О праве наций на самоопределение

8. УТОПИСТ КАРЛ МАРКС И ПРАКТИЧНАЯ
РОЗА ЛЮКСЕМБУРГ

Объявляя «утопией» независимость Польши и повторяя это до тошноты часто, Роза Люксембург иронически воскли­цает; почему бы не ставить требование независимости Ирлан­дии?

Очевидно, «практичной» Розе Люксембург неизвест­но, как относился К. Маркс к вопросу о независимости Ирландии. На этом стоит остановиться, чтобы показать анализ конкретного требования национальной независи­мости с действительно-марксистской, а не оппортунистиче­ской точки зрения.

Маркс имел обыкновение «щупать зуб», как он выражал­ся, своим знакомым социалистам, проверяя их сознатель­ность и убежденность. Познакомившись с Лопатиным, Маркс пишет Энгельсу 5 июля 1870 года в высшей степени лестный отзыв о молодом русском социалисте, но добавляет при этом:

...«Слабый пункт: Польша. По этому пункту Лопатин гово­рит совершенно так же, как англичанин — скажем, англий­ский чартист старой школы — об Ирландии».

Социалиста, принадлежащего к угнетающей нации, Маркс расспрашивает об его отношении к угнетенной нации и сразу вскрывает общий социалистам господствую­щих наций (английской и русской) недостаток: непонимание

их социалистических обязанностей по отношению к наци­ям подавленным, пережевывание предрассудков, перенятых от «великодержавной» буржуазии.

Надо оговориться, прежде чем переходить к положитель­ным заявлениям Маркса об Ирландии, что к национально­му вопросу вообще Маркс и Энгельс относились строго кри­тически, оценивая условно-историческое значение его. Так, Энгельс писал Марксу 23 мая 1851 года, что изучение истории приводит его к пессимистическим выводам насчет Польши, что значение Польши временное, только до аграрной револю­ции в России. Роль поляков в истории — «смелые глупости». «Ни на минуту нельзя предположить, что Польша, даже толь­ко против России, с успехом представляет прогресс или име­ет какое-либо историческое значение». В России больше элементов цивилизации, образования, индустрии, буржуа­зии, чем в «шляхетско-сонной Польше». «Что значат Варша­ва и Краков против Петербурга, Москвы, Одессы!». Энгельс не верит в успех восстаний польских шляхтичей.

Но все эти мысли, в которых так много гениально-про­зорливого, нисколько не помешали Энгельсу и Марксу, 12 лет спустя, когда Россия все еще спала, а Польша кипела, отнес­тись с самым глубоким и горячим сочувствием к польскому движению.

В 1864 году, составляя адрес Интернационала, Маркс пишет Энгельсу (4 ноября 1864 года), что приходится бороться с национализмом Мадзини. «Когда в адресе речь идет об интер­национальной политике, я говорю о странах, а не о нацио­нальностях и разоблачаю Россию, а не менее важные государ­ства», — пишет Маркс. По сравнению с «рабочим вопросом» подчиненное значение национального вопроса не подлежит сомнению для Маркса. Но от игнорирования национальных движений его теория далека, как небо от земли.

Наступает 1866-ой год. Маркс пишет Энгельсу про «Пру- доновскую клику» в Париже, которая «объявляет националь­ности бессмыслицей и нападает на Бисмарка и Гарибальди. Как полемика с шовинизмом, эта тактика полезна и объясни­ма. Но когда верующие в Прудона (к ним принадлежат так­же мои здешние добрые друзья, Лафарг и Лонге) думают, что вся Европа может и должна сидеть тихо и смирно на своей задней, пока господа во Франции отменят нищету и невеже­ство... то они смешны» (письмо от 7 июня 1866 г.).

«Вчера, — пишет Маркс 20 июня 1866 г., — были пре­ния в Совете Интернационала о теперешней войне... Пре­ния свелись, как и следовало ожидать, к вопросу о «нацио­нальностях» и о нашем отношении к нему... Представители «молодой Франции» (нерабочие) выдвигали ту точку зрения, что всякая национальность и самая нация — устарелые предрассудки. Прудонистское штирнерианство... Весь мир должен ждать, пока французы созреют для совершения социальной революции... Англичане очень смеялись, когда я начал свою речь с того, что наш друг Лафарг и другие, отменившие национальности, обращаются к нам по-фран­цузски, т. е. на языке, непонятном для ^[66]/₁₀ собрания. Далее я намекнул, что Лафарг, сам того не сознавая, под отрица­нием национальностей понимает, кажется, их поглощение образцовой французской нацией».

