Речь государственного обвинителя генерал-майора юстиции тов. Л.И. Яченина

— С чувством глубокой скорби за невинно пролитую кровь тысяч замученных советских людей, — начинает свою речь государственный обвинитель, — с чувством неутолимой ненависти к немецким захватчикам за зверства, и насилия, за горе и слезы нашего народа, я начинаю свою обвинительную речь.

Мы прошли с вами, товарищи судьи, за эти несколько дней процесса по следам зверя. Перед нами раскрылись черные провалы противотанковых рвов, превращенных немецко-фашистскими извергами в гигантскую могилу более 7 тысяч мирных советских людей — женщин, детей и стариков. В наших ушах еще и сейчас стоит стон и предсмертные хрипы растерзанных, удушенных, расстрелянных наших братьев, сестер и детей.

Коричневая саранча за шесть месяцев опустошила и обездолила богатейший Краснодарский край. Откатившись под ударами Красной Армии, она оставила за собой реки крови, потоки слез, горы трупов, дым пожарищ, бездну безысходного народного горя.

Краснодарский край — не исключение. Везде, где ни ступит нога фашистского зверя, воцаряется мрачная ночь, гибнет жизнь и в открытые могилы сбрасываются сотни и тысячи ни в чем неповинных людей.

Такова сущность фашизма, такова его, людоедская программа в действии.

Еще до начала войны об этих кровавых планах, с дьявольской откровенностью, говорил гнусный главарь фашистской банды Гитлер.

И его подручные, по его прямому приказу, убивают, душат, грабят, вешают.

Гитлер и его клика годами воспитывали в немцах мораль диких зверей, вытравляя, хотя бы малейшие намеки на совесть, честь. Товарищ Сталин 6 ноября 1941 года, характеризуя гитлеровцев, привел в своем докладе слова Гитлера и Геринга:

«Убивайте, говорит Геринг, каждого кто против нас, убивайте, убивайте, не вы несете ответственность за это, а я, поэтому убивайте!»

«Я освобождаю человека, говорит Гитлер, от унижающей химеры, которая называется совестью. Совесть, как и образование, калечит человека. У меня то преимущество, что меня не удерживают никакие соображения теоретического или морального порядка».

Кончится нашей победой война, будут восстановлены разрушенные здания Краснодара и других наших городов. Вновь расцветут сады и в них зазвенит детский смех. Наша земля залечит глубокие раны, нанесенные этой фашистской ордой, но черные ямы противотанковых рвов, похоронившие тысячи человеческих жертв, обгорелые стены здания гестапо, под которыми нашли смерть в огне 300 советских патриотов, тысячи удушенных, расстрелянных, растерзанных, замученных, — вечно будут стоять страшной тенью, чудовищных злодеяний и звать нас к неукротимой мести и к расплате.

Враг еще на нашей земле, он продолжает свои насилия над советскими людьми захваченных территорий. И сейчас, когда я произношу свою речь, где-то в еще оккупированных немецко-фашистскими варварами районах рокочут моторы «душегубок», вывозящих новые жертвы в подготовленным для них могилам.

Всю полноту ответственности за зверства и злодеяния, учиненные в период оккупации г. Краснодара и Краснодарского края, — говорит далее государственный обвинитель, — за пытки и издевательства, за массовые расстрелы, сожжение и изуверское истребление отравляющими газами, за сожжение и повешение ни в чем неповинных советских людей — стариков, женщин и детей, несут руководители разбойничьего фашистского правительства Германии и немецкого командования.

За эти страшные злодеяния отвечает командующий 17-й немецкой армии генерал-полковник Руоф, за них полностью отвечает палач Краснодара шеф гестапо — полковник Кристман, а также его заплечных дел подмастерья офицеры гестапо — капитан Раббе, Сальге, Пашен, Сарго, Винц, Ган, Мюнстер, Эрих Мейер, выдававший себя за врача Герц и сотрудники гестапо — Якоб Эйнс и Шертерлан.

Переходя к обстоятельствам дела, прокурор устанавливает подлую изменническую деятельность предателей Тищенко, Речкалова, Напцок, Мисана и других подсудимых, привлеченных к ответственности по этому делу.

