И их практическая реализация

В современной культурной традиции понятием «олимпизм» обозначают доктрину, положившую начало современному олимпийскому движению, цель которого – «способствовать построению лучшего мира путем воспитания молодежи средствами спорта без каких-либо форм дискриминации, в атмосфере взаимопонимания и дружбы, солидарности и честной игры» [Богданова 2010: 20]. Однако олимпизм не может мыслиться только в рамках проведения спортивных соревнований, обслуживающих интересы национальных государств. Как считает М.А. Богданова, «для олимпийских интенций характерно соединение спорта с культурой и образованием, формирование образа жизни, основывающегося на радости от усилия, на воспитательной ценности хорошего примера и на уважении ко всеобщим этическим принципам» [там же].

Концепция олимпизма, в основе которого лежит формирование не просто спортивной культуры, а спортивной культуры с ярко выраженной гуманистической ориентацией, была разработана и реализована Пьером де Кубертеном в конце XIX – начале XX в., но характерный для него подход гармоничного развития человека, основанный на идее совершенного человека и совершенного общества, существовал и изучался с древних времен.

Итак, в основе концепции гармонично развитой личности, которую можно определить как культурный образец «совершенного», «идеального» человека, лежит гуманизм – важнейшая линия развития культуры, одна из её доминант. Личность, как отмечает А.А. Кудишина, есть «главный ценностный субъект гуманизма, и только она способна уникально соединить в своем жизненном пространстве человеческие ценности и противостоять антиценностям» [Кудишина 2005: 266].

Сейчас, в современную инфокибернетическую эпоху, мировая культура, по словам П. Куртца, переживает «гуманистический культурный ренессанс» [Куртц 2002: 8]. Возрождение гуманизма – главная черта рождающейся постиндустриальной цивилизации. По мнению А.А. Кудишиной, «интерес к гуманизму обусловлен изменившимися условиями жизни и саморазвития общества, которые усматриваются в возрастании значения науки и образования, в свободе выбора человеком своего мировоззрения, в повышении роли духовной культуры и формировании новых типов межличностных и социальных отношений». [Кудишина 2005: 8].

Гуманизм можно определить как «особый тип философского мировоззрения, в центре которого – человек с его земными делами и свершениями, с присущими его природе способностями и влечениями, с характерными для него нормами поведения и отношениями» [Новая философская энцилопедия 2010: 567]. Определяя сверхцель и сверхзадачу гуманизма в связи с решением проблемы природы человека А.Г. Круглов пишет: «Гуманисты хотят, чтобы жизнь, которую человек создает себе по традиции или в силу разного рода заблуждений... более соответствовала его собственной природе; чтобы его биологическая природа интерпретировалась бы его разумной природой верно, получала бы должное и не превалировала. И в этом они видят всё возможное под солнцем человеческое счастье». [Круглов 1997/98: 20].

Если исходить из того, что «сущность человека состоит в его универсальности», то, по мнению В. Е. Гарпушкина, то гуманизм есть сочетание «рационального, абстрактно-теоретического (отражающего преимущественно общее) с конкретно-социологическим (отражающим больше особенное) и иррациональным, художественно-интуитивным (лучше отражающим индивидуальное, единичное)» [Гарпушкин 1991: 122 – 123].

Гуманисты стремятся охватить все проявления человеческой природы. Не закрывая глаза на темные стороны человеческой жизни, они стремятся выработать оптимистическое и вместе с тем реалистическое решение существующих здесь проблем. Описывая основные характеристики гуманистического мировоззрения, В.А. Кувакин отмечает: «...Реализм гуманиста в том и состоит, что он понимает негарантированность человечности, свободы и любви, их обязательной связи со светлыми сторонами человеческого существа» [Кувакин 2000: 101].

