Душевное здоровье и психопатология

 

Современные врачи все больше обеспокоиваются состоянием психического здоровья. От одной только депрессии в настоящее время страдает около 5 % населения Земли /Авдеев. 2000, с.78/. При этом лекарственные формы воздействия – через антидепресанты – не приводят к принципиальному решению проблемы, а лишь временно облегчают ситуацию. Это и понятно, ведь депрессия – это своего рода сигнал души о неблагополучии, бедственном ее положении /там же, с.79/, и лечение здесь нужно не химическое, а духовно-нравственное.

О самом неблагополучном состоянии психического здоровья свидетельствует рост самоубийств в нашей стране: в 1915 году 3,4 человека на 100 тыс. населения, в 1985 – 24,5, 1991 – 31, 1993 – 38,7 /Авдеев. 2000, с.83/. В настоящее время уровень самоубийств по сравнению с дореволюционным повысился больше, чем в 10 раз. Каковы причины этого? Может быть, дело в том, что "жизнь стала труднее"? Нет, научные исследования показывают, что экономические и социальные факторы не являются решающими /там же, с.83/, т. е. среди зажиточных и преуспевающих "новых русских" происходит приблизительно такое же количество самоубийств, как и среди тех русских, которым жить вообще не на что. Дело здесь в другом: суицид является личностным кризисом, потерей смысла жизни. Для того же, чтобы человек более стойко переносил жизненные трудности, необходимы более высокие и нравственные цели в жизни. Эти цели дает человеку христианство, так что эта "психотерапевтическая функция религии" отмечается как зарубежными, так и отечественными авторами. Даже негативно относящийся к христианству Карл Юнг вынужден был признать: "В большинстве своем мои пациенты – люди не верующие, а те, кто утратил веру... Эти люди страдают какой-то духовной узостью, жизнь их обычно бедна содержанием и лишена смысла. Как только они находят пути к духовному развитию и самовыражению, невроз, как правило, исчезает" /пс.: Юнг. 1998, с.178/.

Именно к оздоровлению души и направлено христианство: "Какие бы добрые дела ни делал, какими бы подвигами ни подвизался и ни утруждал себя в настоящей жизни всякий человек, мудрый или немудрый, сведущий или несведущий, рассудительный или нерассудительный, ученый или неученый, богатый или бедный, – если это не способствует к оздоровлению души его от немощей ее, суетно все сие и бесполезно для него, и оставляет душу вне царствия небесного: ибо в царствие небесное приемлются только здравые души, не имеющие никакой немощи" /христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.123-124/. С этой точки зрения и оценивается сам христианин: "у кого душа не здрава, тот еще не стал христианином настоящим" /там же, с.68/.

О здравии души писали и другие св. отцы:

– "Многие совершали силы, воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие чудеса; руками их многие приведены были к богопознанию, и после всего этого сами, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти... и для многих сделались соблазном, когда явны стали деяния их, потому что были они еще в душевном недуге, и не заботились о здравии душ своих, но пустились в море мира сего исцелять души других, будучи еще сами немощными..." /христ.: Исаак Сирин. 1993, с.281/;

– "здравие души есть: не жаждать никакого греха, и ничего из того, чего жаждет мир, т. е., ни денег, ни сласти плотской, ни славы и чести человеческой" /христ.: Симеон Новый Богослов. Т. 1. 1993, с.146/;

– "Здравие души – бесстрастие и ведение, и улучить его невозможно тому, кто порабощен плотским сластям" /христ.: Фалассий авва. 1900, с.296/.

 

Христианская психология и современность:
вместо заключения

 

Огромна роль христианства для современности, и, в том числе, для современной психологии, ибо "в христианстве сокровенно и истинное Богословие, и неподдельная психология и метафизика" /христ.: Игнатий (Брянчанинов). Т. 4. 1993, с.144/. Святоотеческое учение о страстях применимо и было бы полезным и в "светской" психотерапии, сообразно ее проблемам и запросам /Флоренская. 2003, с.113/.

