Нравственно-философские проблемы в произведениях А.Варламова (р-н «Лох», повесть «Рождение»)

Варламов Алексей Николаевич (1963г.р.) Первые литературные опыты относятся к раннему детству. Первая публикация – рассказ «Тараканы» состоялась на страницах журнала «Октябрь» 1987г. в №12. Уже в ранних пр-ях прослеживается ориентация Варламова на русскую классическую литературу. Проза Варламова в ее жанрово-стилевом многообразии представляет собой значительное художественное явление в реалистической литературе конца ХХ века. Исследователи включают его в ряд современных писателей, развивающих в реалистической прозе 1990-х гг. сентиментальные тенденции, творческий метод писателя называют «символическим реализмом». Своеобразие художественного метода А. Варламова состоит во взаимодействие художественных принципов реалистической и мифологической систем. Художественный мир в малой прозе писателя характеризуется наложением социально-психологического плана изображения действительности на мифологический, связанный с христианским мировидением. Сентиментальный герой А. Варламова связан с типом современного интеллигента. Принцип хроникальности в пр-ях А. Варламова реализуется посредством развития психологического конфликта героя. Сюжет замыкается на знаковой, жизненно важной для героя ситуации (рождение, зрелость, смерть). Хронотоп в прозе А. Варламова связан с утопическими поисками автобиографическим героем «земли обетованной». Жанр социально-психологического романа в прозе А. Варламова ориентирован на создание образа интеллигента в ситуации рубежа веков – «нового лишнего», пассивного рефлексирующего героя.

В основу сюжета повести А. Варламова «Рождение» лег принцип хроникальности. Однако житейская в своей основе ситуация, когда бездетная женщина решается на поздние роды, и врачи долго борются за жизнь недоношенного ребенка, переведена автором из бытового в эсхатологическое (т.е. высшее, судьбоносное) пространство. Принцип биографической и исторической хроникальности в повести А. Варламова нарушается: сюжет «замирает» на ситуации рождения, создавая не «спокойное» повествование, а напряженный конфликтный узел. Причины «бездетности» современной России автор видит в глубоком внутреннем отчуждении людей, в разрушении семьи как духовного ядра общества. В повести «Рождение» продолжается разработка нравственно-философской проблематики, заявленной А. Варламовым в ранних рассказах «Сочельник», «Ленка», «Таинство» и др. В этих произведениях сущ-ет особый характер структурирования худ.мира, который строится на сосуществовании двух планов повествования. Внешний рисует социально-историческую действительность, отражая социальные катаклизмы, которыми живет Россия конца ХХ в. Внутренний включает психологическое пространство героев, житейские ситуации преломляются сквозь призму мифологического сознания (сны, видения героев). Традиционная для художественно-философского повествования проблема смысла жизни в конце ХХ в. связана с явлением искажения естественного облика человека вследствие деструктивных процессов в обществе.

Повесть «Рождение» изображает современную семью как социально нездоровую ячейку общества. Типичность конфликта, основанного на полном отчуждении друг от друга членов семьи, подчеркивается отсутствием у героев имен собственных. Ситуация отказа героям в имени, нарушающая принцип биографичности, несет определенную семантическую нагрузку. В мифологической традиции имя человека обозначает его принадлежность роду, семье, свидетельствует о сохранении исторической памяти. Герои повести А. Варламова, одинокие и потерянные, вместе с именем лишаются и семьи, и рода. Соответственно, отсутствие детей в контексте повести видится как закономерный итог бытийной «неопределенности» героев. Создавая художественный мир в повести «Рождение», А. Варламов использует возможности ритма. Особый ритмический рисунок выражается в чередовании повествовательных голосов женщины, мужчины и еще не рожденного ребенка. Ритм выступает универсальным средством строительства мира и личности, компенсирует отсутствие хроникально-биографического начала, традиционно присущего жанру повести. Показательно, что в начале повествования речевые сферы героев не имеют общих точек соприкосновения, даже не соседствуют внутри одной главы. В начале повести миры, в которых существуют муж и жена, разделены не только пространственно (она в городе, он в деревне), но и ментально: в той модели мира, которую создал для себя каждый из героев, они друг для друга являются лишь одним из многочисленных штрихов повседневности. Отсутствие биографических линий в повести А. Варламова компенсируется развитием личного хронотопа героев. Пространственно-временные ориентиры мира персонажей не связаны с конкретным местом, домом, обжитым «своим» пространством. Хронотоп героя, будь то мужчина или женщина, связан со случайным местом, выполняющим функцию временного пристанища: чужая изба в лесу, улица, больница, паром, электричка.

