Доказательство наличия узла управления психикой в полном объеме можно осуществить только через эмотивные проявления.

Дело в том, что эмотивные составляющие психических проявлений можно выявить только по специфическим формам поведения. В случае необходимости контроля эмоциональных проявлений у микроорганизмов или насекомых, видимо, требуется проведение специальных экспериментов с фиксацией, например, частоты и скорости колебаний ресничек инфузории, с помощью которых она перемещается, на видео- или кинодокументы в условиях разных воздействий.

Но поскольку, в жизни инфузории “ничего не происходит” наличие эмотивной составляющей психических реакций у инфузорий или других микроорганизмов можно предполагать на основании того, что остальные функции психики все-таки существуют, т.е. имеется в полном составе узел управления психикой. Это неизбежно, поскольку функция выживания обеспечивается при надлежащей организации поведения на основе соответствующих психических реакций.

В дальнейшем при изучении информационных механизмов внутренних процессов организма будут приведены в качестве примера результаты эксперимента, в котором на основе изучения механизмов “привыкания” у инфузорий выявляются как раз все виды психических проявлений. Поэтому сделанное предположение не является какой-то натяжкой. Здесь приведем, как вариант, такое реальное подтверждение.

“При автоматическом сгибании и разгибании ресничек возникают как бы волны, пробегающие по телу инфузории, сообщая ей поступательное движение с достаточно большой скоростью: 0,25-0,50 м в час (ведь размеры-то самой инфузории всего несколько десятков микрометров). При сильных сокращениях всех своих ресничек инфузория может даже тащить за собой груз, превышающий в 10 раз массу ее тела в воде” (Н. Н. Яковлев “Химия движения”, Ленинград, “Наука”, ЛО, 1983 г., стр. 7).

Как видим, в этом примере уже в определенной степени выявляются практически все свойства психики на уровне инфузорий, как простейших, одноклеточных организмов, поскольку само перемещение тяжелого (для нее) груза не может происходить без перестройки моторной составляющей, без перестройки составляющей “узнавания” и без проявления эмоций, связанных с большими физическими нагрузками.

В порядке некоторого аргумента можно также привести, скажем, наблюдение поведения типа паники у таких представителей насекомых, как таракан или муха, которые в условиях внешней угрозы их жизни совершают движения, несущие характер беспорядочного бегства со сменой направлений. Явно паническое поведение таракана и мухи в таких условиях связано с проявлением определенных и конкретных эмотивных психических функций. Аналогично можно было бы показать такое поведение и у других насекомых.

Поскольку ранее было сказано, что разрабатываемая модель психических функций является общей для всех представителей живого мира Земли, то невозможно уйти от вопроса о применимости этой модели к растениям.

Адаптивность поведения растений, несомненно, проявляется в тех случаях, когда растение попадает в условия наличия или отсутствия влаги или питательных веществ. Например, при избытке влаги листья растений осуществляют максимально возможное ее испарение из пор, становясь при этом обвисшими, вялыми. При дефиците влаги дерево, например, может часть листьев или даже веток сбросить, если этот дефицит принимает хронический характер. При повреждении ствола дерева растение стремится свести к минимуму последствия повреждения, усиливая рост клеток в районе повреждения.

Другой, более сложной формой адаптации можно назвать, например, форму жизни так называемого “чистого” бора, в котором ничего не растет, кроме столетних сосен. Сосна вообще очень гордое и независимое, можно сказать, “себялюбивое” существо. В условиях “чистого” бора она не допускает наличие посторонней жизни совсем. В чистом бору нет ни подлеска, ни каких-либо кустарников, ни грибов, ни ягод. Стволы деревьев в чистом бору растут на значительном удалении друг от друга, но, тем не менее, воздух в таком бору тяжелый, почти непригодный для дыхания даже здорового человека из-за обилия выделяемых деревьями ароматических веществ. Семена, падающие ежегодно на толстый слой опавшей хвои, могут прорасти только тогда, когда упадет хотя бы одно дерево, например, от старости.

Следовательно, чистый бор (потому он так и называется) регулирует в некотором смысле и гомеостаз сообщества деревьев, входящих в состав этого бора. В силу своей редкости такие боры все находятся на учете и занесены в Красную книгу. Когда однажды я попал в такой “чистый” бор, мне было очень любопытно найти хотя бы признаки другой жизни в нем, но мне это не удалось, а так как дышать в нем все-таки очень тяжело, то я вынужден был ретироваться: “чистый” бор строго сохраняет свою чистоту.

