Одиноко сижу в горах Цзинтиншань

 

Плывут облака

Отдыхать после знойного дня,

 

Стремительных птиц

Улетела последняя стая.

 

Гляжу я на горы,

И горы глядят на меня,

 

И долго глядим мы,

Друг другу не надоедая.

 

 

Цао Чжи

 

 

Гора Лянфу у Тайшани

 

В любом краю

Свой климат и погода:

 

Дожди бывают

Чаще или реже.

 

Жалею я

Людей того народа,

 

Что на морском

Ютится побережье.

 

Там женщины и дети,

Словно звери,

 

Не знают,

Где им прочно

поселиться,

 

И в необжитой

Каменной пещере

 

Их навещают

Зайцы и лисицы.

 

1961

 

Братьям Ин

 

Я долго

На Лоян гляжу с холма –

 

Там всё теперь

И тихо и пустынно.

 

Там все дворцы

И бедные дома

 

Огнем войны

Превращены в руины.

 

И во дворах,

У сломанных оград,

 

Так разрослись

Кустарники и травы,

 

Как будто

Всё заполонить хотят,

 

Уверившись,

Что нет на них управы.

 

Да и поля,

Покрытые травой,

 

Не вспаханы

На всем своем пространстве.

 

Нет, братья не узнают

Край родной,

 

Сюда вернувшись

Из далеких странствий.

 

Когда‑то здесь

Из труб вились дымки

 

Над суетою улиц,

Сердцу милых…

 

А ныне

Я немею от тоски,

 

Которую

И высказать не в силах.

 

 

Тао Цянь

 

 

Сосна

 

Растет в лесу

Спокойная сосна,

 

Ей десять лет –

Она еще ребенок,

 

И свежесть хвои

Нежно‑зелена,

 

И стройный ствол

Еще и слаб и тонок,

 

Но дух ее

Окреп уже с пеленок:

 

Не подведет –

Всё выдержит она.

 

1961

 

Бросаю пить

 

Легко я бросал

Города и уезды,

 

И бросил бродить,

Промотавшись до нитки.

 

Теперь под зеленой сосной

Мое место, –

 

Я если хожу,

То не дальше калитки.

 

Я бросил

Беспечное непостоянство,

 

Я бросил пирушки

И радуюсь детям.

 

Но я никогда

Не бросал свое пьянство –

 

И мы это с вами

Особо отметим.

 

Коль к ночи не выпьешь –

Не будет покоя,

 

Не выпьешь с утра –

И подняться не в силах.

 

Я бросил бы днем

Свое пьянство святое,

 

Но кровь леденела бы

В старческих жилах.

 

Ну, брошу –

И радости больше не будет,

 

А будет ли, в сущности,

Выгода в этом?

 

А вот когда вечность

Мне годы присудят,

 

А птицы поздравят

С последним рассветом –

 

Тогда, равнодушно

И трезво, поверьте,

 

Я с плеч своих скину

Житейскую ношу

 

И с ясной душою

В обители смерти,

 

Быть может, действительно,

Пьянствовать брошу.

 

1961

 

 

О. Г. Савич

 

Густаво Адольфо Беккер

 

 

730.

 

«Что такое поэзия?» – Столько в глазах твоих

недоумения, страха, мечты.

Что такое поэзия? Ты меня спрашиваешь?

Поэзия – это ты.

 

<1966>

 

Николас Гильен

 

 

Заклинанье змей

 

Майóмбэ – бóмбэ – майомб э!

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

 

У змеи глаза из стекла, из стекла;

змея обвивается вокруг ствола;

глаза из стекла, она у ствола,

глаза из стекла.

Змея передвигается без ног;

змея укрывается в траве;

идет, укрываясь в траве,

идет без ног.

 

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

 

Ты ударишь ее топором – и умрет:

бей скорей!

Но не бей ногой – ужалит она,

но не бей ногой – убежит!

 

Сенсемай я, змея,

сенсемайя.

Сенсемайя, с глазами ее,

сенсемайя.

Сенсемайя, с языком ее,

сенсемайя.

Сенсемайя, с зубами ее,

сенсемайя.

 

Мертвая змея не может шипеть;

мертвая змея не может глотать;

не может ходить,

не может бежать!

Мертвая змея не может глядеть,

мертвая змея не может пить,

не может дышать,

не может кусать.

 

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

Сенсемайя, змея…

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

Сенсемайя, тиха…

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

Сенсемайя, змея…

Майомбэ – бомбэ – майомбэ!

Сенсемайя, умерла!

 

1956

 

Рубен Дарио

 

 

Раковина

 

Я отыскал ее на берегу морском;

она из золота, покрыта жемчугами;

Европа влажными брала ее руками,

плывя наедине с божественным быком.

 

Я с силой дунул в щель, и, словно дальний гром,

раскат морской трубы возник над берегами,

и полился рассказ, немеркнущий веками,

пропитанный насквозь морями и песком.

 

Светилам по душе пришлась мечта Язона,

и ветры горькие ветрил вздували лоно

на Арго‑корабле, вдыхая ту же соль,

 

я слышу голос бурь, и ропщущие волны,

и незнакомый звон, и ветер, тайны полный…

(Живого сердца стук, живого сердца боль.)

 

1958

 

Осенью

 

Я знаю, говорят: «Ужель она иссякла –

его гармонии безумная причуда?»

А время надо мной свершает труд Геракла,

меняет миг меня, а год являет чудо.

 

Тростник убогий, я свой нежный звон невнятный,

едва начав расти, рождал за ветром вслед.

Нет больше юности, улыбки невозвратны, –

пусть правит ураган судьбой грядущих лет!

 

1966

 

Габриэла Мистраль

 

 

Качая колыбель

 

Море волн миллионы

качает звонко.

Слыша ласку морей,

качаю ребенка.

 

Ветер‑путник пшеницу

качает легонько.

Слыша ласку ветров,

качаю ребенка.

 

Бог мильоны вселенных

качает тихонько.

Слыша голос его,

качаю ребенка.

 

1958