Воскресение галилейского плотника

 

 

(1920 г.)

 

Что думал сам учитель и его сподвижники о его воскресении и вознесении на небо?

Нельзя допустить, что ученики Иисуса скрыли его тело и объявили о его оживлении и отшествии во Вселенную. Это невозможно по их правдивости и высочайшей нравственной чистоте. Ведь это были чуть не лучшие люди на всем земном шаре. Разве не отдали они свою жизнь за людей, как их учитель. Неужели отдали они ее и подверглись мукам ради лжи, ради мечтания. Для чего нужна была им эта ложь. Разве ради спасения людей, ради воодушевления их мечтой, лучшим будущим. Но сами то они, что выигрывали, раз воскресение было ложью?

Возможно, что тело Иисуса скрыло еврейское правительство, чтобы не допустить паломничества. Сжигали же в старину самозванцев и палили их прахом из пушек. В таком случае ученики могли обмануться и подумать, что Иисус воскрес и вознесся к отцу, как говорил им раньше. Этого оборота правительство могло и не предвидеть.

Но не так же они были наивны, чтобы без солидных оснований отдаться фантазии.

Можно еще допустить, что учитель от жары, кровотечения и мук на кресте впал в обморочное состояние, а потом, отлежавшись в прохладной пещере, пришел в себя, вышел из склепа и открылся некоторым ученикам и глубоко почитавшим его женщинам. На скромность их он мог положиться. Разумеется, появиться открыто было совершенно невозможно без того, чтобы его тотчас не арестовали вновь и не предали новой, еще более мучительной казни. Если бы народ его и защитил, то и это ни к чему бы не привело. Проколотый бок не дал бы ему возможность все равно долго существовать на земле, и он должен был бы уйти обычным путем к отцу, т. е. философски умереть где‑нибудь в горах или пещерах.

Все это просто, как будто возможно, но так ли это было? В течение всей своей жизни Иисус помнил, что он пришел на Землю, чтобы отдать свою жизнь людям, чтобы быть поруганным, избитым, уничтоженным, чтобы вновь ожить и уйти к отцу. Неоднократно он высказывал довольно ясно эту мысль ученикам, толпе же – намеками. Но ни те, ни другие не могли понять его слов о своей смерти, воскресении и вознесении. Мысли их были направлены в иную сторону, в сторону торжества и воцарения их учителя. Поэтому казались им несообразными и непонятными…

Почему не предположить ограниченность наших знаний и не допустить, что неизвестные силы неба и его высших, недоступных нашим чувствам существ, не принимали тут участия? Конечно, это только очаровательная мечта, но мы, по крайней мере, допускаем ее возможность. Мы не забываем, что наша наука существует мгновение, что и в это мгновение она неоднократно меняла свое направление, и она сжигала не раз то, чему поклонялась. Мы не забыли, что она идет гигантскими шагами вперед, не смотря на краткое время своего существования, что она будет идти так еще многие миллионы лет. Чего же она достигнет, что откроет?

Мы помним также, что о существах неба и их жизни мы абсолютно ничего не знаем. Но не следует же отсюда, что этой жизни там нет. Ведь и на каком‑нибудь Марсе ничего не знают о жизни на Земле или Венере.

Но должна еще быть жизнь в эфире, жизнь в бездне мировых пространств и бесконечности времен. Какова она, какова ее сила и свойства – это знает только отец.

Итак, возможно, что дело о воскресении и вознесении Христа было не так просто, как склонен принять наш, якобы здравый, смысл и наука.

Теперь обратимся к тому, чего нельзя отрицать даже и с точки зрения науки. Идеи Христа, после его смерти, распространялись с особенною силою, и вот две тысячи лет спустя они еще и не думают гаснуть. Возможно, что скоро придет время, когда они возродятся с особенной силой и покорят весь мир, ведь, в сущности, они немногим еще известны, да и теми мало поняты и окутаны дымкой суеверий.