Подобного рода явление – существование и поддержание стабильным коллективного гомеостаза - для сообщества любых деревьев выявляется тогда, когда в силу каких-либо причин пожаром уничтожается целиком большой массив леса. Проходит всего один-два года, как пожарище начинает зарастать порослью молодых деревьев, прорастающих из семян, казалось бы, неведомо откуда взявшихся.

На самом деле эти семена находились в верхнем слое покрытия земли, но растущие деревья подавляли в них способность к прорастанию. Сообщество деревьев “консервировало” на всякий “пожарный” случай свой генофонд. И только когда данное “угнетение” вследствие пожара исчезло, запасенные семена начали дружно и немедленно прорастать.

Эмоциональное проявление у растений также имеется, поскольку неоднократно были зафиксированы случаи резкого изменения некоторых физиологических процессов при появлении в помещении человека, совершившего ранее какое-либо насилие по отношению к другим растениям или даже к человеку.

“Чрезвычайно важным звеном с раскрытием механизмов биоинформационных взаимодействий являются исследования сибирского ученого В. П. Казначеева и его сотрудников... Эта группа исследователей, как известно, установила наличие информационной связи между клетками, помещенными в изолированные колбы. В этих экспериментах был зафиксирован факт как бы “сопереживания” между живыми клетками: отрицательное воздействие на одну клеточную культуру вызывало аналогичные изменения в клетках другой культуры. В связи с этими экспериментальными результатами перестают казаться столь невероятными и сенсационными результаты американского исследователя К. Бакстера...

Все началось с того, что Бакстеру пришла довольно необычная мысль: поставить датчики, которые обычно ставят на человека при проведении опыта по детекции лжи, на комнатные растения. Ему захотелось выяснить, не возникнет ли у растения кожно-гальваническая реакция в тот момент, когда рядом будет умирать живое существо...

Эксперимент, в котором моделировалось наиболее тяжкое преступление - убийство, был организован следующим образом. Живая креветка располагалась на поверхности, закрепленной над сосудом с кипящей водой. Эта поверхность переворачивалась по сигналу датчика случайных чисел, т.е. момент, не известный даже экспериментатору. Когда автомат срабатывал, креветка падала в кипящую воду и погибала, а на ленте прибора, предназначенного для регистрации КГР растения, появлялась отметка” (А. П. Дубров, В. Н. Пушкин “Парапсихология и современное естествознание”, М., Совместное советско-американское предприятие “Соваминко”, 1990 г., стр. 81-82).

Авторы только что процитированной работы провели самостоятельное исследование явлений, связанных с тем или иным проявлением реакций у растительных организмов на какие-либо эмоции человека. Эти исследования показали однозначное появление физиологических реакций у растений при проявлении в их присутствии кем-либо положительных или отрицательных эмоций.

Не обсуждая на данном этапе канал, по которому растение получало соответствующую информацию, подчеркнем: в первую очередь из всех этих экспериментов непосредственно вытекает, что эмотивные проявления у растений, несомненно, имеются, что говорит в пользу наличия у растений полной функции отражения, как и у всех иных представителей живого мира Земли.

Как некоторый итог сказанному, процитируем выводы В. Н. Пушкина, проводившего указанные эксперименты.

“Прежде всего, эксперименты свидетельствуют о том, что лишенный нервной системы, состоящий из совокупности растительных клеток организм откликается на процессы, происходящие в нервной системе человека - существа, находящегося на высшем уровне биологической организации. Это обстоятельство со всей очевидностью свидетельствует об общности процессов переработки информации, осуществляющихся в соматических (растительных) и нервных клетках” (А. П. Дубров, В. Н. Пушкин “Парапсихология и современное естествознание”, М., Совместное советско-американское предприятие “Соваминко”, 1990 г., стр. 89).

Этот вывод в несколько иной трактовке все-таки подтверждает одно из аксиоматических оснований данной работы об общности и об одинаковости принципа организации разума у всех живых существ Земли.

Вот иной пример из жизни, говорящий как об эмотивных проявлениях, так и о наличии конкретной памяти у растений.