Известный анатом и физиолог XIX века Конрад Бурдах говорил о неоднозначности термина «гуманизм», с которым, по его мнению, «связано двойное понятие. Прежде всего представление и требование духовной образованности, содержание и цель которой – человек, можно сказать, идеал человека. Вместе с тем с данным термином связана, в более специальном смысле, определенная, исторически обусловленная направленность штудий, которая, как полагают, может служить единственным строго ограниченным путем, позволяющим найти и обрести этот идеал человека: углубление в давно прошедшую эпоху человеческой культуры, в греко-римскую древность. В основе такого понимания лежит идея гуманности, но одновременно и мнение, что эта гуманность полностью и чисто появилась лишь один раз и поэтому черпать ее можно только из одного этого источника» [Бурдах 2004: 96]. Этим источником, о котором говорил немецкий ученый, является классияческая античность. Иными словами, понятие гуманизма находится во взаимосвязи с древнегреческой цивилизацией.

Латинское слово humanitas («образованность», «духовная культура», «человечность», «человеческое достоинство»), от которого происходит слово «гуманизм», восходит к греческому понятию пайдейя (от греч. paidaki – «обучаю», «воспитываю»), которое акцентирует внимание на процессе образования, основанного на сочетании телесного и интеллектуального (духовного) развития человека.

Гуманистический идеал гармонично развитой личности, в рамках которого позже будет сформирована концепция олимпийского движения, связан с древнегреческим идеалом калокагатии (от греч. kalos – прекрасный и agatos – добрый), в основе которой «лежит совершенство и телесного сложения, и духовно-нравственного склада, так что наряду с красотой и силой она заключает в себе справедливость, целомудрие, мужество и разумность» [Словарь античности 1989: 243]. Таким образом, гармонично развитая личность в античную эпоху подразумевала прекрасного, совершенного человека, для которого характерны сочетание внешних достоинств с внутренними, духовными, нравственными качествами, гармония тела и души.

Правда, следует отметить, что у древних греков, как и у большинства народов Востока, еще не сложилось ощущение личности как самостоятельности индивида. Чтобы подойти к тайне человека, важно было исторически отделить индивида от космоса, от всеобщей субстанции. Как отмечает П.С. Гуревич, «в ранней и даже зрелой Античности, по существу, не могла родиться идея личности в той конкретной оформленности, которая выявилась в европейском сознании в конце античной эпохи» [Гуревич 55 – 56]. По мысли данного исследователя, «чтобы подойти к тайне человека, важно было исторически отделить индивида от космоса, от всеобщей субстанции» [Гуревич 55]. Но тем не менее, именно в античную эпоху был открыт человек.

Образцом гармонично развитой личности для древних греков считался Геркулес, воплощающий в себе гармонию телесных и духовных качеств. Для них он был олицетворением силы, мужества и отваги, победителем, освободившим людей от страданий, поборником справедливости и доброты, избавителем от бед и спасителем. Как отмечает К. Палеологос, в Храме Зевса в Олимпии демонстрируется хорошо тренированное тело Геракла, прекрасные, красивые особенности его рельефных мускулов. «Это – правило Ионийской школы, которая видит героя как представителя ‘kalos kagatos’, где хорошо сформированное и гармоничное тело служит выражением красивой души, и лицо излучает интеллект, доброту и честность» [Paleologos 1985: 67], - пишет греческий исследователь.

Тяжелые условия борьбы за существование нации, необходимость все время быть готовыми к отражению вражеских нашествий и в то же время высочайший уровень развития культуры и философии, привели к попытке греков создать некую гуманистическую систему воспитания личности, конечной целью которой была организация сплоченного сообщества граждан, развитых как умственно, так и физически.

Знания о физической культуре в античную эпоху были скорее интуитивны, нежели научно обоснованы, что вполне естественно. Но взаимосвязь между государством и человеком ощущалась необычайно остро. Глубоко осознав, что крепость государства зиждется на человеке, на высокой морали граждан, древние греки создали ту модель воспитания, которая стала основой для гармонично развитой личности.

Концепция такой модели воспитания была заложена в Афинах, хотя в античную эпоху существовала еще одна модель воспитания – спартанская, направленная, прежде всего, на военно-физическую подготовку. Древнегреческий историк Плутарх так описывает спартанскую систему воспитания: «Что касается обучения предметам, то ограничивались лишь абсолютно необходимым. Во всем остальном воспитание было рассчитано на то, чтобы сделать юношей послушными приказаниям, выносливыми в работе, способными сражаться и побеждать» [цит. по: Голощапов 2001: 8].