Прокурор напоминает суду о жутких подробностях пыток, истязаний и массовых убийств ни в чем неповинных людей, которые широко практиковались Краснодарским гестапо и в которых вместе с немцами принимали участие предатели, сидящие сейчас на скамье подсудимых. Говоря о пытках и зверствах немецко-фашистских палачей, государственный обвинитель подчеркивает: самые утонченные пытки, самые жестокие избиения проводил лично начальник гестапо — полковник Кристман. Все в гестапо знали, что если повели арестованного к шефу, то он будет там замучен.

Государственный, обвинитель указывает также и на то, что Краснодарское гестапо и, так называемая, зондеркоманда систематически организовывали выезды в станицы и хутора Краснодарского края для истребления советских людей.

— Эти карательные экспедиции, — говорит прокурор, — стоили много крови русским людям. Шестнадцать повешенных советских патриотов в станице Крымская, ни в чем неповинная, девушка, повешенная, на хуторе Курундупе, массовые избиения, аресты и расстрелы в районе Темного Гастагая, повальный грабеж населения, — вот только некоторые вехи кровавого пути, пройденного гестаповцами в Краснодарском крае.

В этих карательных экспедициях принимали самое активное участие подсудимые Пушкарев, Речкалов, Котомцев, Напцок и Павлов.

Прокурор напоминает суду о чудовищных подробностях, пыток и истязаний, которым подвергались жертвы гестапо до того, как перед ними раскрывались двери «душегубок».

— Широким потоком, — говорит прокурор, — вливались в подвалы гестапо всё новые, и новые узники. Здесь томились и семидесятилетние старики, и юные девушки, и маленькие дети, захваченные вместе с матерями.

Со звериной жестокостью и чисто немецким хладнокровием проводили гестаповцы массовое истребление советского населения.

Звери, именующие себя носителями технического прогресса, они изобрели специальные машины — «душегубки» для массового истребления людей. Они создали конвейер смерти.

— По неполным подсчетам, — говорит далее прокурор, — основанным на ряде свидетельских показаний, «душегубки» из подвалов гестапо вывезли и уничтожили 6 930 человек.

Прокурор переходит затем в изложению фактов истребления советских людей в больницах и лечебных учреждениях края, которые были превращены фашистскими извергами, в ловушки.

Прокурор подробно излагает обстоятельства истребления более чем 300 больных, вывезенных в «душегубках» из Краснодарской городской больницы, 320 больных из Березанской лечебной колонии, дополнительно еще 17 больных из той же колонии и, наконец, 60 человек выздоравливающих, которые были вывезены к противотанковому рву и там расстреляны немецко-фашистскими палачами.

Затем прокурор излагает установленные на судебном следствии обстоятельства истребления 42 больных детей, находившихся на излечении в Краснодарской детской краевой больнице, что на хуторе «3-ья речка Кочеты».

— Здесь, — говорит прокурор, — возвращались к жизни и здоровью, окруженные заботой советской власти 42 больных ребенка, но «душегубка» докатилась и сюда. 21 сентября сюда прибыл немецкий офицер Герц. За, несколько дней до этого в колонию прибыли гестаповцы Эрих Мейер и Якоб Эйнс. Сами гестаповцы погрузили всех детей в «душегубку» и вывезли со двора больницы.

Мейер и Эйкс еще за несколько дней до этого заставили местных жителей вырыть глубокую яму, якобы для установки зенитного орудия.

Закончив свои приготовления, детоубийцы приступили к уничтожению детей. Посадка детей сопровождалась трагическими сценами. Полураздетые дети сопротивлялись, молили о помощи, о защите, цеплялись ручонками за санитаров и врачей, некоторые падали в обморок.

Когда после изгнания фашистских разбойников из Краснодарского края представители общественности вскрыли места погребения, их глазам представилось бесформенное месиво переплетенных детских трупиков в майках и трусиках, на которых были штампы детской краевой больницы. Некоторые эти вещи приобщены как вещественные доказательства к делу.

Прокурор напоминает суду, что заключением судебно-медицинской экспертизы, произведшей эксгумацию, осмотр и вскрытие 623 трупов из числа обнаруженных в ямах и противотанковых рвах в г. Краснодаре, Березанской колонии и близ хутора «3-ья речка Кочеты», установлено, что в 523 случаях смерть последовала от отравления окисью углерода и в 100 случаях — от огнестрельных смертельных ранений.