Около двадцати пяти лет тому назад один из моих знакомых приобрел садовый участок, посреди которого стояло старое яблоневое дерево, давно переставшее не только плодоносить, но и цвести. Так прошло девять лет. Однажды мой знакомый, стоя около яблони, произнес следующую фразу, обращаясь к своей жене: “Подождем до следующего года. Если не будет цвести, то срублю. Зачем мне это дерево?” На следующий год яблоня неожиданно зацвела и уже пятнадцать лет приносит ежегодно обильный урожай яблок, которые оказались достаточно вкусными и отнюдь не мелкими.

Этот случай непосредственно перекликается с таким жизненным народным обычаем-обрядом, который связан с демонстрацией угрозы топором старому дереву, когда оно перестает плодоносить. Эффект угрозы практически всегда однозначно помогает добиться возобновления плодоношения старого дерева.

Таким образом, приведенные примеры достаточно наглядно демонстрируют безусловное наличие полных функций отражения, в том числе и эмотивных проявлений у растений, что и позволяет сказать, об общности и универсальности информационно-отражательных процессов у всех живых организмов Земли.

Итак, разработанная модель психических реакций из трех комплементарных пар психических проявлений отражает необходимые и достаточные условия организации выживания организма на основе информационно-отражательного процесса.

О ВЗАИМОСВЯЗИ ПОТРЕБНОСТЕЙ И РЕФЛЕКСОВ (ИНСТИНКТОВ)

Рассмотренная обобщенная модель функционирования разума, представленная на рисунке 6, в таком виде является статичной. В схеме отсутствуют механизмы взаимодействия разума с организмом и со средой. В ней не хватает некоторого “горючего”, которое оживит всю схему и запустит ее в работу. Таким “горючим” являются упомянутые выше потребности и рефлексы (инстинкты). Вопрос о том, как возникают и в чем проявляются потребности организма, относится к числу важнейших вопросов. Однако можно указать на наличие таких потребностей, которые могут представать перед нами как наперед заданные. Такие потребности принято обуславливать, объяснять благодаря наличию безусловных рефлексов, врожденных инстинктов.

“Представление о безусловном рефлексе принадлежит к числу фундаментальных понятий физиологии высшей нервной деятельности. Невозможно себе представить какой-либо условный рефлекс (даже второго, третьего и т.д. порядков), в основе которого нельзя было бы обнаружить соответствующего безусловного рефлекса. Для физиологии высшей нервной деятельности это правило имеет столь же непреложное значение, как второй закон термодинамики для физики.

Наиболее существенной чертой любого безусловного рефлекса является его врожденность, его генетическая заданность, противопоставляемая индивидуально приобретенному онтогенетическому опыту. Классический пример чисто врожденного поведения - действия птенца, обеспечивающие его вылупление из яйца. Врожденный характер носит и умерщвление мыши птенцом копчика стереотипным ударом в голову. Новорожденные цыплята предпочитают клевать трехмерные объекты, а не плоские кружки” (“Физиология поведения. Нейрофизиологические закономерности”, Л., “Наука”, 1986 г., стр. 80).

Представляется, что ясности в вопросе о рефлексах и потребностях, их взаимном соотношении (взаимозависимости или независимости) до сих пор нет. Так рефлексом называют такую цепь событий, когда сигналы от какого-либо органа чувств передаются с помощью нервной системы и вызывают автоматическую реакцию. Но почему включается тот или иной рефлекс? Иначе говоря, в понятие рефлекса включены как входные данные, так и выходные.

Более сложные стереотипные формы поведения, детерминированные генетически, принято называть инстинктами, которые уже могут деформироваться под влиянием опыта или, в отдельных случаях, не формироваться вовсе, что, в некотором смысле, совершенно непонятно. Кроме того, инстинктивное поведение, по мнению современных исследователей, может проявиться только тогда, когда имеется соответствующая стимулирующая внешняя ситуация и определенные внутренние факторы в форме потребностей или мотиваций. Следовательно, как только начинают рассматриваться инстинкты, вопрос сразу же становится совершенно запутанным: автоматизм перемешивается с потребностями и взаимоотношение инстинктов и потребностей повисает в воздухе.

