Проблема моторных установок и восстановление движения

1

Периферическая травма приводит не только к частным функциональным изменениям. Дезорганизация движения травмированного органа выступает на фоне общей реак­ции больного на создавшуюся ситуацию. Включается свое­образная система движений, направленная на решение воз­никших теперь перед субъектом особых задач. На первых порах восстановления главнейшей задачей этой функ­циональной системы является защита больного органа от вредных воздействий. Внешнее проявление этой системы чрезвычайно выразительно. Движения больного как бы сконцентрированы вокруг больного органа; он напряженно прислушивается к ощущениям, приходящим от поврежден­ной руки, все тело находится в готовности притти ей на по­мощь или оградить ее от опасности.

Само собой разумеется, что эта система движений, осу­ществляемая в значительной мере непроизвольно, автомати­чески, имеет во многих случаях на первых стадиях восста­новления целесообразное значение. Она представляет собою как бы продолжение стадии иммобилизации, но только осу­ществляемой не с помощью гипсовой повязки или шины, а динамическими механизмами поведения. Однако если эти защитные механизмы фиксируются и период их действия затягивается, то такая динамическая иммобилизация, как и всякая затянувшаяся иммобилизация, становится помехой, больная рука не упражняется и восстановление задержи­вается.

Нам приходилось наблюдать несколько ярких случаев, когда восстановлению движения препятствовало не состоя­ние самой пораженной конечности, но именно причины ди­намического, центрального характера — фиксация защит­ных систем, общее отношение больного к своему дефекту и возникающим перед ним двигательным задачам.

6'                                                                                                                               83

Такой больной уже не отказывается от выполнения какого-либо физкультурного или трудового задания пора­женной рукой, однако вся система его двигательного пове­дения, которая сопровождает пользование пораженной ко­нечностью, направлена не на достижение предметного ре­зультата — не на то, чтобы попасть мячом в цель или рас­пилить доску, забить гвоздь и т. д., а на то, чтобы совершить эти действия как можно более безболезненно, не повредив как-нибудь своей больной руки.

Например, больной Ив. (сквозное пулевое ранение правой поло­вины грудной клетки с повреждением плечевого сплетения, преиму­щественно его верхней порции; резкое ограничение объема и силы движений правой руки, главным образом в проксимальных ее раз­делах) работал таким образом: строгая, он укладывал возможно удоб­нее кисть больной руки у рожка рубанка, а затем осторожно начи­нал двигать его здоровой левой рукой взад и вперед, нисколько не заботясь о снимаемой стружке. Его взор, который по свидетельству Дельсарта является наиболее ярким выражением отношения чело­века к цели, был направлен не на обстругиваемую доску, а на боль­ную руку или характерным образом отведен в сторону, как у чело­века, который обращен внутрь и прислушивается к ощущениям, исходящим от больного органа. Таким образом, внешне это движе­ние было направлено на предмет труда, а по своей внутренней орга­низации, по своему содержанию («внутренняя моторика») это была та же система защитного поведения, которая выступала на предыдущей стадии «динамической иммобилизации».

Изучение изменения отношения человека к своему де­фекту, перестройка его двигательных систем представляет не только большой теоретический интерес, но имеет и важ­ное практическое значение, поскольку эта внутренняя орга­низация его двигательного поведения, строение его «в н у-тренней моторики» является существенным усло­вием восстановления двигательной функции.

Решающую роль в осуществлении двигательной систе­мы имеют механизмы избирательной готовности опреде­ленных сенсо-моторных аппаратов действовать в известном направлении. Всякая двигательная система характеризуется не только особенностями двигательных импульсов и спосо­бом их сенсорной коррекции, но и теми механизмами, кото­рые Л. А. Орбели называет адаптационно-трофическими, — механизмами готовности двигательной периферии к вос­приятию импульсов, идущих из нервных центров. Эти меха­низмы более известны психологам под термином «двигатель­ные установки».

Защитная система движений, выступающая на разных стадиях восстановления, характеризуется чрезвычайной отзывчивостью, готовностью реагировать всей двигательной периферией на малейшие болевые или подболевые раздра­жения, исходящие от больной конечности, при одновремен-

ной инертности, как бы «глухоте» больного органа по отно­шению к требованиям объективной двигательной задачи.