У христианских подвижников можно найти и психологический анализ, и действительную психологию:

– "Если мы посмотрим писания подвижников и свв. отцов – какую глубину психологического анализа мы там встретим, какую тонкость различения психических состояний, какую верность определений и классификации всех ощущений" /Ельчанинов. 1992, с.30/;

– "если есть действительная психология, так главным образом (если не исключительно) у подвижников христианства" /антр.: Новоселов. 1902, с.11/.

Познание психического не является в христианстве самоцелью, но оно всегда высоко ценилось, ибо напрямую связано с самыми разными вопросами духовного здоровья.

С другой стороны, христианству всегда были небезразличны и чисто психологические вопросы. Григорий Богослов вопрошал о том, как ум воспринимает образы вещей /христ.: Григорий Богослов. Т. 1, 1994, с.477/. Среди других, интересовавших его проблем, находятся следующие: "Что такое сохранение воспринятого – память, что такое возобновление воспринятого – припоминание? Как слово есть порождение ума и рождает слово в уме другого? Как словом передается мысль?" /там же. с.477/. Психологических вопросов во время Григория Богослова было больше, чем ответов на них, но ведь это было шестнадцать веков (!) назад. Современная христианская психология имеет свои ответы на многие из этих вопросов, а где чего-то не знает, она не стесняется обращаться к психологии академической (оставляя за собой право объяснять получаемые оттуда знания, исходя из своих мировоззренческих и духовных установок).

Важнейшей областью конкретного применения христианской психологии является душепопечение – духовная работа с душой, психологическая помощь христианам и воцерковляющимся людям.

Эта работа направлена на то, чтобы правильно "поставить" душу, ибо, "как бывает правильно поставленный голос, так бывает и правильно поставленная душа" /Ельчанинов. 1992, с.91/. От этого зависит многое: “если мы устаем от нашего дела, от общения с людьми, от разговора, от молитвы – это только потому, что душа наша "неправильно поставлена"” /там же/. На эти же слова о. Александра Ельчанинова ссылается Патриарх Московский и всея Руси Алексий, называя его "одним из замечательнейших православных педагогов и священников XX века" /Гл. 1: Алексий патр. 1993, с.6/.

Прошли те времена, когда с религиозной точки зрения все психологи являлись "лазутчиками атеизма". Тем более, что появляются и православные психологи: психологи по образованию и одновременно православные христиане по вероисповеданию. Они, безусловно, могли бы быть полезны церкви во многих отношениях. И здесь не нужно идти далеко за примерами. В первую очередь, это работа с психическими аномалиями и отклонениями, число которых увеличивается во всем обществе, а значит и в ограде церкви. Не менее актуальна и злободневна религиозно-психологическая реабилитация жертв сект, экстрасенсорики, оккультизма, в чем, безусловно, могли бы принять участие и психологи (под окормлением церкви). И в этом деле есть уже достаточный практический опыт в разных частях России, а в Москве – в центре имени Иринея Лионского, трудами иеромонаха Анатолия (Берестова). Успешно начала и продолжает свою работу секция православных психологов и психотерапевтов при Санкт-Петербургском обществе православных врачей во имя святителя архиеп. Луки (Войно-Ясенецкого) (под общим руководством священника Сергия Филимонова).

Грамотная психологическая и психотерапевтическая помощь пригодилась бы везде: и в начале воцерковления, в пастырском окормлении, в решении семейных, супружеских и прочих проблем, при реабилитации лиц, ставших жертвами тоталитарных сект или оккультных воздействий, при психологической подготовке к таинству исповеди, при православном подходе к лечению и профилактике алкоголизма и наркомании /Авдеев. 2000, с.154/. Кстати, о необходимости учета психологических данных в вопросе миссионерской тактики писалось почти сто лет назад /Липский. 1910/.

Вообще надо сказать, что психологических проблем в настоящее время хватает у всех людей, а значит, и у христиан. И эти проблем необходимо обязательно решать, иначе они будут мешать становлению нормальной церковной жизни.