Соответствие между типом раздражения и типом поведенческой реакции навело ученых на мысль о существовании какого-то механизма, способного решать, какую именно из всех свойственных данному виду форм поведения следует запустить в том или ином случае. Этот механизм получил название врожденного пускового механизма, который, по мнению исследователей, можно было бы сравнить с заложенной в вычислительную машину программой. Введение понятия “пусковой механизм” еще больше запутывает ситуацию и нисколько не объясняет явление.

Теперь рассмотрим понятия “мотивация” и “потребность”.

Так, “мотивация есть физиологический механизм активирования хранящихся в памяти следов (энграмм) тех внешних объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые способны привести к ее удовлетворению” (П. В. Симонов).

“Потребность есть специфическая (сущностная) сила живых организмов, обеспечивающая их связь с внешней средой для самосохранения и саморазвития, источник активности живых систем в окружающем мире” (П. В. Симонов).

Следовательно, при таких определениях мотивация выступает как семантическое понятие, не приводящее само по себе к действию, но объясняющее его, а потребность как побудительный фактор приводит к тому или иному движению (физическое движение, движение мысли и т.д.). Однако здесь уже нет места для рефлексов или инстинктов.

В результате совершенно очевидной становится неполноценность всей системы взглядов на потребности и рефлексы (инстинкты). При таком подходе исчезает какая-нибудь связь между рефлексами или инстинктами и потребностями, что совершенно запутывает ситуацию. Поэтому такой подход не позволяет, на мой взгляд, когда-нибудь завершить изучение всего набора рефлексов, инстинктов и потребностей. В качестве негативного примера можно привести условную схему сопоставления потребностей человека с безусловными рефлексами животных, предложенную П. В. Симоновым и представленную в коллективной монографии “Физиология поведения. Нейрофизиологические закономерности” ( Л., “Наука”, 1986 г., стр. 80-107).

Первое, что читатель желает понять, изучая данную схему, для каких целей разработана и где она может быть использована. Если данная схема отражает всего лишь происхождение потребностей человека из рефлексов (инстинктов) животных, то не означает, ли это, что у человека рефлексы (инстинкты) отсутствуют? Очевидно, что не так. Если же рефлексы (инстинкты) у человека все же имеются, то согласно данной схеме сознание (подсознание, сверхсознание) человека включается только при “срабатывании” какого-либо рефлекса (инстинкта). Очевидно, что и это не так. Если рефлексы (инстинкты) и потребности взаимодействуют в соответствии со схемой, то не означает ли это, что они всегда “включены”? Мы знаем, что и это не так...

Можно подобные вопросы множить и множить, не находя на них ответа: схема создана как некоторая абстрактная модель, не имеющая никакого отражения в реальной жизни. Поэтому и практическая полезность такой схемы отсутствует. Я говорю это, отдавая, тем не менее, дань глубокого уважения П. В. Симонову за главное: за разработку информационно-потребностной (информационно-мотивационной) теории, которая, несмотря на ее несовершенство и неполноту, как мне представляется, является наиболее глубоким проникновением в тайны законов психики, сделанное до сих пор. Модель Симонова явилась прорывом в подлинно теоретическую психологию, но, увы, психологи не смогли не только воспользоваться идеями Симонова, но и вообще проигнорировали его работы в этой части.

Наиболее сложным вопросом при анализе потребностей живого организма является определение первичности, или определение того, что порождает саму потребность. Если рефлекс (инстинкт) первичен по отношению к потребности, то тогда становится непонятным назначение самой потребности. Например, такие потребности, как потребность организма в кислороде, в питательных веществах, являющиеся основой поддержания гомеостатических функций, существуют вроде бы самостоятельно и приводят к движениям, которые в этом случае можно назвать рефлекторными. Следовательно, в этом случае не инстинкт (безусловный рефлекс) порождает потребность, а потребность порождает определенное инстинктивное движение (рефлекс).

На самом деле решение вопроса является намного более сложным, чем это можно было бы представить. Давая объяснение поведения при удовлетворении указанных потребностей через безусловные рефлексы или инстинкты, мы не объясняем ровным счетом ничего, уходим от вопроса.

Рассмотрим, например, функцию дыхания. В спокойном состоянии темп, или интенсивность дыхания минимальна. При беге, напротив, интенсивность дыхания максимальна. Следовательно, наблюдается разная потребность в интенсивности дыхания, или в объеме потребляемого кислорода. Тем не менее, этим проблема не исчерпывается. При прекращении бега, казалось бы, потребность исчезла и более не требуется высокой интенсивности дыхания, но организм какое-то время поддерживает эту интенсивность на прежнем уровне, постепенно снижая ее.

