Интенционализм/Функционализм

Какое место и значение следует отводить Гитлеру в нацистской системе, в правительстве Рейха, в выработке антиеврейской политики и в проведении агрессивной внешней политики? Этот вопрос оказался центральным в спорах и контроверзах вокруг интерпретации нацизма между историками-«интенционалистами» и «функционалистами». Интенционализм преобладал в исследованиях нацизма в послевоенные годы, его придерживались такие немецкие историки, как Фридрих Майнеке, Гер-хард А. Риттер и Клаус Гильдебранд. В их работах акцент был сделан на «бесноватой» личности фюрера, его колоссальной диктаторской власти и воинствующем антисемитизме. Они хотели показать, что «окончательное решение» еврейского вопро-

57

са явилось результатом тщательно продуманного поэтапного плана, который Гитлер разрабатывал с 1920-х гг. и сформулировал уже в «Майн Кампф». Между тем в 1970-е гг. немецкий историк Мартин Б рос цат и английский историк Иен Кершо выдвинули получившие признание функционалистские подходы к интерпретации нацизма. По мнению «функционалистов», история нацизма объясняется не столько личностью, идеями и поступками Гитлера, сколько функционированием нацистского движения и гитлеровского государства, реакцией со стороны немецкого общества и изменением международной обстановки. С их точки зрения, политика Гитлера была не столь последовательной, как принято думать, и они сделали акцент не на воле и намерениях («интенциях») диктатора, а на значении структурных факторов: пружинах и логике постепенно радикализировавшейся системы. Наконец, в середине 1990-х гг. в работах американца Дэниэла Дж. Голдхагена в новом виде возродился интенционализм: он состоит в возложении ответственности за геноцид евреев на все немецкое население. Согласно этому тезису, получившему широкий отклик в немецком обществе, среди немцев существовал сильнейший и глубоко укорененный антисемитизм, из-за которого они все стали соучастниками Холокоста. Представители функцио-налистского течения, в частности Йен Кершо, резко выступили против этих «иконоборческих» тезисов.

58

Тем не менее спор между сторонниками двух основных направлений в историографии нацизма не окончен, и в настоящее время некоторые историки делают попытки преодолеть это противоречие.

Истина

♦ Объективность, Оценочное суждение, Подлин
ность, Релятивизм

Импортирующая история

Это выражение обозначает анализ или рассказ, ориентированный на хронологическое повествование. Выражение обычно имеет уничижительный смысл и характеризует рассуждение или исследование, в котором слишком большое место отведено хронологической последовательности событий, «индивидуальному объяснению» (Франсуа Сими-ан) в узком смысле слова. В 1978 г. Мишель Вовель написал, по-видимому, с излишним оптимизмом: «Можно сказать, что смерть так называемой исто-ризирующей истории - в настоящее время уже свершившийся факт» (см.: La Nouvelle histoire. P.: Retz, 1978).

♦ Историзм/Историцизм

Историзм/Историцизм

Историзм, иногда именуемый также историциз-мом, начиная со второй половины XIX в. постоянно становился предметом споров и разногласий,

59

в ходе которых не всегда удавалось определить смысл этого слова. В первую очередь историзмом именуют историю ради самой истории, без связи с проблемами современности. Накопление фактов предстает как самоцель. Такой подход называли «историзмом», подчеркивая его бесплодность. Под историзмом в более амбициозном смысле понимают подход к истории как к наилучшему способу понять современное общество, «идею, что все становится историчным и все опосредовано историей» (Oexle О. G. Lhistorisme en debat. P., 2001). Исторический материализм и позитивизм имеют своим истоком историзм. Начало дебатам положила критика, которой подвергся историзм Ницше, который в сочинении «О пользе и вреде истории для жизни» (1874) противопоставил «жизни» историю как бессвязный набор знаний, холодную и пассивную деятельность, иллюзорную веру в объективность, подавление творческого начала... По мнению Фридриха Майнеке (1862-1954), влияние которого в Германии было очень сильным, историзм делает акцент на индивидуальности, проявляющейся в результате эволюции, в противоположность «генерализирующему подходу к историческим и человеческим движущим силам» (см.: Oexle О. G. Op. cit.). Критика в адрес историзма зачастую бывает направлена против заложенного в нем релятивизма (с позиций которого каждое явление должно быть вписано в свою эпоху).

60

♦ Историзирующая история, Исторический ма териализм, Позитивизм, Релятивизм

Историограф

Историограф - это официальный историк, уполномоченный некой институцией, например правительством, написать ее (его) историю. Начиная с XV в. французские монархи, а вслед за ними и герцоги Бургундские назначали специальных лиц для выполнения этого задания. Иногда термин употребляется в более широком смысле, как синоним историка.

