Общая динамика восстановления движения

1

Важнейшим достижением психофизиологии последнего времени является то, что восстановление сенсорных и дви­гательных функций стало рассматриваться как своеобраз­ный процесс развития. Такое генетическое рассмотрение во­проса имеет две стороны.

Во-первых, восстановление рассматривается не только как чисто количественное изменение показателей поражен­кой функции (снижение порогов, увеличение силы и объема движений и т. д.), но и как ряд качественных, системных из­менений.

Работы Хеда и Орбели показали, что такого рода каче­ственные изменения имеют место при восстановлении чув­ствительности. Более примитивная протопатическая чув­ствительность сменяется более диференцированной, эпикри­тической. Нечто подобное имеет место также и в процессе восстановления двигательной функции. Происходит переход от более примитивных, медленно развивающихся тониче­ских сокращений к более диференцированным, физическим мышечным сокращениям. Если Батацци и вслед за ним Де-бур предполагали, что оба эти способа функционирования за­креплены за двумя совершенно различными, параллельно действующими анатомическими субстратами, то Орбели на основании своих исследований выдвинул важное предполо­жение, что мы имеем здесь дело с различными генетиче­скими ступенями развития.

Однако генетическое рассмотрение процесса восстановле­ния имеет и другую сторону. Дело заключается в том, что процесс восстановления проходит различно у животных,

юз

стоящих на различных ступенях развития. Э. А. Асратяну удалось экспериментально показать, что если у низших по­звоночных восстановление локомоции идет за счет низших разделов центральной нервной системы, то у млекопитаю­щих, вопреки утверждениям Бете, этот процесс необходимо требует участия больших полушарий головного мозга и, сле­довательно, носит характер не инстинктивного приспособле­ния, а образования навыка. Мы имеем все основания предпо­лагать, что восстановление движения у человека имеет еще более сложную психофизиологическую природу. Характер восстановления двигательных функций у человека принци­пиально отличается от всего того, что можно наблюдать в животном мире.

Животное приспосабливается к условиям дефекта и прео­долевает его в своем поведении, но оно никак не отно­сится к дефекту, никак его не оценивает и не ставит в связи с ним никаких целей в своей деятельности.

Другое дело человек. Оценивая свое состояние положи­тельно или отрицательно, примиряясь с положением инва­лида или настойчиво стремясь к возвращению здоровья, он существенно влияет на ход своего восстановления.

Преодоление дефекта, вызванного периферической трав­мой, происходит не только на периферии, не только в боль­ной руке. Здесь всегда участвуют центральные психофизио­логические механизмы. Эти центральные компоненты вы­ступают при периферическом нарушении движения, с одной стороны, как высшие механизмы координации, управления движением, а с другой стороны, как механизмы моторных установок пораженной конечности.

Мы подвергли систематическому клиническому наблю­дению и экспериментальному исследованию процесс восста­новления двигательной функции руки у группы раненых, находящихся на излечении в двух восстановительных госпи­талях. Причины резких и стойких ограничений движений у этих больных были довольно разнообразны. Главным обра­зом, они были связаны или с поражением периферических нервов или с контрактурами миогенного и, частично, невро­генного происхождения. Впоследствии к этому материалу были присоединены данные наблюдения за процессом вос­становления у ампутированных и больных, перенесших раз­личные восстановительные операции. Конечно, в зависимо-сти от этих обстоятельств процесс восстановления шел раз­личным образом и разными темпами.

Однако было нечто сходное у всех их в отношении наи­более интересующего нас пункта, а именно: в отношении цен-

104

тральной психофизиологической стороны процесса. Это дает право рассматривать до известного момента полученные дан­ные в общем виде, суммарно.

Мы начнем рассмотрение процесса восстановления дви­жения с изменения отношения человека к двигательной за­даче, осуществляемой больной рукой. Это отношение, как показал Узнадзе, необязательно должно выступить в форме ясно осознаваемых намерений или решений, но носит харак­тер установки, готовности произвести действие в определен­ном направлении и определенным образом.

