Из шотландских народных баллад. Пред замком шумная толпа

 

 

Джони Фа

 

Пред замком шумная толпа

Цыган поет, играет…

Хозяйка замка вниз сошла

И песням их внимает…

 

«Пойдем, – сказал ей Джони Фа, –

Красавица, со мною,

И мужу не сыскать тебя,

Ручаюсь головою!..»

 

И обнял правою рукой

Красавицу он смело,

Кольцо на палец Джони Фа

Она свое надела.

 

«Прощайте все – родные, муж!

Судьба моя такая!

Скорее плащ мне, чтоб идти

С цыганами могла я.

 

В постели пышной ночи я

Здесь с мужем проводила;

Теперь в лесу зеленом спать

Я буду рядом с милым!»

 

Вернулся лорд, и в тот же миг

Спросил он, где супруга.

«Она с цыганами ушла», –

Ответила прислуга.

 

«Седлать коней! Недалеко

Еще они отсюда.

Пока я не найду ее,

Ни пить, ни есть не буду!»

 

И сорок всадников лихих

В погоню поскакали;

Но все они до одного

В лесу зеленом пали!

 

1881

 

 

М. Л. Михайлов

 

Роберт Бернс

 

 

Джон Ячменное Зерно

 

Когда‑то сильных три царя

Царили заодно –

И порешили: «Сгинь ты, Джон

Ячменное Зерно!»

 

Могилу вырыли сохой,

И был засыпан он

Сырой землею, и цари

Решили: «Сгинул Джон!»

 

Пришла весна, тепла, ясна,

Снега с полей сошли…

Вдруг Джон Ячменное Зерно

Выходит из земли.

 

И стал он полон, бодр и свеж

С приходом летних дней;

Вся в острых иглах голова –

И тронуть не посмей!

 

Но осень томная идет…

И начал Джон хиреть,

И головой поник – совсем

Собрался умереть.

 

Слабей, желтее с каждым днем,

Всё ниже гнется он…

И поднялись его враги…

«Теперь‑то наш ты, Джон!»

 

Они пришли к нему с косой,

Снесли беднягу с ног

И привязали на возу,

Чтоб двинуться не мог.

 

На землю бросивши потом,

Жестоко стали бить;

Взметнули кверху высоко –

Хотели закружить.

 

Тут в яму он попал с водой

И угодил на дно…

«Попробуй выплыви‑ка,

Джон Ячменное Зерно!»

 

Нет, мало! взяли из воды

И, на пол положа,

Возили так, что в нем едва

Держалася душа.

 

В жестоком пламени сожгли

И мозг его костей;

А сердце мельник раздавил

Меж двух своих камней.

 

Кровь сердца Джонова враги,

Пируя, стали пить,

И с кружки начало в сердцах

Ключом веселье бить.

 

Ах, Джон Ячменное Зерно!

Ты чудо‑молодец!

Погиб ты сам, но кровь твоя –

Услада для сердец.

 

Как раз заснет змея‑печаль,

Всё будет трын‑трава…

Отрет слезу свою бедняк,

Пойдет плясать вдова.

 

Гласите ж хором: «Пусть вовек

Не сохнет в кружках дно

И век поит нас кровью Джон

Ячменное Зерно!»

 

<1856>

 

Генри Лонгфелло

 

 

Кватронка

 

Повесив праздно паруса,

Корабль в заливе ждал,

Чтоб месяц вышел в небеса

И вздулся темный вал.

 

Причалив к берегу в челне,

Рабочий люд следил,

Как аллигатор полз на дне

Улечься в мягкий ил.

 

А воздух вкруг благоухал

От трав и от цветов,

Как будто рай порой дышал

На этот мир грехов.

 

Плантатор в шалаше своем

Задумчиво курил.

Купец, прибывший с кораблем,

Окончить торг спешил.

 

Он молвил: «Не гостить привел

Я свой корабль в залив.

Я жду, чтоб месяц лишь взошел

Да начался прилив».

 

В лице с предчувствием немым,

Робка и хороша,

Кватронка‑девушка пред ним

Стояла чуть дыша.

 

Большие искрились глаза;

По груди молодой

Спускалась черная коса

До юбочки цветной.