— Немецко-фашистские палачи, — говорит далее прокурор, — не останавливались и перед самыми гнусными провокациями для того, чтобы выявить среди населения г. Краснодара советских патриотов для расправы с ними. Такой кровавой провокацией ознаменовали гитлеровцы и свое оставление Краснодара.

Один из арьергардных отрядов, составленный из людей, владеющих русским языком и одетых в красноармейскую форму, обходил дома жителей Краснодара и призывал молодежь вооружиться и начать преследование отступающего врага. Кое-кто из доверчивых юных патриотов поддались на эту провокацию и заплатили за это своей жизнью.

Можно было бы до бесконечности продолжить этот список провокаций, но в этом нет надобности.

Звериный облик фашистских извергов-кровопийц и без того ясен до содрогания.

Свои последние дни в Краснодаре немецкие варвары отметили самым злодейским актом. Под утро 10 февраля ярко запылало, облитое бензином, начиненное зажигательными минами, окруженное усиленной полицейской охраной здание гестапо. Около 300 человек заключенных погибли в пламени. Только одному обожженному и изуродованному красноармейцу удалось вырваться из огненного ада и он перед своей смертью рассказал свидетельницам Гажик, Дубровой и Рожковой о последних ужасных минутах узников Краснодарского гестапо.

— Чудовищный кровавый вихрь, — говорит далее прокурор, — пронесся над городами и селами Краснодарского края и унес в могилы десятки тысяч человеческих жизней, но он не сломил ни на минуту духа советских людей и их веры в победу. В момент, когда смерть уже глядела в его глаза, краснофлотец, с накинутой на шею петлей, на площади Краснодара, отбросив пинком ноги в сторону предателя-полицейского, крикнул рыдающим женщинам: «Не плачьте Палачи народа ответят тысячами своих жизней. Скоро наши придут и за всё отомстят».

И окровавленная, избитая Маруся с Березанской лечебной колонии в последние минуты жизни также бросила в лицо палачам: «Придут наши и отомстят за нас».

Пройдут года. На лучшей площади возрожденного Краснодара будет воздвигнут памятник герою-краснофлотцу и всем тем безвестным патриотам, которые отдали свою жизнь за нашу Советскую Родину, за свой великий народ.

Так склоним же головы перед прахом принявших мученическую смерть наших братьев и матерей, наших детей и сестер и поклянемся именем их отомстить страшной местью за предсмертные муки, за их кровь, за страшную их судьбу!

Поклянемся до конца выполнить приказ Великого Сталина:

«Освободить от гнета немецких захватчиков граждан наших сёл и городов, которые были свободны и жили по-человечески до войны, а теперь угнетены и страдают от грабежей, разорения и голода, освободить, наконец, наших женщин от того позора и поругания, которому подвергают их немецко-фашистские изверги». «...Мстить беспощадно немецким захватчикам за кровь и слезы наших жен и детей, матерей и отцов, братьев и сестер».

Беспощадная месть, к которой призывает наш гениальный учитель и вождь, свершится; она неминуемо настигнет фашистских зверей, терзавших Краснодарский край, виновников тысяч смертей мирных жителей. Она настигнет и этих гнусных немецко-фашистских пособников, представших сейчас перед судом Военного Трибунала!

После этого государственный обвинитель перешел к оценке индивидуальной вины подсудимых. Дав подробный анализ чудовищных преступлений каждого из подсудимых, прокурор закончил свою речь требованием смертной казни в отношения подсудимых Пушкарева, Мисан, Напцок, Котомцева, Кладова, Речкалова, Тищенко и Ластовина, преступления которых квалифицированы по ст.ст. 58-1 «а» и 58-1 «б» Уголовного Кодекса РСФСР.

В отношении подсудимых Парамонова, Тучкова и Павлова, как менее активных пособников главных обвиняемых, прокурор считает возможным не применять смертной казни.

Заканчивая свою обвинительную речь, прокурор сказал:

«Сегодня советский закон опускает карающую руку на голову предателей, фашистских наймитов и лакеев. Завтра суд истории, суд свободолюбивых народов произнесет свой неумолимый приговор над кровожадными властителями гитлеровской Германии и всеми ее сообщниками — врагами человечества, повергшими мир в кровавую пучину нынешней войны. Ни одному из них не уйти от беспощадной кары.