Что же касается использования современного психологического знания, то здесь, как мы уже говорили, нужна большая осторожность, ибо оно нередко является тем троянским конем, через который в Церковь пытаются проникнуть чуждые ей мысли и идеи. Подобного можно избежать, если при этом все время соотноситься со святоотеческой психологией. Кроме того, в настоящее время вполне уместно говорить и о собственно христианской психологии – психологии, основанной на христианстве, разрабатываемой психологами-христианами: "Я считаю, что можно говорить о христианской психологии. Может быть, абсурдно говорить о христианской математике, физике и т.п., но о христианской психологии говорить и можно, и должно, потому что психология, по крайней мере в высших своих аспектах, есть то, в чем проявляется личность и взаимодействие личностей. И в этом смысле вероисповедание человека, то, что лежит в основе его мировоззрения, мировосприятия, конечно, является существенным. Мировоззрение православного верующего будет отличаться от мировоззрения буддиста, соответственно, и подход к человеку будет у них разный, и понимание человека будет разное" /Виктор (Гусев). 2003, с.187-188/.

 

 

Литература

 

Абеляр Петр. Этика, или познай самого себя // Человек. 1995, № 3, с.54-67; № 4, с.77-92; № 5, с.89-107.

Абраменкова В. В. Агиологическая психология детской святости // Московский психотерапевтический журнал. 2005, № 3 (46), c.118-145.

Августин Аврелий. Беседы души с Богом. М.: Фонд содействия образованиюXXI века, 2002 (3-е изд. Сергиев Посад: Св.-Тр. Серг. лавра, 1900; 2-е изд. М.: Св.-Тр. Серг. лавра, 1883).

Августин. Исповедь. М.: Республика, 1992 (СПб.: Азбука, 1999; М.: Гендальф, 1992).

Августин блаж. Исповедь // Его же. Творения. Т. 1. СПб., Киев, 1998, с.469-741.

Августин. О бессмертии души // Его же. Творения. 2-е изд. Ч. 2. Киев, 1905, с.299-326.

Августин блаж. О бессмертии души // Его же. Творения. Т. 1. СПб., Киев, 1998, с.373-393.

Приложение 2. 1
Психология таинств

 

Психология таинств является мало разработанной, но очень важной проблемой. Еще свящ. Павел Флоренский в начале XX века предполагал привлечь внимание к вопросам психологии таинств и напечатать несколько статей на эту тему в журнале "Христианин". Это отчасти и было выполнено, – появились три предварительных статьи самого Флоренского с несколькими письмами читателей к нему на эту же тему /см.: Флоренский. Вопросы религиозного самопознания (Христианин. 1907, № 1, с.205-210; № 3, с.635-653; № 10, с.436-439; отд. изд.: Сергиев Посад, 1907; переизд.: Его же. Собр. соч. в 4-х т. Т. 1. М., 1994, с.528-549)/. Эта инициатива, к сожалению, не получила тогда дальнейшего развития, и поставленные Флоренским вопросы не получили должного освещения. Понятно, что последовавшая вскоре октябрьская революция с ее ярко выраженным атеистическим характером никак не способствовала решению таких тонких духовно-религиозных проблем. В настоящее же время появляется реальная возможность правильной постановки данной проблемы и консолидации психологов и богословов в поиске ее решения.

Нам представляется, что при этом хорошо было бы избежать две основные опасности: со стороны психологов – это желание исследовать эту проблему точно также, как и любую другую, т. е. непонимание ими ее религиозной специфики; с другой стороны, сложность данного явления может приводить богословов к пассивно-выжидательной позиции, что также не будет способствовать эффективному и адекватному ее решению. Безусловно, разумная осторожность нужна во всем, и особенно при изучении сложных религиозно-психологических проблем, но будет совершенно неправильно, если призывами к осторожности можно будет оправдать бездействие и косность мысли. Вполне можно подписаться под мыслью Павла Флоренского, которая была сказана почти сто лет назад: "Мы верим в истину христианства и потому уверены, что она выдержит всякое испытание, и не боимся за нее. Но вопросы, возникающие кругом нас, принудительно влекут нас испытать самих себя, в вере ли все мы, – то ли мы, "чем должны быть". Важно, необходимо важно, выяснить, как переживаются таинства верующими. Священникам же, из всех верующих чаще всего имеющим дело с таинствами и знающим, кроме того, таинство священства и деятельное участие в совершении таинств, – предстоит преимущественная заслуга осветить своими указаниями эту темную область религиозной психологии" /Флоренский. 1994, с.531/.