В Афинах же, в противоположность Спарте, имелась целая система различных школ, среди которых, в первую очередь, следует выделить два типа: мусические, где детей обучали чтению, письму, счету, музыке и пению и палестры (от слова «пале» – борьба), где мальчики овладевали бегом, борьбой, прыжками, метаньями копья и диска, гимнастическими упражнениями, плаванием. Причем занятия в мусической школе и в палестре проходили параллельно.

Таким образом, если идеалом спартанского воспитания был выносливый и мужественный воин, защитник Отечества, то в Афинах – гармонично развитый в физическом и умственном отношении человек, что полностью соответствует целям и задачам греческой пайдейи.

Такого рода комплексная забота о каждом члене полиса помогла Афинам возродиться после своего поражения в губительной для всей Греции тридцатилетней Пелопонесской войне, в которой они навсегда утратили свое ведущее положение. Комментируя эти исторические события, В. Йегер констатирует: «Возникшая в связи с катастрофой трещина так глубоко расколола самый фундамент морали и религии, что сейчас, при взгляде издалека, кажется удивительным, как греки сумели сохранить веру в непреходящие ценности этого мира и свое оптимистическое мироощущение, позволявшее им верить, что они способны быстро создать у себя наилучшую жизнь и наилучшее государство <…> поразительна та быстрота, с которой Афинское государство сумело оправиться от поражения и то, каким образом оно нашло как духовные, так и материальные ресурсы для этого возрождения» [Йегер 1997: 5 – 6].

Прав был великий греческий историк Фукидид, когда считал истинной причиной афинского могущества духовное развитие общества. Падение Афин стало началом внутреннего и внешнего возрождения греческой цивилизации, периодом расцвета философии, воспитательных и образовательных методик, культуры в целом, итогом чего явилось политическое превосходство Афин.

Четвертое столетие до нашей эры стало классическим веком в истории Пайдейи. Греческие системы воспитания не признавали четких разделений, областей «специализации». Греки считали гармонию необходимой буквально в любой области воспитания: духовная культура считалась немыслимой без телесной, воспитание души признавалось бессмысленным без воспитания телесной мощи. Они были уверены, что тот, кто слаб физически, не сможет реализовать свой духовный потенциал, но тот, кто здоров и силен, сможет воспитать и свой ум для блага сообщества. Синтез двух начал (телесного и духовного), существующий в греческом обществе того времени позволил сформировать высокую культуру, которая позволяла грекам ощущать свое духовное превосходство над «варварами».

Идеи совершенствования человека с позиций гармонического подхода нашли свое отражение в трудах греческих философов.

Следует отметить, что начало гуманистическому мировоззрению в античной философии было положено софистами. А.А. Радугин констатирует, что «впервые в наиболее яркой и концентрированной форме гуманистический тип мировоззрения был сформулирован софистом Протагором в его знаменитом положении: «Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют». Таким образом, софисты провозгласили человека в качестве единственно подлинного бытия, исходной точки для оценки всех других «бытий» [Радугин 2004: 104 – 105]. Как отмечает Л.С. Перевозчикова, «в философии софистов гуманизм формируется в форме абстрактного антропологизма. Софисты утверждают самоценность человеческого бытия. Однако человеческое бытие в мировоззрении софистов не укоренено в абсолютное бытие и не имеет внутренних импульсов для самодвижения» [Перевозчикова 2008: 253].

 Крупный шаг в развитии гуманистического мировоззрения делает Сократ, который определяет человека как такое существо, которое, получив разумный вопрос, может дать разумный ответ. По мысли Сократа, благодаря этому дару – способности давать ответ самому себе и другим – человек и становится «ответственным» существом, моральным субъектом [Гуревич 2010: 57]. В античной философии поворот к  антропологической теме осуществил именно Сократ, которого в современной философской литературе называют родоначальником философии человека.

Сократ, в первую очередь, наполняет гуманистическое мировоззрение ценностным содержанием. Считая, что процесс познания и его результат нужны для овладения добром, нравственным действием, Сократ придает гуманизму духовно-нравственную окраску, расширяя его содержание до признания абсолютной ценности всех людей, которые находятся на пути нравственного самоусовершенствования.