Проведенное нами исследование больных с перифериче­скими травмами костно-мышечного аппарата руки показало, что моторные установки у этих больных существенно изме­нены по сравнению с нормальными и что в ходе восстановле­ния они проделывают ряд превращений, которые имеют ре­шающее значение для изменения общего характера движе­ний пораженной конечности.

Как уже говорилось выше, вначале у раненого имеется установка щадить больную руку, выключить ее из деятель­ности. Больная рука невосприимчива, глуха к импульсам, приходящим из центра, как бы заключена психологически в «иммобилизационную повязку».

На следующем этапе восстановления в значительной мере под влиянием внешних требований установка на щажение больной руки ломается. Однако больная рука или ее пора­женное звено действует как бы нехотя. Оно включается обычно в действие не сразу, а спустя некоторое время, когда замещающий требуемые движения прием оказывается уж очень неудобным или утомительным. Например, больной с ограничением движений в левой кисти начинает косить, дер­жа косу зажатой между плечом и предплечьем или начинает строгать, упираясь в рубанок локтем, но через некоторое время этот неудобный способ его утомляет и он пытается перейти к нормальному выполнению операции. На этом этапе соотношение возбудимости здоровых и пораженных звеньев как бы меняется в пользу последних. Различие между готовностью воспринять моторный импульс между этими звеньями становится менее значительным. Достаточно небольшого утомления здоровых аппаратов, чтобы они урав­нялись в отношении возбудимости с пораженными звеньями. Компенсаторные приемы уступают тогда свое место движе­ниям втягивающейся в работу больной руки.

Коренное изменение двигательных установок происходит на третьей стадии восстановления. На этом этапе больная рука обнаруживает парадоксально большую готовность вы-

105

полнить движение, чем здоровая рука, она сплошь и рядом перехватывает у последней ее функции. Интресно (sic), что боль­ной часто, несмотря на боль и усталость, норовит кстати и некстати применить к делу больную руку. Объективно, это изменение моторной установки совпадает с нара­станием показателей силы, степени к о о р-динированности и объема движений пора­женной конечности.

За счет чего же идет здесь быстрый рост практического функционирования больной руки? Кривые, изображающие соотношение динамики рабочих проб с увеличением объема и силы движения, показывают, что восстановление общей ра­ботоспособности больной руки значительно обгоняет непо­средственную реституцию отдельных ее функций — объема и силы (см. рис. 16 на стр. 114).

Таким образом, единственная возможность объяснить возникающий здесь эффект — это допустить, что он проис­ходит за счет того, что в процессе компенсации совершается переход от более примитивных способов осуществления дви­жения к более совершенным. Действительно, записанное на циклограмме ударное движение больной рукой больше на­поминает движение ребенка, чем взрослого человека.

Проведенные нами специальные клинические наблюде­ния и экспериментальные исследования показали, что ком­пенсации представлены очень разнородной группой явлений и, главное, что на разных стадиях восстановления имеют ме­сто различные виды компенсации. Каждому этапу восста­новления движения соответствует и свой особый тип компен­саций.

На первом этапе выступают так называемые широкие компенсации, которые характеризуются полным выключе­нием пораженного звена из работы и замещением его здо­ровыми звеньями. В наиболее чистой и стойкой форме они наблюдаются после ампутаций. При сохранении же цельно­сти конечности они носят временный, проходящий характер. Особенно часто они возникают у больных, впервые присту­пающих к трудовой деятельности. Некоторые из них обна­руживают в этом отношении поразительную изобретатель­ность, заменяя пальцы запястьем, запястье локтем, движе­ние одной руки движением другой, движениями ноги и т. д. Однако, такого рода замещения на следующей стадии восста­новления сменяются новым типом компенсаций, которые были условно названы нами «компенсациями-транспозици­ями». Они характеризуются тем, что пораженное звено руки не полностью выключается из работы, а частично передает нагрузку в большинстве случаев на сохранные проксималь-106

ные звенья. Например, мелкие ударные движения в столяр­ном деле, которые в норме выполняются почти исключи­тельно пальцами и кистью, дополняются движениями пред­плечья, плеча и даже всего туловища. Эти отношения явля­ются динамичными: в процессе восстановления компенсатор­ные движения затухают, в то время как пораженное звено все более активно включается в работу; происходит обратная транспозиция главной рабочей функции на пораженное звено конечности.