Если в нормальных условиях первое появление двига­тельной задачи или даже только восприятие того, как она выполняется другим человеком, вызывает готовность мотор­ного аппарата, необходимого для выполнения соответсвую­щих движений, то при травме больная рука обнаруживает безразличие к задаче, т. е. обнаруживает отрицатель­ную моторную установку.

Наблюдая за поведением больных с ранениями руки на разных фазах восстановления, а также проводя специальные исследования их моторной сферы, мы могли констатировать своеобразное изменение готовности пораженного органа к осуществлению движения. В первый период после травмы у раненого часто обнаруживалась стойкая тенденция ща­дить больную руку, полностью выключать ее из работы.

Это выключение часто происходит автоматически, и во­все не обязательно вызывается болевыми ощущениями.

Например, больной Черн. (осколочное ранение правого плеча со значительным ограничением движений в правом плече и некоторым ограничением движений предплечья и кисти вследствие длительной иммобилизации) при работе лопатой вначале пользовался исключи­тельно левой рукой, помогая ей в трудные минуты движениями ноги и туловища. Больная рука как бы оставалась глухой к предъявляе­мым к ней требованиям и нужно было всякий раз делать специаль­ное усилие для того, чтобы заставить ее двигаться.

Во время труда раненые иногда спохватывались и включали больную руку в работу, но затем, когда внимание естественно пере­носилось на результат трудовых операций, она снова становилась неподвижной. Интересно, что некоторые переживали эту установку на щажение, как принадлежащую не им, а руке. «Я про нее все забываю» — говорит больной Дан. «Она у меня самовольно отлыни­вает от работы», — иронически замечает больной Драг.

Я. 3. Неверович путем специальных приспособлений записывала динамические усилия обеих рук при строгании. На этих записях, как мы увидим ниже (гл. VI), чрезвычайно отчетливо выступает полное выключение боль­ной руки из двигательного процесса при обратном ходе рубанка, чего никогда не бывает в норме.

Такое выключение пораженной руки из процесса, ее «двигательная незаинтересованность», чрезвычайно харак­терны для работы большинства наблюдавшихся нами боль­ных на ранних стадиях восстановления. Только на после­дующих стадиях восстановления происходит резкое изме­нение характера усилий больной руки, которая сохра­няет рабочий тонус в течение всего про­цесса строгания и не выпадает больше из движения. Это изменение двигательной установки составляет, повиди-

 

84

85

мому, один из самых существенных моментов процесса вос­становления.

Все эти данные заставили нас заняться вопросом о том, как образуются и изменяются установки больной руки.

Для этой цели нами было исследовано возникновение иллюзии веса при сравнении тяжестей с помощью методики, разработанной в свое время Мюллером и Шуманом¹. Это ис­следование обнаружило значительное отличие полученных результатов у больных с периферическими травмами верх­ней конечности по сравнению с нормой. Оказалось, что у большинства (около 75%) исследованных нами больных с различными поражениями руки при поднимании тяжести больной рукой иллюзия не возникает.

Иллюзии, возникающие в описанных эксперименталь­ных условиях, являются, согласно господствующей в на­стоящее время в психологии точке зрения, результатом дей­ствия установки. Поэтому отсутствие этих иллюзий у боль­ных, перенесших периферическую травму руки, очевидно, свидетельствует о каком-то значительном изменении про­цесса образования у них установки. Последнее и дало нагл основание сделать явление иллюзии веса предметом спе­циального исследования, теперь — в целях раскрытия осо­бенностей моторных установок пораженной руки.

2

Нарушение процессов образования установки у раненых, перенесших периферическую травму руки, и при этом на­рушение локальное (т. е. проявляющееся только при сравне­нии тяжестей б о ль ной рукой), на первый взгляд является подтверждением старой «периферической» теории установки, выдвинутой в свое время Мюллером и Шума­ном. Однако, как мы попытаемся показать это в ходе даль­нейшего исследования, изменения действия установки при периферических травмах имеют центральную природу.

Таким образом, применительно к этим случаям сохра­няет всю свою справедливость положение, выдвинутое Д. Н. Узнадзе о том, что «установка — это состояние всей личности, но не отдельных ее органов»².