Следующая после Сократа, поистине титаническая фигура – его ученик Платон. Развивая гуманистические идеи Сократа, он обосновывает приоритет человеческого начала в бытии не просто как разумного и нравственного существа, но еще и духовного. По мысли Платона, «духовность – это область связи человека с Абсолютом, с бытием как таковым. Духовность имеет вселенское, космическое измерение» [Перевозчикова 2008: 254].

Платону принадлежит одна из самых оригинальных философских систем древности. В ней выступают в органичном единстве диалектически развивающаяся картина мироздания и столь же диалектически развивающаяся теория познания. Платон сравнивает процесс познания с попытками людей, которые, всю жизнь прожив в пещере, судят о реальности по теням на ее стенах.

Однако, подчеркивая решающую роль образования, Платон признавал его целесообразным только в том случае, если оно обеспечивает «свободу призвания» (т. е. учитывает личные склонности), направляет вкусы и задатки учащихся к тому занятию, в котором они могут впоследствии достичь совершенства. При этом образование (хотя бы только начальное, трехлетнее), по мысли философа, обязательно должны получить «стар и млад, по мере сил» [Торосян 2006].

Конечно, философия того времени, направленная на самопознание человека, на его внутреннее совершенствование, не была носителем только умозрительных идей воспитания. Физическая культура как практическая реализация гуманистического идеала получила свое развитие в стенах «гимнасий».

Гимнасии у греков были прежде всего помещениями для физического воспитания (первоначально они именовались гимнастиками). Здесь имелся просторный двор, окруженный колонными залами, бассейны. После Пелопонесской войны, когда всеобщая воинская обязанность стала постепенно заменяться наемным войском, физическая подготовка юношества потеряла свое прежнее значение, а с появлением профессионального спорта отступило на задний план и общее гимнастическое воспитание. С этого времени гимнасии стали использоваться как высшие учебные заведения, где выступали с докладами философы и проводились различного рода философские диспуты.

Так, местом бесед Сократа был афинский гимнасий, где Сократ вместе с учителем атлетики и врачом был постоянным и необходимым участником занятий. Вообще философ постоянно подчеркивал, что между учителем и учеником должны вестись постоянные диалоги. Он считал, что диалогический поиск ученика и учителя ставит их в равное положение, помогая друг другу. Беседы Сократа производили буквально магнетическое впечатление на современников.

Более тысячи лет просуществовала платоновская «Академия» (от названия местности в афинах по имени героя Академа, где располагался гимнасий, в помещении которого и прилегающих садах Платон собирал своих учеников). Это была первая в своем роде строго организованная философская школа, где ученики и учителя проживали совместно в пригородных домах. Учебные занятия и диспуты в ней проходили по строго определенному расписанию.

Как отмечает В. Йегер, «афиняне того времени более чувствовали себя как дома в гимнасии, чем в тесном жилье, где они только спали и принимали пищу. Здесь, под открытым небом, в ясных лучах греческого солнца, каждый день собирались стар и млад, чтобы не терять физическую форму» [Йегер 1997: 65]. А перерывы между упражнениями заполнялись беседами.

Но, несмотря на то, что духовное развитие в учебных заведениях того времени (гимнасиях, Академии) было поставлено на высокий уровень, в них по-прежнему отводилась большая роль физическому совершенствованию. Это было связано с тем, что одним из важнейших факторов достижения гармонии древние философы, врачи и воспитатели считали здоровье, в первую очередь, телесное. По мнению греческого врача Гиппократа, сама природа со свойственной ей телеологичностью уже представляет собой неосознанную, спонтанную предварительную ступень Пайдейи. Для Платона и Аристотеля Гиппократ был воплощением врачебного искусства, а идея соразмерности неизменно присутствует в трактатах Гиппократа и его последователей – таких как «О здоровом образе жизни», «О древней медицине» и др.

Платон тоже считал, что в здоровом состоянии природа сама восстанавливает все пропорции, иначе говоря, она сама есть правильная соразмерность. Это положение греческого философа помогает нам понять, почему Платон называет силу, здоровье, красоту добродетелями (арете) тела, проводя параллель между ними и этическими добродетелями, присущими душе. Он считает, что арете – это такая симметрия частей и сил души и тела, которая является ее нормальным состоянием [Платон 1965: 67]. Кстати, именно под влиянием Платона слово «арете» было введено в медицинский обиход того времени, оно встречается уже в ранних медицинских трудах.