Мы особенно хотели бы подчеркнуть, что восстановление пораженной функции идет здесь внутри перестройки единой двигательной системы. Ниже, на рис. 30 (стр. 149), пока­заны три записи движений рубанком у больного с повреж­дением руки на различных стадиях восстановления. Верхняя линия представляет собой запись нажимов больной левой руки, средняя — движение самого инструмента, а нижняя — запись нажимов здоровой правой руки. На первой кимо­грамме обращает на себя внимание своеобразное «повисание» правой больной руки, ее характерная нерадивость. На вто­рой кимограмме видно, что больная рука является более ак­тивной, более заинтересованной в выполняемом задании. Но самое интересное то, что на этой кимограмме кривая движе­ний здоровой руки оказывается более нарушенной по срав­нению с нормой, чем кривая пораженной руки. Это происхо­дит потому, что здоровая рука все время коррегирует боль­ную, поправляет ее ошибки, как бы «опекает» ее. В том, по­видимому, и заключается восстановительная ценность этих динамических компенсаций, что на известной стадии восста­новления нарушенная двигательная функция еще не может осуществиться самостоятельно больным органом, но нуж­дается в такой поддержке, опеке со стороны функций других органов, входящих в единую двигательную систему.

Таким образом, если компенсации одного рода препят­ствуют восстановлению, то другие являются, наоборот, необ­ходимым его условием.

Драма восстановления двигательной функции, нарушен­ной вследствие периферической травмы, разыгрывается не только на периферии — в пораженной мышце, нерве или су­ставе, но при постоянном участии центральной нервной си­стемы. Сама динамика компенсаций, которые раньше разли­ваются по всему опорно-двигательному аппарату, а затем начинают все теснее сжимать кольцо вокруг пораженного звена, наглядно свидетельствуют об этом. Однако пере­стройка движения производится центральной нервной си­стемой не механически и не только под влиянием сенсорных импульсов, приходящих с периферии. Существует опреде-

107

ленная избирательность, готовность периферических и цен­тральных двигательных механизмов к восприятию приходя­щих к ним импульсов. И эта готовность интимно связана с основными установками личности, динамика которых, как мы уже говорили, играет особенно большую роль в процессе восстановления у человека.

Изменение отношения больного к своему дефекту и стоя­щим перед ним задачам, общее изменение характера произ­водимых им комплексных двигательных операций, происхо­дит не спонтанно, не строго параллельно изменению состоя­ния больной руки. Как указывал еще Кац, специально из­учавший психологию ампутированных, среди больных, имеющих, примерно, одинаковый дефект, встречаются и лю­ди, впавшие в глубокую депрессию и очень плохо приспосо­бившиеся к создавшимся условиям, и люди чрезвычайно ак­тивные, настойчиво преодолевающие стоящие перед ними трудности, добивающиеся поразительных результатов в вос­становлении своей трудоспособности. Как показывают наши наблюдения, большую роль в изменении установок больного, в перестройке его двигательных систем играет общая орга­низация деятельности больного, подбор предлагаемых ему практических задач. Здесь мы пришли к результатам, сход­ным с теми, которые были получены А. Р. Лурия на мате­риале поражений центральной нервной системы. В послед­нем случае восстановление функции оказывается также за­висящим от активно проводимой с больными лечебнопедаго­гической работы.

Исходя из этих соображений, мы исследовали не «спон­танное» восстановление функции, а восстановление, проис­ходящее в условиях трудовой деятельности больных в ма­стерских трудотерапии и в условиях выполнения ими спе­циально подобранных лечебно-педагогических заданий, на­правленных на развитие пострадавших сенсорных и двига­тельных функций.

Этот путь исследования и позволил нам выделить неко­торые существенные факты, характеризующие процесс вос­становления движения, которые при обычном клиническом наблюдении поведения раненого в больничной палате и во врачебном кабинете заметить не удается.