Напомним, что периферическая теория установки, разви­тая Мюллером, вкратце сводится к следующему. В резуль-

¹ М ü ll е r und Shumann. Über die psychol. Gründlagen der Ver­
gleichung der gehobenen Gewichte. Pfluger Arch. 45.

² Д. Н. У з н а д з е. К психологии установки. В сборнике «Мате­
риалы к психологии установки». Тифлис, 1935 г.

тате повторного последовательного поднимания пары тяже­стей (легкое-тяжелое) у испытуемого создается привычка при поднимании второго члена пары посылать более силь­ный моторный импульс, чем при поднимании первого. Поэто­му в случаях равенства веса обоих членов пары, второй, бу­дучи поднимаем с более сильным импульсом, чем первый, быстрее отрывается от подставки и как бы летит вверх. Вследствие этого он кажется легче первого члена пары, ко­торый не так быстро взлетает вверх, но, наоборот, как бы «прилипает к подставке». Эти переживания внешних особен­ностей движения при поднимании тяжестей и считались представителями периферической теории решающими при оценке веса вообще.

С этой точки зрения данные, полученные в наших опытах, могли бы быть объяснены непосредственно дефектом опор­но-двигательного аппарата, приводящего к тому, что движе­ния перестают вызывать те специфические изменения, ко­торые составляют необходимое условие возникновения опи­санной иллюзии.

«Взлет вверх» тяжести, который неожиданно происходит при переходе к более легкой гире после серии более тяже­лых, равно как и «прилипание к подставке» тяжести, иду­щей после ряда более легких, оценивались в опытах Мюлле­ра и Шумана на-глаз и по самим условиям опыта не могли быть исследованы ни достаточно объективно, ни достаточно точно. Поэтому для того, чтобы выяснить роль перифери­ческих двигательных моментов в возникновении иллюзии установки у нормальных и больных испытуемых, мы попы­тались получить более точную регистрацию соответствую­щих движений.

Для этой цели нами была сконструирована установка по следующей схеме: перед испытуемым помещались рычаж­ные весы, на одной стороне рычага которых сверху помеща­лась кнопка для нажимания пальцем, а с другой стороны — площадка для помещения различных грузов. На небольшом расстоянии от кнопки внизу рычага был прикреплен метал­лический диск, наклеенный на резиновую перепонку воспри­нимающей капсулы Марея. Эта воспринимающая капсула была соединена резиновой трубкой с регистрирующей капсу­лой, отмечавшей на кимографической ленте движения испы­туемого, производимые им при подъеме рычагом различных тяжестей, помещенных на площадке весов. Момент подачи сигнала к подъему регистрировался электромагнитным от­метчиком, время записывалось часами Жаке. Большая часть весов была скрыта от испытуемых экраном. Через проделан-

 

86

87

ную в нем щель выступала только небольшая часть рычага и кнопка, на которую нужно было нажимать при подъеме тяжестей (см. рис. 9).

Опыты проводились следующим образом. Вначале испы­туемому давали сравнивать несколько раз одинаковые и не­значительно отличающиеся друг от друга тяжести. Затем переходили к установочным опытам, где он подымал попе­ременно то легкую (500 или 1000 г.), то тяжелую гирю (2000 или 1000 г.), наконец, снова возвращались к сравне­нию одинаковых тяжестей.

Рис. 9. Схема прибора для ис­следования двигательных уста­новок.

В исследовании проведен­ном нами совместно с И. Г. Диманштейн на нормальных испытуемых, обнаружились следующие факты. При пере­ходе от тяжелых гирь к лег­ким и, наоборот, от легких к тяжелым наблюдаются харак­терные деформации в быстроте, силе и форме движений. При переходе от подъема серии больших тяжестей к подъ­ему более легких вначале часто обнаруживается значитель­ное увеличение скорости и высоты подъема. Вершины соответствующих кривых значительно выше предыдущих. Испытуемый при неожиданном переходе к легким гирям употребляет слишком большое усилие и непроизвольно со­вершает чрезмерно быстрое и сильное движение, нарушая тем самым нормы, предусмотренные инструкцией и ставшие привычными в трени­ровочных опытах (см. рис. 10, Б).