Замкнутость сюжета повести на ситуации рождения актуализирует мифологические образы и мотивы. С рождением сына будущая мать связывает спасение семьи, и муж ей, как Богородице, посылает неосознанные молитвы. Однако постепенно в повествовании доминирует эсхатологический мотив. На историческую действительность начала 1990-х гг. проецируется мифологический «конец света». Мифопоэтический подтекст повести строится на библейских образах, восходящих к «Откровению св. Иоанна Богослова». Ситуация, происходящая в обычной городской семье, подается автором так, как если бы она выражала состояние целого мира: этот масштаб подкреплен библейскими аллюзиями. Возвращение матери из больницы с ребенком на руках происходит в праздник Сретения Господня, который воспринимается мифопоэтическим сознанием как календарный рубеж, переломный день года, символизирующий наступление весны. Образ младенца символизирует жизнь как силу и борьбу, как некий вселенский закон природы, который люди не могут игнорировать. В финале повести намечается выход из конфликтного узла, замкнутого на ситуации рождения, появляются предпосылки для хроникального развития образов мужчины, женщины и младенца.

Роман А. Варламова «Лох», опубликован в журнале «Октябрь» в 1995г. Он представляет собой первое объемное произведение писателя, которому в полной мере присущи черты крупной жанровой формы. Кроме того, исследователями неоднократно отмечалось, что в своем произведении А. Варламов решает проблему судьбы страны в ее историческом развитии с учетом особенностей российского менталитета.

Автору близка блуждающая в сомнениях человеческая душа, тщетно ищущая спасения в одиночестве, в разрыве с любимой женщиной, в скитаниях по стране. Трагична судьба человека, который попал не на свою дорогу. Герой романа «Лох» Александр Тезкин - дитя советского времени конца 80-х – начала 90-х годов. Фоном является в романе философема о нравственном законе внутри человека и звездном небе над ним. Мятущийся, нравственно чистый, но оторванный от земли герой занимается астрономией и часто разглядывает небо в телескоп. Занятие героя прочитывается, как стремление Тезкина приблизиться в своем нравственном восхождении к Богу.

Роман «Лох» отличается необычайной емкостью содержания и масштабностью художественного обобщения. Большую часть произведения составляют размышления героя о прожитом, о близких людях и событиях, с ними связанных, о судьбе человека и его предназначении.

Воспоминания и размышления автора являются средством постижения глубинных оснований человеческой жизни; за ними отчетливо проступает стремление понять меру истинной ценности бытия, осмыслить противоречие между ограниченностью человеческого существования и безграничностью времени. Понимание самоценности жизни, красоты природного мира, мудрое приятие закономерного исхода – центральные идеи романа.

Национальная идея воплощена у А. Варламова в следующих ключевых элементах поэтики романа: 1) теме духовности 2) теме нравственности 3) традиции изображения русского национального характера 4) теме патриотизма

Перечисленные элементы поэтики романа тесным образом связаны с характером главного героя Александра Тезкина.

Герой романа «Лох», преодолевая разнообразные испытания, приходит к вере не как официально – православной традиции, а к вере, прежде всего, в душе, к вере истинной. В центре внимания автора – духовные проблемы современного человека.

