Трудотерапия, лечебная физкультура и восстановительное обучение

1

Данные исследования механизмов и динамики восста­новления движений руки, нарушенных вследствие перене­сенного ранения, позволяют притти к выводу о важном ле­чебно-восстановительном значении труда. Этот вывод, од­нако, отнюдь не снимает- вопроса о применении других функциональных методов. Как раз наоборот: раскрытие конкретной роли труда в процессе восстановления приводит нас к пониманию также и ограниченности его возможностей, а, следовательно, и к проблеме соотношения трудотерапии и других функциональных двигательных методов.

Остановимся раньше на более простом вопросе о соотно­шении восстановительной трудотерапии и лечебной физ­культуры.

Мы имеем теперь возможность подойти к этому вопросу, не как к простой альтернативе — или трудотерапия, или ле­чебная физкультура, — и, тем более, не как к проблеме их механического «синтеза», но как к задаче построения единой динамической системы мероприятия, по-разному включаю­щей в себя и труд, и лечебногимнастические упражнения, в зависимости от течения и стадии восстановительного про­цесса.

В поисках оснований, которые позволили бы ответить на этот вопрос, мы прежде всего наталкиваемся на факт рас­хождения анатомо-физиологических возможностей органа и его функциональной пригодности и на своеобразно одно­стороннее развитие функций в процессе труда, что особенно ярко выступает в процессе восстановления пораженной функции. В трудовых операциях, как мы это видели, исполь­зуется лишь оптимальная зона наличной подвижности ор­гана, и, таким образом, его практическое функционирование оказывается гораздо уже его анатомо-физиологических воз-

215

можностей. Но в другом отношении оно гораздо больше их, ибо в пределах этого формально узкого диапазона развер­тывается неожиданно богатая гамма движений.

Очевидно, развитие последней не идет параллельно раз­витию отдельных компонентов произвольной двигательной активности; функциональная подвижность не пропорцио­нальна или, во всяком случае, не прямо пропорциональна объему активных движений конечности.

Невозможно поэтому оценивать восстановительное значе­ние труда, рассматривая его лишь в качестве набора отдель­ных движений, производимых с большим или меньшим уси­лием в течение значительного времени. Против такого меха­нического понимания трудотерапии говорит вся глубина различий в психофизиологических особенностях трудовых операций и гимнастических упражнений, — различий, хотя и не охватывающих всей специфики труда, но все же доста­точных, чтобы показать недопустимость его отождествления с элементарными формами движений.

С другой стороны, следует отметить не менее сложное по­ложение также и вопроса о различных методах и формах лечебной физкультуры. Что в системе лечебной физкуль­туры неудовлетворительными в каком-то очень существен­ном отношении являются прежде всего упражнения, имею­щие психологически абстрактный характер, — это известно. Об этом свидетельствуют многочисленные предложения все новых и новых методик лечебной гимнастики. Но бесспорно также и то, что система этих абстрактно-гимнастических упражнений имеет за собой громадное преимущество: воз­можность точного учета и приведения в полное соответствие компонентов восстановительных гимнастических упражне­ний с анатомо-физиологическими компонентами поражен­ного движения.

Нужно также принять во внимание, что недостатки этих упражнений дают себя знать именно тогда, когда их приме­няют в качестве упражнений лечебных. Поэтому, есте­ственно, возникает вопрос о том, может быть, они поэтому и оголяются до уровня «абстрактных» движений, что их пере­носят, без учета их психологических особенностей, из их соб­ственной сферы физической культуры нормаль­ного организма в чужую область восстановления пораженной функции? А если это так, то не следует ли и разные формы гимнастических упражнений оценивать кон­кретно, не устанавливая раз навсега (sic) осмысленность одного типа и психологическую абстрактность другого, но опреде­ляя каждый раз особо, какой тип упражнений наиболее

адэкватен данной ситуации и наиболее осмыслен для субъ­екта; ведь иначе легко может случиться, что и предметно-целевые действия, вообще обнаруживающие ряд преиму­ществ в условиях тренировки поврежденной конечности, в других условиях, например, при собственно спортивных упражнениях, окажутся при всей своей внешней предмет­ной направленности гораздо более психологически абстракт­ными, чем «абстрактные», но зато подлинно физкультурные движения.