Рис. 10. Кимографическая запись нажи­мов нормального испытуемого при пере­ходе от серии тяжелых к серии легких гирь.

Такого рода эффект может быть достигнут различными путями как в том случае, ког­да в течение всего экс­перимента испытуе­мый действует одной рукой, так и в том слу­чае, когда установоч­ные опыты проводятся на одной руке, а контрольные — на другой.

При переходе от легкого к тяжелому наблюдается обрат­ное явление. Скорость и высота подъема вначале ряда у испытуемых резко падает (см. рис. 11, Б). Затем высота кри-

вой начинает возрастать, но форма движения оказывается своеобразной: испытуемый производит движение не сразу, не одним усилием, а толчками, что получает свое выраже­ние в характерных изломах, уступах кривой. Соответствен­но и продолжительность движения увеличивается (см. рис. 11, Б и В).

Совершаемые в это время испытуемым оценки поднимае­мых тяжестей претерпевают изменения, которые уже много-

Рис. 11. Кимографическая запись нажимов

нормального испытуемого при переходе от

серии легких к серии тяжелых гирь.

кратно описывались в психологической литературе. При пе­реходе от тяжелого к легкому испытуемый обнаруживает тенденцию недооценивать вес подымаемой тяжести, при пе­реходе же от легкого к тяжелому — тенденцию переоцени­вать ее вес.

Таким образом, возникновение иллюзий тяжести связано с объективными изменениями характера самих движений, совершаемых при подъеме гири. Связано ли, однако, то и другое между собой однозначно и необходимым образом? Является ли внешний характер движения причиной возник­новения соответствующей иллюзии?

Исследование показало, что полного параллелизма между
деформацией движения и производимой испытуемым оцен­
кой тяжести не существует. Возникающая в сфере восприя­
тия иллюзия обнаруживает большую стойкость, большую
длительность, чем описанные нами изменения в области
моторики. Записанные нами кривые ясно показывают, что
в то время как, переходя от тяжелого к легкому, испытуе­
мый в области моторики давно уже перестроился примени­
тельно к новым обстоятельствам и внешняя форма его дви­
жений уже точно им соответствует, в сфере восприятия
ему все еще продолжает казаться, что гиря, идущая после
серии тяжелых, легче, чем такая же по весу, но идущая
после серии легких. Следовательно, рассматриваемая нами
иллюзия тяжести не может быть объяснена внешними пери­
ферическими особенностями движений, производимых при
поднимании гири.                                       

 

88

89

Таким образом, мы приходим, в противоположность мне­нию Мюллера, к тому пониманию природы установки, кото­рая была выдвинута Д. Н. Узнадзе. Установка пред­ставляет собою общее, центральное изме­нение, а не узко локальное, не перифери­ческое.

Специально заслуживает внимания тот факт, что еди­ная по своей природе установка, однако, обнаруживает себя в сенсорной и двигательной сферах по-разному и с различ­ной силой. Влияние ее в различных областях сказывается не с одинаковой интенсивностью, подобно действию луча, проходящего через светофильтры с различными коэфи­циентами поглощения. В сфере восприятия она обнаружи­вается с большей силой и дает более резкие изменения, превращаясь, как это убедительно было показано уже в опытах Узнадзе, в установку, противоположную по значе­нию предыдущей. В сфере моторики она обнаруживается более слабо, имея тенденцию вначале как бы ассимилиро­вать новые условия задачи, а затем движение быстро при­ходит в соответствие с ними. Это более быстрое приспособ­ление практической моторной сферы к новым условиям (ста­новящееся возможным благодаря непрерывной сенсорной коррекции, идущей от двигательной периферии) и обратное ее влияние на установку в сторону ее перестройки соот­ветственно новым обстоятельствам, опережает изменение, происходящее в сенсорной, гностической сфере, что имеет, повидимому, важное функциональное значение. Фигураль­но выражаясь, предвзятость здесь обнаруживается меньше в движении, чем в восприятии.

Анализируя динамику изменений движения, производи­мого нормальным испытуемым при переходе от подъема серии легких гирь к тяжелым и наоборот, мы можем выде­лить два компонента, входящих в структуру моторного про­цесса.