В произведении намечается выход к экзистенциальной проблематике. Воспринимая тенденции развития современной прозы, писатель продолжает нравственно-психологическое исследование человека, совмещая в романе социально-исторический контекст с контекстом религиозным. Мифопоэтический план произведения связан с героем потерянным, выпавшим из своего времени. Внутренний мир Сани Тезкина раскрывается не посредством чисто психологического анализа, отражающего процесс формирования личности, а по принципу выявления знаков духовного становления в наиболее ответственные периоды жизни.

А. Варламов показывает этапы познания истины своего героя. Причем каждый этап содержит моменты заблуждения и прихода к новой правде. Впервые герой заходит в церковь со своей девушкой Катериной в тот момент, когда он еще психологически не готов обратиться к Богу. («Народу в храме было довольно много, и они остановились в притворе, украшенном внутри игривыми ангелами. -Лоб - то перекрести, - прошептала Козетта. -Да ну, неудобно как - то… -Пойди свечку поставь. -Я комсомолец»). Вера в Бога начинает приходить к Сане Тезкину, когда он попадает в армию и заболевает туберкулезом. «Дитя своего безбожного времени, принципиально отказывавшееся ставить Богу свечку, он однажды ночью, глядя на звезды, вдруг задумался о своем посмертном существовании: так ли уж верно, что там ничего нет? И вдруг понял, что там, за звездами, обязательно есть иной мир». Это первые сознательные шаги в религиозных поисках героя, которые снова и снова ему придется преодолевать, борясь с преградами и искушениями. Именно здесь намечен основная религиозная тематика всего романа - онтологический конфликт борьбы личности с судьбой и Божьим Промыслом. Ценой своей чести спасает Катерина Саню от неминуемой смерти от воспаления легких. Его жизнь, которая должна была оборваться в девятнадцать лет, продолжается. Кульминационными предсмертными словами станут его слова о том, что «Бог рассудил ему умереть в девятнадцать лет, и никто не имел права вмешиваться в это замысел». Судьба начинает с Саней Тезкиным свою игру после его выздоровления, так, согласно религиозной традиции, появляется уже мятущийся герой, который должен пройти через страдания и лишения, чтобы потом даровалось ему недолгое мирное человеческое счастье.

Вернувшись в Москву, Тезкин продолжает жить уединенной и независимой жизнью. Он проходит через многие испытания - тайный гражданский брак и несбывшуюся надежду стать отцом, встречу с единственной любовью - Катериной, вышедшей замуж, неудачную попытку обучения в университете, и еще большее отчуждение с семьей и «побег» на дачу в Купавну. Изображая отшельничество Сани в Купавне, работу на севере на метеостанции, автор говорит о тоске и одиночестве героя. Вытолкнутый из привычного круга существования, Тезкин отправляется в путь по России и находит свое место в деревне Хорошей. Его мытарство означает возможность обретения истины, в которой варламовский герой испытывает телесную и духовную нужду. Смысл жизни героя раскрывается в его диалоге с отцом, когда предельно обнажается нравственный идеал Александра: «-Но цель-то у тебя должна быть в жизни какая-нибудь? -У меня есть цель. -Какая же? -Я хочу вернуться к тому состоянию, когда люди желали не изменить мир, а всего-навсего его понять. -И много ты понял? -Нет. Но мне много и не надо. Мне бы хоть чуть-чуть понять, самую малость, столько, сколько мне природой ума отпущено». Здесь А. Варламов заставляет читателя поверить в то, что нравственное самосовершенствование героя является единственным способом нахождения смысла жизни и постижения веры. Поэтому автор считает концом духовных исканий Тезкина обращение к Богу – так национальная идея воплощается в ключевых элементах поэтики романа - в теме духовности и нравственности.