2

Для изучения динамики восстановления, мы подвергли систематическому (ежедекадному) обследованию двигатель­ной функции пораженной конечности 60 больных, работав-

ших в мастерских трудотерапии и на сельскохозяйственных работах. У этой группы испытуемых измерялись объем дви­жений пораженной конечности, величины динамического и статического усилий на специально реконструированном ди­намографе Лемана, а также эффективность выполнения ряда так называемых «рабочих проб». Последние представ­ляли собой обычные трудовые операции: пиление ножовкой, строгание, забивание гвоздей молотком, сверление коловоро­том. Условия выполнения всех этих операций, как, напри­мер, ширина распиливаемого бруска, величина гвоздя и глу­бина, на которую он должен быть забит, толщина бруска, ко­торый должен быть просверлен коловоротом, и т. д. остава­лись постоянными. Другие же данные — количество ударов, необходимых для забивания гвоздя, глубина распила, время сверления коловоротом и пр. естественно вариировались в зависимости от состояния двигательной функции поражен­ной конечности и служили показателями эффективности выполнения рабочих проб. Нужно при этом отметить, что рабочие пробы характеризуют не состояние той или иной от­дельной двигательной функции, но уровень целостного прак­тического функционирования руки.

Состав проведенных через это исследование раненых был довольно разнообразен как в отношении локализации, так и в отношении характера поражения. Среди них было с ране­нием правой руки 25, левой — 35 больных, в том числе с пов­реждением плеча — 26, предплечья — 14, кисти и пальцев — 20 больных. Повреждение мышц и сухожилий имело место в 35 случаях, переломы костей в 18 случаях, повреждение пе­риферических нервов в 7 случаях. Нужно сказать, что зна­чительная часть случаев характеризовалась сложной карти­ной нарушения. Переломы кисти сопровождались поврежде­нием мышц и нервов, ограничение движений в одном звене больной руки, более или менее непосредственно обусловлен­ное ранением, сопровождалось ослаблением движений в дру­гих звеньях, связанным с длительной иммобилизацией и т. д.

Кроме материалов изучения процесса восстановления движения у указанной группы раненых, мы привлекли так­же данные исследований 25 больных с поражением перифе­рических нервов, проведенных одним из нас в Восстанови­тельной клинике ВИЭМ (научный руководитель — А. Р. Лу­рия), и 15 больных, перенесших пластические операции на руке, которых мы изучали в Центральном институте трав­матологии и ортопедии.

Конечно, среди случаев комплексной картины наруше­ния движения, возникающей, в силу того, что переломы ко­стей обычно сочетаются с повреждением мышц и нервов, а

 

108

109

ограничение движения в пораженном звене руки сопровож­дается ослаблением движений и в других ее звеньях мы имели также случаи строго локальных выпадений функции отдельных мышечных групп. Однако и для этих случаев ха­рактерно все же снижение общей работоспособности руки что и выражается прежде всего в показателях рабочих проб'

Рис. 14. Рост средних показателей функциональных рабочих проб. А — Забивание гвоздя (изменение времени, необходимого для этой операции); Б — пиление ножовкой (увеличение глубины распила в единицу времени); В — сверление коловоротом (изменение времени, необходимого для этой операции).

Причина этого заключается, с одной стороны, в том, что тру­довые операции, составляющие содержание рабочих проб, непременно требуют одновременного участия различных звеньев руки, а с другой стороны, — в том, что и сбитые травмой автоматизмы также принадлежат двигательной си­стеме в целом, а не какой-нибудь отдельной функции.

Это, разумеется, отнюдь не исключает того, что большин­ство трудовых операций предъявляет свои особые, специфи­ческие требования: одни операции при небольшом объеме движения в плечевом и локтевом суставах требуют большей подвижности кисти, другие — значительного объема движе­ния проксимальных звеньев руки при малой, наоборот, ак­тивности кисти и т. п. Поэтому выполнение различных рабо­чих проб представляет, при разной локализации поражения и разном характере дефекта, неодинаковую трудность, что и

110

выражается, как мы увидим, в их количественных и каче­ственных показателях.