Во-первых, это — установочный компонент, некоторая предвзятая тенденция или готовность, которая образуется в данном случае в серии аналогичных опытов и которая обна­руживает свою неадэкватность при переходе к резко изме­ненным обстоятельствам. В первый момент перехода она может обнаружиться, так сказать, в чистом виде, приводя к срыву задания. Переходя, например, от легкого к тяжелому, испытуемый применяет прежнее усилие, не соответствующее новым условиям, и поэтому не может обеспечить нужной бы­строты и высоты движения (см. рис. 11, Б). При переходе от тяжелого к легкому он совершает слишком высокий и

быстрый подъем. Однако уже при следующем подъеме (а в большинстве случаев уже на известном этапе первого дви­жения, совершаемого в измененных обстоятелыствах - sic) на­ряду с первым установочным компонентом обнаруживается второй момент — момент актуальной коррек­ции движения, подгонки движения к новым обстоя­тельствам, так сказать, по ходу его выполнения. После но­вейших исследований роли афферентных стимулов в дви­жении, мы легко можем представить себе физиологическую природу этого компонента.

Нужно сказать, что хотя установочный компонент интим­но связан с компонентом актуальной коррекции, но они не тождественны друг другу. Так, например, «подгонка» дви­жения к новым условиям, в одиночном случае еще не при­водит к изменению установки и она может сохраниться в прежнем виде.

На первом этапе перехода мы наблюдаем как бы резкую диссоциацию структуры моторного акта, так что оба эти компонента обнаруживают свое преимущественное влияние в разные моменты движения. Вначале выступает устано­вочный компонент (что выражается в неадэкватности на­чальных импульсов новым условиям), а затем начинают действовать механизмы актуальной коррекции, которые и доводят движение до нормы, требуемой инструкцией. На этом этапе часто выступает еще резко деформированная кривая подъема (особенно при переходе от легкого к тяже­лому), хотя высота ее почти достигает нормы (см. рис. 11, Б).

На втором этапе движение по внешним своим показате­лям — быстроте, силе и высоте, — полностью упорядочи­вается, и может создаться впечатление, что установка из-менилась применительно к новым обстоятельствам. Однако ряд фактов показывает, что это не так. Во-первых, в гности­ческой сфере у испытуемого еще сохраняется контрастная иллюзия и он продолжает переоценивать все гири, идущей после более легкой. Во-вторых, если перейти в этот момент к серии гирь меньшего веса, то, в большинстве случаев, на этом этапе еще нельзя обнаружить контрастного влияния проведенной серии на последующую оценку тяжестей. Та­ким образом, выравнивание внешних показателей движения здесь идет еще не за счет изменения установки соответ­ственно новым обстоятельствам, а за счет механизмов актуальной коррекции. Нужно только отметить, что харак­тер последних отличен от тех, которые имели место на пре­дыдущем этапе. Вместо грубых вторичных коррекций, здесь выступают более тонкие, «первичные», по выражению

91

Н. А. Бернштейна, коррекции, которые выравнивают дви­жение в тот момент, когда имеется чуть заметное, невидимое стороннему наблюдателю несоответствие его условиям за­дачи. В отношении своей внешней характеристики движе­ние уже в общем перестроилось, но внутренняя его пере­стройка — оформление соответствующей установки — про­исходит, повидимому, только при переходе к следующему этапу.

На третьем этапе внешняя форма движения продолжа­ет оставаться прежней, но теперь и внутренняя его характе­ристика, т. е. и собственно установочная его сторона, также приходит в соответствие с новыми условиями. Рисунок дви­жения уже выполняется не по частям, путем «подчисток» и исправлений по ходу выполнения, а в соответствии с из­менившейся внутренней готовностью субъекта, сразу, как бы единым дыханием (см. рис. 10, Г).

Таким образом, изменение поведения нормальных испы­туемых при сравнении тяжестей может быть раскрыто как изменение структуры его моторики, т. е. как изменение взаимоотношения установочных и акту­ально коррекционных механизмов взаим­но связанных друг с другом.

Проведенные опыты на нормальных испытуемых в из­вестном смысле и определили наш подход к анализу свое­образия динамики установки у больных с периферическими травмами верхних конечностей.