Мы хотели бы снова подчеркнуть здесь возможность зна­чительного расхождения между тем, чего можно ожидать с обычной точки зрения, и тем, что показывает исследование. Кажется, например, что для пораженной конечности нужны в первую очередь простые упражнения, а предметная дея­тельность или невозможна, или не показана, а между тем внимательное изучение обнаруживает большую эффектив­ность в этом случае именно предметно-целевых движений. Наоборот, для здоровой или оправившейся конечности, спо­собной производить работу, казалось бы, наиболее возможны и необходимы предметно-целевые действия, а на самом деле для ее развития более целесообразной, как мы увидим, является как раз система «абстрактных» гимнастических упражнений. Поэтому не общие соображения, а только прак­тический опыт, клиническое наблюдение и эксперимент могут подсказать правильные пути применения труда и раз­личных форм лечебно-гимнастических упражнений.

2

В более конкретной форме проблема соотношения вос­становительной трудотерапии и различных форм лечебной физкультуры может быть формулирована следующим обра­зом: в каких случаях показано применение трудотерапии и в каких случаях — применение тех или иных форм гимна­стики и как должны сочетаться эти основные методы функ­циональной терапии на разных этапах восстановления дви­жения? Обратимся к фактам, которые помогут нам наметить решение этой проблемы.

Таким фактом является, прежде всего, упомянутое выше расхождение между анатомо-физиологическими возможно­стями органа и его функциональной пригодностью, особенно резко выступающее в процессе трудотерапии. Это расхож­дение, как мы видели, состоит в том, что развитие практи­ческого функционирования руки резко обгоняет восстано­вление ее физиологических возможностей: уменье что-то де-

 

216

217

лать растет быстрее, чем объем и сила активных движений Это означает, во-первых, что специфическое действие тру­дотерапии состоит именно в восстановлении функциональ­ной пригодности органа и, во-вторых, что это восстановление происходит на основе и как бы внутри уже наличных фи­зиологических возможностей движения.

Второй экспериментально и клинически установленный факт заключается в том, что восстановление функциональ­ной пригодности само проходит через два разных этапа: че­рез этап скрытого, статического и через этап прямого дина­мического участия органа в трудовой операции. Первая, скрытая форма участия пораженного органа в движении хотя и подготовляет последующую динамическую форму, но по своему внешнему виду представляет собой прямую про­тивоположность ей. Вместо того, чтобы в той или иной сте­пени участвовать в трудовой операции, пораженное звено конечности, как мы видели, внешне вовсе выключается из движения, неожиданно фиксируется и* на первый взгляд, превращается в простой придаток того сегмента конечности, на которую переносится данная функция. Однако это кос­венное и внешне незаметное участие пораженного звена в работе приводит к тому, что оно включается в общую функциональную систему и осваивает статическую нагруз­ку, а затем, окрепнув, становится способным к прямому динамическому усилию; это не прямое участие пораженного органа в труде и составляет существеннейшую характери­стику прогрессивных компенсаций, столь обильных на ран­них этапах восстановления. Учет того обстоятельства, что трудотерапия может начинаться не только с появления воз­можности прямого включения пораженного звена в труд, но гораздо раньше, как только стоновится (sic) осуществимым про­грессивно-компенсаторное выполнение данной операции, имеет, конечно, очень большое значение для практики на­значения функциональных восстановительных меропри­ятий.

Наконец, третий факт, который должен быть принят во внимание, заключается в том, что трудовые операции при­способлены к преобразованию предмета, а гимнастиче­ские движения — к состоянию органа; что трудовые опе­рации требуют от органа известного минимума подвижности и силы и, следовательно, имеют определенный «нижний по­рог» и определенную оптимальную зону своего применения, что же касается лечебной гимнастики, то нет такого состоя­ния органа, для которого нельзя было бы найти подходящую форму упражнений. Наконец, как внешняя форма, так и

структура трудовых операций очень жестки, в то время как и подбор гимнастических движений, и способы их проведе­ния, и структура действий, в которые они могут быть вклю­чены, безгранично гибки и приспособляемы к практически любому состоянию больной руки.

Из этих фактов и вытекает общий подход к проблеме лечебной физкультуры и трудотерапии. Очевидно, что глав­ные задачи восстановления движения наилучше обеспечи­ваются трудотерапией, почему она и должна иметь ведущую роль. Однако ее возможности ограничены: они ограничены и в отношении начала применения трудовых процессов и в отношении тех пределов восстановления, которые могут быть достигнуты в труде. Поэтому там, где трудотерапия либо еще невозможна, либо нуждается в расширении сферы своего воздействия, либо, наконец, близка к исчерпанию своего прямого восстановительного значения, важнейшее место принадлежит лечебной физкультуре, которая составляет, таким образом, необходимое содержание функцио­нальной восстановительной терапии.

