Маленькая девочка в большом гастрономе

Кровать

Монолог из подворотни

сторона В

Как делают людей

Маша и Волк

Кто ты такой?

Идиот

Посвящение портвейну № 33

Сладкая желчь

 

 

"Футбол", выступление в Центральном Доме художника, весна 1982 г.

 

Мультиинструменталиста Сергея Рыженко в восьмидесятых годах часто называли "большой несбывшейся надежой московского рока". Один из самых виртуозных музыкантов столичной рок-сцены, Рыженко в конце 70-х - первой половине 80-х успел переиграть в "Последнем шансе", "Машине времени" и "ДДТ", а ему самому неоднократно подыгрывали музыканты "Аквариума", "Зоопарка" и "Кино". Его приглашали на записи своих альбомов десятки групп (от "Вежливого отказа" до "Алисы"), но у самого Рыженко постоянно существовали сложности с созданием стабильного проекта и записью собственных песен.

В "Последнем шансе" и "Машине времени" Рыженко со своими сатирически-социальными композициями выглядел человеком, мягко говоря, инородным. Большинство его песен представляли собой бытовые зарисовки, основными персонажами которых были рабочие парни с индустриальных окраин. В их "сером мире" "всё как всегда" - переполненный утренний транспорт, суета у заводской проходной, пиво после работы, извечная очередь за портвейном и драки в подворотнях.

Иллюстрировали "гражданскую лирику" Рыженко ритмичные трехаккордные мелодии, приближавшиеся по своей подаче к сыроватому панк-року. Подобные композиции явно не попадали в разряд КСП или авторской песни и в отличие от последних явно нуждались в электрическом обрамлении. Для их концертной реализации Рыженко вполне мог устроить небольшой и мобильный состав музыкантов-единомышленников.

"Для меня всегда было важно, насколько окружающие люди могут зажечься тобой и подогреть тебя, - говорит Рыженко. - В настоящей команде должна существовать "групповая сумма" - не арифметика, а нечто гораздо большее. В идеальной ситуации - умножение".

После недолгих поисков Рыженко обнаружил в одном из домов культуры самодеятельную группу "Рождественский дождь" и в считанные недели превратил ее из дворового ансамбля сначала в "Колесо", а затем - в панк-рок-шоу "Футбол". Это был типичный аккомпанирующий состав (клавиши + ритм-секция), который старался более или менее точно исполнять сочиненные Рыженко мелодии.

"Я никогда не пытался воспроизвести в чистом виде какую-то эстетику или какой-то звук, - вспоминает Рыженко. - Я отталкивался от способности музыкантов сыграть те или иные песни. Тогда никто в нашей стране рок-музыку играть толком не умел. Под это приходилось и песни писать, и стиль подкладывать. Все происходило в полном соответствии с моей любимой фразой из Гете: "В ограничении средств познается мастер".

Всего после нескольких недель репетиций проекту под названием "Футбол" удалось сыграть единственный в своей истории концерт, состоявшийся весной 82-го года на сцене Центрального Дома художника. Эта акция была спровоцирована отчаянным желанием молодежной телепрограммы "Веселые ребята" отснять группу "живьем" и дать одну из композиций "Футбола" во всесоюзный эфир.

На фоне общепринятых норм того, как должно происходить эстрадное шоу, концертный подвиг "Футбола" представлял собой яркое зрелище. Во многом это напоминало московский ответ блиставшим уже в те годы ленинградским "Автоматическим удовлетворителям". Рыженко, одетый в футболку с эмблемой "Спартака", пиджак с чужого плеча и тренировочные брюки, виртуозно перевоплощался из студента гнесинской консерватории в выходца из совершенно противоположных социальных слоев. Достоверность образа городского аутсайдера в его исполнении была стопроцентной. В финале хрестоматийного панк-боевика "Монолог из подворотни", исполняемого гнусавым голосом под сопровождение из двух аккордов, барабанщик вдребезги разбивал палочки о мотоциклетный шлем, надетый на голову самого Рыженко. Сергей в этот момент сидел, развалившись на стуле, и в натурально истерической манере проповедовал уличный терроризм: "Я очень люблю побить фэйса/И это мне очень приятно..."

 

 

Алексей Рыбин (экс-"Кино") и Сергей Рыженко, акустический концерт, 1984 г.

