Страсти не чужды богам. Афродита и арес

 

Если драматическое событие с похищением Персефоны продемонстрировало единение процессов жизни и смерти, то благодаря власти Афродиты красота и любовь на Олимпе не только сами оказались преображенными, но сдерживают и преображают также древнее буйство стихий.

В этом смысле замечательна история брака Афродиты и Гефеста, а также любовного увлечения Афродиты и Ареса.

 

184. Афродита, обучающая Эрота стрелять. Бронзовая крышка от зеркала. IV в. до н. э. Париж. Лувр

 

Как говорилось выше, Олимпийские боги, покоренные прелестью пеннорожденной богини, мечтали ввести ее в свой дом. Однако красавица выбрала того, кто и не мечтал, – уродливого, хромого Гефеста. Правда, Гефест сам наделен был красотой замыслов, по которым и создавал прекрасные произведения искусства. Красота эта скрывалась за внешним безобразием бога, и брак его с Афродитой, воплощением идеи прекрасного, только способствовал укреплению и выявлению мощного творящего начала Гефеста. Для классической мифологии этот брак вполне понятен и необходим, объединяя художественную мудрость и прекрасное само по себе.

Здесь гармонично сливаются внешне противоположные категории – безобразное и прекрасное. И то и другое нуждается друг в друге, ибо безобразие Гефеста таково только по видимости, а в сущности оно полно неизреченной внутренней красоты ума, которая безотчетно притягивает к себе Афродиту.

Однако Афродита пришла, чтобы уделять свои дары всему миру. В ней нуждаются и мудрость, и искусство, и мощь, и буйство, и подвиги, и героизм. Эта космическая и надкосмическая сила пронизывает любовью небо и землю. В Афродиту все влюбляются: и боги и люди. Она сама любит и богов и людей.

Так, Афродита влюблена в троянского царя Анхиза (Гом. гимн. IV) и приходит к нему на свидание в роскошных одеждах и украшениях как великая владычица, одаривающая покорного ей прекрасного юношу. Она очаровывает буйного Посейдона и дикого Ареса.

 

185. Афродита, Пан и Эрот. Около 100 г. до н. э. Афины. Национальный археологический музей

 

Ее безмятежная красота цветет среди роскоши, созданной для нее Гефестом. Когда богиня перед серебряным зеркалом расчесывает золотым гребнем свои кудри, занимаясь полуденным туалетом, и принимает гостей, Гефест уже с рассвета трудится в своей лемносской кузнице среди пламени и копоти (Аполл. Род. III 36‑51).

Чары древней мощной богини любви на классическом Олимпе приобретают также особый характер наивно‑игривого склада, давая возможность гомеровской "Одиссее" живописать вероломное кокетство Афродиты и влюбленность златокудрого Ареса (Од. VIII 266‑366).

Афродита и Арес встречаются тайно, пользуясь постоянным отсутствием Гефеста. Но всевидящий Гелиос донес Гефесту о том оскорблении, которое нанесли ему собственная супруга и родной брат.

Тогда Гефест выковал хитроумную сеть, опутал ею ножки кровати, спустил ее тонкой паутинкой сверху на ложе и сделал вид, что удаляется на Лемнос.

Арес и Афродита, наслаждаясь любовью, оказались прикованными сетями и были застигнуты на месте преступления Гефестом, созвавшим богов полюбоваться бесстыдством жены и ее любовника. Тотчас же на вопли Гефеста пришли Посейдон, Аполлон, Гермес и все остальные боги (богини из стыдливости остались дома). И что же оказалось? Боги подняли неугасимый смех, как бы изливая неистребимую жизненную энергию веселья. Они оценили и одобрили мудрую хитрость Гефеста, но они же и позавидовали Аресу. Каждый захотел очутиться на его месте и даже быть опутанным втрое крепчайшей сетью при многочисленных свидетелях, лишь бы покоиться рядом с золотой Афродитой. Хохотали вновь и вновь. Только один Посейдон не смеялся и упросил Гефеста освободить Ареса под свое поручительство и пеню, всегда готовый уплатить ее за племянника.