Значит идеи Христа с нами, и, вероятно, никогда нас не оставят, так как они представляют самый надежный путь к царству правды и счастья.

Уходя от нашего мира, Иисус строго исполнил свои слова: «Я останусь с вами навсегда». Действительно, разве не воскрес он духовно в наших сердцах немедленно после своей смерти? Это иносказательное воскресение уже никак не возможно отрицать.

Тут приходит в голову еще мысль: не сочли ли сподвижники Христа полезным для народа метафорическое воскресение Христа изобразить в форме более понятной для толпы. Это могло иметь только очень малую долю вероятия. Апостол Павел прямо говорил: «Если нет воскресения, вечной посмертной жизни, то зачем все принесенные нами жертвы!» Раз он понимал просто и буквально воскресение и вознесение, то вероятно также и его товарищи. Какая иная сила могла всех их так несокрушимо двигать вперед без страха нужды, мук и смерти?

Мы опять таки возвращаемся к возможности непонятных сейчас явлений, вытекающих из нераскрытых тайн неба в бесконечности времен и пространств. Кроме того, и выводы современной ограниченной науки говорят нечто подобное буквальной апостольской вере. Правда, только в моем лице, наука вопиет об этом (см. мою Этику).

Начало Вселенной одно и то же, это некоторая простейшая однообразная материя, из которой состоят все живые и мертвые тела. Она имеет свойства бессмертия, неизменяемости, неразрушимости, всепроницаемости, чувствительности, поразительной простоты. Поэтому мы называем ее духом Вселенной. Это название более подходящее, чем материя. Собственно материи нет или нет того, что под ней обыкновенно подразумевают.

В самом деле, элементы космоса (атомы) принимают самые разнообразные группировки: то они имеют вид камней, вообще мертвой материи, то вид растений, животных и высших существ. Свойства материи во всех частях Вселенной одни и те же. Возьмем ли мы материю планет, Солнца, Земли, астероидов, аэролитов, болидов, эфира‑при благоприятных условиях, она может дать растения, животных и высших существ. Любое вещество, с любой звезды может обратиться в любое существо, в желаемую форму, живую или «мертвую». Для этого нужен только толчок в образе, например, семени. Одно семечко всякую материю, без остатка, может обратить в тела высших или низших, смертных или бессмертных существ. Одним словом материя, вещество или дух Вселенной составляет ее единственное содержимое и обладает потенциальной (или могущей всегда проявиться) способностью жизни.

Следовательно, дух имеется у всего «живого» и «мертвого», у всех существ и тел. После смерти или разрушения существа, он принимает только иную форму. То форму растений и животных, то форму высших существ (ангелов), то форму неорганическую (камней и минералов).

В последнем случае время бежит для духа незаметно, как бы в крепком сне или обмороке, и для духа не существует. Значит, для духа существует только одна жизнь, только для нее есть время.

Дух космоса состоит из частиц, гораздо меньших электронов и даже атомов эфира. Чем меньше атомы, тем быстрее они двигаются. Но даже атомы эфира пролетают междупланетные расстояния в минуты, а междусолнечные – в годы. Дух же материи переходит от одной солнечной системы к другой еще скорее. Правда, окружающая дух материя, делает это движение колебательным и потому дух тогда распространяется гораздо медленнее. Он может, например, многие годы оставаться на Земле или на другой планете. Но что такое время, когда материя (или дух) неорганизованна? Оно равно нулю, его нет.

Вычисления показывают, что между жизненными воплощениями духа на земле, должны быть мертвые промежутки в миллионы лет. Итак, дух разрушающегося существа (например, человека) возникает только через миллионы лет, когда на Земле уже ничего несовершенного не будет, не будет теперешних растений, не будет современных нам животных и даже теперешнего человека. Значит, дух всякого существа после его смерти может возникнуть или воплотиться только в совершенной форме.