Образовательная система Платона основывалась на соединении достоинств афинского и спартанского воспитания, их золотой середине. Хотя он и презирал невежество спартанцев, но вместе с тем уделял большое внимание физическим упражнениям, гимнастике и танцам.

Непосредственным преемником философии Платона стал Аристотель, который вплоть до самой смерти своего учителя сотрудничал с ним в Академии. Аристотель основал в Афинах Ликей, возглавляемый им в течение двенадцати лет. Ликей называли еще перипатетической школой (от греч. peripateo – прохаживаюсь), где Аристотель читал лекции своим слушателям, прохаживаясь по аллеям парка. Отсюда и название школы, которая включала в себя большой круг наук. Здесь занимались математикой, физикой, историей, географией, астрономией и даже музыкой.

«В философии Аристотеля, – пишет С.И. Гессен, – диалектические мотивы Платоновой философии продолжают жить в учении о добродетели и истинной форме правления как середине между двумя крайностями вырождения, а также в его теории Бога как «неподвижного двигателя», к которому в порыве любви тяготеет весь природный мир» [Гессен 1995: 395]. Но, хотя Аристотель и придавал большое значение духовно-нравственному совершенствованию личности, его гуманистическая концепция сводится к всеединству и взаимосвязи трех сторон воспитания – физической, нравственной и умственной.

Аристотель утверждал: «Для нормального физического состояния гражданина, для его здоровья, для его способности к деторождению вовсе не требуется физическая мощь атлетов; с другой стороны, подходит тут не слишком нежное и слабосильное телосложение, но среднее между обеими крайностями. Тело должно быть развито, но не посредством изнурительных упражнений» [Аристотель 1998: 712].

По мысли древнегреческого философа, именно «гимнастика служит укреплению здоровья и развитию телесных сил (ничего подобного занятия музыкой не дают)» [Аристотель 1998: 723]. Он считал, что «физическое воспитание должно предшествовать воспитанию умственному» [там же].

Говоря об особенностях физического воспитания, следует отметить, что античный врач даже в большей степени, чем наши современники, заботился не столько о лечении болезней, сколько о сохранении здоровья. Соответствующую этой деятельности часть медицины называли «гигиеной». Этим словом греки не столько обозначали особую форму питания, сколько определяли им весь образ жизни человека, имея в виду прежде всего физические упражнения, выполнения которых врач требовал от больного. Основываясь на телеологическом подходе к объяснению устройства человеческого организма, врач ставил перед собой скорее воспитательную, нежели лечебную задачу. Здравоохранение зависело от культурного уровня человека, от его взглядов, потребностей, возможностей и богатства. Совершенно естественно, что с самого начала гигиена была связана с гимнастикой. Гимнастика занимала большое место в режиме дня грека: система упражнений была выработана на основе длительного опыта. Гигиена требовала постоянного контроля состояния тела и его деятельности. Таким образом, учитель гимнастики, специалист, дававший советы пациенту, как следует упражнять свое тело, был не только воспитателем, но и выступал в роли врача и тренера.

Вероятно, такое внимание воспитанию и развитию душевных и телесных качеств в античной Греции уделялось потому, что греческая цивилизация, взгляд которой был направлен в будущее, высоко ценила человека, хотя человек в те времена не был «индивидуальностью». Уважение к человеческому достоинству проявлялось только на уровне общины. Поэтому человек рассматривался только как член общины, и ни в коем случае как «личность». Достоинство же традиционно определялось как «достойное поведение в глазах общества», и в классическую эпоху «подчеркивались именно социально-этические и политические аспекты этого понятия» [Словарь античности 1989: С. 243].

В Греции сложился такой тип государственного строя, которого нигде тогда больше не было, т.н. полис. Это такая маленькая (на несколько тысяч полноправных граждан) община, которая имел свой, как правило, небольшой клочок земли в какой-нибудь долине и городок со стенами и храмами, господствующий над этой долиной. Частная жизнь в общине была отодвинута на второй план, т.к. для греков общественные интересы были превыше личных амбиций. Недаром греческие законы были таковые, что если проклят был один член общины, и его не изгоняли, то вся община несла на себе бремя проклятья. Но если другой член общины становился героем, такое слава падала на всю общину и город, что взрастил такого героя, считался избранным богами.