Историография

Историографию можно определить как «историю дискурса (...), который люди выработали по поводу своего прошлого» [ Carbonell Ch.- O. L'Historiographie. P., 2003 (1981)], или как «изучение различных историко-методических дискурсов и различных способов писать историю» (Bourde G. et Martin H. Les Ecoles historiques. P., 1997). Предмет ее интересов, таким образом, историки, их концепции истории, методы и продукция. Долгое время историография занималась историей исторических идей и анализом исторических трудов. В настоящее время под влиянием социологии и особенно трудов Пьера Бурдьё, а также размышлений о положении исторической дисциплины и ее методах специалисты по историографии стали рассматривать истори-

61

ческие дискурс и практику в социальном контексте, увязывать сочинения историков с их социальными позициями и стратегиями. Термин «историография» используется также для обозначения совокупности исторических трудов, написанных в одно время или посвященных одной теме или сюжету (например, историография коммунизма). Еще он употребляется как синоним терминов «история» («историческая дисциплина») и «труд историка», а термин «историограф» - как синоним историка. А то, что мы называем историографией, в Германии, например, именуют «историей историографии» (см. ст. «Historiographie», «Historiographiegeschi-chte», историко-методологические размышления в ст. «Historik» в прекрасном словаре исторических понятий: Lexikon Geschichtswissenschaft. Hundert Grundbegriffe. Stuttgart, 2003). Такое употребление понятий вызывает путаницу, и нам представляется предпочтительным избегать этого, сохраняя за историографией ее специфический смысл, которого придерживался Ш.-О. Карбонель в процитированной выше работе. ♦ Эпистемология

Историческая антропология

Этот подход к изучению общества получил развитие в 1970-е гг. Он характеризуется междисциплинарным методом (сочетанием, главным образом, истории, антропологии и этнологии) и специфиче-

62

ским интересом к некоторым традиционным антропологическим темам, таким как легенды и мифы, ритуалы, тело и жесты, отношения родства. По мнению Жака Ле Гоффа, основавшего в 1970-е гг. Группу исторической антропологии средневекового Запада, с которым полностью солидарен сменивший его на посту руководителя Группы Жан-Клод Шмитт, «суть дела состояла в том, чтобы обогатить историю путем ее сближения с социокультурной антропологией, позаимствовав у последней методы (например, структурный анализ, как его понимал Клод Леви-Стросс), а также объекты исследования и проблемы, прежде малознакомые историкам». Расцвет исторической антропологии наступил в социальном контексте, характеризовавшемся, с одной стороны, релятивизацией ценностей западного общества, которая вызвала повышенный интерес к не-западным обществам, составлявшим предмет изучения антропологов, а с другой, как подчеркивал Жан-Клод Шмитт, - пристальным вниманием к традиционному европейскому обществу (прежде всего, к крестьянству), исчезавшему в результате индустриализации и урбанизации. Книга этого автора «Святая Борзая. Гинефор, исцелявший детей с XIII века» (SchmittJ.- C. Le saint Levrier. Guinefort, guerisseur d'enfants depuis le XHIe siecle. P., 1979), в которой анализируется легенда и история культа борзой-целительницы от Средневековья до новейшего времени, демонстрирует плодотворность

63

такого подхода. Исследователю пришлось стать «одновременно историком, этнологом и археологом, чтобы встретиться с людьми, жаждущими рассказать свою собственную историю, причем среди самых старых из них попадались такие, кто приносил своих детей к предполагаемой могиле святого Ги нефора»...

♦ Этнология, Менталыюсть/История менталъ-ностей, Структурализм

Историческая демография

Как писал Луи Анри, историческая демография представляет собой «демографическое изучение народонаселения близкого или отдаленного прошлого на основе скудной - или вообще при отсутствии - статистической информации». Создание сразу после Второй мировой войны Национального института демографических исследований (ИНЕД) способствовало знакомству историков с возникшей в конце XIX в. наукой демографией, которая открыла им путь к изучению социальной истории безымянных низов. Роль посредника между двумя дисциплинами сыграл глубоко увлеченный историей демограф Луи Анри, который совместно с Мишелем Флери приобщил историков к обработке и исследованию дошедших из прошлых веков данных о гражданском состоянии. Сформулированная в 1950-е гг. «модель Анри» являлась стандартизованным методом, позволявшим на ос-

64

нове церковно-приходских книг (содержавших записи о крещениях, браках и смертях) реконструировать семейные связи и изучать демографические процессы в прошлом (число рождавшихся детей на одну женщину, рождаемость и смертность, брачный возраст, структуры семей и т. д.). В свое время она оказала заметное влияние на историческую науку, примером чему служат, в частности, крупные коллективные проекты количественных исследований, начатые под руководством Эрнеста Лабрусса, или вызвавшие широкий резонанс диссертации историков раннего Нового времени Пьера Губера и Эм-манюэля Ле Руа Ладюри. Эти диссертации, в свою очередь, стали основой для развития исследований в области исторической антропологии в 1970-е гг.

