Цель знания и его источники. Наука. Знания сомнительные. Вера

 

Как добыть пищу, одежду, как устроить дом, как защитить себя от враждебных действий природы, от зверей, от злых людей? Как сохранить здоровье, продлить жизнь? Как сделать счастливым себя, жену, детей, близких, всех людей и все живое? Не это ли предмет знания!

Знание должно способствовать удовлетворению наших потребностей, успокоению души, нашей любознательности. Любознательность есть пища для ума, которая может неожиданно обратиться в материальную пищу и в материальные блага. Неизвестно точно, какие знания имеют наибольшую ценность. Все почтенны. Но пока есть страдальцы в живом мире, пока неудовлетворены насущные потребности высшего мира чувствующих, до тех пор наибольшим уважением должны считаться знания, ведущие к разрешению этих вопросов. Где я был до рождения и где буду после смерти? И был ли я до рождения и буду ли после смерти? В каком виде и состоянии был я и буду? Как улучшить будущее, если существование беспредельно? И беспредельно ли оно? Останусь ли я на земле или буду в других мирах? Вот ряд высших вопросов, до разрешения которых ни одно разумное существо не успокоится. Цель знания, вообще, показать, что для меня хорошо и что худо, т. е. что я должен делать, чтобы получить наибольшее счастье в предстоящей конечной или бесконечной жизни. Цель знания поддерживать жизнь разумных существ, чтобы они могли решить, когда бы то ни было, интересующие человечество вопросы.

Человек имеет чувства и ум. Созерцая природу и обсуждая разумом воспринятое, человек получает знание. Знание получило начало от опыта жизни, от охоты, скотоводства, земледелия, ремесел, торговли, искусства. От них родились технология и наука.

Если обыкновенный средний человек предоставлен самому себе, своим чувствам и своему уму, то он приобретет немного знаний, да и те будут большею частью ошибочны. Например, миллионы людей древних времен, и между ними много даровитых, видели небесный свод и суточное вращение звезд. Они верили в неподвижность Земли. Но было ли это знанием!

Гениальный человек, редкий человек, каких один на миллион, – предоставленный самому себе, приобретает более знаний, чем средний человек. Но и самый гениальнейший из всех известных людей едва ли сам дошел бы до арабской нумерации или до познания четырех арифметических действий.

Отсюда видно, как слаб человек сам по себе. Каждый разумный человек должен опираться на знания, приобретенные его выдающимися предшественниками и гениальными современниками. Только тогда он может и от себя прибавить частицу в сокровищницу знаний. Эта сокровищница, этот склад знаний всех времен и народов, называется наукой. Приобретая отсюда знания, каждый человек проверяет их, по возможности, своими чувствами и умом. То, что не согласно с его разумением, им отвергается. Таким образом, от математиков, геометров, механиков я беру все; от натуралистов почти все; от философов – многое. Проверка может быть только частичная, потому что полная проверка всех уже приобретенных знаний потребовала бы от человека времени, большего, чем его жизнь, и неестественного невозможного напряжения сил.

Благоприятная поверка науки по частям и разными лицами рождает доверие к ней, утверждает ее авторитет. Так, если мы убедились в правдивости человека, то мы начинаем верить ему без проверки; он для нас становится авторитетом. Таким образом получилось и доверие к науке. Доверие и уважение к науке может возникнуть только у людей, углубившихся в нее.

Нет и не было человека, у которого бы источником знания не были его чувства и разум. Если бы даже голос высших существ из других миров сообщил нам знания, то и тогда бы мы их приняли или не приняли, согласно нашему разумению. Кто бы мог нас обвинить за этот свободный выбор! Итак, источником знаний служат наши чувства и ум. Только голос Вселенной мы воспринимаем иногда непосредственно, а иногда через посредство других существ, большею частью уже ушедших из нашего мира, но оставивших нам в том или другом виде свои труды…

Множество насущных вопросов сейчас не может быть решено, между тем как жизнь требует их решения во что бы то ни стало. Отсюда сомнительные решения, сомнительные знания, которые толкают иногда человека на неправую дорогу; видя свое заблуждение, он изменяет решение и кидается в иную сторону и опять напрасно. Отсюда потребность веры, т. е. потребность иметь твердые, непоколебимые взгляды и решения трудных задач, чтобы не топтаться на одном месте, а идти вперед, хотя бы и рискованным путем. Но и он избирается разумом. Какой из множества этих путей, которыми идут народы, есть наилучший, – покажут мысль и разум будущих времен.