Кровь за кровь, смерть за смерть!»

* * *

После речи, государственного обвинителя на вечернем заседании 16 июля, председательствующий предоставил слово адвокату т. Казначееву, защищающему по назначению суда на процессе подсудимых Тищенко, Парамонова и Ластовина. Свою речь адвокат т. Казначеев начинает с того, что людоедская сущность фашизма, известная человечеству еще до войны, раскрылась, однако, во всей своей омерзительности во время войны.

— Прежде всего мне хочется, — говорит адвокат т. Казначеев. — выразить свое сожаление о том, что главные организаторы и вдохновители этих чудовищных преступлений пока еще не сидят на скамье подсудимых. Главные обвиняемые по этому делу — это Гитлер и его преступная банда генералов и офицеров немецкой армии, в руках которых лица, сидящие сейчас на скамье подсудимых, являлись тупым орудием выполнения их злодейских указаний и распоряжений.

Признавая всю тяжесть совершенных его подзащитными Тищенко, Парамоновым и Ластовина преступлений, адвокат т. Казначеев просит суд при определении их судьбы учесть их чистосердечные признания и то обстоятельство, что они были лишь выполнителями^[206] преступной воли фашистско-немецких убийц.

Затем слово предоставляется адвокату т. Якуненко, защищающему по назначению суда подсудимых Пушкарева, Тучкова, Котомцева и Кладова. В своей речи адвокат просит суд сохранить жизнь подсудимому Тучкову. В отношении Пушкарева адвокат просит учесть то обстоятельство, что он сам явился с повинной после освобождения Краснодара от немецко-фашистских захватчиков и полностью сознался в совершенных им преступлениях. Аналогичные просьбы адвокат т. Якуненко выдвинул и в отношении подсудимых Котомцева и Кладова.

— Главная тяжесть преступления и ответственности, — говорит адвокат т. Якуненко, — лежит на тех, кто, как и их пособники, не уйдет от суда. Не «группенфюреры» вроде моего подзащитного Пушкарева, а тот фюрер, который является главным организатором бесчисленных злодеяний и убийств, — Адольф Гитлер и его банда будут сидеть на скамье подсудимых, на грядущем суровом, но справедливом суде.

После речи адвоката т. Якуненко суд объявляет перерыв до утра 17 июля.

 

Утреннее заседание 17 июля

Утреннее заседание 17 июля начинается речью адвоката т. Назаревского, защищающего по назначению суда подсудимых Павлова, Речкалова и Мисана, Адвокат т. Назаревский, говоря об ужасах шестимесячного пребывания немцев в Краснодаре и Краснодарском крае, обращает внимание суда на то, что немецко-фашистские палачи — основные виновники всех этих чудовищных преступлений и злодеяний должны нести основную ответственность за всё, что они совершили. Адвокат т. Назаревский говорит:

— Судьба подсудимого Павлова наглядно показывает, к каким страшным последствиям приводит потеря мужества и чувства долга перед Родиной. Здесь первоисточник его падения. Павлов запутался в кровавой гестаповской паутине. Он потерял чувство долга и мужества и стал предателем и изменником. Подсудимого Речкалова потянуло его уголовное прошлое. Но в своих показаниях на суде Речкалов обнаружил, что он искренне до конца осознал всю гнусность своего падения и, если ему сохранить жизнь, он не пощадит ее, чтобы искупить свою вину перед Родиной. Подсудимый Мисан также искренно признал свою вину и осознал тяжесть совершенных им преступлений. На этом основании адвокат т. Назаревский просит суд сохранить жизнь его подзащитным.

Так как подсудимый Напцок в начале судебного заседания отказался от защитника, то председательствующий предоставляет ему самому слово для защитительной речи. Но Напцок от этого отказывается. Председательствующий предоставляет последнее слово подсудимым.

Все подсудимые в своих последних словах полностью признают себя виновными, но просят суд учесть, что они являлись лишь выполнителями преступной воли немецко-фашистских убийц и что на службу к немецким палачам они пошли из чувства страха. Подсудимые просят суд сохранить им жизнь и дать возможность искупить свои кровавые преступления перед Родиной и советским народом.

Выслушав последние слова подсудимых, суд удаляется на совещание для вынесения приговора.