Вот почему все мы, умирая, можем быть уверены, что смерть наша сольется с нашим новым рождением, что смертные муки наши – только муки рождения. Рождение это будет особое, не такое прозаическое, как человеческое. Но оно будет, и мы примем совершенную форму, чтобы блаженствовать.

Наш дух может возникнуть также и в других отдаленных местах Вселенной, на планетах, в эфире и в других уголках космоса, где завелась жизнь. Жизнь эта, в большинстве случаев, совершеннее, так как период ее развития, период ее несовершенства, который, например, мы сейчас переживаем на Земле, продолжается сравнительно недолгое время. Положим, что развитие жизни, или период мук, на какой‑нибудь планете продолжается миллион лет. Тогда период процветания и совершенства жизни продолжается в миллион раз дольше, т. е. биллион лет.

В таком случае мы должны отсюда заключить, что только миллионная доля планет обладает неустроенной жизнью, большинство же их носит и содержит жизнь совершенную, блаженную.

Цикл развития жизни может быть и еще благоприятнее. Период развития ее может быть еще короче, а процветание продолжительнее. Последний период может быть даже бесконечен, несмотря на гибель планет и солнц (они потом возникают снова).

Действительно, развившаяся и достигшая совершенства планетная жизнь может благополучно и целиком уйти с угрожаемой планеты, чтобы продолжиться в иных, благоприятных для того местах. Тогда процент несовершенных планет и других обиталищ жизни сведется почти к нулю, и тогда всякое разрушающееся на земле существо (любое животное или растение) может возникнуть только в совершенной форме – на Земле или на небе.

Всякая частица мертвой материи, всякая мертвая пылинка, камень, металл, газ может ждать лишь жизни и жизни блаженной, совершенной – на Земле или на небе.

Как высший ум, как гений, провидевший все тут сказанное, что же мог говорить Христос, кроме того, что он говорил: «Я был всегда. Еще до времен Авраама я пришел в мир. Я сшел с небес. Я божий сын, я отхожу на небо. Я иду приготовить вам путь, совершенную обитель жизни. Я и отец одно. Мы будем вместе. Больше здесь не придется уже есть и пить с вами это вино. Вкусим его в царстве истины. Иду к отцу моему. Потом и вы придете к нему. Вас знает отец, как и меня», и т. д.

Миссия Христа и лучшего человечества, сынов божьих, создать лучшую, блаженную, совершенную жизнь. Но участь всего сущего одна – воспользоваться после своего разрушения этой жизнью.

Возможно только, что мои выводы не полны, ограничены, я многое опускаю, что гением сынов божьих будет раскрыто впоследствии. Лучше верить Христу еще больше, чем позволяет наука. Его авторитет выше всего и он заслужил его.

Возможно, что Христос и сам колебался в предвидении своего будущего, что видно из его слов. То он ждал царства истины, прежде чем сойдут со сцены его современники, то говорил об уходе к отцу и гуда, куда его современники не могли придти. То молил отца о миновании его чаши страданий и смерти.

Он не был вполне уверен в своей судьбе: прекратится ли его жизнь на днях или он поцарствует еще на земле в стране истины. Так он обещал учеников поставить начальниками 12‑и колен израилевых, когда получит сам власть…

Он говорил, что после своих мук и казни всех привлечет к себе. Не мечтал ли он ожить после обморока, привлечь к себе народ благодаря вопиющей несправедливости правительства, и встать сначала во главе Иудейства, а потом и всего мира. Правда, он не мог не понимать, что это мечты, но не мог все же вполне от них отрешиться. Если и были такие у него мысли, то они не осуществились так, как он порою думал. Они исполнились гораздо лучше и совершеннее: он стал во главе царства истины своим духом и учением. И дух этот и его учение вечны, неизменяемы и всеобщи. Они будут достоянием всей земли.

Сам же он иным путем пошел к отцу и принял заслуженное.

 

Публикуется впервые.

Архив РАН, ф. 555, оп. 7, д. 406

 

Два отрывка