Попытаемся теперь наметить роль лечебной физкуль­туры по отношению к восстановительной трудотерапии не­сколько ближе.

На первом этапе восстановления поражен­ной функции, когда она не может быть прямо включена в процессы труда, задача состоит в том, чтобы добиться ее косвенного участия в трудовых операциях. Зачастую это возможно даже в тех случаях, когда пораженное звено, ка­залось бы, совсем лишено активных движений.

Так, например, раненый Зык. (сквозное пулевое ранение верхней трети правого плеча и крыла правой лопатки, с глубоко втянутыми и спаянными с тканями рубцами, с отсутствием активного отведения правого плеча вперед и в сторону, болезненностью этих движений и резкой слабостью во всех сегментах конечности) был осторожно включен в трудовые операции с молотком и ножовкой. Эти операции вызывали сначала плотную фиксацию плеча к боковой поверхности груди. Плечо было у него, таким образом, низведено до положения штатива для предплечья, но оно все же участвовало в движении и несло статическую нагрузку. Благодаря этому у него очень явствен­но, хотя и медленно, нарастала способность выносить все более дли­тельную работу предплечья, а затем, к началу второго месяца, по­явились и первые движения (активного отведения плеча) — сначала вне работы, а еще недели через полторы — и в самом процессе труда.

В другом случае у больного с остаточными явлениями левосто­роннего плексита после сквозного пулевого ранения имелась на­столько значительная слабость в кисти и пальцах левой руки, что, приступив к косьбе, он, как и некоторые другие раненые, должен был сначала зажимать древко косы между плечом и предплечьем. Кисть и пальцы вовсе исключались из работы. Но, очевидно, энергичное сгибание предплечья осуществлялось не только его сгибателями, а

 

218

219

также и теми мышцами ладонной стороны предплечья, которые от­части берут начало на плече. В связи с этим, стимулирующее влия­ние распространялось и на всю группу мышц предплечья, вовлекая их в статическое соучастие в работе. Внешне это выражалось, между прочим, в том, что кисть и пальцы не болтались вяло «в стороне от дела», но во все время работы были в состоянии статического напря­жения. К концу второй недели косьбы этот больной сам, без всякого указания извне, переложил древко косы с локтевого сгиба на ладонь. Итак, на первом этапе трудотерапии, когда прямое вклю­чение пораженного сегмента невозможно, задача трудотера­пии состоит в том, чтобы достигнуть косвенного включения его в работу путем создания гомосистемных компенсаций. Если это удается, то пораженное звено во время работы фиксируется, выключается из активного движения. Хотя в этой внешней неподвижности и нет ничего угрожающего, тем не менее, учитывая отсутствие движений в этом звене и вне работы, желательно дополнить эту рабочую фиксацию по­раженного звена специальными упражнениями. Если же поражение столь глубоко или распространяется столь ши­роко, что далее косвенное вовлечение в труд невозможно, тогда лечебные упражнения приобретают форму собственно мототерапии или — в некоторых случаях — лечебно-педа­гогическую форму и становятся особенно необходимыми.

Итак, на первом этапе восстановления лечебно-гимнастические упражнения дол­жны подготавливать возможность включе­ния пораженной функции в тот или иной трудовой процесс.

Какой же она должна быть по своей форме? Она может быть представлена на этом этапе двояко. Если возможность активных движений ничтожна или отсутствует вовсе, то лечебная гимнастика приобретает форму лечебно-педагоги­ческих упражнений. Если же активные движения появи­лись в такой степени, что можно перейти к гимнастическим упражнениям, то лечебная гимнастика должна прибли­жаться к типу игровых, предметно-целевых упражнений, которые получают свое полное развитие на следующем, вто­ром этапе восстановительного процесса.

Второй этап восстановления начинается с того момента, когда появляется возможность прямого и ак­тивного включения пораженного звена конечности в трудо­вой процесс, и заканчивается к тому времени, когда выяв­ляется, что дальнейшая смена и усложнение трудовых опера­ций уже не могут принести пораженной конечности боль­шего, чем они принесли бы и здоровой, т. е. что восстано­вление в пределах возможного трудотерапевтического эффекта закончено.

220

На первый взляд (sic) может показаться, что в этот период лечебная гимнастика является излишней. Однако на самом деле это далеко не так. Именно теперь, когда трудотерапия получает возможность прямого вмешательства, выступает и своеобразная ограниченность этого могучего метода. Трудо­терапия восстанавливает функциональную пригодность по­раженного органа, но это функциональное восстановление

односторонне.