Тем не менее в 1980-1990-е гг. наступил глубокий кризис исторической демографии, от которого она не оправилась и по сей день. Присущие ей яростный гиперобъективизм, сциентистская вера в количественные подсчеты, однообразные методы и крайняя слабость нарративной конструкции не выдержали испытания деконструкционизмом М. Фуко, который перенес внимание с цифр на изучение процесса конструирования источников и аналитических категорий, а затем и генезиса этатического знания. Хотя некоторые исследователи, по примеру Жака Дюпакье, и продолжают отстаивать историческую демографию с ее претензией на всеохват-ность, другие вслед за Полем-Андре Розенталем

65

предпочитают говорить о «науке о населении» и пытаются выстроить позитивное знание другого типа, учитывающее современный поворот историографии к квалитативной и понимающей истории, примером которой могут служить исследования истории на микроуровне или изучение конструирования гендерных идентичностей. ♦ Серийная история

Историческая школа

Историческая школа - термин «школа» употребляется в данном случае в абстрактном смысле - объединяет историков, как правило, связанных институционально (одним университетом, исследовательским центром, журналом и т. д.) и развивающих общую концепцию исторической дисциплины и общую методику анализа в своих областях исследования. Примером может служить школа «Анналов». Границы исторической школы не всегда четко очерчены, и принадлежность к той или иной школе зачастую весьма условна.

Исторический материализм

История несомненно занимает центральное место в работах Карла Маркса (1818-1883): как «история современности», о которой философ регулярно писал (революции 1848 г., Парижская коммуна...), так и исторический материализм - разновидность теории истории, охватывающая развитие человече-

66

ства в целом. Отталкиваясь от диалектики Гегеля, в которой непомерно большое место отведено Духу, и от слишком абстрактного и статичного материализма Фейербаха, Маркс вместе с Фридрихом Энгельсом постепенно выработал целостное видение истории человечества сквозь призму исторического материализма. Динамика этой истории определяется человеком, который не уносится водоворотом событий, а призван действовать в качестве субъекта. Однако действия людей детерминированы их отношением к средствам производства и положением внутри определенного общественного класса: «То, что они [индивиды] собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством - совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят» (Маркс К. и Энгельс Ф. Немецкая идеология). Таким образом, общественное развитие, показателем которого является разделение труда, обусловлено производственными отношениями и характеризующим их способом производства. Над этим «конкретным базисом» возвышается «политико-юридическая надстройка». Согласно историческому материализму, мир политики, мир идей и верований не могут ни объяснить историю, ни служить ее движущими силами. Они, напротив, сами детерминированы объективными жизненными условиями, связанными с производственными отношениями. По мнению Маркса, было много «иллюзий» (Там же) в рассуждениях об определяющей

67

роли политики или религии, в рассуждениях, которые историки некритично повторяли друг за другом (Там же). История есть диалектический процесс, состоящий из борьбы классов и приводимый в движение противоречиями, которые возникают между производительными силами и производственными отношениями и вызывают социальные потрясения. Маркс различал несколько следующих друг за другом способов производства: азиатский, античный, феодальный, затем капиталистический. Коммунизм появляется как завершение истории. Перечисленные выше тезисы схематично излагают сложную мысль, постоянно развивавшуюся и не столь застывшую, как ее зачастую изображают. Так, анализ античного способа производства у Маркса не сводится к рассмотрению рабства. Марксисты, отличавшиеся большой широтой взглядов, такие как Антонио Грамши (1891-1937) в Италии и Луи Альтюссер (1918-1990) во Франции, обогатили теории отцов-основателей, привнесли в них большую гибкость и соединили марксизм с историческим анализом культуры и, в частности, идеологии.