Вывод из всех этих критических замечаний Маркса ясен: рабочий класс меньше всего может создать себе фетиш из национального вопроса, ибо развитие капитализма не обя­зательно пробуждает к самостоятельной жизни все нации. Но, раз возникли массовые национальные движения, отмахнуться от них, отказаться от поддержки прогрессивного в них — зна­чит на деле поддаться националистическим предрассудкам, именно: признать «свою» нацию «образцовой нацией» (или, добавим от себя, нацией, обладающей исключительной при­вилегией на государственное строительство) ^х.

Но вернемся к вопросу о Ирландии.

Всего яснее позиция Маркса по этому вопросу выражена в следующих отрывках из его писем:

«Демонстрацию английских рабочих в пользу фениа- низма я старался вызвать всяческими способами... Пре­жде я считал отделение Ирландии от Англии невозможным. Теперь я считаю его неизбежным, хотя бы после отделе­ния дело и пришло к федерации». Так писал Маркс в пись­ме к Энгельсу от 2-го ноября 1867 года.

В письме от 30-го ноября того же года он добавлял:

«Что мы должны советовать английским рабочим? По моему мнению, они должны сделать пунктом своей про­граммы Repeal (разрыв) союза» (Ирландии с Англией, т. е. отделение Ирландии от Англии) — «короче говоря, требова­ние 1783 года, только демократизированное и приноровлен­ное к современным условиям. Это — единственно легальная форма ирландского освобождения и потому единственно воз­можная для принятия в программу английской партии. Опыт впоследствии должен показать, сможет ли существовать дли­тельно простая личная уния между обеими странами...

...Ирландцам необходимо следующее:

1. Самоуправление и независимость от Англии.

2. Аграрная революция»...

Придавая громадную важность вопросу об Ирландии, Маркс читал в немецком рабочем союзе полуторачасовые доклады на эту тему (письмо от 17 декабря 1867 г.).

Энгельс отмечает в письме от 20 ноября 1868 г. «ненависть к ирландцам среди английских рабочих», а почти год спустя (24 октября 1869 г.), возвращаясь к этой теме, он пишет:

«От Ирландии до России il n’y a qu’un pas (один толь­ко шаг)... На примере ирландской истории можно видеть, какое это несчастье для народа, если он поработил другой народ. Все английские подлости имеют свое происхожде­ние в ирландской сфере. Кромвелевскую эпоху я еще должен изучать, но во всяком случае для меня несомненно, что дела и в Англии приняли бы иной оборот, если бы не было необ­ходимости господствовать по-военному в Ирландии и созда­вать новую аристократию».

Мимоходом отметим письмо Маркса к Энгельсу от 18 авгу­ста 1869 г.:

«В Познани польские рабочие провели победонос­ную стачку благодаря помощи их берлинских товарищей. Эта борьба против «господина капитала» — даже в ее низ­шей форме, форме стачки — покончит с национальными

предрассудками посерьезнее, чем декламации о мире в устах господ буржуа».

Политика по ирландскому вопросу, которую вел Маркс в Интернационале, видна из следующего:

18-го ноября 1869 г. Маркс пишет Энгельсу, что он дер­жал речь в Ид часа в Совете Интернационала по вопро­су об отношении британского министерства к ирландской амнистии и предложил следующую резолюцию:

«Постановлено,

что в своем ответе на ирландские требования освободить ирландских патриотов г. Гладстон умышленно оскорбляет ирландскую нацию;

что он связывает политическую амнистию с условиями, одинаково унизительными и для жертв дурного правительства и для представляе­мого им народа;

что Гладстон, связанный своим официальным положением, публич­но и торжественно приветствовал бунт американских рабовладельцев, а теперь принимается проповедовать ирландскому народу учение пас­сивного повиновения;

что вся его политика по отношению к ирландской амнистии являет­ся самым настоящим проявлением той «политики завоевания», разобла­чением которой г. Гладстон ниспроверг министерство своих противни­ков — тори;

что Генеральный Совет Интернациональной ассоциации рабо­чих выражает свое восхищение тем, как смело, твердо и возвышенно ведет ирландский народ свою кампанию за амнистию;

что эта резолюция должна быть сообщена всем секциям Интер­национальной ассоциации рабочих и всем связанным с ней рабочим организациям Европы и Америки».