Так, например, больной Фил. (слепое осколочное ранение нижней трети левого плеча, с оскольчатым переломом плечевой кости и осто-миэлитом ее), работая в столярной мастерской, достиг совершенно свободного строгания рубанком и фуганком; в этой операции между ним и здоровым человеком, мастером, нельзя было заметить никакого различия. Но когда он перешел на косьбу, «поведение» его левой руки оказалось совершенно неожиданным: он плотно прижимал больное плечо к грудной клетке, полностью выключая его из движения, по­добно тому как это делали больные с очень резким ограничением движений и слабостью левого плеча, которых он, казалось бы, далеко опередил в выздоровлении. Плечо, дававшее большой размах в стро­гании, отказывалось дать даже меньший размах при косьбе. Правда, в обоих случаях размах плеча неодинаков (при строгании он идет от себя вперед и изнутри кнаружи, а при косьбе он является круго­вым — из стороны в сторону), но в том-то и дело, что функциональ­ная пригодность оказалась в этом случае довольно тесно связанной с рамками отдельных трудовых операций.

Правда также и то, что перенос успешности движения на опера­ции нового типа наступает очень скоро, и этот больной уже через неделю хорошо размахивал левой рукой и при косьбе, в то время как его товарищи, не имевшие такой же подготовки, еще долго про­должали косить в положении плеча, «присохшего» к груди.

Конечно, относительная узость восстановительного дей­ствия трудотерапии может быть практически несколько воз­мещена широкой сменой трудотерапевтических операций. Однако это требует очень совершенной организации трудо­терапии и хорошего оборудования трудотерапевтических мастерских, что практически не всегда доступно. Поэтому проще компенсировать узость трудотерапии иным путем: путем лечебной гимнастики, которая теперь дополняет тру­дотерапию.

Итак, на втором этапе восстановления ле­чебная гимнастика, опираясь на достигну­тый трудотерапевтический эффект, рас­пространяет его вширь и подготавливает его перенос на другие типы движений.

Что касается формы лечебно-гимнастических упраж­нений на этом этапе восстановления функций, то именно к нему относится экспериментально установленная П. Я. Галь­периным значительно большая эффективность целевых дви­жений по сравнению с движениями гимнастическими. В это время движения еще слишком слабы и полны паталогиче- (sic)

221

ских черт, чтобы они могли сами по себе служить объектом спортивных достижений. Они идут гораздо лучше в системе такого отношения к ним, когда они оказываются лишь сред­ством достижения какой-нибудь предметной цели, а не вы­ступают сами как предмет отношения больного. Для того чтобы распространить этот характер на упражне­ние в целом, серии пред­метно-целевых действий и придается форма игры с набором «очков».¹

Третий этап начи­нается с того момента, ког­да основные виды трудоте-рапевтического воздейст­вия исчерпаны и все-таки, в силу ограниченности диапазона трудовых опера­ций, остается некоторое ог­раничение отдельных ком­понентов движения в пора­женном сочленении.

Так, например, боль­
шинство трудовых процес­
сов протекает при положе-
Рис. 48. Схема спортивно-гимна- нии руки ниже надплечья,
стического приспособления для и поэтому развитие движе-
упражнения больной руки.            ний плеча выше этого

уровня требует или органи­зации вертикального пиления, что далеко не всегда воз­можно сделать, или же применения гимнастических упраж­нений. На этом третьем этапе на лечебную гимнастику и па-

¹ В этой связи заслуживают серьезного внимания данные, полу­ченные С. Доуд и А. Арлейтом в исследовании сравнительной эффек­тивности формально-гимнастических упражнений и упражнений в форме игры. Эти авторы показали, что даже при одинаковом вре­мени, затрачиваемом на игру и на гимнастику (20 мин. в день), послед­няя дает не больший эффект,чем игра. По некоторым же видам дви­жений, эффективность упражнения в форме игры значительно выше, чем упражнения в форме гимнастики. Авторы отмечают, что в тех движениях, которые требуют более высокой координации и точности, «игровая» группа обнаруживает большие достижения, чем группа «гимнастическая»; так, например, игра в безбол дала средние дости­жения, выражающиеся в цифре 63,88, а аналогичные движения в форме гимнастического упраждения (sic) всего 11,02. (Dowd and Arlett. The relative transfer. effect of Supervised Play and formal gimnastics (sic). Jorn.(sic) of App. Psych. 1925).