 

Конечно же, в те годы даже самый невинный из номеров "Футбола" не мог появиться на телеэкранах по определению, что, собственно, и подтвердилось, - концертная запись затерялась где-то в архивах Останкино, а затем и вовсе исчезла.

Большинство песен были поданы "Футболом" как жанровые зарисовки или мини-спектакли, в которых определенная музыкальная недоработанность компенсировалась талантливым актерским обыгрыванием тех или иных персонажей. В композиции "Маша и Волк" Рыженко вернул популярной детской сказочке старый, изначально заложенный в ней смысл. Теперь отношения между Машей и Волком вновь носили интригующе-эротический характер. А вот в общении бабушки и внучки стали четко прослеживаться элементы садизма со стороны подрастающего поколения. Во всяком случае, произносимая внучкой фраза "чтоб она поправилась скорей" проговаривалась с безошибочно узнаваемой интонацией "чтоб она сдохла".

В нескольких панк-номерах "Футбола" ("Идиот", "Посвящение портвейну №33", "Кто ты такой?") нашла свое отражение затхлая, безжизненная атмосфера брежневских времен. Стержень остальной части программы cоставляли антитоталитарный боевик "Серый человек", рок-н-роллы "Сладкая желчь" (со словами "мы ведь вторые, в том не наша вина") и "Последний" (на стихи Людмилы Петрушевской), а также печальная песенка "Маленькая девочка в большом гастрономе" с вокалом супруги Рыженко Вали Кашпуровой. Несколько особняком стояла лирическая баллада "Как делают людей" - с дорзообразным органом клавишника Алексея Родионова и абсурдистским сюжетом, который очень нравился Майку. Рыженко часто пел эту композицию на квартирных акустических концертах, а значительно позднее исполнял ее в составе "ДДТ" в рамках концертной программы "Это все".

...Через несколько недель после своего единственного выступления группа попыталась зафиксировать на магнитофон все песни данной программы. В качестве студии использовалась квартира общего знакомого Олега Андрюшкина, жившего в старом сталинском доме на Кутузовском проспекте. Имевшаяся в наличии аппаратура оказалась на редкость примитивной - магнитофон Ростов и два конденсаторных микрофона, один из которых выполнял функцию вокального, а второй писал "с воздуха" инструменты: гитару, клавиши, бас и барабаны.

Рыженко, уже имевший определенный опыт студийной работы в составе "Последнего шанса", играл на чешской электрогитаре, скрипке (в композиции "Кровать"), а также исполнял большинство вокальных партий. Впоследствии он неоднократно сокрушался по поводу того, что пел слишком близко к микрофону, в результате чего возникли модуляции и перегрузки на вокале.

За полдесятка лет до появления "Футбола" одним из родоначальников английского панк-рока Damned понадобилось на запись дебютного альбома около восьми часов. "Футболу" хватило всего трех, причем в данный хронометраж успешным образом вписался поход в близлежащий гастроном в теплой компании с присутствовавшим на записи Андреем "Свиньей" Пановым из "Автоматических удовлетворителей".

Извечный бич отечества - когда песни, создававшиеся несколько лет (в данном случае - 80-82 гг.), записываются всего за несколько часов - щелкнул и на этот раз.

"Все было спонтанно, быстро и срочно, - вспоминает Рыженко. - Хозяин квартиры в этот день уезжал в стройотряд, и у нас даже не было времени все прослушать и в случае необходимости переписать".

Тем не менее для тех времен альбом представлял целиком законченную запись - с собственной драматургией и намеком на определенный общий сюжет.

У Рыженко уже давно вертелся в голове сценарий к фильму с условным названием "День футбола". (Аналогичное название планировалось дать и самому альбому, но оно в итоге так и не прижилось.) Предполагаемый фильм должен был начинаться с того, как некий бомж просыпается на обочине железной дороги в куче листьев. Под грохот электричек он бредет мимо бетонных стен, расписанных надписями "ЦСКА - кони" и "Спартак - чемпион". Периодически его переклинивает в иную реальность, он с кем-то дерется, попадает в отделение милиции, а затем и в сумасшедший дом. Один день из жизни "потерянного поколения" заканчивается тем, что герой оказывается в гостях на каком-то флэту, где и засыпает пьяным в углу. "Всё как всегда".