Гефест не посмел перечить своему дяде, известному суровым нравом, распустил сеть, и Арес с Афродитой немедленно исчезли с глаз веселой толпы богов. Арес умчался во Фракию, Афродита – на Кипр, в свой любимый Пафос, где у нее алтарь и священная роща. Хариты приняли богиню, искупали ее, натерли тело нетленным маслом, облекли в платье, дивное для взоров.

Добавим, что у Афродиты и Ареса были дети. Двое – Эрос и Антэрос – указывали на единство притягательной и отталкивающей силы любви. Другая пара – Деймос и Фобос (Страх и Ужас) – спутники Ареса в битвах. Но ведь и Афродита рвется в любовные сражения, спускаясь на черную землю в золотой колеснице, запряженной воробышками (Сапфо. Фрг. I). Она даже пытается вмешаться в бой ахейцев с троянцами, получает рану и возвращается в слезах на Олимп, доставленная туда колесницей Ареса (Ил. V 334‑343, V 363 сл.). Особенно примечательна их дочь Гармония (Гес. Теог. 934‑937), живое воплощение единства противоположных начал своих родителей – невозмутимой красоты и дикой необузданности. Афродита и Гефест детей не имели (хотя у самого Гефеста от других связей их много). Красота богини питала мудрость Гефеста, и тогда появлялось особое потомство – божественные создания искусства.

 

Священный брак Зевса и Геры

 

На классическом Олимпе, как заметно из нашего изложения, побежденный хтонизм переживает внутреннее переосмысление и внешнюю трансформацию. В уравновешенном олимпийском космосе существует все – и сияющий огненный эфир, из которого сотканы тела богов, и глубины Тартара, где пребывают чудовищные титаны, и поднебесье, где веют ветры, и подземелье, куда уходят души. Гея бессмертна, Небо вечно объемлет Землю. Но неисчислимое плодородие Урана и Геи – в прошлом. Мудрая Земля сама положила предел избыточным силам рождения и по своему усмотрению распоряжается потомством. Что же говорить о богах третьего поколения, создавших новую семью и пытающихся преодолеть анархию природных сил.

Все проходит, все подвержено гибели, все можно истребить, кроме памяти. И недаром мудрая Мнемосина – Память родила Зевсу девять дочерей – Муз, благодаря которым помнят и поют о прошлом певцы, помнят и воссоздают прошлое художники, помнят и записывают предания летописцы. Поэтому и классическая мифология в расцвете блеска и славы своих владык помнит то начало, когда боги еще не обитали в золотых дворцах на высоких вершинах Олимпа, а были только Земля и Небо. И они влеклись друг к другу мощной силой любовного влечения – Эроса. И покоились в страстных объятиях, сочетаясь космическим браком, освящая и благословляя им всю мировую жизнь и все грядущие поколения.

Теперь же герои олимпийского мифа Зевс и Гера удаляются на ночь в свою опочивальню с золотым ложем, и сладостный сон ниспускается на молневержца Зевса и златотронную Геру.

Но вот неожиданно среди этого благоденственного и мирного бытия разгораются страсти Троянской войны. И Гера заодно с Посейдоном и Афиной, видя бедственное положение ахейцев, решает им помочь, вопреки Зевсу, который пообещал Фетиде перевес троянских войск, чтобы прославить ее сына Ахилла, который один из ахейцев способен сокрушить врагов. Но как преступить волю Зевса?

Хитроумная Гера задумывает обольстить супруга, явившись к нему в расцвете красоты и великолепия, усыпить его в своих объятиях, а затем повернуть военные действия на пользу ахейцам.