дает задача «доводки», завершения восстановительной терапии. Но здесь уже другие условия, и поэтому харак­тер лечебной гимнастики снова меняется. Конечность обла­дает теперь достаточной практической пригодностью и даль­нейшая задача состоит в том, чтобы довести ее до максималь­ного совершенства. Физическая полноценность руки стано­вится теперь, говоря условно, самоцелью, и лечебная гимна­стика приобретает характер спорта, физической куль­туры, в собственном и подлинном смысле этого слова. Мы находим здесь, в сущности, лишь естественный порядок раз­вития, сообразный историческому пути становления и даль­нейшего формирования человеческой моторики: раньше — труд, создающий специфически челове­ческие двигательные функции, затем — фи­зическая культура человеческих движе­ний, усовершенствующая и обогащающая их.

Итак, ход восстановительных мероприятий представляет собой сплетение двух линий функционального воздействия — трудотерапии и лечебной гимнастики. Трудотерапия рас­падается на два главных этапа: этап косвенного, статиче­ского и этап прямого, динамического включения поражен­ного сегмента в процесс труда. В связи с этим лечебно-гим­настические мероприятия распределяются на три периода: подготовительный, содействующий и завершающий. На каж­дом из них ЛФК принимает разные формы: в подготовитель­ном периоде — это собственно мототерапия или лечебно-педагогические упражнения, в периоде содействия — это предметно-целевые, игровые упражнения («Супервисед плей»), в завершающем периоде — это спортивно-физкуль­турные упражнения.

Такое диференцированное представление о задачах и способах действия основных методов функциональной вос­становительной терапии после ранения руки устраняет во­прос о том, не являются ли трудотерапия и ЛФК по суще­ству одним и тем же методом, лишь скрытым под внешне разной оболочкой. Оно также устраняет попытки придать одному из них универсальное значение, в то время как в действительности они становятся наиболее эффективными лишь при том условии, если они применяются строго дифе­ренциально и в соответствии с требованиями каждого дан­ного этапа восстановительного процесса.

3

Совершенно особое место занимает метод восстано­вительного обучения.

 

222

223

Восстановительное обучение не стоит в одном ряду с дру­гими функциональными восстановительными методами — трудотерапией и ЛФК. На самых важных, первых этапах восстановления оно образует как бы внутреннее содержание последних.

Выше, применительно к труднейшим случаям овладения движениями руки после ее глубокой хирургической рекон­струкции у одновременно ослепших раненых, мы имели воз­можность показать метод восстановительного обучения в его чистом виде. В этих случаях восстановительное обучение протекает в специфической форме упражнений на развитие гностической чувствительности руки и упражнений в дей­ствии, которые весьма мало похожи на обычную лечебную гимнастику. В других, более легких случаях, оно с самого на­чала принимает форму лечебно-гимнастических упражнений или форму трудотерапии и как бы скрывается за этими ме­тодами. Оно, однако, сохраняет при этом свою решающую роль, утрачивая ее лишь на последнем, завершающем этапе восстановления.

Особое место и особая роль восстановительного обучения определяется самой природой функциональных нарушений после травмы костно-мышечного аппарата руки. Дискоор­динация движения, потеря управляемости — все то, что образует своеобразный синдром «чужой руки», выражаю­щийся в невозможности полного использования ее анатоми­ческих возможностей, характеризуется прежде всего тем, что рука становится неумелой, «разучивается» выполнять требуемые движения. Поэтому главная задача гимнастиче­ских упражнений, как и трудовых операций, состоит вна­чале в том, чтобы научить управлять больной рукой, возвра­тить ей ее прежнюю активность, вновь сделать ее для боль­ного «своей».

Эта задача, как мы показали выше, отнюдь не сводится к налаживанию простейших сенсо-моторных координацион­ных связей. Наиболее важную ее сторону составляет восста­новление высших сенсо-сенсорных интеграций и включение пораженной руки в общую систему двигательного поведения человека, т. е. ликвидация ее астереогностичности и патоло­гии ее установок.

Восстановительное обучение, как и всякое обучение вообще, реально происходит в единстве с воспитанием. По­этому задача восстановительного обучения, — это всегда также и задача восстановительного воспита­ния, воздействующего на личность больного.

Уже авторы, обобщавшие опыт восстановительного функ­ционального лечения конечностей после первой мировой войны (К. Ф. Вегнер и др.), настаивали на мысли, что нужно лечить не повреждение руки, а поврежденную руку. Данные нашего исследования требуют сделать в этом на­правлении еще один шаг и говорить о восстановительном функциональном лечении не травмированной руки, а чело­века с травмированной рукой.