Рассмотрим раньше динамику эффективности практиче­ского функционирования пораженной руки по средним пока­казателям. Рабочих проб для всей изученной группы ранен­ных. Для этого на рис. 14 мы приводим три кривые, отно­сящиеся к типичным трудовым операциям: забиванию гвоз­дя молотком, пилению ножовкой и к сверлению при помощи коловорота.

По абсциссам этих кривых отложено число дней в дека­дах, по ординатам — эффективность трудовой операции, производимой больной рукой. В течение всего срока замеров успешности выполнения рабочих проб раненые работали в трудотерапевтических мастерских или в подсобном хозяй­стве госпиталя.

Как видно из приводимых кривых, исходные средние по­казатели рабочих проб длявсей изученной группы раненых, дают быстрый рост. Так, длязабивания гвоздя в стандарти­зованных условиях (одним и тем же молотком, равного по толщине и длине гвоздя, в тот же самый деревянный бру­сок) вначале требуется в среднем почти одна минута, через пять декад — всего восемь секунд, т. е. эффективность воз­растает в 7½ раз; первый замер эффективности пиления дает 2,2 мм в единицу времени, пятый замер — 5,8 мм, т. е. происходит увеличение более чем в 2½ раза, а успешность сверления коловоротом возрастает в 4 раза (57 сек. и 13 сек.). Для того чтобы показать нагляднее связь, существую­щую между восстановлением отдельных функций поражен­ной руки и общим изменением двигательного поведения больного, а также ростом его трудоспособности, приведем выдержки из одного нашего наблюдения.

Больной Дм. (ранен 24/I 43 г., поступил в госпиталь 30/V 43 г.). Сквозное пулевое ранение верхней трети правого плеча с поврежде­нием плечевой кисти. Иммобилизация пораженной конечности в тече­ние 2½ месяцев. На передней поверхности правого плеча рубец 2X2 см, плотный, втянутый, спаянный с подлежащими тканями. Плечо атро­фично на всем протяжении. Контрактура плечевого и локтевого су­ставов и пальцев. Резко ограничены движения в плечевом суставе (отведение в сторону — 40°, вперед — 30°) и в локтевом суставе (раз­гибание — 140°, сгибание — 70°); сила кисти ослаблена (1,5 кг.).

Приступая 15/VII 43 г. к работе в мастерских трудотерапии, испы­тывает большие затруднения в выполнении простейших столярных операций. Забивание б см. гвоздя требует у него 97 ударов при 4 про­махах за 1 мин. 23 сек. Строгает с резко ограниченным размахом (30—35 см.), стружка мелкая, рваная. За 30 сек. делает ножовкой распил глубиной всего 0,6 см.

На первых порах больной использует ряд компенсаторных дви­жений. Стремится выключить плечо из работы, прижав его плотно к туловищу и заместить его движения движениями всего корпуса.

111

Постепенно эффективность рабочих движений больного возрастает. 28/VIII, т. е. примерно через 1½ месяца после начала работы, заби­вает гвоздь 10 ударами за 6 сек. Дает размах при строгании 60 см, делает за 30 сек. пропил на 4,3 см. Компенсаторные приемы исчезают, раскачивание корпуса при пилении и других трудовых операциях прекращается, появляются раньше отсутствовавшие активные движе­ния в плече. Вместе с тем происходят сдвиги в силе и объеме дви­жений пораженной конечности.

На 8/IX 43 мы имеем у этого больного следующие результаты.

Движение плеча — вперед 55° (прежде 30°), в сторону 60° (прежде — 40°). Движение предплечья: сгибание 40° (прежде — 70°), разгиба­ние 165° (прежде — 140°). Сила кисти возросла с 1,5 кг до 11 кг. Интересно, что угловые величины движения несколько отстают от роста общей работоспособности больной руки.

В дальнейшем восстановление идет успешно и больной 25/IX 43 г. выписывается в часть.

Таким образом, при ограничении движения на почве ранения костей и мягких тканей руки до начала восстановительного лече­ния наблюдается весьма низкая степень ее трудопригодности, которая затем, при условии систематического занятия тру­дом, быстро возрастает, давая по трудовым операциям разного типа увеличение сред­них показателей в 2½—7½ раз.