Происходит это потому, что в организме был израсходован некоторый запас кислорода, накапливаемый в спокойном состоянии для обеспечения возможной необходимости импульсного механического движения. Таким образом, для контроля дыхательного процесса организм располагает целым набором внутренних сенсоров, которые постоянно отслеживают только данный параметр, являющийся, следовательно, адаптивным, но не заданным заранее, что позволяет не считать функцию дыхания чисто рефлекторной. Мне могут возразить, что при минимальной интенсивности дыхания все-таки действует рефлекс, обуславливающий минимальную интенсивность дыхания. На это можно указать, что при нахождении плода в организме матери, т.е. еще до появления на свет, этот рефлекс почему-то не действует: в нем нет потребности, поскольку плод находится в околоплодной жидкости и дышать в привычном смысле просто не может.

Можно подобным образом проанализировать все остальные витальные рефлексы и показать, что они являются также адаптивными, т.е. управление идет от множества различных сенсоров, и рефлексы... не являются в общепринятом смысле рефлексами.

Сюда относятся питьевой рефлекс, регуляции сна, пищевой, оборонительный и т.д. Таким образом, я выступаю против сложившейся за столетия системы взглядов на некоторые основания психологии, в частности - против наличия рефлексов у любого живого организма в прежнем их понимании. Точнее: я выступаю против не самих рефлексов, не против их существования, а против их включения в первичные цепи управления организмом.

Такое “включение” рефлексов (инстинктов) исключает “потребность” в потребностях, обесценивает их.

Рефлексами следует называть только такие формы поведения, которые запрограммированы на генетическом уровне или приобретены в процессе определенных форм обучения, но не являются определяющими в организации поведения, поскольку они включаются только тогда, когда формируется соответствующая им потребность, причем степень интенсивности реакции в форме рефлекса соответствует степени актуализации этой потребности.

Приведенный краткий анализ одного из витальных инстинктов (дыхания) показал, что минимальный режим дыхания обеспечивается наличием постоянной потребности, которую можно определить, как минимальную, и которая у высших организмов вызывает движение, подобное таксисам простейших организмов, хотя такое определение можно и следует признать как некорректное. Дело в том, что при таком подходе нам не удастся перейти к выявлению процесса адаптации механизма дыхания.

Введем понятие порогового узла (ПУ), фиксирующего то или иное изменение гомеостаза или внешней обстановки. При таком подходе все витальные потребности имеют, по крайней мере, одно пороговое устройство, постоянно включенное и постоянно формирующее сигнал о наличии конкретной потребности. Механизм действия адаптации заключается в том, что для каждого вида витальной потребности имеется набор различных пороговых узлов, формирующих свои сигналы только при том или ином возрастании изменений процесса жизнеобеспечения, т.е. в некотором смысле эти пороговые устройства имеют разные пороги срабатывания. Адаптация в данном случае заключается в увеличении или уменьшении действия витальной потребности в зависимости от хода процесса гомеостатического регулирования.

Следовательно, потребность в этом случае формируется по данным не одного порогового узла, а по срабатыванию нескольких. Можно даже сказать, что каждое пороговое устройство формирует свою потребность, а итоговая, результирующая потребность является, таким образом, продуктом деятельности разума. Отсюда следует, что неопределенность сортировки потребностей вызывается, в частности, и многофакторностью каждой из них.

Итак, здесь приведено однозначное разграничение. Потребности - есть продукт деятельности разума; они являются входной стимулирующей функцией. Рефлексы являются выходной реакцией (следовательно, тоже продукты разума), но предназначены на удовлетворение имеющихся витальных потребностей, т.е. если не на их исключение, то, по крайней мере, на их уменьшение.

Отметим, что на данном этапе здесь рассматриваются витальные потребности, механизмы формирования и перестройки (адаптации) которых достаточно просто проследить.

К числу витальных потребностей (потребностей первого уровня) следует отнести:

- потребность в пище;

- потребность в воде;

- потребность в определенном температурном режиме;

- потребность в экономии сил;

- потребность в кислороде;

- потребность в защите от вредных внешних воздействий;

- потребность в отдыхе и т.д.