10 декабря 1869 г. Маркс пишет, что его доклад по ирланд­скому вопросу в Совете Интернационала будет построен следующим образом:

...«Совершенно независимо от всякой «интернациональной» и «гума­нитарной» фразы о «справедливости к Ирландии» — ибо это само собою разумеется в Совете Интернационала — прямой абсолютный интерес английского рабочего класса требует разрыва его теперешней связи с Ирландией. Таково мое самое глубокое убеждение, и основан­ное на причинах, которые я отчасти не могу раскрыть самим англий­ским рабочим. Я долго думал, что возможно ниспровергнуть ирланд­ский режим подъемом английского рабочего класса. Я всегда защищал этот взгляд в «Нью-Йоркской Трибуне» (американская газета, с кото­рой Маркс долго сотрудничал). Более глубокое изучение вопроса убеди­ло меня в обратном. Английский рабочий класс ничего не поделает, пока он не избавится от Ирландии... Английская реакция в Англии коренится в порабощении Ирландии» (курсив Маркса).

Теперь читателям должна быть вполне ясна полити­ка Маркса в ирландском вопросе.

«Утопист» Маркс так «непрактичен», что стоит за отделе­ние Ирландии, оказавшееся и полвека спустя неосуществлен­ным. Чем же вызвана эта политика Маркса и не была ли она ошибкой?

Сначала Маркс думал, что не национальное движе­ние угнетенной нации, а рабочее движение среди угне­тающей нации освободит Ирландию. Никакого абсолюта из национальных движений Маркс не делает, зная, что пол­ное освобождение всех национальностей сможет дать толь­ко победа рабочего класса. Учесть наперед все возможные соотношения между буржуазными освободительными дви­жениями угнетенных наций и пролетарским освободитель­ным движением среди угнетающей нации (как раз та про­блема, которая делает столь трудным национальный вопрос в современной России) — вещь невозможная.

Но вот обстоятельства сложились так, что англий­ский рабочий класс попал довольно надолго под влия­ние либералов, став их хвостом, обезглавив себя либе­ральной рабочей политикой. Буржуазное освободительное движение в Ирландии усилилось и приняло революцион­ные формы. Маркс пересматривает свой взгляд и исправ­ляет его. «Несчастье для народа, если он поработил другой народ». Не освободиться рабочему классу в Англии, пока не освободится Ирландия от английского гнета. Реакцию в Англии укрепляет и питает порабощение Ирландии (как питает реакцию в России порабощение ею ряда наций!).

И Маркс, проводя в Интернационале резолюцию сим­патий «ирландской нации», «ирландскому народу» (умный Л. Вл., вероятно, разнес бы бедного Маркса за забвение клас­совой борьбы!), проповедует отделение Ирландии от Англии, «хотя бы после отделения дело и пришло к федерации».

Каковы теоретические посылки этого вывода Маркса? В Англии вообще давно закончена буржуазная револю­ция. Но в Ирландии она не закончена; ее заканчивают толь­ко теперь, полвека спустя, реформы английских либералов. Если бы капитализм в Англии был ниспровергнут так быстро, как ожидал Маркс сначала, то места для буржуазно-демо­кратического, общенационального, движения в Ирландии не было бы. Но раз оно возникло, Маркс советует англий­ским рабочим поддержать его, дать ему революционный тол­чок, довести его до конца в интересах своей свободы.