Трудно обойтись без веры. Человек без веры, хотя и во всеоружии знания, во многих случаях жизни не знает, что ему делать. Это колебание мучительно и многие от этого несчастны. Колебание рождает бессилие. Бессилие не желательно: поэтому сам разум нам подсказывает необходимость веры. Для меня, например, общим руководством в жизни служит философия галилейского учителя в чистом виде, освобожденная от легенд и суеверных толкований. Но так как никто непоколебимо не верит, то это подтверждает мою мысль о неполной доказательности таких знаний.

 

Математика

 

Математика проникает во все отделы наших знаний. Это есть наш разум или значительная часть его. Это наша логика. Она обволакивает и пропитывает все науки. Чем более принимает участие математика в каком‑нибудь отделе наук, тем совершеннее, тем разработанное этот отдел. Даже история невозможна без чисел. Чем больше содержит какая‑либо ее часть статистических таблиц и данных, тем ценнее приносимые сведения.

Математика может и не выражаться в шаблонном виде формул. Математика есть, главным образом, точное суждение. Но это суждение может выражаться и без обычных математических формул. Гениальный человек и при незнании математики есть математик в высшем смысле этого слова. И обратно, знатоки математики часто нелогичны во всем остальном. Это не истинные математики.

В наших суждениях мы говорим о разных величинах. Но ни одна величина не может быть точно выражена без помощи числа. Математика принимается за науку о величинах. Имеют смысл слова древних, что мир управляется числами (яснее, – Вселенная определяется числами).

Наши дома не обходятся без скреплений, наши одежды – без ниток. Математика проникает во все знания, как нитки во все одежды. Про какой бы отдел знания я ни говорил, подразумевается, что он более или менее прочно сшит математическими формулами – явными или подразумеваемыми.

Ни одна наука не закончена; и математика есть также начало чего‑то беспредельного; она лишь начало нашей рассудочной способности. Ее основания очень просты и покоятся на таких, например, очевидных истинах, называемых аксиомами: если к равным величинам прибавим другие, равные между собою, то получим равные. Несомненно, что основы математического суждения лежат не только в свойствах нашего ума, но и в законах внешнего мира, в законах природы (да и самый ум наш создан законами природы). Играет, например, не малую роль закон сохранения вещества. Если бы его не было, то придавая к равным равные, мы могли бы не получить равные величины. Несмотря на простоту оснований, математика даже сама по себе есть беспредельное поле деятельности для пытливого человеческого ума. Ее вопросы нередко просты, ясны, определенны, но трудны и большею частью неразрешимы. Однако с веками она подвигается вперед.

Математика – могучее орудие ума. Знающий математику, средний или даже очень ограниченный человек, решит без затруднения вопросы, которые не под силу самому острому разуму, не вооруженному математикой.

Что математика есть врожденное, приобретенное от предков свойство ума и может не иметь обычных форм, видно из того, что и без знания математики можно решать легкие арифметические вопросы и несложные алгебраические. Жизнь и борьба за нее, торговля, промыслы, политика, земледелие, техника, искусства, – послужили главными основаниями для развития соображения, сметки, а следовательно и самой математики.

 

Время

 

Время, пространство и материя (т. е. сила или энергия) – главные элементы нашего суждения.

Время есть одно из самых основных понятий человека, простейший элемент мышления, элемент природы. Ни один человек не может примириться с мыслью, что времени когда‑нибудь не было или не будет. Наше чувство говорит нам, что время всегда существовало и будет существовать. Обратная мысль приводит к невозможно‑нелепым выводам.

Время есть величина, простирающаяся от отрицательной бесконечности до положительной. Для выражения времени могут служить числа от нуля до бесконечно‑большого положительного числа, и от пуля до бесконечно‑большого отрицательного числа. Все известные нам промежутки времени, как бы громадны они не были, совершенно ничтожны в сравнении с суммою всех бывших и будущих времен, т. е. с бесконечностью. По отношению к ней они строго равны нулю.