 

Улыбки свет в лице у ней

Мерцал, так свят и тих,

Как свет лампад в углу церквей

На лике у святых.

 

Плантатор думал: «Стар мой дом,

И проку нет в земле!»

Взглянул на девушку, – потом

На деньги на столе.

 

В душе смущенной верх брала

То жадность, то любовь:

Он знал, чья страсть ей жизнь дала

И чья текла в ней кровь.

 

Но глубь души была черна:

Он не осилил зла –

И деньги взял. Тут вся она

Застыла, замерла.

 

И жертву новую свою

Купец повел с собой,

Чтоб быть ему в чужом краю

Наложницей, рабой.

 

<1860>

 

Иоганн Вольфганг Гете

 

 

Вечерняя песня охотника

 

Я крáдусь полем, тих и дик;

Взведен курок ружья.

Опять твой светлый, милый лик

В мечтаньи вижу я.

 

Тиха, спокойна, в этот миг

Гуляешь ты в полях.

Мой промелькнувший бледный лик

Не встал в твоих мечтах?

 

Тоска и зло сдавили грудь…

Я исходил весь свет:

К востоку путь, на запад путь;

К тебе – дороги нет!

 

Но о тебе и мысль одна

Мне луч во мгле ночной:

Покоем вновь душа полна…

Не знаю, что со мной!

 

<1851>

 

Ночная песня странника

 

Ты, небесный, ты, святой,

Все печали утоляющий,

Изнуренному борьбой

Облегченье посылающий!

Утомителен мой путь,

Край далек обетованный…

Мир желанный,

Снизойди в больную грудь!

 

<1855>

 

Близость милого

 

С тобою мысль моя – горят ли волны моря

В огне лучей;

Луна ли кроткая, с туманом ночи споря,

Сребрит ручей.

 

Я вижу образ твой – когда далеко в поле

Клубится прах,

И в ночь, как странника объемлют поневоле

Тоска и страх.

 

Я слышу голос твой – когда начнет с роптаньем

Волна вставать;

Иду в долину я, объятую молчаньем, –

Тебе внимать.

 

И я везде с тобой, хоть ты далек от взора!

С тобой везде!

Уж солнце за горой; взойдут и звезды скоро…

О, где ты? где?

 

<1859>

 

Перед судом

 

От кого я беременна, вам не скажу:

То заветная тайна моя.

Потаскушкой меня называете вы?

Лжете – честная женщина я.

 

С кем слюбилась я, этого вам не узнать;

Он хорош и пригож, милый мой,

В чем бы он ни ходил, в золотой ли цепи

Иль в соломенной шляпе простой.

 

Если надо насмешки сносить и позор,

Их снесу я одна на плечах.

Знает милый меня, знаю милого я,–

И про всё знает бог в небесах.

 

Перестаньте же, честные судьи мои,

Перестаньте меня вы томить!

Ведь дитя это было и будет моим,

И не вам его надо кормить.

 

<1861>

 

Свиданье и разлука

 

Коня! Я долго дожидался –

И конь почуял иглы шпор.

В долине вечер расстилался,

Сползала ночь с далеких гор.

 

Гигантом грозным восставая,

В туман завертывался вяз,

Где сквозь кустарник тьма ночная

Глядела сотней черных глаз.

 

Луна мерцала над полями,

Бледнея в дыме облаков;

Чуть вея тихими крылами,

Шушукал ветер. Рой духов

Под тусклым возникал светилом;

Но ясен мне казался путь.

Какой огонь бежал по жилам!

Каким огнем сгорала грудь!

 

И я с тобой. Ты кротким взглядом

Дарила радость и покой.

Два наши сердца бились рядом,

Дыханьем каждым был я твой.

Весенним розовым мерцаньем

Был милый образ твой одет.

А эта нежность! упованьем

Шептала мне, что счастье есть.

 

Но солнце уж встает с ночлега,

И сердце сжал разлуки страх.

В твоих устах какая нега!

Какая грусть в твоих очах!

Со мною здесь, тоской томимым,

Ты дни хотела проводить!

О, что за счастье быть любимым!

О, что за счастие любить!

 

<1866>

 

Фридрих Шиллер