Отголоски этого сценария прослеживались на самом альбоме и, в частности, в композиции "Посвящение портвейну №33": "Каждый вечер, каждый день - одно и то же/Те же бабы, та же лень, те же рожи/ Тот же, как всегда, портвейн - 33-й/ Тот же серый день - всё как всегда".

...Не имея возможности для репетиций и регулярных выступлений, "Футбол" вскоре прекратил существование. Басиста Сергея Шорохова забрали служить в армию (впоследствии он выступал в группе Владимира Сигачева "Небо и земля"), а самого Рыженко - в "Машину времени". После записи альбома 84-го года "Чужие среди чужих" Рыженко покидает "Машину" и долгое время выступает соло (наиболее известные хиты - "Инвалиды рока", "Грузинский рок-н-ролл", "Дворники"), периодически принимая участие в записях и концертных выступлениях ведущих рок-групп. В 96-м году он реанимирует "Футбол" - правда, в новом составе и с видоизмененным названием "Фут Боллз".

Возвращаясь в начало 80-х, отметим, что, несмотря на распад группы, единственный существовавший в природе альбом "Футбола" продолжал жить собственной жизнью. Художник Юрий Непахарев придумал для него обложку, назвав каждую из сторон в соответствии с футбольной терминологией "таймом". В свою очередь кто-то из звукооператоров закольцевал фразу Рыженко, в сердцах брошенную во время записи налажавшему с завершающим ударом барабанщику: "Что ж ты насрал-то, парень?!" В более поздних редакциях именно эти слова были вынесены в самое начало альбома, причем повторялись несколько раз. И что бы там ни говорили блюстители нравственности и чистого звука, это был некий опознавательный символ самой первой ласточки московского панк-рока.

 

Пикник Дым (1982)

 

сторона А

Ночь

Хоровод

Вечер

Очень интересно

сторона В

Золушка

Деньги

Караван

Опиумный дым

 

 

 

"Пикник", 1982. Слева направо: Александр Савельев, Али Бахтияров, Владимир Лебанидзе, Евгений "Жак" Волощук, Эдмунд Шклярский, Алексей Добычин.

 

В конце 70-х ленинградский "Пикник" славился тем, что с равным успехом мог исполнять замысловатый арт-рок, музыку к спектаклю "Слово о полку Игореве", танцевальные пародии и хард-роковые номера. Похоже, что группа вобрала в себя буквально все направления современной музыки - от рок-н-роллов и стерилизованной новой волны до тягучих монотонных композиций и утяжеленных философских баллад.

В самом начале 80-х "Пикник" упростил репертуар, отказался от ненужной зауми в текстах и сразу же стал ближе к народу. Популярность группы в Ленинграде и окрестностях находилась на одной отметке с "Мифами" и "Россиянами". Этому в немалой степени способствовал колоссальный успех хита "Деньги", припев которого - "у него есть большие деньги, у тебя таких денег нет" - распевал в 81-м году на открытии ленинградского рок-клуба чуть ли не весь зал.

К 82-му году у "Пикника" накопился материал на полноценный магнитоальбом. Вполне вероятно, идея его записи могла остаться нереализованной, не будь у группы приличного комплекта концертной аппаратуры. Часть ее была собрана своими руками, часть куплена у "Россиян" - на деньги, заработанные игрой на танцах. Именно на этой аппаратуре озвучивались концерты т.н. "первого городского смотра-конкурса" рок-групп, сольные выступления "Аквариума", "Россиян", самого "Пикника" и т.п.

Во время очередной подобной акции один из основателей "Пикника" басист Евгений "Жак" Волощук совершил несложный бартер со звукорежиссером Дома юного техника Андреем Тропилло. Суть сделки заключалась в том, что "Пикник" ставил свой аппарат на очередной концерт "Аквариума", а Тропилло предоставлял "Пикнику" студию для записи альбома. Нельзя сказать, что Тропилло со страшной силой рвался писать "Пикник". В тот период он по мере возможностей внедрял в студии идею коллективного творчества - аранжировками в рок-группе должны заниматься все ее участники. Тропилло небезосновательно считал, что если каждый музыкант сочиняет свою партию сам, конечный результат будет значительно эффективнее. К тому же, сам процесс творчества будет непознаваем и необъясним с точки зрения, скажем, профессионального композитора, который, вне зависимости от того, для каких он пишет инструментов, рассуждает одними и теми же категориями.