Если бы мы взяли какое‑нибудь громадное время, в течение которого, положим, мир развивался от более простого (хаос, туманная материя) состояния до теперешнего, то это время будет велико по отношению к нашей человеческой единице, например, к году или секунде. Пусть эта эволюция Вселенной продолжалась триллион лет (10¹²; французская система счисления); тогда, по отношению к секунде, это время выразится числом 3 × 10¹⁹. Обозначим это число через n. Вообразим другое время, в n раз большее, потом третий промежуток времени, еще в n раз больше. Также будем представлять себе промежутки времени, последовательно в n раз меньше. Получим ряд чисел, выражающих промежутки времени разной величины:

 

…n³, n², n, 1, n^‑1 n^‑2, n^‑3 …

 

Каждое из этих времен чрезвычайно велико по отношению к последующему и очень мало по отношению к предыдущему. В пределе, когда n неограниченно возрастает, можем сказать, что каждый из бесчисленного множества членов этой прогрессии бесконечно мал по отношению к предыдущему члену и бесконечно велик по отношению к последующему.

Отсюда вывод: произвольно малый, в обыкновенном смысле, промежуток времени может считаться бесконечно большим и наоборот: продолжительное на наш человеческий взгляд развитие Вселенной может быть принято за одно мгновение. С другой стороны, в одно человеческое мгновение, может быть, решаются судьбы неизвестных нам бесконечно малых миров.

Заметим, что это рассуждение об относительном значении времени, справедливо и в применении ко всем величинам природы.

Довольно одного движения, чтобы сложной степенью выразить число 10^{10^10^10}, цифры которого, величиною каждая в кубический миллиметр, не вместятся во всей известной нам Вселенной, вмещающей миллионы миллиардов солнц. Пусть единицы этого грандиозного числа состоят из тысячелетий, и тогда оно совершенный и точный нуль в сравнении с бесконечностью протекших или будущих времен. Возведем это число в степень, равную самому числу, повторим это действие сколько угодно раз – и тогда получим, по отношению к сумме всего будущего или прошедшего времени, не больше нуля.

Мы говорили до сих пор про время объективное, которое существует для существа вечного, постоянного, ровноживущего. Оно определяется хронометром – часами. Но есть еще время субъективное. Оно то существует, то нет, то мчится быстро, то приостанавливается и едва ползет. Это время кажущееся, обманчивое; оно бесконечно разнообразно для разных существ. Для мертвых никакого времени, по всей вероятности, нет, пока они не ожили. Или для них время течет невыразимо быстро.

 

Пространство

 

Время есть понятие более простое, чем пространство. Что мы можем сказать про объективное, часовое (хронометрическое) время, кроме того, что оно – время! Разве только то, что одно время в известное число раз больше, чем другое, – что оно, как и всякая величина, измеримо и простирается между бесконечными пределами. Все определения времени и рассуждения о нем не выдерживают критики и ничего не дают. Что, например, дает нам представление Минковского о времени, как о четвертом измерении!

Пространство – не то. Выделяя мысленно часть пространства, мы легко вообразим, что оно имеет ту или другую форму. Число форм, которые может в нашем представлении принять пространство, бесконечно, и каждая форма будет иметь свои свойства, свою поверхность и свой объем. Время относительно какого‑либо его момента имеет только два направления – вперед и назад, пространство же относительно данной его точки – бесчисленное множество направлений.

Пространство также неопределимо, как и время. Я говорю только о том субъективном пространстве, которое мы познаем нашими органами чувств. Вопрос о пространстве абсолютном, т. е. о том, что в природе соответствует субъективному пространству, вопрос бесполезный, потому что неразрешимый: мы только одно понятие заменим другим, еще более темным, как и в определении времени, назвавши его четвертым измерением. На мой взгляд, время, пространство и материя (или сила, энергия) есть три элемента природы, на основании которых мы строим наши представления. Теперь принимают еще электричество, как одно из основных понятий. Но оно со временем будет, может быть, сведено к трем основным понятиям.

В настоящее время представление об электричестве принадлежит к понятиям наиболее туманным, сложным и неопределенным. Но оно при теперешнем состоянии науки не только полезно, но и необходимо, как научный двигатель.

Понятие о пространстве породило громадную науку, всю пропитанную математикой и названную геометрией, что и дает повод, как по и принято, причислять ее к чистой математике. Геометрия рассматривает линии, поверхности и тела. Она определяет их величину, форму и свойства. Укажу тут слегка только на громадную важность этого отдела познаний. Благодаря, главным образом, геометрическим понятиям, человек определил форму и размеры Земли. Географические познания о виде и величине стран, морей, рек и гор невозможны были бы без геометрии.