Влияние исторического материализма испытали на себе, в первую очередь, историки левого толка, например Жан Жорес, затем, после Второй мировой войны, сфера его притяжения расширилась, что в то время было связано с авторитетом коммунистических партий. Его влияние проявлялось по-разному: от простого усвоения, приводившего к социально-

68

экономическому детерминизму в объяснении истории, до ортодоксального воспроизведения марксистских схем. Марк Блок, например, с интересом читал Маркса, его он помещал в ряд «патриархов» обновления истории, хотя сам никогда в точности не следовал его методам анализа и тем более не разделял политических выводов из исторического материализма. Этот интерес основателя «Анналов» является в настоящее время предметом дискуссий и вызывает противоречивые мнения (Dumoulin О. Marc Block. P., 2000). Другой медиевист, Жорж Дюби, не считая себя материалистом, признавал все же, что многим был обязан методам анализа Маркса и Альтюссера («Мой долг перед марксизмом велик»), восприняв у них, в частности, понятия «класс» и «производственные отношения» (Duby G. L'histoire continue. P., 1991). Исторический материализм, весьма далекий как от эпистемологического, так и от открытого марксизма, стал официальной наукой в странах Восточного блока и у ортодоксальных историков-коммунистов. Если отвлечься от политических разногласий, то можно поддержать Мишеля Вовеля, который недавно написал по поводу марксизма: «Как бы то ни было, история показала его если не исследовательские возможности, то, по крайней мере, долгое время сохранявшуюся способность поддерживать рефлексию и анализ» (Vovelle M. Karl Marx // Les historiens. P., 2003). ♦ Диалектика, Финализм

69

Историчность

Термин употребляется для обозначения того, что является историческим, имеет историю. Все общества являются историческими и имеют равную степень историчности, но свою историчность они воспринимают по-разному. Крайний случай -изучавшиеся Филиппом Декола индейцы ачуа-ра Верхней Амазонии (Descola Ph. Les Lances des Crepuscules. P., 1993), для которых история и память о прошлом не имеют никакого значения. В 1960 г. Клод Леви-Стросс предложил свое знаменитое, вызывавшее бурные споры и зачастую неверно понимаемое различие между «холодными» и «горячими» обществами. Первые (этнографические общества) приближаются к «нулевому градусу исторической температуры» и стремятся всеми силами сохраниться такими, какие они есть. Во вторых (главным образом, в западных обществах) наблюдается большая разница температур, высокий уровень событийности, и история становится движущей силой развития. Те и другие совершенно по-разному переживают и осмысливают свою историчность, по-разному воспринимают историю и существуют в ней.

Помимо этих споров, термин «историчность» занимает центральное место в противостоянии натуралистским объяснениям человеческого поведения. Он напоминает, что человек есть по сути существо культурное. Можно заметить, что человеческие

70

функции, кажущиеся нам самыми естественными (например, эмоции) или отвечающими первичным физиологическим потребностям (есть, пить, спать, испытывать сексуальное влечение и т. п.), «непосредственно» формируются культурой и, следовательно, имеют свою историю. В отличие от обыденного сознания, напрямую связывающего различие полов с биологическими свойствами, гендерная история показывает, что половая идентичность является, главным образом, результатом исторического, социального и культурного конструирования маскулинности и фемининности, меняющегося во времени и в пространстве. Подобным же образом история чувств исходит из постулата, что наши чувства (зрение, слух, обоняние, осязание и вкус) имеют историю. Согласно Алену Корбену, историчность того, каким образом человек прислушивается к себе и воспринимает сигналы извне, какое значение он придает миру чувств, историчность его оценок и порога терпимости делает возможным появление генеалогии нашего чувственного мира и изучение систем восприятия во времени, в пространстве и в разных обществах. Интерес к понятию историчности является, таким образом, частью культуралист-ского подхода к изучению человеческого общества, при котором «дифференциальное отклонение культур» становится главным вопросом наук о человеке. ♦ Тендер, Диахрония, Конструктивизм, Режимы историчности, Событие, Чувства/История чувств

71

История повседневности

(Alltagsgeschichte - нем.)