3

Во второй серии опытов были подвергнуты исследованию по описанной выше методике больные, перенесшие травмы периферических нервов, больные со стойкими иммобилиза­ционными и рубцовыми контрактурами, а также больные после ампутации конечности и после различных восстанови­тельных операций, главным образом, после операций по ме­тоду Крукенберга.

Большинство из наших испытуемых (14 из 20) не дало характерных для нормы контрастных илююзий (sic) ни в опы-татх (sic) со сравнением двух цилиндров одинаковой тяжести, но разного объема, ни в опытах со сравнением одинаковых тя­жестей после поднимания серии гирь, резко отличающихся друг от друга по весу. Трое больных дали более примитив­ные ассимилятивные иллюзии, т. е. вес большого цилиндра и гири, идущей после серии тяжелых, ими переоценивался — производил на них впечатление более тяжелого. Трое же

92

испытуемых, давших нормальные иллюзии, принадлежали к числу или имеющих относительно незначительные по­вреждения, или относились к числу раненых, значительно продвинувшихся в практическом употреблении больной ко­нечности. Например, раненый Мус, единственный из числа исследованных нами больных, перенесших операцию Кру­кенберга, давший нормальную иллюзию при сравнении тяжестей, принадлежал к числу наиболее виртуозно поль­зовавшихся клешней, созданной ему хирургом из лучевой и локтевой костей.

Больные, производившие сравнение тяжестей культей, как пра­вило, давали нормальные иллюзии. Приведем примеры, когда уста­новка не обнаруживается.

Больной Р. Травматическое поражение лучевого нерва после сквозного пулевого ранения, с явлением полного перерыва. Экстензия кисти отсутствует. Предварительные опыты с гирями 500—700 г.:

500—500 г. одинаковые

500—700 г. вторая тяжелее

500—500 г. одинаковые

Затем идет двадцать установочных опытов со сравнением гирь весом 500 г. — 2000 г. После этого дается контрольная серия: 500—500 одинаково 500—500 одинаково 500—700 вторая тяжелее 500—500 одинаково 500—500 первая чуть тяжелее 500—500 одинаково

Больной С. Ампутация руки на уровне нижней трети пред­плечья с последующей операцией по Крукенбергу. Сравнение произ­водится лучевым пальцем руки Крукенберга.

100—100 не разобрал

100—100 одинаково

100—200 вторая тяжелее

100—100 первая чуть тяжелее

Затем идут 25 установочных опытов со сравнением тяжестей в 2000 и 100 г. После этого переходим к контрольной серии: 100—100 одинаково 200—100 первая тяжелее 100—100 одинаково 100—100 одинаково

Кривые записи движения, совершаемого больной рукой, при подъеме тяжести, значительно отличаются от нормаль­ных. Если сопоставить два компонента, определяющих внешнюю форму и объем движения, — с одной стороны, компонент актуальной коррекции, и, с другой стороны, вли­яние установки, привносимой в актуальную ситуацию дви­жения из прошлого опыта, то обнаружится, что последний момент слабо представлен в моторике наших больных. В норме даже одиночное движение влияет на готовность к

93

последующему, и достаточно, например, испытуемому, по­дымающему дважды одну и ту же легкую гирю правой рукой, поднять один раз тяжелую гирю правой для того, чтобы кривая второго подъема легкой гири резко измени­лась по сравнению с первой. В отличие от этого больной совершает каждое движение в серии так, как это делает здоровый, впервые сталкиваясь с подобной задачей, т. е. не

Рис. 12. Кимографическая запись нажимов производимых бодьной (sic) рукой при переходе от серии легких к серии тяжелых гирь и на­оборот. I. Больной с поражением лучевого нерва: А-первый нажим при переходе к тяжелым гирям от серии легких (по 500 г); В — десятый нажим. II. Больной, перенесший операцию по Крукенбергу: переход от легких к тяжелым гирям (А-Б) и от тяжелых к легким (Б-В).

имея никакой определенной, заранее оформившейся уста­новки и приводя движение в соответствие с объективными условиями и требованиями, предъявляемыми инструкцией путем актуальной коррекции.

