взор тускнел.

Нет в болях сути! — зло не знает сути,

И даже в смерти нет! — бледнеет миг

Пред черным одиночества лицом.

 

Мир, превращенье, зло и даже смерть —

Гигантских образов круговорот.

Но в жизни было, есть и вечно будет

Сама душа, алкающая дух,

Сам дух, алкающий пути пространств.

 

Две сущности великие — одно:

Растет душа — неведомую даль

В себя вбирает, вызывая к жизни;

И на земле, и там, в одно сойдясь,

Они ведут конец к началу вновь.

 

 

«Поет негромко ветра…»

Перевод В. Елизаровой

 

 

Поет негромко ветра траурная кокле,

Венок росы мерцает в отдаленье.

…Расту и устремляюсь в дали.

 

 

Крик нырка

Перевод В. Елизаровой

 

 

Спозаранку, до полудня,

На лугах роса большая.

Пчелы, мед не собирая,

Ждут, когда подсохнут росы.

 

В бледном солнце гаснет поле,

В поймах рек туман крадется,

За болотом вдруг взметнется

Крик нырка и вдруг заглохнет.

 

Следуя невнятным зовам,

Я бреду в поля немые:

— Вас не узнаю, родные,

Здесь ли праздновалось лето?

 

 

Роса и ягоды

Перевод В. Елизаровой

 

 

Осенний голый кустик при дороге,

В прозрачных каплях, в красных каплях

Цвет слез и крови. И душа в тревоге:

Не путник ли здесь плакал, утомлен?

 

Нет, — то роса и пламень спелых ягод

Самою осенью для птиц зажжен:

Пусть сердце не узнает зимних тягот.

 

Живительной природы дар прими.

Забудь былое. Будущим живи.

 

 

Одинокая сосна

Перевод В. Елизаровой

 

 

Воздух недвижен, дремотный,

Лег на травиночки;

Озера лик незаботный:

Нет ни морщиночки.

 

Сосны темны, и таится

Ельник в молчании.

Лес будто в страхе томится

И в ожидании.

 

Только одна одиноко

Крона качается,

А по соседним далёко

Дрожь пробирается.

 

 

Зачинщик непокоя

Перевод В. Елизаровой

 

 

Кто там ворчит и кто рычит?

Теперь я различаю въявь:

Когда б лесам в горах шуметь,

То громче бы звучал их шум.

Когда б травинкам шелестеть,

Их шелест тише бы звучал.

 

Я это озеро узнал,

В нем первом непокой восстал.

Леса и травы уж молчат,

А волны долго говорят:

Им непогоду предвещать

И после бури колебать

Глубины, где сквозь стон глухой

Зачинщик непокоя сам

Себя уводит в непокой.

 

 

Кокле ветра

Перевод В. Елизаровой

 

 

Мир заключить с миром,

Если в груди смута?

Страсти и алчущий дух,

Грезы и горькое сердце?

 

Глаза покоя и счастья,

Как звезды, в людей проникнут:

В себе разрешится дух,

В себе — исцелится сердце.

 

 

Долг прошлого

Перевод В. Елизаровой

 

 

Когда тетради я листал,

Внезапно я увидел строки

Поблекшие; я их узнал,

Они из прошлого далёка.

 

Откуда здесь они? Зачем?

Я думал, все давно забыто;

Мы разминулись. Между тем

Прошедшему душа открыта.

 

Желаемое не сбылось

И пожелтело, как страница;

Нам встретиться не привелось

С тех пор, как отцвела денница.

 

Пусть строки дремлют просто так,

Мне ничего от них не надо,

Они — моей победы знак

И больше не пугают взгляда.

 

И не удержат при себе.

Я сам в своих решеньях волен,

Как волен сам в своей судьбе,

И потому душой спокоен.

 

Покрытый долг прошедших дней

Ум гонит от себя сурово.

А сердце между двух огней

Все ждет чего-то от былого.

 

 

Биение сердца

Перевод В. Брюсова

 

 

Сердца биение —

Мера для времени, —

Блещет ли радостно

Взор на мгновенье,

Или так тягостно

В жизненном бремени!

 

Сердца биения, слышишь, твердят:

«Есть время еще, но спеши, — говорят, —

Спеши, наблюдая, как уходят мгновения,

И скоро — увы! — хотя и не верится,

Станут все медленней сердца биения,

Которыми время недолгое мерится».

 

 

Тяжесть

Перевод В. Елизаровой

 

 

В темной груди носишь

Тяжесть глубже всего,

Она тебя книзу тянет

Самого.

 

Она твой шаг сбивает,

Сердце теснит:

Сердце твое трепещет,

В страхе стучит.

 

Что ищешь вслепую?

Всякому свой черед:

Тяжесть и есть вечность,

Жизнь из нее растет.

 

 

«Расту, ища лесов…»

Перевод В. Елизаровой

 

 

Расту, ища лесов прикосновенья:

Над головой венок из листьев желто-красных

…Расту и устремляюсь в выси.

 

 

Лето