Древние греки не только сражались сообща, защищая свою родину от внутренних и внешних врагов, не только совместно оплакивали своих погибших в кровопролитных битвах воинов, но и радовались вместе, если жизни общины сопутствовала удача. Наверное поэтому у них так много праздников, носящих всенародный характер.

Конечно, такая форма организации общества напоминала временами военный лагерь, где у каждого ее члена было свое место в строю. Но именно «коллективизм помог грекам выжить в то суровое время – время жестоких битв и кровавых столкновений.

По мысли М.Л. Гаспарова, «такой строй может держаться только неусыпной заботой об общественном равновесии» [Гаспаров 1997: 11]. Равновесие воплотилось в законах полиса, которые, в свою очередь, стояли на вере, традиции и на разуме. На разуме оттого, что составление этих законов приписывается лучшим умам Эллады, а на вере оттого, что законы эти санкционированы божеством. У каждого полиса, у каждой филы, у каждого кружка был свой бог-покровитель, которого почитали, совершая в его честь радостные шествия, организуя праздники и игры, ублажая жертвоприношениями.

 Вся жизнь греческого полиса пронизана цепью из больших и малых религиозных праздников. Все праздники, как уже упоминалось выше, были общественными и имели целью сплочение граждан общины, и таких праздников в античной Греции было около пятидесяти.

Большинство праздников проходило по определенным датам, но некоторые их них назначались по мере надобности. о чем население извещалось заранее. Праздники часто сопровождались торжественными процессиями и театральными представлениями.

Древнегреческие праздники носили как региональный, так и общегосударственный характер. Региональные праздники организовывались в честь местночтимых богов. Эти праздники сопровождались пением и танцами, что должно было, по мнению греков, восстановить нарушенную гармонию между людьми и природой и устранить отчуждение людей от природы и общества. Торжества государственного культа совершались в честь общенародных богов, но были и общественные праздники, лишь формально связанные с богами. К такого рода праздникам и относятся Олимпийские игры.

Вообще Олимпийский цикл состоял из четырех периодических национальных праздников:

1-й год Олимпиады – лето – Олимпийские игры

2-й год Олимпиады – весна – Истмийские игры

                               – лето – Немейские игры

3-й год Олимпиады – осень – Пифийские игры

4-й год Олимпиады – весна –  Истмийские игры

                                – лето –   Немейские игры

Сначала Олимпийские Игры представляли собой священные празднества в честь богов. Самые значимые из Олимпийских игр были посвящены Зевсу; Истмийские, проходившие в Коринфе, проводились в честь бога Посейдона, тогда как в Дельфах и Нимеях состязания совершались в честь бога Аполлона. Древнегреческая мифология предоставляет современным исследователям достаточное количество сюжетов, объясняющих происхождение и смысл Олимпийских игр, которые в той или иной степени сводятся к вечному состязанию смерти и нового рождения, характерному для всех сельскохозяйственных культур. Все атлетические события «должны убедить бога восстать от смерти и вновь явиться в облике ростка, восходящего из темной могилы земли на солнечный свет» [Гуттман 2009: 154].

Считается, что первые Олимпийские игры учредил Геракл над могилой Пелопса, вернувшегося к жизни благодаря привнесению в жертву молодого юноши. Таким образом, поражение в атлетическом состязании стало символической заменой ритуального жертвоприношения и началом нового круга возрождения природного цикла.

История Олимпийских Игр уходит в догомеровские времена. Общепринятой датой первых Олимпийских игр принято считать 776 г. до н.э., когда в небольшом поселке Олимпия, расположенном в древнегреческой области Элида, что в тридцати милях от побережья Ионического моря на Пелопоннесском полуострове, состоялись первые соревнования, давшие старт будущим Олимпийским играм.

Время и место прохождения игр не было случайным. Игры совершались каждые четыре года во второе или третье полнолуние после летнего солнцестояния. Объявлялось олимпийское перемирие, и атлеты в ближайшем от Олимпии городе Элида собирались для интенсивных тренировок на 30 дней. Там они тренировались, чтобы набрать оптимальную спортивную форму, после чего совершали двухдневную процессию к месту проведения ристалищ.

