Мы все обречены на поражение

Середина зимы

Я спокоен

Несу я украдкой (Алый бисер)

сторона В

Из варягов

Пролетарий

Телеграфист

Я учусь

Миллионы

Блюз

 

 

Роман Суслов.

 

 

Петр Плавинский.

 

Название проекта, а также часть музыки и текстов программы "Опера" были придуманы клавишником Петром Плавинским - пожалуй, самой незаурядной личностью в "Вежливом отказе" периода 85-86 годов. С годами о его роли в формировании эстетики группы стали непростительным образом забывать, и для восстановления баланса и исторической справедливости имеет смысл остановиться на его личности поподробнее.

Брат известного художника Дмитрия Плавинского, он еще со времен учебы в МИФИ заслужил репутацию отъявленного радикала. На многолюдных столичных улицах он шокировал обывателей, выкрикивая антисоветские лозунги, а перемещаясь в метро, любил публично декламировать фрагменты гражданcкой лирики русских поэтов - типа "Прощай, немытая Россия". Если кто-нибудь из законопослушных граждан неосторожно пытался сделать Плавинскому замечание, Петр "взрывался" без разбега. "Не сметь командовать середняком!" - громыхал под сводами московской подземки его низкий голос.

После институтского распределения Плавинский ловко ускользнул от опеки социума и устроился работать не в какой-нибудь унылый "ящик", а в Дом работников просвещения - на должность руководителя камерного оркестра. Оркестр под названием "Красный насос" и стал основой будущего "Вежливого отказа": Плавинский - клавиши, Роман Суслов - гитара, Дмитрий Шумилов - бас. Они играли негромкий и недозрелый джаз-рок с барочными интонациями, который при большом желании мог попасть под определение "камерной музыки".

Уже в те годы Плавинский принадлежал к категории людей, которые "просят бури". В какой-то момент жизни, разочаровавшись в людях и идеалах, Петр уезжает из Москвы. Он селится в небольшой приволжской деревушке и занимается перевозом местных жителей с одного берега великой русской реки на другой. Для сельского паромщика у него были очень неплохие стартовые условия - собственный моторный катер с водительским удостоверением, бензин и представительная внешность. Студентки-старшекурсницы из близлежащего спортивно-оздоровительного лагеря почтительно называли его не иначе, как Петр Петрович. Каково же было их удивление, когда этот мрачный моторист заходил в студенческую столовую, открывал крышку рояля и, не обращая внимания на окружающих, начинал исступленно колошматить пальцами по клавишам.

Некоторое время Плавинский разрывался между отстраненно-привилегированной деревенской жизнью и творчеством, навеянным катаклизмами урбанистической цивилизации. В конце концов зов предков, блеск огней большого города и тяга к творчеству оказались сильнее. То ли Плавинский увидел знамение, то ли ему приснился вещий сон, но в один прекрасный момент его со страшной силой потянуло обратно в музыку. Произошло это настолько стремительно, что за пару дней им была продана большая часть уникальной домашней библиотеки и куплены новые клавиши Korg Polу 800. Участники "Вежливого отказа" впоследствии называли покупку этих клавиш одним из поводов к созданию ансамбля.

В итоге все очень удачно срослось - как в качественной французско-итальянской мелодраме. Во вновь образованной группе все оказались на своих местах - вносящий элемент необходимого безумия Плавинский, экзотический по рокерским меркам Шумилов, а также покинувшие невыразительный "27-й километр" Роман Суслов и басист Михаил Верещагин - давний приятель Суслова по учебе в МИФИ.

Участники этого "кружка музыкальных изысканий" всегда очень четко понимали, во имя чего они собрались в единый проект. Ориентируясь на свинг, блюз и реггей с элементами джазовой традиции, "Отказ" с первых дней существования начал пропагандировать элегантную разновидность камерной рок-музыки, не имевшую аналогов ни в Москве, ни в Питере, ни в Свердловске. Стилистике группы на раннем этапе были свойственны изящество аранжировок, ироничность текстов, узнаваемость вокала - другими словами, актуальный маньеризм. От песен "Вежливого отказа" веяло манящей неправильностью мира и непередаваемой атмосферой замаскированных издевательств, а декаданс и легкий сюрреализм дополнялись теплотой и проникновенными пародиями на собственный жизненный опыт.

Второй идеологический полюс "Вежливого отказа" в лице Романа Суслова являл собой тогда еще не популярный в России тип "нового гитариста" - с грамотным подходом к звукоизвлечению и парадоксальным мышлением в области темпоритма, мелодических ходов и гармоний. Типичным для Суслова-композитора был реггей "Телеграфист" - первая попытка создать нечто отличное от банальной песенной формы "куплет-припев". В подобном авангардизированном направлении "Вежливый отказ" начал двигаться на своих последующих альбомах "Этнические опыты", "И-и раз!.." и "Коса на камень".

Как человеку со вкусом Суслову были близки изысканная ирония стихов Плавинского или его же музэксперименты на стихи Хлебникова (цикл "Жилец вершин"). До "Вежливого отказа" Суслов несколько лет сотрудничал с поэтом Аркадием Семеновым, который своими стихами воплощал в жизнь теорию о том, что "съезжание мозгов" можно получить не только от вольных переводов Дилана, но и с непосредственной помощью русской поэзии. Тяготея к символизму, Семенов воспевал "трагедию века" и передавал при помощи метафор определенный накал, обуславливающий для человека ненормированную степень свободы.

В репертуар "Вежливого отказа" вошли три композиции, написанные Сусловым на стихи Семенова: "Несу я украдкой", "Телеграфист" и "Середина зимы". Текст "Середины зимы" представлял собой своеобразный мост между прерванными традициями поэтов серебряного века и современной рок-культурой: "Снова одел озера лед / Cнова метель по льду метет / И небосвод тихим звоном высот / В зимний колокол размеренно бьет".

 

 

Михаил Митин.

 

 

Дмитрий Шумилов.

 

"Я пытался соединить музыку группы со своим видением мира, - говорит Семенов. - В отличие от модных салонных поэтов мне не хотелось быть мелким бесом, стремящимся к оригинальности за счет отрицания авторитетов".

...Сегодня непросто представить, что первые концерты "Вежливого отказа" являли собой бенефис не Суслова или Плавинского, а вокалиста Дмитрия Шумилова. Его "имиджевым коньком" было пение без микрофона. Когда во время дебютного выступления на рок-фестивале "Елка" (январь-86) он в опереточно-романсовой манере спел классическим баритоном на 600-местный зал ДК Курчатова: "Завертелись бы ракеты, заискрились бы кометы", стало понятно, что прямо на глазах рождается Великая Группа. Но это было только начало.

В композиции "Середина зимы" разошедшийся не на шутку Шумилов устроил джазовые вокализы, скорее свойственные не человеку, защитившему диплом по опере "Князь Игорь", а коренному жителю нью-йоркского Гарлема. В связи с подобной способностью Шумилова к перевоплощению нельзя не отдать должное продюсерскому дару режиссера Сергея Соловьева, разглядевшего в бородатом выпускнике музучилища идеального кандидата на роль негра Васи в кинофильме "Асса".

После первых концертных выступлений стало понятно, что "Вежливому отказу" катастрофически не хватает барабанщика.

"Мы очень быстро устали от компьютерного сопровождения и больше не могли с этой мертвечиной двигаться дальше, - вспоминает Суслов. - Первые месяцы мы просто играли отджазованную музыку, даже близкую к ортодоксальной, пока буквально с первого захода не приобрели прекрасного барабанщика Михаила Митина".

В студии "Москворечье" Митин считался одним из лучших учеников знаменитого джазового барабанщика Михаила Жукова, известного в рок-кругах по сотрудничеству со "Звуками Му" и "Поп-механикой". Сложнейшие ритмические аранжировки Суслова-Плавинского Митин схватывал буквально "на лету". После совместного концерта "Вежливого отказа" с "Последним шансом" (февраль-86), на котором Митин играл буквально "с листа", стало понятно, что группа наконец-то состоялась.

Вскоре "Вежливый отказ" приступил к записи своего первого альбома "Опера". Его основу составили песни Плавинского, а также три вышеупомянутых номера тандема Суслов-Семенов и несколько "комбинированных" композиций: "Я учусь" (Суслов/Плавинский), "Миллионы" (Плавинский/Чухонцев) и "Ракеты-кометы" (Плавинский/Попов).

Запись "Оперы" осуществлялась на квартире Плавинского - через самодельный пульт на магнитофон "Электроника", переделанный на 38-ю скорость. Поскольку в квартирных условиях применять живые барабаны было нереально, в большинстве композиций использовался ритм-бокс Yamaha RX-11.

И все-таки несколько песен на "Опере" были записаны при непосредственном участии Митина. Эта часть сессии происходила в совершенно стремном месте - в помещении областной школы милиции. Продюсером столь беспрецедентной акции стал подполковник Виктор Иванович Бакланов, служивший в данном учреждении замполитом. Бывший джазовый барабанщик, он переделал одну из милицейских душевых в репетиционное помещение, в котором, по воспоминаниям музыкантов, ютились "какие-то грязные молоденькие панки". Именно здесь при помощи звукооператора Сергея Высоцкого "Отказом" и были записаны композиции "Середина зимы", "Я учусь" и "Блюз".

Открывала "Оперу" абсурдистская композиция "Ракеты-кометы", датированная самым началом восьмидесятых. В то время Плавинский с Шумиловым отрепетировали целый цикл песен-романсов, исполняемых под фортепиано. Музыканты вспоминают, что Плавинский особенно не рвался включать подобные номера в альбом, но концертный успех "Ракет-комет" произвел на него сильное впечатление, и в конце концов он сломался. В студийном варианте Плавинский добавил в партию клавиш элементы кабаре, усилив эффект и без того сверхироничного научно-фантастического текста о взглядах обывателя на проблемы жизни на Марсе.

Во время записи Плавинский чувствовал себя не менее уверенно, чем на сцене. Неординарность и потаенную дерзость своего характера он крайне успешно реализовал не только в текстах (порой иезуитски-манифестационного содержания), но и в клавишных партиях. Звуками его синтезатора открывался и закрывался альбом. Во всех композициях Плавинский использовал, казалось бы, банальные тембры, которые, однако, ломали традиционные представления даже о таком устоявшемся стиле, как блюз.

...В отличие от упорядоченной работы над инструментальной болванкой запись вокальных партий проходила куда более драматично. Проблемы начались с того, что на протяжении всей сессии Шумилов постоянно ощущал на себе давление со стороны Суслова.

"Даже в процессе записи Роман пытался меня переучивать, - вспоминает Шумилов, который на композициях "Телеграфист" и "Несу я украдкой" спел в дуэте с Сусловым. - Тогда мы еще находили какие-то компромиссы, но я и не пытался петь подругому. Мне не хотелось петь так, как того хотелось Суслову. В итоге на следующих альбомах петь стал он сам".

Очередной вокальный конфликт произошел во время записи композиции "Пролетарий", являвшейся своеобразным продолжением темы аквариумовских "Двух трактористов". Ее главный герой не читает Сартра, зато на параде гордо носит флаги, а по ночам, запивая кефир томатным соком, наяривает на рояле фуги. Исполнять этот антиалкогольный гимн, написанный под впечатлением от горбачевского указа, Плавинский пригласил свою будущую супругу Марину Крылову. К моменту записи "Оперы" она только закончила школу и готовилась к экзаменам в музыкальное училище.

Суслов на появление "женщины на корабле" напрягся и в свой вариант альбома включил версию "Пролетария", записанную с вокалом Шумилова. Буйный Плавинский устроил небольшое выяснение отношений, сопровождавшееся выкриками, что все его песни посвящены Марине и подобные толкования собственного творчества он терпит в последний раз. Джазовый поход в сторону свинга едва не закончился катастрофой где-то на половине пути. В итоге "Опера" распространялась в двух вариантах, в одном из которых "Пролетарий" исполняла Марина Крылова, а в другом - Дмитрий Шумилов, причем в обоих случаях отсутствовал не записанный по цензурным соображениям совершенно отвязный последний куплет.

Венчал альбом шикарный "Блюз", в котором Плавинский в очередной раз сделал упор на саркастический текст: "Прекрасен нимб над головой / Чуть слышен шум сапог / Он скажет: "Ты пойдешь со мной" / Он крикнет: "Ты пойдешь со мной!" / Прикажет: "Ты пойдешь со мной - есть праздничный пирог". В то время эта композиция стала чуть ли не главным хитом "Вежливого отказа", и не случайно первоначальное название альбома было "Праздничный пирог".

Аркадий Семенов вспоминает, что сразу после окончания записи они вместе с Плавинским сидели на квартире у Суслова и обсуждали детали сделанного альбома. Когда гости отправились домой, Суслов неожиданно высунулся в форточку и с высоты седьмого этажа закричал: "Как альбом-то назовем?" Два поэта остановились, переглянулись между собой и, не сговариваясь, ответили: "Опера".

На всю сессию у "Отказа" ушло меньше недели. Впоследствии это стало доброй традицией - писаться быстро, что, по мнению музыкантов, было "хорошо с точки зрения единства настроения". Также оперативно был записан следующий магнитоальбом "Пыль на ботинках", а на запись пластинки "И-и раз!.." у группы вообще ушло около трех дней.

...Несмотря на музыкально-текстовую изысканность и многослойность, дебют "Вежливого отказа" в магнитозаписи получился достаточно искренним и открытым. Позднее Суслов называл этот альбом "легким и эстетским одновременно", а Шумилов окрестил "Оперу" не иначе, как "марш энтузиастов, у которых претензии к себе опережают собственные возможности".

Тем не менее в те времена альбом произвел целую революцию в умах передовых музыкантов страны. "Опера" целиком укладывается в традицию столичной школы рока: вкусный поп-звук, эпатаж, отстраненные, не без фонетических изысков, тексты, - писал впоследствии журнал "Нижегородские рок-н-ролльные ведомости". - Представленные на альбоме вещи симпатично и грамотно аранжированы, в музыке чувствуется влияние свинга, буги и латиноамериканских ритмов. Несмотря на технические огрехи записи, "Опера" ходила по стране на кассетах наравне с альбомами китов ленинградского андеграунда".

Первая виниловая пластинка у "Отказа" вышла лишь спустя несколько лет. В нее вошли песни из магнитоальбома "Пыль на ботинках" и композиция из "Оперы" "Я учусь". К этому моменту внутри группы произошли кардинальные изменения в составе. Не выдержав высоковольтного напряжения сусловского электрического поля, "Вежливый отказ" последовательно покинули Плавинский и Верещагин. Сам Суслов стал поющим гитаристом, переместив Шумилова вначале на клавиши, а потом и вовсе на бас. На барабанах попрежнему играл Митин, на клавишах - Максим Трефан. Музыка "обостренной чувствительности", исполняемая группой, стала еще более завернутой, а сопровождающая ее метафизическая атмосфера - еще более дикой и чужеродной для неподготовленного российского слушателя. Неудивительно, что остатки тиража великолепной дебютной пластинки "Отказа" еще многие годы пылились на складах Ташкентского завода грампластинок, постепенно переплавляясь на виниловые питьевые сосуды для инкубаторских кур.