В религиозный праздник Пасхи Саня Тезкин окончательно обретает веру, заканчиваются его духовные поиски истины. Он в молитве обращается к Богу: «Господи, - прошептал он, - если смиловался Ты над всеми нами, если простил нам наши грехи и подарил Свою великую радость, подари мне мою – верни мне ее, умоляю Тебя, верни». Результатом того, что Господь принимает блудного сына Александра, становится воссоединение влюбленных – Катерины и главного героя.

А. Варламов создал произведение о сложном и тернистом пути человека к Богу. Главный мотив романа в его религиозно - нравственной концепции - мотиве истинной Веры, когда Саня Тезкин осознанно, исходя из своих внутренних побуждений, искренне веря сердцем и душой, готов духовно прийти к Богу, как блудный сын. Автор изображает настоящий русский характер с его постоянной тягой к религиозности. По А. Варламову, русский человек всегда занят поиском путей к праведной жизни. И пусть Саня Тезкин продолжает галерею «лишних» людей, недаром в заглавие романа выносится оскорбительное прозвище «лох», оказывается, такие герои как раз более необходимы для жизни, именно такие долго ищут смысл жизни и находят его в религии, нравственно возвышаясь над всеми остальными.

В романе прослеживается и другая составляющая национальной идеи А. Варламова – тема патриотизма, которая также связана с образом главного героя и его друга Левы Голдовского. Данная тема раскрывается в противопоставлении убеждений двух персонажей произведения. (- А я ведь, Сашка, попрощаться к тебе приехал. - Как это? – не понял Тезкин. - Уезжаю я, брат. - Куда? - Куда сейчас все уезжают? Туда, куда наша простодушная Козетта умотала, только еще дальше…Я знаю, что ты про меня думаешь, - снова заговорил Голдовский, - что я продался, изменил себе, а теперь бегу, как крыса с тонущего корабля…- И все-таки клянусь честью, ни за что в мире я не хотел бы переменить родину или иметь иную историю, чем история наших предков, как ее нам дал Бог»).

Тезкин же ни за что не хочет уезжать из России, хотя и видит жестокость окружающей действительности конца ХХ века, переезжает в деревню – очаг народной культуры.