Эти данные полностью согласуются с практическими результатами восстановительного лечения. Так, по опыту работы нашего госпиталя мы имели в отношении восстано­вления трудопригодности пораженной руки следующие ис­ходы (см. табл. 8).

Таблица 8 Результаты лечения Число случаев в %% к общему числу лечившихся

 

Степень трудопригодности	До начала лечения	После лечения
Практически полная нетрудопригод-	14%	0%
Возможность выполнить некоторые про- | с т е й ш и е трудовые операции и акты самообслуживания.................................................	56%	8%
Возможность выполнять основные тру­довые операции со значительным ограни­чением силы и объема движения и с ис- |	28%	16%
Возможность выполнять трудовые опера- ции с небольшим ограничением силы и объема движения.............................................	0%	54%
Практически полная   трудопригод- | н о с т ь руки; некоторое ограничение лишь по отношению к предельным возмож-	0%	22%

При рассмотрении этих данных следует принять во вни­
мание, что приводимые оценки относятся к степени трудо­
пригодности пораженной руки, а не к общей
трудоспособности, которая является, конечно, гораздо
более высокой, так как, например, неполная трудо­
пригодность левой руки при сохранении функций правой
руки, ведущей для большинства профессий, обозначает пол­
ную практическую трудоспособность раненого. Нужно при­
нять также во внимание, что восстановительная терапия
ограничивалась во всех случаях исключительно примене­
нием функционально-восстановительных мероприятий и что
средняя длительность пребывания раненых на излечении
была около 2 месяцев.                                   

Основной вопрос, возникающий при обсуждении полу­ченных результатов заключается в том, за счет чего следует относить столь быстрое возрастание показателей рабочих проб. Следует ли относить его за счет происходящего восста­новления функционирования поврежденной руки или, мо­жет быть, за счет трудового обучения? Этот вопрос является очень острым, так как обучение может итти на основе на­личных функциональных возможностей руки, существенно не меняя их, и все же приводить к увеличению эффектив­ности; в таком случае рост показателей, очевидно, не является характеризующим динамику собственно восстановления или характеризует ее лишь косвенно. Последнее предположение отводится уже тем простым соображением, что трудовые операции, взятые нами в качестве «функциональных проб», принадлежат к числу элементарнейших операций, которые могут быть выполнены любым взрослым человеком без ' всякого вообще обучения, тем более, что при оценке их эффективности мы сознательно не учитывали как раз те показатели, которые, главным образом, и отличают их уме­лое выполнение от неумелого, как, например, насколько метко и прямо забивается гвоздь, степень правильности рас­пила, точность сверления коловоротом и т. п. Тем не менее, мы считали все же необходимым специально исключить роль обучения.

Для этой цели мы использовали небольшую контроль­ную группу раненых, которые не посещали мастерских трудотерапии и, следовательно, вовсе не обучались столяр­ным операциям, но которые вместо этого систематически занимались косьбой (все они в прошлом хорошо косили). Не­смотря на это их показатели функциональных рабочих проб также обнаруживают резкое возрастание (см. средние по этой группе на рис. 15).

 

112

8 — 2754

113

Как видно из этой таблицы, у данной группы пиление дает увеличение показателей в 3 раза (14 мм и 43 мм), т. е. такое же, что и у нашей основной группы работавших в мастерских, хотя с абсолютно меньшими показателями, а сверление коловоротом — в 6 раз (78 и 14), т. е. возрастает значительно больше, чем у основной группы. Правда, опе-рация забивания дает у группы «косцов» мало выразитель-

успешности выполнения рабочих проб, выражающая раз­витие практического функционирования пораженной руки, является интегративным показателем вос­становления координационных механиз­мов.

В каком же соотношении находится восстановление прак­тического функционирования руки к восстановлению ее

 

Рис. 15. Динамика средних показателей функциональ­ных рабочих проб по группе косцов. А — сверление коловоротом; Б — пиление ножовкой.

ные результаты, но это — понятно, если учесть подбор боль­ных в этой группе по локализации поражения, о чем по-дробно мы будем говорить ниже.