Экономические связи Ирландии с Англией в 60-х годах прошлого века были, конечно, еще теснее, чем связи России с Польшей, Украиной и т. п. «Непрактичность» и «неосуще­ствимость» отделения Ирландии (хотя бы в силу географиче­ских условий и в силу необъятного колониального могущества Англии) бросались в глаза. Будучи принципиальным врагом федерализма, Маркс допускает в данном случае и федерацию \ лишь бы освобождение Ирландии произошло не реформист­ским, а революционным путем, в силу движения масс наро­да в Ирландии, поддержанного рабочим классом Англии. Не может подлежать никакому сомнению, что толь­ко такое решение исторической задачи наиболее благоприят­ствовало бы интересам пролетариата и быстроте обществен­ного развития.

Вышло иначе. И ирландский народ, и английский про­летариат оказались слабы. Только теперь, жалкими сделка­ми английских либералов с ирландской буржуазией решает­ся (пример Ольстера показывает, насколько туго) ирландский вопрос земельной реформой (с выкупом) и автономией (пока еще не введенной). Что же? Следует ли из этого, что Маркс и Энгельс были «утопистами», что они ставили «неосу­ществимые» национальные требования, что они поддава­лись влиянию ирландских националистов — мелких буржуа

¹ Между прочим, нетрудно видеть, почему под правом «самоопреде­ления» наций нельзя, с социал-демократической точки зрения, понимать ни федерации, ни автономии (хотя, абстрактно говоря, и то и другое под­ходит под «самоопределение»). Право на федерацию есть вообще бес­смыслица, ибо федерация есть двусторонний договор. Ставить в свою про­грамму защиту федерализма вообще марксисты никак не могут, об этом нечего и говорить. Что же касается автономии, то марксисты защищают не «право на» автономию, а самое автономию, как общий, универсальный принцип демократического государства с пестрым национальным составом, с резким различием географических и др. условий. Поэтому признавать «право наций на автономию» было бы так же бессмысленно, как и «право наций на федерацию».

(мелкобуржуазный характер движения «фениев» несомне­нен) и т. п.?

Нет. Маркс и Энгельс и в ирландском вопросе вели после­довательно-пролетарскую политику, действительно воспи­тывавшую массы в духе демократизма и социализма. Только эта политика способна была избавить и Ирландию и Англию от полувековой затяжки необходимых преобразований и от изуродования их либералами в угоду реакции.

Политика Маркса и Энгельса в ирландском вопросе дала величайший, доныне сохранивший громадное практическое значение, образец того, как должен относиться пролетари­ат угнетающих наций к национальным движениям; — дала предостережение против той «холопской торопливости», с которой мещане всех стран, цветов и языков спешат при­знать «утопичным» изменение границ государств, созданных насилиями и привилегиями помещиков и буржуазии одной нации.

Если бы ирландский и английский пролетариат не при­няли политики Маркса, не поставили своим лозунгом отде­ления Ирландии, это было бы злейшим оппортунизмом с их стороны, забвением задач демократа и социалиста, уступкой английской реакции и буржуазии.

Февраль 1914 г.

Избранные произведения в двух томах, т. I, 1943, стр. 648—653.

★

В № 40 «Социал-Демократа» мы сообщили, что конфе­ренция заграничных секций нашей партии постановила отложить вопрос о лозунге «Соединенные Штаты Европы» до обсуждения в печати экономической стороны дела ^х.

Дискуссия по этому вопросу приняла на нашей конфе­ренции односторонне-политический характер. Отчасти это вызвано было, может быть, тем, что в манифесте Централь­ного Комитета этот лозунг прямо формулирован как поли­тический («ближайшим политическим лозунгом...» — гово­рится там), причем не только выдвинуты республиканские Соединенные Штаты Европы, но и подчеркнуто специально, что «без революционного низвержения монархий германской, австрийской и русской» этот лозунг бессмыслен и лжив.

Возражать против такой постановки вопроса в преде­лах политической оценки данного лозунга, — например, с той точки зрения, что он заслоняет или ослабляет и т. п. лозунг социалистической революции, совершенно неправиль­но. Политические преобразования в действительно демокра­тическом направлении, а тем более политические революции, ни в коем случае, никогда, ни при каких условиях не могут ни заслонить, ни ослабить лозунга социалистической рево­люции. Напротив, они всегда приближают ее, расширяют для нее базу, втягивают в социалистическую борьбу новые слои мелкой буржуазии и полу-пролетарских масс. А с другой

¹ См. Соч., 3 изд., т. XVIII, стр. 124. Ред.