Основными принципами нашего подхода к освещению этой проблемы являются следующие: во-первых, использование предыдущего опыта – богословского, философского и психологического, во-вторых, первоочередное обращение к текстам святоотеческой традиции.

Использование предыдущего опыта предполагает постоянную источниковедческую работу по данной тематике. Для изучения психологии христианских таинств были бы полезны следующие работы: Алмазов А. "История чинопоследований крещения и миропомазания" /Казань, 1884/, Воздвиженский М. свящ. "О таинствах православной церкви /Православное обозрение. 1874, № 1, 2/, Евсевий архиеп. "Беседы о седми спасительных таинствах православной кафолической церкви" /5-е изд. СПб., 1872/, Жураковский А. "Тайна любви и таинство брака" /Христианская мысль. 1917, № 1, 3-4/, Замятин А. Ф. "Покаяние и его значение для нравственной жизни христианина /Киев: Тип. И. И. Горбунова, 1904/, Игнатий архиеп. "О таинствах единой, святой, соборной и апостольской церкви" /СПб., 1863/, Катанский А. Л. "Догматическое учение о семи церковных таинствах в творениях древнейших отцов и писателей церкви до Оригена включительно" /СПб.,

Приложение 2. 2
Мировоззрение: условия формирования, основные типы и их характеристики

 

Частое и систематическое восприятие и усвоение одной и той же информации, истинность которой принимается в каждом отдельном случае на веру, а в дальнейшем частично подтверждается на опыте или, по крайней мере, ничем не опровергается, приводит к уверенности, под которой понимается глубокая убежденность в истинности тех или иных положений или даже целых систем знаний, в своей совокупности составляющих то, что называется мировоззрением /христ.: Михаил (Мудьюгин). 1995, с.33/.

Само это название – мировоззрение, т. е. дословно – воззрение, точка зрения на мир – не совсем правильное и, при том, по двум причинам. Во-первых, и на это часто не обращают внимание, в формировании мировоз зрения участвуют все органы чувств, а не только зрение. Здесь проявился существующий стереотип преобладания зрения над другими органами чувств. Этот стереотип закрепился в языке через использование различных зрительных языковых метафор: воз зрение, точка зрения, либеральные, или какие-либо другие взгляды, рассматривание проблемы и т. д. Во-вторых, что еще более важно, в мировоззрение входит не только воззрение человека на мир, как на физическую вселенную, но и на самого себя, на других людей, на первопричину мира (Бога – в случае религиозного мировоззрения).

Кроме того, также существует стереотип понимания мировоззрения как некоторой системы знаний, что верно, но однобоко. Мировоззрение имеет не только мыслительный, когнитивный компонент (знания), но и эмоциональный – внутреннюю оценку и определенное эмоциональное отношение к этим знаниям, а также волевой компонент – стремление к тем целям, которые вытекают из имеющихся знаний и личного к ним отношения.

Таким образом, в мировоззрении проявляется весь человек – целиком, со всеми сторонами своей личности и психики. Поэтому, влияя на формирование мировоззрения, можно воздействовать на все стороны жизни человека, направляя его на решение определенных задач при помощи конкретных методов. Здесь, к сожалению, возможны и негативные моменты, когда государство или отдельные группы населения манипулируют мировоззрением, используя его в своих целях. В советское время были идеологические критерии подобной манипуляции, в настоящее время они носят политико-экономический характер, т. е. связаны с стремлением к власти и деньгам. С другой стороны, человек с уже сформированным мировоззрением более устойчив к различного рода манипуляциям, он будет сохранять, обосновывать и отстаивать свою точку зрения на спорные предметы.

Наше мировоззрение как общий психологический феномен зависит от нашей душевной организации /пс.: Аркин. 1923, с.5/. Хотя, зависимость, скорее всего, и обратная: наше мировоззрение, то, что мы думаем и представляем, оформляется в некие психические структуры. Но здесь важен и встречный процесс: человек через наследственность обладает предрасположенностью к определенным видам психической деятельности. Эта предрасположенность актуализируется и закрепляется через образование и воспитание. Впоследствии эти личностные психические особенности становятся как бы ситом, через которое просеивается вся информация из внешнего мира. Подобная избирательность со временем и создает то мировоззрение, которое наиболее соотносится с данными психическими чертами.