21. Женская проза рубежа 20-21вв. (Л.Улицкая «Казус Кукоцкого», «Сонечка». Женская проза игнорирует такую осо-ть массовой л-ры, как нивелирование авторской т.з. –она подчеркнуто индивидуальная, авторская. Именно в этом заключ-ся главн черта новейшей элитной л-ры. Выделение «женской прозы» из общего массива совр-й л-ры обусловлено соч-ем факторов: автор-женщина, центр-я героиня – женщина, проблематика так или иначу связана с женской судьбой. Существ-ю роль играет и взгляд на мир с т.з. женщины, с учетом женской психологии. В 1990-е г «женская» проза офиц-но была признана лит-ным явл-ем. В наст вр проза выдел-ся как устойчивый феномен отечественной л-ры, проходят дискуссии, собираются конференции, публикуются спец-е исследования, анализирующ тво-во писательниц. Явл-е исследуется на разных уровнях, его изучают филологи, историки и социологи. Но по сути в «ЖП» происходят те же самые процессы, что и в остальной л-ре, процессы, направл-е на поиск новых отнош-й в ис-ве и новых приемов их фиксации. Можно согласиться с мнением О. Славниковой, что женщины практически всегда выступали первопроходцами в открытии нового содерж-я. Наиболее ярко ЖП представлена В. Нарбиковой, Л. Петрушевской, Т. Толстой, М. Вишневецкой, Н. Горлановой, А. Данилиной, М. Королевой, А. Матвеевой, М. Палей, И. Полянской, М. Рыбаковой, Н. Садур, О. Славниковой, Л. Улицкой, Г. Щербаковой. Интересные взаимосвязи можно увидеть в ЖП в постановке проблемы контраста детства и взрослой жизни, темы «утерянного рая», поиски смысла жизни, связи личности и общ-ва, проблемы «маленького ч-ка». Др признаком организации «женской» прозы становится поток сознания, выступающий в кач-ве сюжетообразующей основы. Вишневецкая М. подчеркивала, что поток сознания выступает фактически лишь приемом, благодаря кот-му можно вольно, путем ассоциаций переноситься во времени и пространстве. Обычно поток сознания в ЖП подчиняется выявлению той ситуации, кот-я передает состояние героини. Часто поток сознания соединяется с приемом воспоминания. «Поминовение» (1987) М. Палей начинает с рассказа о своем детстве. П-д читателем сразу же возникает архитипич-й образ Дома из основ. Др используемый автором постоянный образ – дорога – символизирует прожитую героиней жизнь. Описания основ раздвигают время действия, а т/ж служат одним из средств доп-ной характеристики героев. Наряду с воспоминаниями в них осмысливается прошлое или предвосхищается будущее. В романе О. Славниковой «Стрекоза, увеличенная до размера собаки» (2000) текст выстраивается как поток перетекающих друг в друга состояний. Фактографичность, «жесткий реализм» нередко соединяются в ЖП тонким лиризмом. Поэтому появл-ся разнообразные формы «ЖП», среди кот-х наиболее часто используемы соц-но-психологич-й, сентиментальный роман, роман-жизнеописание, рассказ, эссе, повесть. Поскольку новейшая л-ра сложна и многообразна, поскольку она несет новый духовный опыт, новое самосознание и мировидение, построенные на основе трагич-го соц-го опыта 20в, ЖП напряженно ищет такие ценностные ориентиры и тво-кие методы, кот-е открыли бы возможность эстетич запечатлеть состояние мира рубежа веков. Библейское постоянство мира в произв-ях писателей противостоит суетности, жестокости, неверию, дисгармонии человеч-й жизни, а перекличка мировых культур, открытость шуму времени ведет к поним-ю истинного смысла бытия. «Страдания и бедствия для того и даются, чтобы вопрос «за что?» превратился в вопрос «для чего?». И тогда заканчиваются бесплодные попытки найти виновного, оправдать себя, получить доказательства собственной невиновности…,потому что у Бога нет таких наказаний, кот-е бы обрушивались на невинных младенцев», - эта мысль хар-на дял произв-й Людмилы Петрушевской, Татьяны Толстой, Людмилы Улицкой и Марины Вишневецкой. Плюрализм мысли и формы, контаминация жанров, разномыслие и разноречие в пределах одной ку-ной палитры – вот что такое русск ЖП сегодня, потому что она стала ярким феноменом совр-го ис-ва. Худ-ное новаторство Людмилы Улицкой. Л. Улицкая пришла в л-ру в кон 80хг, когда появл-ся 1ый сборник «Бедные родственники». В 1990е г вышли «Медея и ее дети», «Сонечка», «Зверь», «Веселые похороны». На 1ый взгляд кажется, что во всех произв-ях читателю чисто бытовой уровень отнош-й. Однако за ним обнаруживается достаточно