В связи с этим, вместо быстрой перестройки движения, происходящего в норме при переходе к серии новых мотор­ных задач, мы наблюдаем у больных стереотипное повторе­ние одной и той же картины. Некоторые из них (см., напри­мер, на рис. 12, I кривые нажима у больного, перенесшего травматическое поражение лучевого нерва, при переходе от серии легких к серии тяжелых гирь; изображены кривые первого и десятого подъема тяжелой гири), подымая боль­шие тяжести, всякий раз не сразу дают достаточное усилие, но достигают высоты подъема, требуемой инструкцией, лишь с помощью вторичных коррекций, дополнительных усилий.

В других случаях (операция по Крукенбергу), наоборот, переходя от легких гирь к тяжелым, они употребляют всюду одинаково большое усилие и лишь купируют дви-

жение в определенной точке (рис. 12, II). Здесь больная рука обнаруживает характерную «нерадивость», отсутствие го­товности произвести определенное движение, что нам не­однократно приходилось наблюдать в актах самообслужива­ния и в рабочих операциях, совершаемых этими больными. Существенным является то обстоятельство, что у боль­ных, стоящих на более поздней стадии восстановления, мы часто продолжаем наблюдать в области движения приспо­собления по ходу выполнения, в то время как в области вос­приятия уже выступают ассимилятивные иллюзии. Таким образом, установочные факторы не выступают вовсе или выступают в ослабленной степени как в познавательных, так и в собственно двигательных функциях пораженной руки; при этом в ходе восстановления установка на­чинает обнаруживать себя раньше в сен­сорной, чем в моторной сфере.

Неохотно втягивающаяся в работу больная, рука лишена специфической готовности, предвзятости здоровой. Это поз­воляет ей избежать иллюзий, встречающихся в норме, но вместе с тем лишает тех более совершенных возможностей приспособления, которые дает нормальное вмешательство в деятельность установочных факторов.

Какае (sic), однако, объяснение можем мы дать полученным экспериментальным фактам? Следует ли предположить, что периферические нарушения сенсорных и двигательных ме­ханизмов больной руки приводят к тому, что установка в этих случаях вовсе не образуется? Или же какие-то обстоятельства, связанные с травмой, лишь мешают уста­новке обнаружиться в больной руке? Эксперименты, предпринятые с целью выяснить эту проблему, заставили нас остановиться на втором решении.

Известно, что уже Мюллер получал перенос в норме уста­новки с одной руки на другую. Когда мы предприняли ана­логичные опыты с больными, то обнаружили неожиданные факты. Оказалось, что установочные опыты, проведенные на больной руке, приводят к возникновению иллюзии на здоровой руке или на культе, но на самой больной руке влияние установки не обнаруживается.

В качестве примера, иллюстрирующего это положение, приведем соответствующий протокол опыта.

Больной С. Ампутация левой руки выше локтя и ампутация правой руки на уровне нижней трети предплечья. Последующая опе­рация по Крукенбергу на правой руке. Опыты вначале производятся на правой руке. После 25 установочных опытов с последовательным

 

94

95

сравнением гирь 200—2000 переходим к контрольным опытам со срав­нением одинаковых тяжестей.

Правая рука 200—200 — одинаково,

„ 200-200 -

левая рука 200—200 — вторая легче,

„ 200-200 - „

правая „   200—200 — одинаково,

левая   „  200—200 — вторая легче,

правая „   200—200 — одинаково.

Таким образом, в рассматриваемых нами случаях уста­новка при действии больной руки образуется, но на ней са­мой не обнаруживается, хотя ясно выступает на противо­положной руке. Что же препятствует ее обнаружению? Можно было бы предположить, что таким препятствием яв­ляется нарушение чувствительности больной руки. Нужно сказать, что эти нарушения имеют место, как показывают наши исследования, не только при поражении перифери­ческих нервов, но и при миогенных контрактурах, при Руб­цовых изменениях ткани и т. д. практически гораздо более значительны, чем это принято считать. Возможно, что сни­жение чувствительности и мешает больному воспринять тонкие различия в весе, которые в нормы вызываются уста­новочными факторами.