стороны, политические революции неизбежны в ходе социа­листической революции, которую нельзя рассматривать, как один акт, а следует рассматривать, как эпоху бурных поли­тических и экономических потрясений, самой обостренной классовой борьбы, гражданской войны, революций и контр­революций.

Но, если лозунг республиканских Соединенных Штатов Европы, поставленный в связь с революционным низвер­жением трех реакционнейших монархий Европы, с русской во главе, совершенно неуязвим, как политический лозунг, то остается еще важнейший вопрос об экономическом содержании и значении этого лозунга. С точки зрения эко­номических условий империализма, т. е. вывоза капитала и раздела мира «передовыми» и «цивилизованными» коло­ниальными державами, Соединенные Штаты Европы, при капитализме, либо невозможны, либо реакционны.

Капитал стал интернациональным и монополистиче­ским. Мир поделен между горсткой великих, т. е. пре­успевающих в великом грабеже и угнетении наций, дер­жав. Четыре великих державы Европы: Англия, Франция, Россия и Германия, с населением в 250—300 миллионов, с площадью около 7 млн. кв. километров, имеют колонии с населением почти в полмиллиарда (494,5 млн.), с пло­щадью в 64,6 млн. кв. км., т. е. почти в половину земного шара (133 млн. кв. км. без полярной области). Прибавьте к этому три азиатские государства: Китай, Турцию, Пер­сию, которых теперь рвут на части разбойники, ведущие «освободительную» войну, именно: Япония, Россия, Англия и Франция. В этих трех азиатских государствах, кото­рые можно назвать полуколониями (на деле они теперь на ⁹/₁₀ — колонии), 360 млн. населения и 14,5 млн. кв. км. площади (т. е. почти в Ц/₂ раза более площади всей Европы).

Далее, Англия, Франция и Германия поместили за грани­цей не менее 70 миллиардов рублей капитала. Чтобы полу­чать «законный» доходец с этой приятной суммы, — доходец свыше трех миллиардов рублей ежегодно — служат нацио­нальные комитеты миллионеров, называемые правительства­ми, снабженные войском и военным флотом, «помещающие» в колониях и полуколониях сынков и братцев «господи­на миллиарда» в качестве вице-королей, консулов, послов, чиновников всяческого рода, попов и прочих пиявок.

Так организовано, в эпоху наивысшего развития капита­лизма, ограбление горсткой великих держав около милли­арда населения земли. И при капитализме иная организа­ция невозможна. Отказаться от колоний, от «сфер влияния», от вывоза капитала? Думать об этом, значит свести себя на уровень попика, который каждое воскресенье проповеду­ет богатым величие христианства и советует дарить бедным... ну, если не несколько миллиардов, то несколько сот рублей ежегодно.

Соединенные Штаты Европы, при капитализме, равня­ются соглашению о дележе колоний. Но при капитализ­ме невозможна иная основа, иной принцип дележа, кроме силы. Миллиардер не может делить «национальный доход» капиталистической страны с кем-либо другим иначе, как в пропорции: «по капиталу» (и притом еще с добавкой, что­бы крупнейший капитал получил больше, чем ему следует). Капитализм есть частная собственность на средства произ­водства и анархия производства. Проповедовать «справед­ливый» раздел дохода на такой базе есть прудонизм, тупо­умие мещанина и филистера. Нельзя делить иначе, как «по силе». А сила изменяется с ходом экономического разви­тия. После 1871 года Германия усилилась раза в 3—4 быстрее, чем Англия и Франция, Япония — раз в 10 быстрее, чем Рос­сия. Чтобы проверить действительную силу капиталистиче­ского государства, нет и быть не может иного средства, кро­ме войны. Война не есть противоречие основам частной собственности, а прямое и неизбежное развитие этих основ. При капитализме невозможен равномерный рост экономиче­ского развития отдельных хозяйств и отдельных государств. При капитализме невозможны иные средства восстановле­ния, время от времени, нарушенного равновесия, как кризи­сы в промышленности, войны в политике.