серьезная и глубокая постановка вопросов об ответственности за тех, кто живет рядом, о «бедных родственниках» и вовсе чужих людях, оказавшихся соседями, знакомыми, друзьями. Семейная тема в совр-й л-ре возникает довольно часто. Авторы пишут о распаде семьи, о непорочных семьях. На этом фоне выделяется книга Улицкой «Медея и ее дети». В греческой мифологии Медея – детоубийца. В пов-нии Улицкой гречанка Медея оказыв-ся собирательницей многонац-ной семьи. Читатель знакомится с необычной семьей. Медея давно вдова, брак был бездетным. Но ее дом стал семейным домом для многочисленных родственников – далеких и близких, родных по духу и не очень, разных по возрасту и национальности. Пов-ние компонуется из воспоминаний, отрывков из писем, включает рассказанные истории, диалоги. За всем этим судьбы и хар-ры людей, объединившихся в семью Медеи. А общение с ней, как утверждает автор-повествователь, - целебно. Семья по Ул – не столько единство персонажей по плоти, ско-ко по духу. Круг близких людей – это и есть своя семья. Произв-я Ул создают впечатление достоверности, документальности, автобиографизма, способствуют возникновению особой доверительности м-у автором и читателем. Жизнь совр-й русск интеллигенции предстает п-д читателем в эпизодах и диалогах -реакция на происходящее вокруг, умение не ныть по поводу материальных трудностей, интерес к работе, дружеское отнош-я с детьми, чувство юмора, скрепляющее дружеские и семейные связи – главн черты книг Ул. Хотя прямой датировки событий нет, но в рассказах У. Ул. Постепенно складыв-ся картина мира определенного времени, поскольку писательница использует не только временные, но и предметно-бытовые детали («усы сталинского покроя», «варшавский портной парижской выучки»). Из подробностей и создается образ поколения послевоенного периода. Доминирующая форма тво-ва Ул - цикл, кот-й обусловливает выбор определенных приемов. Прежде всего отметим общий круг тем. Центр-ми дял Ул становятся проблемы жизни и смерти, предназначение ч-ка. Они лейтмотивом проходят ч-з все ее тво-во. Критики иногда даже назыв произв-я Ул слишком мрачными и печальными. Подобная характеристика обусловливается повествовательным настроем книг. Объединению рассказов в циклы способствует и организация пространства. Действие происходит в замкнутом топосе, мир героев ограничен, они редко выходят за пределы своей территории. Ул, всегда тщательно используя разные типы деталей, описывает место действия: «Кончились последние остатки провинциальной Москвы с немощенными дворами, бельевыми веревками, натянутыми м-у старых тополей, и пышными палисадами с бамбуками и золотыми шарами… («Сонечка»). Даже если определения не оценочны, они наделяются атрибутивными признаками: немощенные дворы, старые тополя, пышные палисады с бамбуками и золотыми шарами. По подобным подробностям легко установить время действия как природное, так и историч-е. Позже местообитание героини резко меняется, она выходит из локального, домашнего пространства в более широкое, чаще всего городское. И тогда оно описывается не менее подробно, чем мир детства или место проживания конкретного ч-ка. Отметим еще одну особенность: особую повествовательную интонацию создает инверсия, она и позволяет перевести план настоящего в прошлое, расширить место действия. Вместе с тем у читателя создается ощущение, что подобные события могли случиться когда-то давно. Даже если бы он сам был их свидетелем, все равно они воспринимаются как ирреальные, фантастич-е. Подобное ощущение усиливается использ-ем разнообразных хаактеристик времени, в кот-х применяются традиционные формулы и устойчивые выражения: «в более сытые бескарточные времена», «так вертелась она с пяти утра до поздней ночи и жила не хуже др». Автор стремится к обобщениям и достигает поставленной цели, вводя эпическое и даже мифологич-е время (помимо бытового, биографич-го и природного). Организация текстового пространства повести «Веселые похороны» начинается с названия, построенного на парафразе и контрасте. Его знач-е раскрывается только в конце, когда на похоронах родственники и друзья слушают последнюю запись главн героя. Так преображается основной лейтмотив повести – «смертью смерть поправ». Последовательный рассказ о болезни и уходе из жизни героя заставил критиков проводить разнообразные аналогии, в частности, с повестью Л. Толстого «Смерть Ивана Ильича» (1886). Только пов-ние Л.