Для того чтобы исключить это предположение, мы пред­приняли исследование на материале больных, у которых наступило полное выпадение или значительное снижение глубокой чувствительности в результате проникающего ра­нения черепа в теменной области. Тот небольшой экспери­ментальный материал, которым мы располагаем в этом плане, не подтверждает гипотезы о роли нарушения чувствитель­ности, как основного препятствия к обнаружению установки в больной руке. У теменных больных установка либо не образуется, и тогда ее нельзя обнаружить ни в пораженной, ни в здоровой руке, либо она образуется, и тогда выступает и там, и здесь. Таким образом, обнаружению уста­новки в больной руке у больных, пере­несших периферические травмы, препят­ствуют не изменение сенсорных возмож-нонстей (sic), а значительно более общие усло­вия, связанные с общей реакцией личности на перенесенную травму.

Влияние временной, быстро проходящей установки, вы­ражающейся в общей готовности поднять большую или, на­оборот, малую тяжесть в тех случаях, когда мы заставляем больного реализовать ее с помощью пораженной руки, стал­кивается с более устойчивой и фундаментальной отрица-

тельной установкой на щажение травмированной конеч­ности. Последняя имеет такую же центральную природу, как и первая, но она как бы снабжена локальным знаком. В ней конденсируется общее отношение больного к пораженному органу. Эта установка и обнаруживает себя в изменении то­нических функций больной руки, в изменении готовности соответствующих механизмов к восприятию центрального импульса.

Наблюдая за поведением больных с различными ране­ниями верхней конечности в условиях пребывания в госпи­тальных палатах, в ситуации самообслуживания, а также в мастерских трудотерапии, легко можно заметить харак­терную тенденцию или полностью выключать больную руку из работы, или ограничивать ее деятельность пределами, да­леко уступающими ее действительным возможностям.

Можно думать, что одной из ближайших причин, приво­дящих к возникновению такого рода установок, являются болезненные ощущения, которые для того, чтобы вызвать соответствующий эффект, вовсе не должны, повидимому, достигать значительной силы. Однако в большинстве слу­чаев дело не ограничиваеется (sic) этими болевыми и подболе­выми раздражителями и мы обнаруживаем связь между установкой больной руки с более сложными психологиче­скими состояниями больного — страхом перед послед­ствиями движения, неверием в результаты лечения, «инва­лидными настроениями» и т. д.

Мы попытались подвергнуть специальному эксперимен­тальному исследованию эту установку на щажение у раз­личных больных и на различных стадиях восстановления.

Методика опытов была следующая: перед испытуемым, сидящим за столом, раскладывались широким полукругом 16 предметов разной величины, формы и веса. Часть из них оказывалась в непосредственной области достижения левой руки, а другая часть — в оптимальной области подвижности правой. Испытуемый должен был, согласно инструкции, многократно брать указанный предмет и затем возвращать его на место (см. рис. 13). В этих опытах нормальные испы­туемые обычно чередовали руки и брали предметы, располо­женные справа — правой рукой, а расположенные слева — левой. Здоровый человок (sic) обнаруживал здесь вообще боль­шую свободу и вариативность в употреблении обеих рук. Иногда внешняя поза, занятая испытуемым, определяла по­следующее его поведение. Некоторые испытуемые, серьезно и тщательно выполнявшие задание, оперировали правой рукой, другие, относившиеся к нему пренебрежительно, не-

 

96

7 — 2754

97

брежно брали предметы левой, независимо от их располо­жения.

Группа больных с ранениями рук обнаруживала в отли­чие от этого гораздо более стойкие тенденции. Большинство из них совершенно выключает больную руку из работы и выполняет все задание здоровой рукой. Щажение поражен­ного органа, в большинстве случаев, не является результа-

Рис. 13. Обстановка опыта при исследовании установки на щажение больной руки.

том сознательного намерения. Как обнаруживается при опросе, проводимом после опытов, некоторые испытуемые даже не помнят, какой рукой они выполняли задание. Такого рода ярко выраженная тенденция к щажению встречается, главным образом, на первых стадиях восстановления. В дальнейшем мы обнаруживаем специфическое изменение в установках на пользование больной рукой.

Как показывают данные этих опытов, в ходе восстановле­ния двигательных функций руки, идущего под влиянием активных лечебно-гимнастических упражнений и трудо­терапии, происходят следующие изменения установочных моментов.

На 1-м этапе, как уже говорилось, выступает общая установка на выключение больной конечности из работы. На 2-м этапе обнаруживается избиратель­ное ограничение функции. Больной использует

98

больную руку как бы нехот