Данное направление исторических исследований получило развитие в Германии в начале 1980-х гг. и представлено, в частности, работами Альфа Людтке. Историки этого направления сосредоточили свое внимание на увиденных «изнутри» специфическом опыте и поведении индивидов в повседневной жизни. Их подход в определенном смысле противоположен традиционной социальной истории, изучающей преимущественно группы, классы и структуры. Не случайно представители последней болезненно отреагировали на появление Alltagsgeschichte. Занимаясь жизненными историями индивидов, историки повседневности ломают барьеры между академической и любительской историей, создавая, например, совместные исследовательские группы (см. об этом ст. Тьерри Надо в «Actes de la Recherche en Sciences Sociales». 1990. N 83). Область их исследований, главным образом, новейшая история, причем преимущественно история эксплуатируемых, «безымянных» (по словам А. Людтке) индивидов, таких как рабочие или домашняя прислуга. Для них характерно обращение к источникам (изобразительным материалам, устным опросам), которые долгое время оставались в небрежении. По мнению ее сторонников, история повседневности со свойственным ей четко сфокусированным подходом способна объяснять проблемы

72

общего порядка (например, поведение немцев при нацизме) не хуже, чем более глобальные методики. ♦ Актор (субъект), Микроистория, Устная ис тория (и ее источники)

История понятий (Begriffsgeschichte - нем.)

История понятий исходит из того, что исторический опыт и человеческая деятельность находят отражение в языке, терминах и концептах. «Понятия достигают определенного уровня конкретной обобщенности» и «наделены одновременно несколькими смыслами» (Koselleck R. Vergangene Zukunft. Zur Semantik geschichtlicher Zeiten. Frankfurt am Main, 1979), примерами чего могут служить понятия «союз» или «история». Таким образом, история понятий заявляет о себе как о «специализированной методике критики источников, обращающей внимание на употребление основных понятий общественно-политического языка» (Там же) в документах изучаемой эпохи и на изменения в их употреблении.

Кроме того, историческое познание, используя язык в качестве сырья, зависит от осуществленной с его помощью формализации человеческого опыта. Таким образом, резюмирует Михаэль Вернер (см.: Koselleck R. L'experience de l'histoire. P., 1997), понятия «обусловливают [...] одновременно и исторический опыт, и историческое познание». Козел-лек полагает даже, что «в настоящее время любое обращение к объекту исследования, находящему-

73

ся в прошлом, содержит в себе историю понятий». История понятий, которую активно развивают немецкие историки, соединяет структуралистский подход с традицией немецкой филологии. В отличие от истории идей история понятий не отделяется от социальной истории, но, напротив, опирается на нее, хотя бы для того «чтобы осознавать всегда существующее непреодолимое расхождение между исчезнувшей реальностью и языковыми свидетельствами о ней» (Там же). Так, подчеркивает Козел-лек (в кн. «Vergangene Zukunft»), чтобы изучать конфликт между реформаторами и юнкерами в Пруссии XIX в., следовало бы проанализировать их «семантическую битву» вокруг таких терминов, как «собственность» и «гражданин». Крупнейшим трудом, выполненным в духе истории понятий, является большая энциклопедия под редакцией Отто Бруннера, Вернера Конце и Райнхарта Козелле-ка «Основные исторические понятия. Историческая энциклопедия общественно-политического языка Германии» («Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland». Stuttgart, 1972-1997), в которой имеются, в частности, статьи о таких понятиях, как «мир», «демократия» и «прогресс».

Источник

Источники представляют собой совокупность следов, оставленных субъектами прошлого и слу-

74

жащих основой для работы исследователя. Для историка любой документ или предмет - остатки пищи, топонимы, надписи, изображения, тексты и т. д. - могут стать источниками при условии правильной его критики. Историк работает, собирая корпус (совокупность) источников, в наибольшей мере соответствующий целям его исследования. Разумеется, время накладывает на них свой отпечаток (идет естественный износ носителей, например бумаги, или умышленное и неумышленное их уничтожение). Но умышленное уничтожение или, наоборот, сохранение - это социальные процессы, которые имеют смысл и не являются нейтральными (см.: Morsel J. Les sources sont-elles «le pain de l'historien»? // Hypotheses. 2003. N 1). Существуют различные типологии источников, подразделяющие их, в частности, на письменные и неписьменные или на остатки и традицию (Uberreste/ Tradition), т. е. на то, что дошло до нас «как есть», ничем не опосредованное, и нарративные источники, составленные с целью передать определенное свидетельство; примером последних могут служить средневековые хроники. Корпус источников сам по себе никогда не бывает хорошим или плохим; все зависит от вопросов, которые ему задают, от умелой его обработки и от способности объяснить его происхождение. Как писал Ален Коттро, «каждый оставшийся в архиве след есть исторический феномен; не бывает хороших или плохих источников, как не бывает

75

хороших или плохих исторических феноменов» {Cottereau Л. Justice et injustice ordinaire sur les lieux de travail d'apres les audiences prud'homales (1806-1866) // Le Mouvement social. 1987. N 141).

♦ Архивы, Внешняя критика, Внутренняя критика, Иконография/Изображение

к