Конечно, возможны временные соглашения между капи­талистами и между державами. В этом смысле возможны и Соединенные Штаты Европы, как соглашение европейских капиталистов... о чем? Только о том, как бы сообща давить социализм в Европе, сообща охранять награбленные коло­нии против Японии и Америки, которые крайне обиже­ны при теперешнем разделе колоний и которые усилились за последние полвека неизмеримо быстрее, чем отсталая, монархическая, начавшая гнить от старости Европа. По срав­нению с Соединенными Штатами Америки, Европа в целом означает экономический застой. На современной экономи­ческой основе, т. е. при капитализме, Соединенные Шта­ты Европы означали бы организацию реакции для задерж­ки более быстрого развития Америки. Те времена, когда дело демократии и дело социализма было связано только с Евро­пой, прошли безвозвратно.

Соединенные Штаты мира (а не Европы) являют­ся той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, — пока пол­ная победа коммунизма не приведет к окончательному исчез­новению всякого, в том числе и демократического, госу­дарства. Как самостоятельный лозунг, лозунг Соединенные Штаты мира был бы, однако, едва ли правилен, во-первых, потому, что он сливается с социализмом; во-вторых, потому, что он мог бы породить неправильное толкование о невоз­можности победы социализма в одной стране и об отноше­нии такой страны к остальным.

Неравномерность экономического и политического раз­вития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стра­не. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое про­изводство, встал бы против остального, капиталистическо­го мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против экс­плуататорских классов и их государств. Политической формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуа­зию, будет демократическая республика, все более централи­зующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализ­му. Невозможно уничтожение классов без диктатуры угне­тенного класса, пролетариата. Невозможно свободное объ­единение наций в социализме без более или менее долгой, упорной борьбы социалистических республик с отсталы­ми государствами.

Вот в силу каких соображений, в результате многократ­ных обсуждений вопроса на конференции заграничных сек­ций РСДРП и после конференции, редакция ЦО пришла к выводу о неправильности лозунга Соединенных Штатов Европы.

Август 1915 г.

Избранные произведения в двух томах, т. I, 1943, стр. 681-683.

★

К ВОПРОСУ О ДИАЛЕКТИКЕ

Раздвоение единого и познание противоречивых частей его (см. цитату из Филона о Гераклите в начале III части («О познании») Лассалевского «Гераклита) есть суть (одна из «сущностей», одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики. Так именно ставит во­прос и Гегель (Аристотель в своей «Метафизике» постоян­но бьется около этого и борется с Гераклитом respective с гераклитовскими идеями).

Правильность этой стороны содержания диалектики должна быть проверена историей науки. На эту сторону диа­лектики обычно (например, у Плеханова) обращают недо­статочно внимания: тождество противоположностей берет­ся как сумма примеров [«например, зерно»; «например, первобытный коммунизм». Тоже у Энгельса. Но это «для популярности»...], а не как закон познания (и закон объективного мира).

В математике + и -. Дифференциал и интеграл.

» механике действие и противодействие.

» физике положительное и отрицательное электриче­ство.

» химии соединение и диссоциация атомов.

» общественной науке классовая борьба.

Тождество противоположностей («единство» их, может быть, вернее сказать? Хотя различие терминов «тожде­ство» и «единство» здесь не особенно существенно. В известном смысле оба верны) есть признание (открытие)

противоречивых, взаимоисключающих, противоположных тенденций во всех явлениях и процессах природы (и духа и общества в том числе). Условие познания всех процессов мира в их «самодвижении», в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их как единства противопо­ложностей. Развитие есть «борьба» противоположностей. Две основные (или две возможные? или две в истории наблюдаю­щиеся?) концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаи­моисключающие противоположности и взаимоотношение между ними). При первой концепции движения остается в тени само движение, его двигательная сила, его источ­ник, его мотив (или сей источник переносится вовне — бог, субъект etc.). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника «само» движе- ния. Первая концепция мертва, бледна, суха. Вторая — жиз­ненна. Только вторая дает ключ к «самодвижению» все­го сущего; только она дает ключ к «скачкам», к «перерыву постепенности», к «превращению в противоположность», к уничтожению старого и возникновению нового.