Без нее мы не знали бы, что Земля есть пылинка в Солнечной Системе, а Солнечная Система есть такая же пылинка в пространстве Млечного Пути – и так, вероятно, без конца, т. е. и Млечный Путь есть пылинка по отношению к их группе. Без геометрии мы вечно считали бы Землю наиважнейшим телом, центром Вселенной. Солнце было бы для нас блестящим кругом, а небо – кристальной сферой, украшенной мишурными блестками.

Без геометрии, теснимые на земле, мы не простирали бы наших вожделений к безграничному простору и богатству небес.

Подобно математике, геометрия пронизает все последующие науки, которые не могут без нее обойтись. Она служит основанием всех наших познаний и представляет развитие понятия о пространстве, как о втором субъективном элементе природы. В своем чистом виде геометрия не нуждается в других элементах природы. Дня ее развития нужны только рассудочная способность, выражаемая математическими познаниями. Впрочем, всякая наука, даже самая чистая и отвлеченная, при своем развитии часто пользуется не только предыдущими дисциплинами, служащими ей подножием, но и последующими. Так, для дальнейшего развития геометрии полезны механические приемы, т. е. механика. Даже физика может решать геометрические задачи. Так полезно черчение кривых, конечно, механическими или физическими приемами. Объем тела легко узнается взвешиванием в пустоте, в воздухе или жидкости. Также погружением в воду; небесные расстояния иногда узнаются с помощью световых спектров.

Вселенная существует во времени и пространстве. Как время, так и пространство бесконечны, потому что иными их представить невозможно. В этом отношении оба элемента природы имеют нечто общее: безначальность и бесконечность.

Известный нам Млечный Путь с сотнями миллиардов солнц, подобных нашему Солнцу, и с несколькими биллионами планет, подобных нашей Земле, занимает протяжение, не большее 2 × 10²¹ метров (от 30 до 200 тысяч световых лет). Эфирный Остров, состоящий из миллионов млечных путей, имеет диаметр не меньше 200 миллионов световых лет, т. е. в тысячу раз больший, чем наш Млечный Путь; это составит всего только 2 × 10²⁴ метров.

Как это ничтожно в сравнении с бесконечностью! И как в то же время невообразимо велики эти астрономические величины по отношению к нашему телу, даже по отношению к Земле и Солнцу!

Обозначим протяжение известной нам вселенной через n. Тогда это протяжение в сравнении с n2 метров будет величина чрезвычайно малая, – именно, как мал один метр в сравнении со всей известной Вселенной. Но, в свою очередь, и n2 по отношению к пространству n3 поразительно мало. Представим себе ряд вселенных протяжением:

 

…n3, n2, n, 1, 1:n, 1:n2, 1:n3…

 

Каждое из этих протяжений, как бы велико оно не было, по отношению к предыдущему чрезвычайно мало. Наоборот, каждое протяжение, как бы оно мало не было, – по отношению к последующему, может быть рассматриваемо, как величина бесконечно большая.

Вывод следующий. Известный нам мир, со множеством солнц и планет, может быть рассматриваем, как величина бесконечно малая. Если бы он еще увеличился в произвольное число раз, то и тогда это было бы справедливо. Наоборот, любая произвольно малая часть мира может быть принимаема за величину бесконечно большую. Иными словами: абсолютная величина Вселенной или ее части совершенно неизвестна. Неизвестно даже, велик или мал, в абсолютном смысле, доступный нам мир. Он велик только по отношению к метру.

Но абсолютная величина метра для нас также неизвестна, как и величина Вселенной, как и единицы времени. Каждую каплю Вселенной можно принимать за бесконечно сложный и громадный мiр.

Заметим, что совершенно непонятно отношение времени к пространству. Эти величины как бы совершенно независимые, несоизмеримые. Одно понятно, что пространство сложнее времени.

 

Движение

 

Два элемента природы – время и протяжение – дают разуму понятие о движении. Насколько эти два начала независимы друг от друга, настолько же учение о движении (кинематика) вытекает из преставления о времени и пространстве. Как и в науке о протяжении, здесь также царствует математика, с присоединением, однако, геометрии, почему и учение о движении причисляется к чистой математике.