Естественно, что такой антилокалистический подход к проблеме функционального восстановления движения после травмы руки решительно исключает какие бы то ни было назначения больному, делаемые «по таблицам». Никакое применение схем, программ и самоновейших методик трудо­терапии и ЛФК, даже если они точнейшим образом учиты­вают характер поражения и его локализацию, ни в какой мере не снимает необходимости прежде всего исходить из анализа того, что вслед за Гольдшейдером можно назвать аутопластической картиной, или, по более точному определению Р. А. Лурия, «внутренней картиной» двигательной недостаточности.¹

Основные черты этой внутренней картины образуют два взаимосвязанных ряда явлений. Со стороны сенсорной сферы это, как мы видели выше, — явления, в которых вы­ражается известная слепота травмированной руки, утрата ею той способности отражать тончайшие особенности пред­метов и орудий действия, которая сообщает ее движениям подлинно человеческий разумный и одухотворенный харак­тер. Со стороны моторной сферы это — явление неради­вости, незаинтересованности руки в действии, ее неспособ­ность образовывать избирательную готовность к требуемым движениям.

Оба эти ряда явлений характеризуют единое по своей природе функциональное состояние, возникающее на почве ранения. Его сущность заключается в том, что пораженная рука теряет свои нормальные функциональные связи с центральными личностными познавательно-двигательными системами, реализующими высшие формы деятельности че­ловека, и вступает к ним в новое отношение. Это и создает, с одной стороны, те «минус-симптомы», в которых выра­жается распад связей: недостаточную координированность, недостаточную ловкость движений, выпадение руки из бима­нуальной работы и, субъективно, жалобы больных на то, что рука «не желает работать», что «за ней нужен глаз, да глаз»,

¹ Проф. Р. А. Лурия. Внутренняя картина болезней и иатроген­ные заболевания. М. 1944.

 

224

15 — 2754

225

а также общее чувство двигательной недостаточности («совсем у меня рука пропащая, негодная»). С другой сто­роны, то новое отношение, в которое вступает пораженная рука к личностным системам, связано с появлением целого ряда «плюс-симптомов»: это — возникающие патологические торможения, реакции активного щажения пострадавшего звена, иногда то общее защитное поведение, которое может даже создавать неправильное впечатление о якобы наличии у больного агравационной установки; таким образом, вместе с «выпадением» пораженной руки она, наоборот, как бы ги­пертрофируется для сознания больного.

Трудно переоценить всю важность правильного понима­ния этих симптомов в практике восстановительного лечения. Наиболее прямой путь их учета состоит во внимательном на­блюдении за двигательными проявлениями, которые явля­ются внешним выражением того, что выше было названо нами «внутренней моторикой».

Внутренняя моторика больного собственно и несет в себе внутреннюю картину его функциональной двига­тельной недостаточности. Попытку раскрытия этой внутрен­ней картины, так часто игнорируемой хирургами, мы и счи­таем наиболее значительным шагом, который делают изло­женные выше исследования.

 

•

ЛИТЕРАТУРА

Анохин П. (ред.). Проблема центра и периферии в физиологии нервной деятельности. М., 1935.

Анохин П. К. Проблема локализации с точки зрения системных представлений о нервных функциях. Ж. Невропатология и психи­атрия, т. IX, в. 6, 1940.

А с н и н В. И. Особенности двигательных навыков в зависимости от условий их образования. Научн. записки Харьк. пед. института, т. I, 1939 (на укр. яз).

Асратян Э. А. Кора большого мозга и пластичность нервной системы. Ж. Успехи современной биологии, т. V, 1936.

Асратян Э. А. О принципе относительной пластичности нерв­ной системы. Труды института им. В. М. Бехтерева, т. XI, 1939.

Бернштейн Н. Общая биомеханика. М., 1926.

Бернштейн Н. А. К вопросу о природе и динамике координа­ционной функции. Научные записки кафедры психологии МГУ, 1945.

Беритов И. С. Общая физиология мышечной и нервной систе­мы. 1937.

Бете А. Пластичность (приспособляемость) нервной системы. Ж. Успехи современной биологии, т. III, в. 1, 1934.

Бир, Браун, Кюммель. Оперативная хирургия, т. V, 1934.

Б о м Г. С. Основы восстановительного лечения конечностей. М„ 1943.

В е г н е р К. Ф. Методика функционального лечения поврежден­ной конечности. М., 1917.

В е р б о в А. Ф. Задачи функционального восстановления при двигательных расстройствах. Ж. Клиническая медицина, № 3, 1926.

Вундт В. Основы физиологической психологии т. I и т. II, 1915.