Итак, бесспорный вывод, к которому нас  приводят рас­смотренные данные, состоит в том, что возрастание показа­телей эффективности выполнения трудовых движений в рабочих пробах не может быть понято как прямой резуль­тат собственно производственного обучения, т.е. как резуль­тат образования соответствующих специальных умении и навыков. Самый «перенос» успешности выполнения таких трудовых процессов, как косьба на выполнение, например, операции сверления коловоротом имеет здесь совсем дру­гой характер чем обычный перенос обучения (transter of training). Конечно, здесь имеет место обучение, но в совершенно другом смысле, прежде всего в смысле созда­ваемой упражнением переориентировки в периферическом афферентационном поле и налаживании управления движе­нием, т. е. именно в смысле восстановления функциональной недостаточности. Иначе говоря, в наших условиях динамика

силы и объема ее движений? Исходя из вышесказанных по­ложений, мы в праве ожидать, что более быстро будет итти восстановление практического функционирования, т. е. уве­личение показателей рабочих проб, так как процесс нала­живания координации, который является ведущим, раньше всего находит свое отражение именно в практическом функ­ционировании.

Чтобы проследить это соотношение, нужно сопоставить между собой у одного и того же больного динамику соответ­ствующих показателей, найдя для них некоторую общую

 

114

115

точку отсчета и сравнимые между собой единицы измере­ния. В построении кривых, которые мы приводим на рис. 16, нами приняты в качестве начальной точки исходные данные, а в качестве общей единицы измерения — ¹/₂₀ нормы по каж­дому из показателей.

Главное, что обращает на себя внимание в приведенных на рисунке типичных кривых, это — резкое опережение ро­ста показателей эффективности рабочих проб по сравнению с возрастанием показателей силы и объема движений. При этом в большинстве случаев на втором месте оказываются показатели силы и на последнем месте — объема движения (случай более быстрого увеличения объема представлен лишь на кривой Г указанного рисунка).

Совершенно такое же соотношение, конечно, откры­вается и при сопоставлении данных динамометрии и измере­ния угловой подвижности суставов с данными прямого ис­следования координации.

Так, например, для больного Козл. (кривая В на рис. 16) с огра­ничением движения в плечевом и локтевом суставах, который дает быстрое восстановление, мы имеем в течение первого месяца следую­щее увеличение показателей (в абс. величинах). Показатели сукцес­сивной координации: первый замер — 0,30, через месяц — 0,04, т. е. улучшение координации на 13/20 норм. Рабочие пробы: забивание (показатели времени — 19 сек., через месяц — 6 сек., т. е. (повышение эффективности на 10/20 норм., пиление — 6 мм. и 20 мм., т. е. увели­чение на 8/20 нормы, сверление (число секунд при сверлении на глу­бину 2 см.) — 212 сек. и 31 сек., т. е. на 7/20 нормы. Динамометри­ческие показатели: 3,2 кг, через месяц — 14,0 кг, т. е. увеличение приблизительно на 6/20 нормы. Объем же движения за этот период остается без изменения, если не считать незначительного (на 5°) изменения угла разгибания предплечья.

Таким образом, общий ход процесса восстановления дви­жения поражений конечности подчиняется следующему правилу:

После перенесенного ранения двигатель­ного аппарата верхней конечности бы­стрее всего восстанавливается координа­ция движений и лишь затем — сила и вели­чина углов подвижности в суставах (объ­ем движения); при этом в большинстве случаев, сила начинает восстанавливаться раньше, чем объем движения.

3

Выше мы характеризовали тот общий путь, по которому идет процесс восстановления двигательной функции руки,

116

ограниченной вследствие ранения ее костно-мускульного аппарата. Однако описанные нами общие особенности дина­мики восстановления практического функционирования больной руки приобретают специфические черты в зависи­мости от: 1) локализации поражения и 2) от типа дефекта.

Обратимся прежде к рассмотрению начальной эффективности рабочих операций при различной локали­зации ограничения движения.

На рис. 17 мы приводим в графическом изображении на­чальные показатели эффективности выполнения рабочих проб, полученные у боль­ных с ограничением дви­жения в дистальном (кисть) и проксимальном (плечо) звене конечно­сти.