С VII в. до н.э. к спортивным состязаниям присоединились музыкальные, поэтические, драматические. В перерывах между спортивными состязаниями свои таланты могли продемонстрировать художники, чтецы и музыканты. Так гуманистическая идея гармонического совершенствования человека получила свое развитие на первом в истории человечества празднике спорта.

Программа Олимпийских Игр была очень насыщена и состояли из сменяющих друг друга религиозных обрядов и спортивных состязаний: «Первый день отводился трубачам и герольдам, а также спортивным соревнованиям юношей. Во второй день происходили конные скачки, гонки на колесницах и состязания пятиборцев, которые включали бег на стадию (по мере постепенного расширения программы олимпийских состязаний вводятся новые дистанции бега: на расстояние в две стадии – диаулос – и несколько стадий), метание копья и диска, борьбу и прыжки в длину. Соревнования в пятиборье требовали от спортсмена разнообразной техники и недюжей силы и выносливости. Все гонки, не входившие в пятиборье, имели место в третий день. Четвертый день был посвящен борьбе, кулачному бою и панкратиону – рукопашному бою в честь Геракла, соединяющему удары руками и ногами. В пятый день прославлялись победители и устраивались праздничные пиры и шествия» [Богданова 2012: 46].

Истмийские игры проводились на Истмийском перешейке к западу от Коринфа, в сосновой роще у Сихунтской бухты, где располагался храм Посейдона. По легенде, игры придумали Гелиос и Посейдон в знак примирения после спора за власть над Коринфским перешейком.

Организацией игр заведовали коринфяне, которым после дорийского переселения принадлежал Истм. Истмийские игры были тритеридой, т.е. проводились через два года, весной, во 2-й и 4-й год Олимпиады.

Программа Истмийских Игр включала музыкальные состязания (флейтисты и кифареды), гимнастические (бег, борьба, панкратий, кулачный бой) и конные (состязания колесниц и, заметно позднее, скачки на лошадях). Все участники делились по возрасту на три группы: взрослые, юноши и мальчики. Жителям Элиды строго воспрещалось участие в Истмийских играх, а вот жителям Афин, наоборот, предоставлялось право проэдрии (почетное право первого). Перемирие на время Истмийских играх тоже объявлялось, однако не соблюдалось так строго, как на Олимпийских играх. 

Пифийские игры, а, точнее, мистериальный праздник с физкультурным уклоном под патронажем дельфийских жрецов, проводился на Киррейской равнине около Дельф, древние название которых было «Пифо». Вначале они проводились один раз, потом стали организовываться один раз в 4 года в Дельфийский месяц Букатиос (август-сентябрь), в третий год каждой Олимпиады. Кроме большого праздника, в Дельфах проходили ежегодные Малые Пифиады.

Руководили пифийскими играми дельфийские амфиктионы (т.е. представители союзных греческих городов, защищавших святилище в Дельфах), они и назначали судей-элланодиков.

Когда Пифийские Игры были еще восьмилетним праздником, они состояли только из состязаний кифародов, певцов, которые под аккомпанемент кифары исполняли пеан (гимн) в честь Аполлона. Потом программа Игр была дополнена по образцу Олимпийских игр гимнастическими и конными состязаниями. Но главное место в программе по-прежнему оставалось за музыкальными соревнованиями (агонами).

Отличием Пифийских Игр было то, что в их музыкальных состязаниях могли принимать участие и женщины, в то время как Олимпийские игры разрешали представительницам женского пола только смотреть соревнования, да и то только незамужним женщинам (согласно религиозному суеверию, присутствие замужних женщин среди зрителей могло отразиться на урожае),

Попасть на Пифийские Игры было немногим проще, чем на Олимпийские. Например, легендарные Гомер и Гесиод не были допущены даже к отборочному туру, поскольку не умели играть на кифаре.

Немейские игры проводились в долине реки Немеи, где была священная роща и храм Зевса, рядом с которым и проводились состязания. По преданию, Игры основал Геракл, убив Немейского льва. Проводились они каждые два года, летом, в месяце Панам (июль-август) в каждый 2-й и 4-й год Олимпиады.