Единство (совпадение, тождество, равнодействие) про­тивоположностей условно, временно, преходяще, релятив- но. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсо­лютна, как абсолютно развитие, движение.

NB: отличие субъективизма (скептицизма и софисти­ки etc.) от диалектики, между прочим, то, что в (объек­тивной) диалектике относительно (релятивно) и разли­чие между релятивным и абсолютным. Для объективной диалектики в релятивном есть абсолютное. Для субъ­ективизма и софистики релятивное только релятивно и исключает абсолютное.

У Маркса в «Капитале» сначала анализируется самое про­стое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыден­ное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазно­го (товарного) общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этом простейшем явлении (в этой «клеточке» буржуазного общества) все противоречия (respective зародыши всех про­тиворечий) современного общества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост, и движение) этих проти­воречий и этого общества, в S ^[67] его отдельных частей, от его начала до его конца.

Таков же должен быть метод изложения (respective изуче­ния) диалектики вообще (ибо диалектика буржуазного обще­ства у Маркса есть лишь частный случай диалектики). Начать с самого простого, обычного, массовидного etc., с предложе­ния любого: листья дерева зелены; Иван есть человек; Жучка есть собака и т. п. Уже здесь (как гениально заметил Гегель) есть диалектика: отдельное есть общее (ср. Aristoteles, Metaphysik, пер. Швеглера. Bd. II, S. 40, 3. Buch, 4. Capitel, 8—9: «denn naturlich kann man nicht der Meinung sein, dass ein Haus — дом вообще — gebe ausser den sichtbaren Hausern» ^[68], «об yap av belppev elvai rlva oixlav пара та; xlva; oma;»). Значит, противоположности (отдельное противоположно общему) тождественны: отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизитель­но охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т. д. и т. д. Всякое отдельное тыся­чами переходов связано с другого рода отдельными(вещами, явлениями, процессами) и т. д. Уже здесь есть элементы, зачатки понятия необходимости, объективной связи приро­ды etc. Случайное и необходимое, явление и сущность име­ются уже здесь, ибо говоря: Иван есть человек, Жучка есть собака, это есть лист дерева и т. д., мы отбрасываем ряд при­знаков как случайные, мы отделяем существенное от являю­щегося и противополагаем одно другому.

Таким образом в любом предложении можно (и дол­жно), как в «ячейке» («клеточке»), вскрыть зачатки всех элементов диалектики, показав таким образом, что всему познанию человека вообще свойственна диалектика. А есте­ствознание показывает нам (и опять-таки это надо показать на любом простейшем примере) объективную приро­ду в тех же ее качествах, превращение отдельного в общее, случайного в необходимое, переходы, переливы, взаим­ную связь противоположностей. Диалектика и есть тео­рия познания (Гегеля и) марксизма: вот на какую «сторону» дела (это не «сторона» дела, а суть дела) не обратил вни­мания Плеханов, не говоря уже о других марксистах.

*    *

*

Познание в виде ряда кругов представляет и Гегель (см. Логику) — и современный «гносеолог» естествозна­ния, эклектик, враг гегелевщины (коей он не понял!) Paul Volkmarnn (см. его «Erkenntniss-theoretische Grundzuge», S.) Г

«Круги» в философии: [обязательна ли хронология насчет лиц? Нет!]

Античная: от Демокрита до Платона и диалектики Гераклита.

Возрождение: Декарт versus ^{[69] [70]} Gassendi

(Spinoza?).

Новая: Гольбах — Гегель (через Беркли, Юм, Кант).

Гегель — Фейербах — Маркс.

Диалектика как живое, многостороннее (при вечно увели­чивающемся числе сторон) познание с бездной оттенков вся­кого подхода, приближения к действительности (с философ­ской системой, растущей в целое из каждого оттенка) — вот неизмеримо богатое содержание по сравнению с «метафизи­ческим» материализмом, основная беда коего есть неумение применить диалектики к Bildertheorie ^[71], к процессу и разви­тию познания.

NB. Сей афо­ризм.