Рис. 17. Эффективность выполнения трудовых операций разного типа у двух больных с различной локализа­цией поражения (средние по началь­ным показателям в % к норме): при нарушении движений кисти и при ограничении движений плеча.

117

Анализ приведенных данных показывает, что ограничения движения в различных звеньях боль­ной руки неодинаково влияют на выполнение разных трудовых про­цессов. Ограничения дви­жений в лучезапястном и пястнофаланговых су­ставах способны больше, чем ограничения в дру­гих суставах, снизить эффективность любых рабочих операций. Одна­ко наиболее ярко влия­ние их обнаруживается там, где путь движения инструмента не обусловлен плоскостями обрабатываемого материала, как это имеет место в серии ударных операций, при которых ру­ка должна непрерывно удерживать и управлять орудием. В противоположность этому операции типа сверления от­верстий коловоротом, в которых путь движения заранее обусловлен самим устройством инструмента, требуют от руки прежде всего функции мотора, приводящего этот ин­струмент в движение. На эффективности такого рода опе­раций больше всего сказываются ограничения движений в локтевом суставе, выполняющего, повидимому, роль пере­датчика усилия от проксимальных к дистальным звеньям конечности.

Что же касается нажимных трудовых операций типа строгания или пиления, требующих значительного объема движения и, вместе с тем, удержания его траектории в опре­деленной горизонтальной или вертикальной плоскости, то эффективность их особенно резко снижается при наруше­ниях движения в плече.

Исходя из этого, можно предполагать, что трудовые операции типа забивания мо­лотком, требующие наиболь­шего участия кисти, дадут в ходе восстановления относи­тельно более высокий сдвиг показателей эффективности у больных с наибольшим огра­ничением движения в этом звене, а такие трудовые опе­рации, как сверление, — боль­ший сдвиг у больных с по­ражением проксимальных звеньев.

Действительно, рассмотре­ние динамики эффективности трудовых движений в зависи­мости от локализации пора­жения показывает, что случаи ограничения, дающие вначале наиболее низкие показатели, дают и наиболее быстрое уве­личение их (см. кривые на рис. 18).

Так, например, в операции забивания гвоздя наиболее низкие показатели дают боль­ные с ограничением движения в кисти, но эта же группа больных дает и наибольшее возрастание показателей. Ха­рактерно в этом отношении и постепенное сближение показателей работы больных с огра­ничением движений плеча и кисти в пробе на забивание молотком, а также сближение показателей работы больных с ограничением движений кисти и предплечья в операциях сверления коловоротом. И в этих случаях группа больных, обнаруживающая наибольшие трудности в выполнении дан­ной операции и соответственно дающая здесь наиболее низ-

кие показатели эффективности, впоследствии нагоняет опе­
редившие ее группы.                                                             

Столь же ясно выступает зависимость динамики эффек­тивности рабочих движений и от типа дефекта.

Так как групповая обработка соответствующего мате­риала наталкивается на существенные затруднения, мы со­поставили на одном рисунке четыре характерных индиви-

Рис. 19. Динамика эффективности ударных операций при

одинаковой локализации ограничения движения, но при

различных типах дефекта (индивидуальные случаи).

дуальных кривых роста эффективности ударных операций у больных с одинаковой локализацией ограничения движе­ния (предплечье — кисть) но с различным типом дефекта, лежащего в основе этого ограничения (см. рис. 19).

Кривая А, приведенная на этом рисунке, выражает дина­мику показателей эффективности операции забивания при иммобилизационной контрактуре (больн. Дан.).

Больной Дан. (ранен 24/I 43 г.) поступил в госпиталь 30/VI 43 г. с ограничением движений в локтевом лучезапястном суставе и в суставах всех пальцев правой кисти после ранения плеча.

 

И*

119

На предшествующих этапах эвакуации — глухой гипс 2½ месяца.

Больной поступил в госпиталь с предварительным заключением о снятии с учета с переосвидетельствованием через 6 месяцев, по про­шествии 2½ месяцев восстановительного лечения выписан в часть строевым.

Рост показателей