К сожалению, списки победителей и программа праздника не сохранились. Известно только, что состязания проводились по трем возрастным группам и включали были конные и спортивные состязания (бег, борьба, пентатлон, панкратий). Позже в программу Игр были включены и музыкальные состязания.

Несмотря на то, что в античной Греции существовало четыре вида Игр, наибольщую популярность постепенно приобрели только Олимпийские состязания, и не только потому, что они способствовали делу сплочения нации. Олимпийские игры, прежде всего, стали важнейшим способом укрепления межгосударственных отношений. Для участия в общегреческих праздниках многие греческие полисы стали отправлять священных послов-теоров, которые несли миссию священного перемирия, и это одна из отличительных особенностей этих игр, очень важная для греков с их почти непрекращающимися войнами.

Идея, лежащая в основании этих грандиозных игр, – напоминать народам мира, чтобы они не расточали свою энергию на опасные, разрушительные и тормозящие прогресс конфликты, а направили ее на те возвышенные поступки и устремления, которые помогают утверждать и сохранять духовные ценности человеческого сознания. Таким образом, Игры, в первую очередь, служили средством объединения людей. По словам Аристотеля, «к этому побуждает людей сознание общей пользы, поскольку на долю каждого приходится участие в «прекрасной жизни» («дзен калос»); это по преимуществу и является целью как для объединенной совокупности людей, так и для каждого человека в отдельности. Люди объединяются самой жизнью, скрепляя государственное общение…» [Аристотель 1998: 507].

Благодаря Играм Олимпия, казалось, сделалась идеальным центром общественной жизни, центром совершенствования человека, притом не только физического и социального, человека как единицы социума, но и центром эстетического и духовного совершенствования индивидуума. Как отмечал Й. Хейзинга в своем исследовании, посвященном природе Игры, «хочется того или нет, признавая игру, признают и дух. Ибо игра, какова бы ни была ее сущность, не есть нечто материальное. <...> Бытие игры всякий час подтверждает, причем в самом высшем смысле, супралогический характер нашего положения во вселенной» [Хейзинга 1992: 13]. Человек «находит игру в культуре как заданную величину, существовавшую прежде самой культуры, сопровождающую и пронизывающую ее с самого начала вплоть до той фазы культуры, в которой живет он сам. Он всюду замечает присутствие игры как определенного качества деятельности, отличного от «обыденной» жизни <...> Игра как форма деятельности, как содержательная форма, несущая смысл, и как социальная функция <...> опирающаяся на известное «преображение действительности», создающее эстетические образы <...> помогают нам постичь эстетическую сущность игры и, таким образом, попытаться понять игру как фактор культурной жизни» [Хейзинга 1992: 13]. По мысли Й. Хейзинги, игра есть эстетический феномен: «Игра... имеет склонность быть красивой. Этот эстетический фактор, по всей вероятности, тождественен стремлению творить, что оживляет игру во всех ее обликах. Слова, с помощью которых мы можем именовать элементы игры, принадлежат большей частью сфере эстетического. Это те же самые термины, которым мы обозначаем проявления прекрасного: напряжение, равновесие, гармония, балансирование, чередование, контраст, вариантность, завязка и развязка, разрешение. Она исполнена тех двух благороднейших качеств, которые человек способен замечать в вещах окружающего мира и сам может выразить: ритма и гармонии» [там же, с. 20]. Эстетическая ценность Олимпийских Игр, как и любой игры, также может оказывать влияние на общество, способствовать претворению идеала не только духовной, но и физической гармонии человека, поскольку «красота движений человеческого тела находит свое высшее выражение в Игре. В более высокоразвитых формах игра пронизана ритмом и гармонией, этими благороднейшими дарами эстетической способности, которой удостоен человек. Узы, связующие игру и красоту, тесны и многообразны» [там же, с. 16 – 17].

    Итак, во времена античной Греции сложилась довольно устойчивая система воспитания, в основе которой лежало гармоничное соединение духовного и телесного развития. Однако, на наш взгляд, термин «гуманизм» не может быть использован применительно к данной системе, поскольку понятие «личность», равно как и понятие «индивидуальность», не было известно древнегреческому обществу. Собственно гуманистиче