Познание человека не есть (respective не идет по) прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращен (односторонне пре­вращен) в самостоятельную, целую, прямую линию, кото­рая (если за деревьями не видеть леса) ведет тогда в болото, в поповщину (где ее закрепляет классовый интерес гос­подствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila ^[72] гносеологические корни идеализма. А у попов­щины (= философского идеализма), конечно, есть гносеологи­ческие корни, она не беспочвенна, она есть пустоцвет, бес­спорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объектив­ного, абсолютного, человеческого познания.

1915 или 1916 г.

Философские тетради. Госполитиздат, 1938, стр. 325-328.

ИЗ ТЕЗИСОВ:

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ПРАВО
НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ

5. МАРКСИЗМ И ПРУДОНИЗМ В НАЦИОНАЛЬНОМ ВОПРОСЕ

В противовес мелкобуржуазным демократам, Маркс видел во всех без исключения демократических требованиях не абсолют, а историческое выражение борьбы руководимых буржуазией народных масс против феодализма. Нет ни одно­го из этих требований, которое бы не могло служить и не слу­жило, при известных обстоятельствах, орудием обмана рабо­чих со стороны буржуазии. Выделять в этом отношении одно из требований политической демократии, именно самоопре­деление наций, и противополагать его остальным — в корне неверно теоретически. На практике пролетариат может сохра­нить свою самостоятельность, лишь подчиняя свою борьбу за все демократические требования, не исключая и республики, своей революционной борьбе за свержение буржуазии.

С другой стороны, в противовес прудонистам, «отрицав­шим» национальный вопрос «во имя социальной револю­ции», Маркс выдвигал на первый план, имея в виду больше всего интересы классовой борьбы пролетариата в передо­вых странах, коренной принцип интернационализма и социа­лизма: не может быть свободен народ, угнетающий другие народы. Именно с точки зрения интересов революционного движения немецких рабочих Маркс требовал в 1848 г., что­бы победоносная демократия Германии провозгласила

и осуществила свободу народов, угнетаемых немцами. Имен­но с точки зрения революционной борьбы английских рабо­чих Маркс требовал в 1869 г. отделения Ирландии от Англии, причем он добавлял: «хотя бы после отделения дело и при­шло к федерации». Только ставя такое требование, Маркс действительно воспитывал английских рабочих в интерна­ционалистском духе. Только так он мог противопоставить оппортунистам и буржуазному реформизму, который до сих пор, полвека спустя, не осуществил ирландской «реформы», революционное решение данной исторической задачи. Только так Маркс мог, в противовес апологетам капита­ла, кричащим об утопичности и неосуществимости свобо­ды отделения мелких наций и о прогрессивности не только экономической, но и политической концентрации, отстаи­вать прогрессивность этой концентрации не по-империалист­ски, отстаивать сближение наций на базе не насилия, а сво­бодного союза пролетариев всех стран. Только так Маркс мог словесному, и часто лицемерному, признанию равноправия и самоопределения наций противопоставить революцион­ное действие масс и в области решения национальных вопро­сов. Империалистская война 1914—1916 г.г. и раскрытые ею Авгиевы конюшни лицемерия оппортунистов и каутскианцев наглядно подтвердили правильность этой политики Маркса, которая должна стать образцом для всех передовых стран, ибо теперь каждая из них угнетает чужие нации 1

Март 1916 г.

Соч., 3 изд., т. XIX, стр. 42—43.

★

¹ Нередко ссылаются,— напр., в последнее время немецкий шовинист Ленч в номере 8 и 9 «Die Glocke» (— «Колокол». Ред.) на то, что отрица­тельное отношение Маркса к национальному движению некоторых наро­дов, напр., чехов в 1848 г., опровергает необходимость признания само­определения наций с точки зрения марксизма. Но это неверно, ибо в 1848 г. были исторические и политические основания различать «реакционные» и революционно-демократические нации. Маркс был прав, осуждая первые и стоя за вторые. Право на самоопределение есть одно из требований демо­кратии, которое, естественно, должно быть подчинено общим интересам демократии. В 1848 и следующих г.г. эти общие интересы состояли в пер­вую голову в борьбе с царизмом.

ИЗ СТАТЬИ: