Механизм устойчивого развития

Правила МУР станут главным делом КС-25, они охватывают:

· межгосударственную передачу единиц снижения выбросов - торговли квотами, но далеко не такой, как в Киотском протоколе (КП) - 6.2;

· проекты по снижению выбросов - 6.4 (два вида сотрудничества - по 6.2 и 6.4 условно называют «рыночными», хотя в рамках ПС они далеки от чисто рыночных инструментов);

· широкий спектр возможных видов международного сотрудничества, условно называемый «нерыночными» методами - 6.8.

Эти вопросы обсуждались на сессии РКИК в июне 2019 года, формально там не удалось принять никакого решения, но рассмотрение позволило выявить главные спорные вопросы и составить представление об их решении на КС-25. Причиной тому, как и на КС-24, явилась позиция делегации Бразилии. Страна хотела бы в максимальной степени использовать в ПС свой обширный «багаж» проектов Механизма чистого развития (МЧР) КП, как единиц снижения выбросов ПГ 2008-2012 гг., оставшихся не проданными, так и одобренных проектов, которые бы автоматически вошли в МУР ПС.

По мнению многих экспертов, на КС-25 документы будут закреплять главные принципы и черты МУР по трем статьям (6.2, 6.4 и 6.8), а более мелкие детали будут определяться позднее в рамках работы SBSTA, SBI, органа МУР по статье 6.4 и рабочих программ по 6.2 и 6.8 (вероятно образование на КС-25). Сейчас три рабочих неофициальных текста по 6.2, 6.4 и 6.8 содержат множество противоречивых опций, где можно выделить ряд основных проблем, которые рассматриваются ниже.

Наиболее перспективным для практического применения в Росси и других странах ближнего зарубежья представляется проектная часть МУР – 6.4. В тоже время, 6.2 и 6.4 имеют немало общих черт и проблем. Поэтому ниже сначала более подробно рассматривается 6.4, а затем более кратко 6.2 и 6.8.

Статья 6.4

Прежде чем рассматривать проблемы выработки правил по статье 6.4 рассмотрим, зачем вообще нужны международные проекты, если страны сами назначают свои цели по выбросам ПГ, а значит существенного дефицита единиц снижения выбросов не должно быть. Этот вопрос немало обсуждался в «коридорах» РКИК представителями бизнеса, экспертами, членами делегаций и экологической общественностью. Могут быть разные причины или их сочетания.

Во-первых, проекты будут международным продвижением инвестором своих технологий в принимающую страну, что впоследствии может сулить немалые прибыли.

Во-вторых, статус проекта МУР будет снижать проектные риски (ввиду большей «прозрачности» проекта, его одобрения правительством, гарантированного экологического и социального качества проекта и т.п.), что может помочь привлечь сторонние средства, а это может быть важнейшим моментом, без которого проект невозможен в принципе.

В-третьих, зеленый имидж проекта как проекта МУР может помочь инвестору обосновать, что его зарубежная деятельность не является экспортом грязных технологий и, тем самым, избежать критики общественности.

Возможными драйверами проекта могут быть: участие инвестора в национальных программах международной помощи, взаимовыгодная кооперация с международными банками развития и т.п. Могут быть и другие причины, например, решение акционеров, желающих внести свой личный вклад в глобальное снижение выбросов ПГ.

В свете этого, не столь важно сколько единиц снижения выбросов будет генерировать проект и по какой цене. Эти параметры важны, если инвестору нужны единицы снижения выбросов, но для этого страна, где он находится, должна принять решение о допуске данного типа внешних единиц в национальную или региональную систему регулирования выбросов ПГ. Такое решение далеко не очевидно, каждая страна или регион вводит углеродное регулирование, прежде всего, для решения внутренних экономических, технологических, экологических и социальных проблем, для чего приобретение единиц за границей, как правило, даже вредно, так как дает возможность уклониться от национальных действий (исключение – стимулирование страной-инвестором проникновения технологий в страну, принимающую проект).

Национальные решения страны-инвестора первичны, независимо от рекомендаций РКИК ООН. Согласно принципам ПС, страна может не принимать единицы в своей внутренней системе. В качестве примера, можно напомнить, что ЕС в КП не принимал единицы лесных проектов, что кардинально подорвало интерес к ним. Вероятность, повторения ситуации весьма велика. Заметим, что крупнейшая в мире китайская система регулирования не ориентирована на принятие единиц извне.

В такой ситуации, вероятно, что в рамках МУР будет «рынок» покупателя, который будет отбирать продавцов с безупречной репутацией (что может распространяться не только на юрлиц, но и на страны), предлагающих выигрышные проекты с технологической точки зрения и идеальные по экологическим и социальным критериям.

На КС-25 будет принято решение о создании Наблюдательного органа (НО) по статье 6.4 МУР (Supervisory Body), который, вероятно, не сильно будет отличаться от соответствующих органов МЧР и ПСО КП, но будет единым для всех стран (теперь все страны могут быть как принимающей стороной, так и инвестором проекта).

Проблем в выработке правил МУР 6.4, как минимум, четыре.

1. Использование единиц МЧР и проектов совместного осуществления (ПСО) КП 2008-2012 гг. (о единицах второй фазы КП – с 2013 г., вероятно, речь идти не может, так как Дохийская поправка к КП не вступила в силу). Возможность перенести единицы снижения выбросов из КП в МУР стоит как опция правил, которая должна быть принята или нет на КС-25. По мнению, большинства стран и экологической общественности, нельзя смешивать ПС и КП, у них разные базовые принципы. МУР должен работать с «чистого листа», а не быть сразу отягощен избыточным предложением единиц. Кроме того, к МЧР высказывалось немало претензий по экологическому и социальному качеству проектов, доверие к МЧР у экологической общественности очень низкое, а любая покупка таких единиц сразу поставит покупателя под удар критики, вплоть до бойкота продукции.

2. Насколько базовые линии и методологии КП могут применяться для МУР (насколько старые проекты КП могут автоматически генерировать единицы МУР в 2020-е годы). Во времена активной работы МЧР (2008-2012 гг.) было прорисовано множество базовых линий, основанных на технологических и экономических возможностях хозяйствующих субъектов развивающихся стран. За прошедшие 10 лет ситуация изменилась, поэтому верными можно считать лишь самые общие принципы построения проектов (например, добровольность их организации, ведущую контрольную роль принимающей страны, отсутствие негативного воздействия на охрану природы, на социальные проблемы и права коренных народов и т.п.). Во многих случаях нельзя считать дополнительным к «бизнесу как обычно» то, что было таким 10 лет назад. Поэтому большинство стран выступают за обязательный пересмотр каждого из проектов МЧР и ПС на предмет соответствия МУР, включая и пересмотр базовых линий.

Само установление базовой линии – непростая задача. Ее можно прорисовывать от экономически обоснованного развития в мире в целом или в конкретной стране (при том или ином временном горизонте бизнес-плана, от этого зависит очень много), от наилучших доступных технологий (в принимающий проект стране или в мире в целом, в пределах отклонения в процентах от лучших технологических достижений и т.п.).

Скорее всего, этот вопрос будет оставлен на рассмотрение НО по 6.4 в 2020 году. Его рекомендации поступят SBSTA для принятия решения и выноса вопроса на КС-26.

3. «Мелочи», например, правила и ограничения для отдельных секторов, в частности, лесов и других сфер деятельности, где больше неопределенности и/или сложно гарантировать неизменность (сохранность) результатов в будущем. Сюда же нужно отнести сложный вопрос об опциях и возможностях делать проекты в тех секторах экономики, которые не входят в NDC принимающей стороны. Скорее всего, большая часть «мелочей» будет оставлена для рассмотрения в НО по 6.4 в 2020 году. Однако некоторые, вероятно, должны быть решены на КС-25, в частности, достаточно принципиальный вопрос о генерации международных единиц снижения выбросов проектами, из секторов экономики не входящими в NDC принимающей страны.

4. Отчисление части единиц снижения выбросов в Адаптационный фонд (как опции - также для покрытия различных административных расходов). Вероятно, этот вопрос будет более детально рассматриваться в 2020 году, а на КС-25 будет принято лишь принципиальное решение о наличии и размере отчислений. Хотя вопрос вызывает много споров, назвать его важным трудно. Так как страны сами назначают себе NDC, а инвесторами проектов движут самые разные отмеченные выше цели, маловероятно ожидать отчислений масштаба сотен миллионов долларов в год. Поэтому Адаптационный фонд в любом случае будет финансироваться, прежде всего, за счет добровольных донорских взносов развитых стран. Вероятно, его роль в общем потоке финансирования мер адаптации будет очень невелика.

Статья 6.2

Зачем в формате международных действий ПС, где каждая страна сама устанавливает себе цели, тратить «народные» деньги на покупку единиц снижения выбросов за рубежом? Отмеченные выше стимулы международных проектов по статье 6.4 здесь отсутствуют (кроме «имиджа», который в данном случае относится не к компании, а к стране). Такая покупка возможна, если население страны готово всеми силами поддержать глобальное снижение выбросов ПГ, а правительство стремится в любом случае выполнить данные ранее обещания, даже ценой траты небольшой части средств государственного бюджета.

О намерении выполнять свои NDC не только национальными действиями, но и с помощью покупки единиц у других стран, заявило мало стран. Норвегия – в небольших объемах порядка 25-50 млн. тонн в год, так как выбросы страны и так невелики, Швейцария - также в очень небольших объемах. При этом они подчеркивают свою высокую экологическую ответственность как потенциальных покупателей, позиционируют себя гарантами высокого качества приобретаемых единиц. В частности, Норвегия снизила выбросы ПГ в КП меньше, чем планировала, так как не стала покупать единицы МЧР неудовлетворительного или непрозрачного качества, а о покупке по схеме торговли квотами КП речь вообще не шла (против первого и второго выступила общественность страны). Наверняка ситуация сохранится и в будущем, поэтому спросом в 2020-е годы будут пользоваться только единицы с безукоризненным имиджем (как части сильного NDC и зеленого поведения страны-продавца в целом).

Неофициально о покупке единиц у других государств заявляла Япония, которой потенциально может потребоваться много. Однако опыт КП показывает, что эта страна не будет всеми силами выполнять свои цели, если возникнуть неожиданные обстоятельства (авария на АЭС вынудила вернуться к углю и не выполнить заявленные цели по ПГ).

Можно заключить, что массовой межгосударственной передачи единиц по статье 6.2 не будет, во всяком случае в 2020-е годы. Там не менее общественность многих стран, включая три указанных выше, очень волнует экологическая целостность действий по 6.2.

Это очень широкая категория, включающая как четкие положения – добиться нетто снижения глобальных выбросов (не должно быть передачи/торговли единицами снижения выбросов с нулевым влиянием на глобальные выбросы в целом), так и весьма расплывчатые требования на уровне прав человека. В данный вопрос входит и сохранение экосистем, и содействие решению, а не обострению социальных проблем, определенность и постоянство достигнутых результатов и переданных единиц снижения выбросов и т.п. Выполнение последнего требования может привести к тому что единицы снижения выбросов из сектора землепользования и лесов будут исключены из межгосударственной передачи единиц. Впрочем, ее может и не быть без данного запрета, а по решению стран-покупателей (к статье 6.2 применимы все отмеченные выше для статьи 6.4 соображения о первичности национальных систем регулирования).

Альянс малых островных государств, ЕС, группа экологической целостности (Швейцария, Ю. Корея, Мексика и др.) поддерживают наиболее строгий подход к экологической целостности. Остальные хотели бы видеть более гибкий подход, в частности, учитывая потенциально небольшие объемы передачи единиц и главенство национальных решений потенциальных стран-покупателей.

Аналогично со ст. 6.4, по 6.2 предлагается ввести отчисления от сделок для пополнения Адаптационного фонда. СМИ и общественность иногда воспринимает этот вопрос как введение глобального углеродного налога, что не так. Речь идет о плате не за выбросы, а о «налоге» на трансакции единиц. Тем не менее, ряд стран, вероятно, заглядывая в отдаленное будущее, выступают против, в частности, Япония и Австралия.

В передаче единиц по 6.2 масса технических проблем: как быть, когда у одной страны NDC в абсолютных, а у другой в удельных единицах (как углеродоемкость экономики или как отклонение от базовой линии будущего развития); как быть если у одной страны NDC на конкретный год, а у другой на период и т.п. Вероятно, на КС-25 можно будет принять лишь базовые правила, а проработку деталей оставить на последующие годы, как опция предлагается сформировать рабочую программу.

Статья 6.8

В рамках данной статьи обсуждаются все потенциально возможные совместные действия стран, не связанные с передачей единиц снижения выбросов. От общих акцизов и стандартов, например, по удельным выбросам парниковых газов на единицу продукции, до единых адаптационных программ и мер поддержки наиболее уязвимых групп населения. Здесь пока понятны только самые общие принципы: добровольность действий, отсутствие негативных экологических и социальных последствий и т.п.

Сейчас речь идет лишь о формулировке задач и структуры Рабочей программы, которая бы позволила очертить круг возможных мер и постепенно переходить к конкретике. Заметим, что в виде опции предлагается заняться важным вопросом одновременного достижения результатов по адаптации и по снижению выбросов (увеличению поглощения СО₂) при устойчивом управлении лесами, где сложно провести четкую границу между двумя видами деятельности по ПС (это в ряде случаев мешает привлечению международного финансирования).

Важный вопрос – институциональная организация деятельности по статье 6.8, то насколько будет велика роль международных органов ПС, в каких рамках они смогут «держать» самодеятельность стран в совместных действиях. Конечно, страны, как суверенные государства, могут действовать без оглядки на ПС и его МУР, примеров тому немало, однако тогда у них не будут статуса глобальных действий по ПС, что немаловажно для общественности и компаний многих стран.

В качестве примера, можно рассмотреть вопрос о введении единого подхода к установлению базовых линий совместных действий, основанного на общих динамических (постепенно усиливающихся) стандартах удельной энергоемкости или углеродоемкости. Динамические стандарты могут быть введены на национальном или региональном уровне, вне ПС и вне всяких «правил», но тогда гораздо сложнее привлечь к сотрудничеству большое число стран, выходить на глобальный уровень координации. Вероятно, при наличии «сильного» органа по статье 6.8 эти вопросы могут решаться проще.

На КС-25 ожидается принятие Рабочей программы по статье 6.8 с указанием ее принципов, подходов, сроков реализации и содержания (в некой степени детализации).

 

Финансовые вопросы

Глобальная ситуация такова, что сильнейшие развитые и развивающиеся страны, как правило, не спешат принудительно уменьшать выбросы ПГ, то есть существенно выходить за рамки снижения, обусловленного выгодным для них низкоуглеродным развитием. Они не исключают, что время принудительного снижения настанет, но сейчас предпочитают оказывать наиболее уязвимым странам помощь, а не следовать их требованиям по радикальному уменьшению выбросов ПГ крупнейших стран. Самые богатые страны, включенные в список Приложения II РКИК, эту помощь обязались оказывать (не уточняя ее объемы, так как ПС не говорит о величине помощи от конкретных стран). Россия к ним не принадлежит, она входит в Приложение I (развитые государства), но не входит в Приложение II. Наша страна является добровольным донором, оказывающим помощь по мере возможности[47].

Конфликтные ситуации в РКИК в большинстве случаев объясняются именно финансами. США вышли из ПС, так как с точки зрения финансов оно неравноправно к ним и к Китаю – их главному глобальному конкуренту (США обязаны оказывать помощь, а Китай нет). Турция не ратифицирует ПС из-за финансовой проблемы – в РКИК она входит в Приложение 1 и не может получать средства из ЗКФ, что объективно несправедливо. Именно Турция на прошлой КС на два часа задержала открытие конференции, стремясь включить свой финансовый вопрос в повестку дня; скорее всего, ситуация повторится и на КС-25[48].

Финансовые вопросы в РКИК поднимают слабые и наиболее уязвимые страны: малые островные развивающиеся государства (SIDS), наименее развитые страны (LDC), африканские страны и др., в целом более 100 государств. Главные вопросы – увеличение доли грантов (прежде всего, на адаптацию) в общем объеме финансирования, предсказуемость и должный объем долгосрочного финансирования, масштабное финансирование ЗКФ, четкие гарантии, которые бы дали ведущие страны. Отдельная проблема – вопрос «потерь и ущерба» – помощи в тех случаях, когда потери практически неизбежны, особенно если к ним нельзя адаптироваться, а ущерб очень сложно застраховать. Наиболее активно этот вопрос продвигает Альянс малых островных государств (AOSIS), многим из этих стран уже в XXI веке грозит гибель из-за повышения уровня океана и более частых штормов.

Как часть «свода правил» на КС-24 обсуждалось двухгодичное представление развитыми странами информации о выделении средств развивающимся государствам. Это делается на основании статей 9.5 и 9.7 ПС, говорящих о выделении государственных средств и средств, предоставляемых и мобилизованных при помощи государственного вмешательства. Второе очень важно, так как мобилизованные средства компаний, банков и частных доноров могут быть значительно больше государственной помощи. Проблема во многом в том, что внутренние законы принятия государственных бюджетов, как правило, не позволяют странам планировать более чем на 1-3 года вперед.

Результатом явилась принятая СМА часть «свода правил» с множеством видов информации, которую рекомендуется включить в двухгодичную отчетность развитых стран, а также других государств, выделяющих средства на добровольной основе. Перечислены данные об объемах и каналах поступления средств, географических параметрах и тематических направлениях выделения средств, подходах к оценке заявок, о национальных обстоятельствах стран доноров, об их намерениях сбалансировать выделение средств на адаптацию и на снижение выбросов и т.д. и т.п.).[49] Однако все «сглаживается» сугубо рекомендательным характером исполнения – насколько применимо, а информация доступна (as applicable, including, as available).

Также КС-24 было решено, что Адаптационный фонд, работавший по Киотскому протоколу, теперь будет частью деятельности по ПС.

Вопрос «потерь и ущерба» очень активно обсуждается в РКИК в различном контексте, но финансовый, вероятно, главный, поэтому данная проблема рассматривается именно здесь. Идея ряда развитых стран – максимальное вовлечение страхового бизнеса, адаптация через страхование[50]. Однако если потери неизбежны, то речь может идти лишь о компенсациях, помощи в переселении людей и т.п. Такая ситуация получила название «потери и ущерб» (статья 8 ПС), при этом подразумевается ее применимость лишь к развивающимся странам, не способным решить проблемы самостоятельно. Наиболее слабые и уязвимые страны настаивают на выделении специального «окна» для компенсации их потерь и ущерба от изменений климата. Развитые страны считают, что «потери и ущерб» должны оставаться в адаптационном финансовом окне. Крупнейшие развивающиеся страны, с одной стороны, поддерживают требования своих «малых» коллег по Группе 77 к развитым государствам, а с другой стороны, хотели, чтобы требования по финансам никак не были распространены на них самих. Особенно это касается группы стран LMDC (крупнейшие развивающиеся страны), выступющей с риторикой, призывающей развитые страны платить и нести ответственность. В итоге слабым и уязвимым странам на КС-24 прогресса достичь не удалось, в документах по финансам упоминания о «потерях и ущербе» нет.

КС-24 приняла решение по Варшавскому международному механизму по «потерям и ущербу» (КС, где он был образован, ранее прошла в Варшаве). Он будет продолжать работать как информационный механизм, уделяющий особое внимание миграции и вынужденному переселению людей. В задачи следующей 5-летней программы входит понимание рисков, оценка нужд, включая финансовые и технологические, оказание содействия уязвимым сообществам и группам населения и т.п.

В «своде правил» раздела по «потерям и ущербу» нет, но этой проблеме удалось «закрепиться» в правилах по прозрачности действий и по глобальному подведению итогов (статьи 13 и 14 ПС). О «потерях и ущербе» неоднократно говорится в правилах обеспечения прозрачности представления информации. В глобальном подведении итогов информация о «потерях и ущербе» представляет собой один из источников входных данных. Таким образом, проблема не забыта, но не увязана с финансами.

Пополнение ЗКФ. В конце октября в Париже прошла официальная встреча по наполнению бюджета фонда на 2020-2023 гг., где 27 стран обязались предоставить более 9,5 млрд долл. Более детальную информацию о выделении средств и о расходовании бюджета 2016-2019 гг. можно найти на сайте ЗКФ[51], в сжатом виде она обобщена в обзоре фонда Белля.[52] Без США это вполне успешный результат, но сумма гораздо меньше объема уже имеющихся в ЗКФ более 300 проектных заявок, требущих примерно 15 млрд.

Примечание: Вклад США составил не 3, а 1 млрд. Остальные деньги не были переведены.
Источник: https://us.boell.org/2019/10/29/pledges-paris-were-start-not-yet-enough-signal-real-gcf-replenishment-ambition

Крупнейшими вкладчиками ЗКФ стали Великобритания, Франция, Япония и Германия. По отношению к размерам экономики много вложили страны Северной Европы. США и Австралия встречу проигнорировали. Ряд стран участвовали во встрече, но информации о выделении средств не представили, в частности, Россия, которая заявила, что вопрос выделения средств будет решаться правительством.

Как и ранее, сложным вопросом ЗКФ являются добровольные взносы крупнейших развивающихся стран, прежде всего, Китая. Пока только Ю. Корея – «хозяйка» ЗКФ (фонд располагается неподалеку от Сеула), выделены значительные средства, причем они в 2 раза больше, чем взнос в первый бюджет фонда (такое требование – удвоить финансирование – выдвигают наиболее уязвимые страны и экологическая общественность). Китай во встрече не участвовал, но слухов о его вкладе будущее финансирование немало.

Вопрос о долгосрочном финансировании после 2020 года рассматривался на КС-24 отдельно, так как это не часть правил ПС. Как и ранее, страны-доноры отказались конкретизировать численные параметры финансирования по объему, по соотношению расходов на адаптацию и на низкоуглеродное развитие, по процентным долям грантов и кредитов т.п. В документе[53] приветствуется принятое развитыми странами в Париже обязательство по мобилизации к 2020 году суммарного финансирования в объеме 100 млрд долларов в год, которое берется за базис[54]. В решениях не говорится, что будет значительно больше средств, есть только призыв к наращиванию их объемов.

Отдельным решением был одобрен вышедший перед КС-24 доклад Финансового комитета РКИК (Standing Committee on Finance, SCF) о состоянии дел в 2015-2016 гг. (доклад о 2017-2018 гг. выйдет в конце 2020 г.)[55] Общее климатическое финансирование, в которое входят все действия всех стран в эти годы, составляло 600-700 млрд долл. Наибольшие его статьи – частное финансирование проектов ВИЭ и повышения энергоэффективности (по 200-250 млрд долларов в год по каждому из направлений).

Поступление климатического финансирования от развитых стран к развивающимся по двусторонним, региональным и другим каналам в 2015 г. составило 29,9 млрд долларов, а в 2016 г. возросло до 33,6 млрд. Средства многосторонних банков развития составили 17,4 и 19,7 млрд, а мобилизованные через данные банки частные средства – 10,9 и 15,7 млрд долларов, в 2015 и 2016 гг., соответственно. Это три крупнейшие статьи поступления средств. С учетом других каналов (многосторонние климатические фонды, включая ЗКФ, средства РКИК, частные средства, привлеченные по двусторонним каналам и т.п.), учитываемое в РКИК климатическое финансирование (поступившее от развитых стран к развивающимся), в 2015 и 2016 гг. составило 70,3 и 74,5 млрд долларов. С высокой вероятностью к 2020 году финансирование достигнет 100 млрд долларов, причем вне зависимости от бюджета ЗКФ (он дает не более 5% потока средств).

В 2017 году, согласно докладу ОЭСР[56], климатическое финансирование составило 55 млрд долларов в год. Эта цифра дается без учета привлеченных частных средств, которые, вероятно, составляют не менее 20 млрд. В докладе отмечено, что на адаптацию приходится только 25%. На гранты (на снижение выбросов и на адаптацию) – тоже только 25% (они составляют 40% двухсторонней помощи и 10% многосторонней помощи), или 13 млрд долларов. Это самый дефицитный вид помощи, где существенна роль ЗКФ: именно за рост грантов идет напряженная борьба.

Во время КС-25 и 26 пройдут семинары по обсуждению долгосрочного финансирования (включая вопросы эффективности использования средств, а также содействия ограничению глобального потепления на уровне значительно ниже 2⁰С и усилий по сохранению уровня 1,5⁰С).

Лесные вопросы

По лесам на КС-25 переговоров не планируется, так как по статье 5 ПС, где говорится о лесах и других наземных экосистемах ПГ, принятие каких-либо правил не предполагалось изначально. Иногда высказываемое мнение, что Россия должна была принять решение о ратификации ПС только после принятия его правил по подсчету поглощения СО₂ лесами, основано на непонимании. ПС не регламентирует, как подсчитывать какие-либо эмиссии или поглощения ПГ, это сфера ответственности РКИК, где давно сложилась своя практика принятия решений. Способ подсчета определяется Руководящими указаниями РКИК, которые основываются на регулярно подготавливаемых методических докладах МГЭИК. Сейчас РКИК руководствуется докладом 2006 года[57]. Обновление доклада готово и в мае 2019 г. было официально принято МГЭИК, по лесам в нем есть новые вещи, касающиеся почвенного углерода, но не наземной живой и отмершей биомассы[58]. Пока в повестке дня КС-25 нет указаний на рассмотрение данного доклада и обязательности его использования (в то же время, предпологается рассмотреть использование Дополнений 2013 года к методике 2006 г., которые касаются водно-болотных угодий).

Для подсчета эмиссий и поглощений ПГ страна может использовать рекомендованную РКИК методику МГЭИК или свою более точную методику, если она прошла научную апробацию (изложена в статьях, опубликованных в профильных и рецензируемых научных журналах, как правило, международных). Национальная методика может отличаться от МГЭИК технически, например, коэффициентом, определяющим, сколько СО₂ за год поглощает гектар южнотаежного елового леса возрастом 80 лет, но не может противоречить принципам РКИК. В РКИК считают потоки ПГ во всех секторах и видах деятельности за конкретный год (или за несколько лет, если за год не позволяет временное разрешение данных). Нельзя представлять в РКИК данные о потоках СО₂, осредненных, например, за время жизни древостоя, равного 80-120 лет, даже если в других органах ООН, в частности, в FAO это делается.[59]

КС-24 приняла Катовицкую министерскую декларацию по лесам, подчеркивающую их роль в достижении нулевого баланса между антропогенными выбросами ПГ и их поглощением лесами, что призывается достичь во второй половине века.[60] Декларация относится ко всем лесам, не делая различий между тропическими и бореальными. В ней отмечается роль продукции из древесины как способа хранения углерода. Декларация призывает научное сообщество активнее исследовать роль лесов и возможностей их использования для решения климатической проблемы. Она также призывает неправительственные организации (бизнес, регионы, города, инвестиционные фонды и др.) на субнациональном уровне активнее предпринимать лесные действия.