Гальперин П. Я. Психологические факторы лечебной физ­культуры. Труды Украинского психоневрологического института, 1943.

Гальперин П. Я. и ГиневскаяТ. О. Эффективность дви­жения в задачах разного типа. Сб. Трудов конференции по восста­новлению функций (рукопись).

Геллерштейн С. Г. Восстановление трудоспособности, трудо­терапия и трудоустройство в системе работы эвакогоспиталей, 1942.

Геллерштейн С. Г. Как использовать трудовые операции для восстановления двигательных функций. М., 1943.

Г и л л А. Работа мышц. 1929. Гольдштейн К. О двух формах приспособления к дефектам. Ж. Невропатология и психиатрия, т. IX, в. 6, 1940.

Гуревич М. О. Психомоторика. 1930.

Древинг Е. Ф. Лечебная физкультура в травматологии. 1942.

Дюперрон Г. А. Теория физической культуры. 1930.

Запорожец А. В. и Рубинштейне. Я. Методика восста­новительной трудотерапии при ранении верхних конечностей. 1942.

15*

227

Запорожец А. В. и НеверовичЯ. 3. Динамика восстановле­ния двигательных функций руки. Труды конференции по восста­новлению функций (рукопись).

Запорожец А. В. Психофизиологические вопросы восстанови­тельной трудотерапии. Труды конференции по восстановлению функ­ций (рукопись).

Игнатов М. Г. О хирургическом лечении травматических по­вреждений периферических нервов. 1942.

К арам ян А. Н. К сравнительной пластичности физиологии нервной системы. Труды Института им. В. М. Бехтерева, т. XI, 1939.

Кекчеев К. X., Аронова Г. Н. и Равикович Р. В. О ме­тоде изучения и упражняемости двигательного анализатора. Ж. Архив биологических наук, т. 39, в. 3.

Комм А.Г. Исследование координации движений после ранения руки. Труды конференции по восстановлению функций (рукопись).

Котлярова Л. И. Условия формирования образа восприятия. Тезисы Научной сессии Харьковского пед. института, 1940.

Крогиус А. А. Психология слепых и ее значение для общей психологии. 1926.

Кроль Б. Невропатологические синдромы. 1933.

Лебединский М. С. К вопросу о природе фантома ампутиро­ванных. Труды конференции по восстановлению функций.

Леонтьев А. Н. Психологическое исследование движения. Уче­ные записки кафедры психологии МГУ, 1945.

Леонтьев А. Н. и Гиневская Т. О. Восстановление чувстви­тельности и движения руки. Труды конференции по восстановлению функций (рукопись).

Л ё ш л и К. С. Основные нервные механизмы поведения. Ж. Пси­хология, т. III, № 3, 1930.

Лурия А. Р. Восстановление функций после военной травмы. Труды Конференции невропатологов и психиатров Уральского воен­ного округа. 1943.

Лурия А. Р. Восстановление функций после травмы нервной системы. Успехи советской медицины в военное время. 1945.

Лурия А. Р. и Леонтьев А. Н. Пути восстановления функ­ций после ранения. Труды конференции по восстановлению функций.

Лурия А. Р. Внутренняя картина болезней и иатрогенные забо­левания. 1944.

Мерлин В. С. Динамика координационных нарушений движе­ния после травмы руки. Труды конференции по восстановлению функций.

Мясищев В. Н. Работоспособность и болезни личности. Ж. Невропатология, психиатрия и психогигиена, т. IV, в. 9—10, 1935.

О р б е л и Л. А. Лекции по физиологии нервной системы. 1938.

О р б е л и Л. А. Лекции по вопросам высшей нервной деятель­ности. 1945.

Павлов И. П. 20-летний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных, 1938.

Приоров Н. Н. Рука Крукенберга. Ж. Ортопедия и травматоло­гия, № 1, 1930.

Приоров Н. Н. Восстановление функции верхней конечности после ампутации. Ж. Ортопедия и травматология, № 6, 1935.

Попов А. А. О руке Крукенберга. Ж. Хирургия, № 11—12, 1941.

Проппер-Гращенков Н. И. Распознание и лечение ране­ний периферических нервов. 1942.

Ризе В. О так называемой «воображаемой руке» ампутирован­ных. Ж. Невропатология и психиатрия, т. XX, № 6, 1927.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. 1940.

Северцев А. Н. Эволюция и психика. 1916.

С е ч е н о в И. Очерк рабочих движений человека. 1900.

Скрыгин В. П. и Рудаев В. А. Самоприспособление и его роль в процессе переквалификации инвалидов. Ж. Ортопедия и трав­матология, № 5, 1935.

Столбун Д. Е. О некоторых механизмах расстройства действия. Сб. Новое в учении об апраксии, агнозии и афазии, 1934.

Узнадзе Д. Н. К вопросу об основном законе смены установки. Ж. Психология, т. III, в. 3, 1930.

Узнадзе Д. Н. К психологии установки. Сб. Материалы к пси­хологии установки, Тифлис, 1935.

У ф л я н д Ю. Р. Теория и практика хронаксиметрии. 1941.

Ухтомский А. А. Физиология двигательного аппарата. 1927.

Ухтомский А. А. Вторая Павловская лекция. 1938.

Ф и р с о в 3. П. Краткое руководство по лечебной физкультуре при травмах военного времени. 1942.

Членов Л. и Сутковская А. К патологии осязания. Ж. Архив биологических наук, т. XI.

Шеррингтон Ч. и сотр. Рефлекторная деятельность спинного мозга. 1935.

ШифманЛ. А. К проблеме осязательного восприятия формы. Сб. Исследования по проблеме чувствительности. 1940.

Эббингауз Г. Основы психологии, 1912.

Ach N. Zur Psychologie der Amputierten. Archiv f. d. ges. Psy­chol., B. 40, 1920.

Adler A. Studien über Minderwertigkeit von Organen, 1907.

Be the A. und Fischer E. Die Anpassungsfähigkeit (Plasti-zität) des Nervensystems. Handb. der norm. un pathol. Physiol., B. 15, H. 2.

Cardot H. et Laugier H. Physiologie de l'effort et insolement des centres superieurs. Journ. de Psychol., Nr. 9, 1924.

Charpentier A. Analyse de quelques elements de la sensation de poids. Arch. de Physiol., 1891.

Cook T. W. Studies in Cross education: V. Theoretical. Psych. Review, XLIII, 1936.

Crane A. G. Physical Reconstruction and Vocational Education. The Medical Department of the U. S. Army in the World War, v. XIII, p. I, 1927.

Dodge R. Protopraxic and epicritic stratification of human adjustments. Amer. Journ. of Psychol., v. 39, 1927.

Downey S. E. The Will-Temperament and its Testing, 1923.

Feré Ch. Sensation et mouvement, 1900.

Flournoy Th. De l'influence de la perception visuelle des corps sur leur poids apparent. Année Psychologique, 1895.

Foerster. Physiologie und Pathalogie der Koordination, 1902.

Foerster. Kompensatorische Übungstheraphie, 1916.

Foerster. Spezielle Physiologie und spezielle funktionelle Patho-logie der quergestriffen. Muskeln. Handb. der Neur. Bumkl und Foerster, III, 1.

Fulton S. F. Muscular contraction and the reflexcontrol of mou­vement (sic), 1926.

Gemelli A. Problemes de psychologie experimentale dans l'étude des exercices phisiques. Journ. de Psychol., Nr. 28, 1931.

Gemelli A. Exercice et apprentissage. Travail humain, v. III, N 1, 1935.

Goldscheider. Physiologie des Muskelsinnes, 1898.

 

22,8

229

Goldstein К. Über die Plastizität des Organismus auf Grund von Erfahrungen am nervenkranken Menschen, Handb. der Norm. und Path. Physiol., Bd. 15.

G о w i n De E. L. and Dimmick F. L. The tactual perception of simple geometrical forms. Journ. of genetic. Psychol., N. 1, 1928.

Griesbach. Vergleichende Untersuchungen über die Sinnes-schärfe Blinder und Sehender. Arch. f. die ges. Physiol., Bd. 74 u. 75.

H a w о r t h N. A., Macdonald E. M. Theory of occupational Therapy, 1944.

Heller Th. Studien zur Blindenpsychologie. Philos. Stud., B. 11, 1896.

Helmholtz. Die Tatsachen in der Wahrnehmung, 1879.

Hochcheisen. Über den Muskelnsinn der Blinden. Zeitschr. f. Psychol. u. Physiol. der Sinnesorgane, B. V.

К a t z D. Psychologische Erführungen an Amputierten. Bericht über den VII Kongress für experimentelle Psychologie, 1921.

К a t z D. Die Aufbau der Tastwelt, 1925.

Kindner   T. B. Occupational Therapy, 1930.

Laschley K. S. Factors limiting recovery after central nervous lesion. Journ. nerv. a. ment. Dis., v. 88, 1938.

Levy. Die Lehre von Tonus und Bewegun