Ул. более обобщенное, предстоящий уход героя показыв-ся ч-з отнош-е к нему др действующих лиц, их воспоминания, сны, разговоры, несобственно-прямую речь и авторское описание. В интервью с А. Гостевой писательница отмечает, что не побоялась ввести тему смерти, в нек-ром роде табуированную для западной л-ры и открытую для русск ку-ры, в связи с тем, что «смерть – одна из важнейших точек каждой жизни», и она с ней работает столько, сколько может. Местом действия повести становится Нью-Йорк. Выбор места обусловлен тем, что, как считает Ул, эмиграция – «такое место, где все обостряется: хар-тер, болезни, отнош-я». Введены и нек-рые факты из жизни автора: «История Алика – история моей жизни, даже не одна, а неск-кою И она могла происходить в России. Очень похоже, но все-таки по-другому». «Инакость» жизни в эмиграции заклч-ся для Ул в том, что там возникают необычные коллизии и состояния, кот-е она увлеченно исследует. В нач все происходящее воспринимаются «как маленький сумасшедший дом». Вокруг героя закручивается множество историй, причем сюжетно их ничто не объединяют. Писательница использует принцип эссеистич-й организации, сведя романное нач к минимуму. Рассказы даже не вписаны в общую временную сис-му, они разворачиваются один за др. Чтобы читатель не утратил интереса к происходящему, Ул вводит элемент тайны – загадку дочери худ-ка Лии, кот-я разрешается только в самом конце. Роман «Казус Кукоцкого» (2001) построен так же, как и др роман Ул. Автор вводит различных персонажей, каждый из кот-х наделяется своей историей, но одновременно связан с глав героем, врачом Кукоцким. Его фамилия символична, она вызывает ассоциации со знаменитым хирургом С.И. Спасокукоцким (1870-1943). Автор как бы подчеркивает, что герой, носящий такую фамилию, никем, кроме врача, быть не может. Соответственно, Ул наделяет его своеобразным мистич-м знанием, способностью предвидеть болезни. Подобное видение всего организма назыв-ся «внутривидением» и свойственно тем, кто считается экстрасенсами. Отдельные авторские наблюдения соединяются в единую картину, образ-ся своеобразная панорама. Данная особенность обусловлена тем, что Ул широко использует интертекст, скрытые цитаты из др текстов. В рассказе «Конец сюжета» из повести-цикла «Сквозная линия» встречается строчка из «Божественной комедии» Данте: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…». Цитата использ-ся в кач-ве опосредованной оценки и позволяет расширить круг авторских наблюдений. Кроме цитации интертекст присутствует на мотивном уровне (в виде реминисценций) и в кач-ве разнообразных языковых клише. Действие в произв-ях Ул развив-ся медленно, кажется вязким и тягучим. Анализ показывает, что осложнение действия происходит за счет многочисленных линий, разнообразных историй, вставных новелл. Динамика создается за счет неожиданных поворотов, время от времени открываемых тайн из жизни героев. Так, рассказ «Счастливые» построен на поэпизодном разв-и действия, соединение отдельных сцен происходит с помощью монтажа, доминируют яркие слова-образы. Т.о., Ул предстает как один из ярчайших прозаиков современности. Л. Улицкая рассказ «Путь осла». Шоссе протекало ч-з тоннель, выдолбленный в горе п-д 1ой мировой войной, потом подкатывалось к маленькому городку, давало там множ-во боковых побегов, узких дорог, кот-е растекались по местным деревням, и шло дальше, в Гренобль, в Милан, в Рим…П-д въездом в тоннель мы свернули с автострады на небольшую дорогу, кот-я шла по верху горы. Марсель обрадовался, что не пропустил этот поворот, как с ним это не раз случалось, - съезд этот был единственный, по кот-му можно попасть на старую римскую дорогу, построенную в 1ом веке. Собственно говоря, большинство европейских автострад – роскошных, шестирядных, скоростных – лежат поверх римских дорог. И Марсель хотел показать нам ту ее небольшую часть, кот-я осталась в своем первозданном виде. Невзрачная, довольно узкая – две машины едва расходятся – мощеная дорога от одного Меленького городка до др после постройки тоннеля была заброшена. Когда-то у подножья этой горы была римская станция курьерской почты, обеспечившей доставку писем из Британии в Сирию. Всего за десять дней…