На КС-24 экологическими организациями, представителями коренных народов и делегатами ряда стран высказывалось твердое мнение о недопустимости использования лесов как «компенсаторов» (offsets) промышленных выбросов. Звучали голоса против включения лесов в МУР, особенно в его часть по «торговле квотами» (ст. 6.2 ПС).

Правила МУР в виде опций содержат опасные для лесов «подводные камни». Как вариант, предлагается исключить из МУР проекты в секторах экономики, характеризующихся высоким уровнем неопределенности, куда леса неизбежно попадают. В качестве возражения можно сказать, что нелогично ограничивать проекты, где эмиссии и поглощения известны точно, только из-за того, что во всем секторе лесного хозяйства суммарные потоки СО₂ по объективным причинам известны с гораздо меньшей точностью, чем в энергетике. Другая опция содержит прямое исключение поглощения и/или предотвращения эмиссии (например, при отказе от рубок) из проектов МУР.

 

Вопросы гендерного равенства и прав человека

Внимание к вопросам прав человека и гендерного равенства стало стандартом любой деятельности ООН. Эти проблемы отражены в преамбуле ПС в контексте изменений климата, усугубляющих неравенство. На КС-24 предлагалось включить указания на соблюдение прав человека в различные разделы «свода правил». Это не нашло поддержки у ряда стран и не было отражено в итоговых текстах, что встретило негативную реакцию многих представителей гражданского общества. Однако устно отмечалось, что в практической деятельности вопросы прав человека не будут забыты, так как они являются базовым принципом деятельности ООН.

Гендерные вопросы включаются в повестки дня КС с 2012 года и КС-25 не исключение. В 2017 году на КС-23 было принято решение по Гендерному плану действий РКИК, в апреле 2018 года был выпущен технический документ секретариата по включению гендерных аспектов в различные виды деятельности РКИК[61], а в сентябре 2018 года вышел доклад о гендерном составе органов и рабочих групп РКИК.[62] На КС-24 прошли, а на КС-25 продолжатся дискуссии по реализации Гендерного плана. В решении КС-24 по финансам (статья 9.5 ПС) прописано, что, выделяя финансирование, развитые страны должны по возможности представлять информацию по гендерным аспектам данной помощи. Немаловажно, что в РКИК есть институт номинированных странами гендерных контактных лиц (focal points).[63] Среди них нет представителей России и стран ближнего зарубежья, за исключением Грузии, что, вероятно, должно быть исправлено.

 

Вопросы коренных народов и местных общин

Создание специальной панели для рассмотрения нужд и проблем местных общин и коренных народовдавно обсуждается в РКИК, но именно на КС-24 удалось достичь значительного прогресса. В Катовице создание панели поддерживали Канада, США, Новая Зеландия и большое число малых стран, против выступали Бразилия и Китай, опасающийся внимания к проблеме Тибета. В итоге было решено создать платформу, а также «рабочую группу по содействию» для организации работы и развертыванию действий платформы. В то же время, записано, что «ни одно из мероприятий не должно разрешать или поощрять любые действия, которые будут нарушать или подрывать, полностью или частично, территориальную целостность или политическое единство суверенных и независимых государств». Решение КС-24[64] не делает различий между местными общинами и коренными народами развивающихся и развитых стран, но за представителями малых островных развивающихся государств и наименее развитых стран в рабочей группе зарезервированы специальные места.

Рабочая группа и платформа[65] в целом не имеют финансовых функций, в их задачи входит обмен опытом, распространение информации, обеспечение координации, а также должное отражение в документах РКИК нужд местных общин и коренных народов всех континентов. На КС-25 рабочая группа должна предложить SABSTA план работ на 2020-2021 годы[66], а в середине 2021 года план работ на следующие три года.