Это не совсем правильно. Математика есть вообще наука о величинах. Величин же в природе очень много. Поэтому математика входит в состав не только геометрии и кинематики, но и в учения о всех других величинах природы – до биологической области включительно. Чтобы быть последовательным, надо бы и все науки относить к математике, что, очевидно, немыслимо или, по крайней мере, не практично.

Кинематика есть сочетание и математическая обработка понятий о времени и пространстве. Например, скорость есть отношение пройденного телом пространства ко времени, или протяжение, пройденное точкой в единицу времени. Движение есть состояние точки, когда ее место меняется с течением времени. Сила есть отношение прироста скорости к соответствующему времени (вторая производная пространства и времени).

Представления кинематические говорят нам точным языком о движении во Вселенной.

Движутся миллиарды солнц, в тысячи и миллионы раз больших нашего, со скоростью, в 100 раз большей скорости пушечного ядра.

Движутся с такою же быстротою кометы и газообразные туманности – родоначальники солнц, мчатся дети и внуки последних: триллионы планет и лун. Не избегла этой участи и наша Земля, как одна из триллионов планет. Движутся млечные пути (спир. туманности) со скоростью тысяч верст в секунду и звездные кучи со скоростью 100 верст.

Путь многих одиноких солнц близок к прямой линии. Также и путь звездной кучи и млечных путей. Путь других тел более или менее криволинеен. Они описывают кривые всевозможных сортов, всевозможной формы, прихотливей – до недоступности человеческому уму. Но и путь прямолинейный с течением миллионов лет искажается и делается также сложен, как путь небольших планет и лун.

Также двигаются молекулы всех тел со скоростью пушечных ядер, быстрее и тише. Их движение колебательное. Но вот мельчайшие частицы атомов – протоны и электроны, вырываясь из атома, двигаются прямолинейно со скоростью, доходящей до скорости света. В течение нескольких лет они пробегают громадное междузвездное расстояние, переселяются от солнца к солнцу, достигают Луны в одну секунду, нашего Солнца – в 8 минут. В течение тысяч лет даже пробегают весь Млечный Путь, а миллионов лет – весь Эфирный Остров. Также быстро колебательное движение частичек эфира.

Научные понятия о времени, пространстве и движении служат основанием для всех прочих наук. Возьмем хоть одну из самых сложных – физиологию.

Мы имеем дело с движением крови или соков, с движением сердца, мускулов, костей, кишок, – с движением всего животного или растения. Как мы можем все это толково выразить и определить, если кинематика нам чужда. Конечно, есть и было много представителей высших, т. е. сложных наук, не имеющих твердых опор в элементах знания, – можно даже считать это явление почти за правило, – но об этом можно только сожалеть. Высоки и велики представители сложных наук, но они ничего не проиграли бы, если бы имели более точные познания в простейших науках.

Из представлений кинематических вытекает представление о силе. Гак, покой точки или движение прямолинейное равномерное указывает на отсутствие силы, или на их уравновешенность.

Прямое и равномерное ускоренное движение – на присутствие силы, постоянной по направлению и напряжению и т. д. Ясное представление о силе дает точное определение материи. Например, масса обыкновенно пропорциональна силе, а сила – ускорению. Т. е., чем Польше сила, приложенная к телу, для придания ему определенной скорости, тем больше и масса. Чем больше сила сообщила скорость одному телу в секунду, тем значительнее эта сила.

 

Материя

 

Мир бы не был полон, если бы состоял только из времени и пространства. Во Вселенной есть еще некоторые точки пространства, влияющие друг на друга и производящие взаимное движение. Эти точки и составляют силу или материю. Выходит, что материя тоже пространство, но способное перемещаться от взаимного влияния. Правда, это пространство, помимо свойств движения, имеет еще способность чувствовать приятное и неприятное. Все же возникает вопрос: если материя есть пространство, то не может ли последнее переходить в материю и обратно?

Материя или вещество есть то, что наполняет пространство или содержится в нем. Есть ли что в мире отличное от материи – это вопрос спорный, и наука до сих пор не может ответить на него категорически. Что же касается до светоносного эфира, то странно было бы его сущность не признавать материальной. Отказаться от представлений о времени, пространстве и материи значило бы отказаться от всяких понятных человеческих рассуждений.