В отличие от классификации П. В. Симонова (см. “Физиология поведения. Нейрофизиологические закономерности”, Л., “Наука”, 1986 г., стр. 102-103)., в состав витальных (биологических) потребностей не включены потребности обеспечения видового существования. Здесь проведено ограничение на уровне исключительно индивида, чтобы более четко разграничить индивидуальное и видовое (т.е. уже социальное). В принимаемой классификации не должно учитываться положение живого организма на иерархическом дереве эволюции в силу принятой концепции об одинаковости принципов организации разума для всех живых организмов.

Совокупность витальных потребностей держит в постоянной работе разум, извлекая из памяти стандартные программы поведения, которые и следует назвать рефлексами, всякий раз перестраивая их в соответствии со складывающейся обстановкой, или адаптируя стандартные программы движений к конкретной ситуации.

При указанном подходе становится понятным, когда включаются и как включаются те или иные рефлексы, когда они перестают действовать. Это принципиально важно. Важно потому, что каждым рефлексом в конечном итоге управляет разум и только разум. Разум может управлять организмом, например, при использовании рефлексов как некоторых стандартизованных, но адаптируемых программ, когда имеется соответствующее воздействие четырех аналитических структур разума.

Витальные потребности являются источником и движущей силой того, что человек назвал “эгоизмом”.Понятно, чтосам по себе эгоизм не может быть положительным или отрицательным свойством живого организма, поскольку его функциональное предназначение - сохранение индивида, т.е. является принципиально необходимым качеством, которое является источником совершенствования вида через конкретного индивида, благодаря саморазвитию, самосовершенствованию.

Можно сказать, что витальные потребности и соответствующие им витальные рефлексы (инстинкты) являются общими для всех уровней сложности живых организмов. При этом модификация данных потребностей и соответствующих рефлексов происходит только в направлении приспособления их к конкретной анатомии организмов, но не меняет их основания, их сущности. Поэтому и было сказано, что, скажем, таксисы инфузорий имеют совершенно определенное отражение в организмах более сложных. Но у более сложных организмов и эти движения имеют существенно более сложное воплощение в движение, чем это имеется у инфузорий.

Теперь можно перейти к рассмотрению более сложных потребностей, которые, с одной стороны, появляются у живых организмов по мере их усложнения, а с другой - сами потребности все более и более усложняются. Истоком таких потребностей являются все те же витальные потребности, но связаны новые виды потребностей с иной организацией существования живых организмов.

Ранее было сказано, что у инфузорий нет врагов. Но в равной степени у них нет и друзей. Иначе говоря, каждая инфузория живет сама по себе, вне связи с другими особями. Кроме того, у каждой инфузории меню для питания практически постоянно - бактерии. Поэтому для инфузории не имеет смысла “интересоваться” как живут ее “сородичи”, чем питаются: для уровня одноклеточных организмов характерно наличие только витальных потребностей.

У организмов более сложных, когда уже выделяются специальные клетки для организации жизни всех остальных клеток, возникают задачи совершенно нового плана: взаимодействие с другими особями своего и чужого вида. Особенно это наглядно видно, начиная с насекомых, имеющих половое разграничение. Следовательно, с определенного уровня усложнения организмов появляются потребности социального (межиндивидного) характера, первоначально достаточно простые (размножение). Еще на более высоком уровне организации живых организмов усложнение добывания пищи и расширение “продуктового меню” вызывают появление качественно новых потребностей, связанных с необходимостью освоения новых территорий, с накоплением навыков добывания пищи, борьбой с врагами.

Таким образом, появляютсяпотребности второго уровня. Назовем все виды потребностей, обусловленных взаимодействием (взаимоотношениями), по крайней мере, двух живых организмов одного вида, социальными потребностями,которым соответствуют совершенно определенные социальные инстинкты.

К числу таких потребностей следует отнести:

- потребность видового сохранения;

- потребность принадлежать к определенной группе (иерархическая потребность);

- потребность в заботе о потомстве;

- потребность в навыках;

- потребность во владении определенной территорией;

- потребность в возможности обороны.

В соответствии с появлением социальных потребностей у живых организмов появляются и развиваются новые, социальные рефлексы (инстинкты), которые уже необходимо (нередко существенно) перестраивать в конкретной ситуации.