Не долго думая, богиня надевает роскошный наряд в тайной спальне, где хранятся ее сокровища, натирается ароматным маслом, прячет на груди взятый у Афродиты пояс, в котором заключаются обольстительные слова, желания, любовь, и устремляется с вершины Олимпа.

Гомер рисует внушительную картину мощного полета Геры. С Олимпа через Пиерию, землю фракийцев, она вихрем несется над высочайшими вершинами снежных гор, не касаясь земли, спускается с Афона на кипящее волнами море и приходит на остров Лемнос.

Там Гера встречает бога Сна и просит усыпить Зевса, обещая ему в награду золотое кресло работы Гефеста. Однако Сон делает вид, что его страшит гнев Зевса, вспоминая, как уже однажды усыпил молневержца, когда Гера наслала бурю на корабли Зевсова сына Геракла. Тогда Гера обещает в жены Сну прекрасную Хариту Пасифею, давно желаемую Сном, и тот не может устоять, требуя тем не менее от Геры в подтверждение страшной клятвы именами титанов.

Теперь уже оба летят они к Трое, и вершины лесов колеблются у них под ногами. Достигнув горы Иды, боги разлучаются. Сон, уподобляясь птице, укрывается в ветвях идейской ели, а Гера поднимается вверх на отрог Иды – Гаргарскую вершину.

 

186. Парфенон. Архитекторы Иктин и Калликрат. 447‑438 гг. до н. э. Афинский Акрополь

 

И тотчас же страсть затуманивает разум Зевса, как только он, сидя на этой вершине, видит Геру. Но Гера с деланным равнодушием говорит, что она собирается навестить стариков, Океана и Тефию, некогда ее воспитавших.

Зевс, охваченный страстью, вспоминает всех своих бывших возлюбленных и признается, что никого он не любил так, даже и ее самое в прошлом, как сейчас нынешнюю Геру. Кокетливая Гера противится, как бы стыдясь всеблаженных богов, которые увидят супругов спящими на вершине Иды, и просит вернуться в дом, в спальню, сооруженную Гефестом, снабженную крепчайшими дверями.

Но Зевс окутывает себя и супругу золотистым облаком, сквозь которое не проникнет даже глаз Гелиоса. И вот оба покоятся, скрытые золотистым густым покровом, с которого ниспадают, сверкая, капли росы. А земля, радуясь этому союзу, тотчас же взращивает вокруг них цветущие травы, росистый донник, шафран и цветы гиацинта, на которых спит в объятиях громовержца белолокотная Гера (Ил. XIV 152‑353).

Эта милая, с тонким юмором и изяществом нарисованная Гомером сцена есть не что иное, как воспоминание о космическом браке Неба и Земли, давшем начало всему сущему в мире.

Мифология классического Олимпа эстетизирует этот древний священный союз Урана и Геи, создает отраженный и преображенный искусством образ, в ретроспективе которого встают страшные беспредельные силы, животворящие вселенную своим грандиозным единением.

 

187. Парфенон

 

На победившем Олимпе по сравнению с прошлым все иное – соразмерное, гармоничное, прекрасное в своей стройности и величине. Любовные объятия Зевса и Геры не над безднами мрачных мировых пространств, озаряемых огнями далеких светил, а на цветущем весеннем ковре под золотым облаком. Но это – отблеск и память былых бурных страстей мощных стихийных сил.

В памяти людей менялись места, где покоились на ложе любви Зевс и Гера.

То это был сад Гесперид с золотыми яблоками, то Эвбея, то Крит, но гомеровская цветущая Ида затмила все.

Вот почему воспоминанием о любовном союзе владык Олимпа явились в античной Греции ритуальные празднества, прославляющие так называемый священный брак Зевса и Геры, когда статую богини омывали, украшали подвенечным нарядом и торжественно провожали через весь город на колеснице в коровьей упряжке (зооморфная доклассическая Гера – корова, и в дальнейшем ее рудимент – коровьи глаза, "волоокость") к храму, где было приготовлено ее брачное ложе.