В настоящее время наука видит несколько сортов материи: протоны, электроны, эфир и проч. Первые два ее сорта составляют электричество (нечто крайне туманное), а третий некоторыми учеными совсем отрицается. Представление о материи также субъективно, как о времени и пространстве.

Мы видели, что материя неравномерно рассеяна во Вселенной. Так, небеса указывают нам, что она собрана в комки: солнца, планеты, планетоиды, аэролиты, туманности, кометы. Химические и физические явления указывают нам, что каждый из этих комков делится, в свою очередь, на еще более плотные комочки: молекулы. Последние, как известно, чрезвычайно малы, простым и вооруженным глазом невидимы и отделены друг от друга пространством. Молекулы состоят из более мелких частиц, называемых атомами. Молекулы содержат два, три, десять, вообще, немного атомов в неорганических соединениях и иногда сотни в органических. Группа молекул, примерно из миллиона атомов, уже видна в ультра‑микроскоп. Так, частица золота с диаметром в 10 микромикронов, или в сто раз большим диаметра водорода, в 2 раза большим диаметра молекулы крахмала, – уже видна как точка в ультра‑микроскоп.

Движение и существование молекул доказано опытом. Атомы не одинаковы и имеют разную массу. Они долго считались неделимыми, и только в последнее время эта неделимость окончательно и фактически отвергнута. Возможно, что разные атомы составлены из одного и того же элемента. Открытие изотопов это отчасти подтвердило, именно, что водород и есть единственная составная часть простых тел. А сам водород есть комбинация протона и сравнительно легкого электрона. Если принять мировой эфир за газ, подобный другим газам, только более редкий и упругий, то на основании кинетической теории газов найдем, что атомы эфира, по массе, должны быть меньше атомов кислорода в триллион раз (10¹²), скорость их движения, примерно, в миллион (10⁶) раз больше. Плотность эфира весьма мала. Что она мала, это видно из того, что эфир не представляет заметного препятствия для движения небесных тел, даже самых малых, величиною В песчинку. Таковы падающие звезды (небесные камни, металлы и пыль), мчащиеся в 100 раз быстрее пули.

Если предположить упругость эфира в одну атмосферу, то плотность его будет в триллион (10¹²) раз меньше плотности воздуха. Основанием для этих выводов послужило то, что скорость распространения световых волн в эфире, приблизительно, в миллион раз больше, чем воздушных волн в воздухе (об эфире смотрите мою статью «Кинетическая теория света»).

Плотность эфира в 16 × 10²¹ раз меньше плотности Солнца или в 16 × 10¹⁸ меньше плотности воздуха, т. е. в 16 квинтиллионов раз. Абсолютная упругость будет в 16 миллионов раз меньше упругости воздуха.

Сопротивление эфира движению тел будет такое же, как в воздухе, если скорость в нем тел уменьшится в 4 биллиона раз, т. е. будет, например, вместо 40 километров в секунду, только 10 микронов в секунду или 10 сантиметров в 3 часа. Понятно, почему так мало заметно сопротивление эфира.

Столб эфира с основанием в 1 кв. дециметр и длиною в 40 тысяч раз больше, чем расстояние от нашего Солнца до ближайшей звезды, носит только 1 килограмм. Шар в килограмм весом может сделать кругом Солнца 10 миллионов оборотов, т. е. двигаться как Земля 10 миллионов лет и потерять очень малую часть своей скорости.

Есть основание, чтобы принять вес эфира равным весу небесных тел. Дело в том, что в эфирной массе, или в первобытном веществе происходят одновременно процессы соединения, или усложнения материи и процессы ее разложения, или химической диссоциации. Сначала первый процесс обильнее, потому что сложной материи еще немного. Потом же наступает равновесие, т. е. оба процесса в количественном отношении уравниваются, – когда количество сложной материи становится равным количеству элементарной. Она, сгустившись силою тяготения в туманности, солнца и другие небесные тела, понятно, даст массу, равную массе эфира.

Внутри же небесных тел, где набирается исключительно материя сложная, преобладает процесс разложения, который внутри их накопляет радиоактивное давление и подготовляет ужасный взрыв, который обновляет потухшее солнце, воскрешает его для повторения угасшей ранее жизни и возвращает элементарную материю в эфир. В нем образуется сложная материя, в солнцах – наоборот. Оба процесса равны и поддерживают вечную юность Вселенной. (Аналогия с прямыми и обратными химическими процессами, которые всегда осуществимы, если удалять те или другие продукты процесса).

Является еще вопрос: одно и то же солнце, лучеиспуская и совершая свой цикл бесконечное число раз, отдает энергию в эфирное пространство, т. е. ускоряет движение его атомов. Откуда же берется эта, по‑видимому, неистощимая энергия? Не есть ли тут нарушение 1‑го начала термодинамики (закон сохранения энергия)? Да, это было бы так, если бы мы не приняли в расчет, что эта энергия заранее накопляется, заимствуется из эфира при самом образовании сложной материи. Но, возможно, что в эфире, напротив, энергия выделяется, а в небесных телах, при разложении материи, поглощается, от частиц солнечной материи.

Последнее вероятнее на основании законов небесной механики, примененной к простым атомам: в эфире одни его частицы ускоряют свое движение насчет замедления других и происходит, кроме того, сближение элементов. Насчет этого сближения и выделяется энергия. В солнце обратно малоподвижные частицы материи ускоряют свое движение насчет замедления быстро движущихся частиц, но происходит разъединение элементов, вследствие чего и поглощается энергия. В обоих случаях будут взрывы и что‑то вроде лучеиспускания.

Новооткрытые частицы – электроны только в 1870 раз меньше по массе атомов водорода, в 32 тысячи раз меньше атомов кислорода и чуть не в полмиллиона раз меньше атомов тяжелых металлов (по массе). Следовательно, электроны массивнее атомов эфира в 16 миллионов раз.

Почему бы не допустить, что молекулы, атомы и электроны состоят из частиц эфира. Тогда окажется очень сложным даже электрон, состоящий из 16 миллионов частиц эфира.

Итак, наука толкает нас сказать, что если и существует истинный атом, т. е. неделимая частица материи, то такой атом чрезвычайно мал и никак не больше атома светоносного эфира.

Но можно ли принять хотя бы такую величину для истинного атома, т. е. неделимой, последней частицы материи?

Допустим, что сначала, или бесконечное время тому назад, Вселенная состояла из таких истинных атомов эфира, не сгруппированных в молекулы и звезды. Проходит некоторый промежуток времени (насколько велик он, мы не знаем), и вот образуются первые молекулы, из двух атомов каждая. Проходит еще время, и образуются молекулы из трех атомов и т. д. А так как произвольно громадных периодов в бесконечном времени бесконечное множество, то в настоящее время должна получиться молекула бесконечной сложности. Иными словами: молекула, например, кислорода должна быть в бесконечное число раз массивнее молекулы эфира, чего мы не видим, так как масса молекулы кислорода в определенное число раз (512 × 10⁹) больше молекулы эфира. Поэтому и предположение наше, что частица эфира есть истинный атом – нелепость. Значит, и эфир должен быть сложен, и его частица должна состоять из бесконечного числа атомов. Это рассуждение склоняет нас принять гипотезу о беспредельной делимости материи и бесконечно малой величине истинного атома.

Привожу тут еще данные науки о газах, эфире и материи иного вида. Диаметр молекулы воздуха составляет около 0,3 микромикрона (микромикрон есть одна миллионная доля миллиметра). Расстояние между ними равно 3–4 микромикрон, т. е. в 10¹³ раз больше их диаметра. Молекула воздуха двигается со скоростью 500 метров в секунду, но движение это колебательное. Путь молекулы, до столкновения с подобной частицей, равен 90 микромикронам, т. е. этот путь в 23–30 раз больше расстояния между молекулами и в 270 раз больше диаметра молекулы. Число молекул в куб. миллиметре воздуха равняется 28 квадриллионам (28 × 10¹⁵), т. е. равно числу ведер воды в Каспийском море. В куб. микроне число их 28 × 10⁶. Число молекул в равных объемах, во всех газах одно и тоже, но скорость различна. Так, средняя скорость молекул водорода в 4 раза больше, чем кислорода. Вообще она, при одной температуре, обратно пропорциональна квадратному корню из плотности газа, или его молекулярного веса, т. е. чем массивнее молекулы, тем скорость их меньше. Если этот закон применять к частицам электрона, эфира и еще меньшим, то их скорость окажется громадной: электрона – более 100 км в секунду, эфира – более 300000 км. Принимая бесконечную делимость материи, скорость простейших ее элементов окажется бесконечной.

Кроме того, скорость молекул пропорциональна квадратному корню из абсолютной температуры, т. е. если абсолютная температура увеличивается в 100 раз, то скорость возрастает только в 10 раз. На поверхности Солнца, например, скорость молекул воздуха достигла бы 2500 метров в секунду, а водорода – 10000 м! В глубине же Солнца эта скорость в сотни раз больше.

Число колебаний молекулы воздуха, при обыкновенных условиях, составляет около 5 биллионов (5 × 10⁹) в секунду.

Скорость распространения волнообразного колебания в светоносном эфире, волн всякой длины, равняется 300 000 километров в секунду, т. е. эта скорость, приблизительно, в миллион (10⁶) раз больше скорости распространения колебательного движения в воздухе, или скорости звука. Если предположить, что эфир подобен газу, то теоретически выведем, что его упругость в триллион (10¹²) раз больше, чем воздуха, при той же плотности, и еще – что его частицы во столько же раз менее массивны, чем молекулы воздуха. Скорость последних будет в миллион раз меньше скорости частиц эфира. Значит, если секундную скорость молекул воздуха принять в пол кило, то скорость частиц эфира будет 500000 кило. Но колебательность этого движения уменьшает скорость его распространения.

Световые волны эфира имеют длину от 423 до 620 миллимикронов. Число колебаний в секунду – от 709 до 484 триллионов (10¹²).

Помимо того, эфир может давать волны несравненно меньшей длины и несравненно большей (инфракрасные лучи, ультрафиолетовые, рентгеновские, лучи гамма, лучи космические, электрические волны Герца). Число колебаний в секунду обратно длине волны.

Сравнивая число колебаний воздушной молекулы с числом колебаний эфира, видим, что последнее, в среднем, в 120 тысяч раз больше, чем первое. Поэтому ясно, что колебание молекулы воздуха не может быть источником световых волн, даже при самой высокой температуре. Следовательно, источник их содержится в мельчайших частицах самой молекулы, колеблющихся в тысячи раз быстрее, чем сама молекула. Это указывает на сложность молекул. Возможно, что движение электронов, входящих в состав молекулы, служит причиною образования световых колебаний в эфире. (Я тут смотрю на причину световых волн несогласно с Бором, а как смотрели до него: механически и по электромагнитной теории света. У меня есть работа, которая точно объясняет световые спектры с этой старой точки зрения).

В самом деле, электрон при разложении материи получает скорость 30000 и более километров в секунду. Но для этого скорость, может быть, подчиняется общему закону скоростей газовых молекул. Именно будет в квадратный корень из 2000 раз больше скорости атома водорода, т. е. в 45 раз, а если принять во внимание температуру излучения видимого света, то в 90 раз больше скорости атома водорода, или в 360 раз больше скорости атома кислорода. (Скорость атома кислорода будет около 700 м в сек.)

Путь электрона вокруг частицы воздуха не более одного микромикрона, скорость же электрона будет около 252 километров в секунду. Разделив это число на круговой путь электрона, получим 252 триллиона колебаний в секунду, что только в 2–3 раза меньше числа световых волн.

Вероятно, более элементарные частицы материи дают излучение, как, например, атомы водорода, которых в его молекуле два. Поперечник частицы водорода вычисляется в 0,1 микромикрона, поперечник же атома будет меньше в = 1,26, т. е. составит 0,08 микрона. Наибольшая окружность электрона будет в 3 слишком раза меньше, чем мы считали у воздуха, так что число вибраций с наибольшим размахом достигнет 500–600 триллионов в секунду. Значит, оно даст излучение и при температуре в 819° Цельсия. (Не надо забывать, что писано это в 1902 г.) Все вещества, вероятно, составлены из таких же атомов, как водород, т. е. с поперечником менее 0,1 микромикрона. Вот почему все они, начиная с 500° С, начинают испускать красные лучи: сначала ближайшими к центру электронами, затем крайними. Плотные тела дают такое множество разнообразных колебаний, что все они, сливаясь, дают сплошной спектр. Газообразные же тела дают только ряд колебаний. Спектры простейших газов теперь можно предвидеть теоретически.

Значит, имеет некоторое основание гипотеза об основном атоме вещества, как о солнечной системе, где центральная часть занята массивным электроположительным атомом, а планетами служат сравнительно малые электроотрицательные частицы электронов.