У "Пикника" коллективным творчеством даже не пахло. Генеральную линию группы в тот момент определяли два человека - автор-исполнитель "Денег" вокалист Алексей Добычин и клавишник Эдмунд Шклярский. Оба они свои композиции писали и аранжировали самостоятельно - от начала и до конца. Шклярский вообще считал, что группе совершенно не обязательно состоять из сильных инструменталистов. "Музыкантам нужно лишь вовремя извлекать нужную ноту - с тем чувством, которое в данный момент требуется", - говорил он.

По мере погружения Добычина в сети семейной паутины Шклярский выдвинулся на первый план как лидер-вокалист и автор большинства новых композиций. Он занимался музыкой достаточно давно - еще со времен учебы в политехническом институте. Его мать преподавала в консерватории, дома постоянно музицировали, и некоторое время в квартире даже функционировал семейный ансамбль. Шклярский воспитывался не на традиционном для советской молодежи наборе хард-роковых групп, а на музыке, так сказать, более утонченной и осмысленной - типа Карлоса Сантаны или Jethro Tull. По признанию самого Шклярского, помимо музыки на его развитие существенное влияние оказали три вещи: восточная философия ("она учит думать"), современная польская литература и живопись Сальвадора Дали ("именно полотна Дали дают мне ощущение внутренней свободы и независимости").

Среди композиций, написанных Шклярским для "Пикника", особенно выделялись демоническая "Ночь ("Ночь шуршит над головой, как вампира черный плащ"), лирическая зарисовка "Вечер", а также гротесковая "Золушка" - интерпретация известной сказки, в которой вместо традиционного "хэппи энда" внезапно "оказался грубым хамом голубой король". С появлением этих песен стало совершенно очевидно, что "Пикник" играет самую камерную и аккуратную рок-музыку в СССР - таинственную, как цыганские глаза. Изысканные партии клавиш, интеллигентная гитара без запилов, символизм в текстах ("символ не указывает каждому конкретному человеку дорогу, он просто дает какое-то направление мысли, а образ слушатель рисует себе сам"), вокальные интонации Яна Андерсона, проскальзывающие в исполнительской манере Шклярского... Другими словами, в своем творчестве "Пикник" начал разрабатывать арт-рок с элементами фолка - то самое направление, в котором мог бы двигаться Jethro Tull в 80-х, но, увы, не стал.

...Студийный вариант "Пикника" на первом альбоме представлял собой усеченный концертный состав группы: Шклярский плюс ритм-секция Евгений Волощук - Али Бахтияров. Исключение составляли лишь те композиции, на которых пел Добычин. Все, что можно было сыграть самому, Шклярский сам и сыграл - начиная от клавиш и акустической двенадцатиструнки и заканчивая вокалом и партиями лидер-гитары.

"Я знаю Шклярского с 75-го года, - рассказывает Волощук. - Спорить с ним на тему творчества бесполезно. Он буддист, тихий и спокойный. Если он с тобой не согласен, то промолчит, а потом втихаря сделает по-своему. Психологически ему проще сыграть все самому, поскольку он мультиинструменталист и владеет всеми инструментами лучше, чем музыканты, которые играют в его группе. Он думает намного быстрее, чем объясняет".

На запись альбома "Пикнику" было выделено всего два дня, причем работа в студии началась с курьеза. Тропилло категорически не нравились не только индивидуальные методы работы Шклярского, но и то, как звучит группа в студийных условиях. Саунд и энергетика "Пикника" казались ему чересчур мягкими и не соответствующими концертному напору группы. Чтобы направить энергию музыкантов в нужное русло, Тропилло чуть ли не впервые за время своей студийной практики применил принцип шоковой терапии. Это получилось у него достаточно убедительно и возымело желаемый эффект.

"Тропилло ругался на нас в течение целого утра - мол, не так играете и не так звучите, - вспоминает Волощук. - Он довел нас чуть ли не до истерики, но уже минут через сорок мы были в рабочем состоянии и записали все болванки буквально с первого дубля".

Сам Шклярский понимал, что времени на специальные студийные ухищрения у него нет, но попытался в условиях жесткого цейтнота выжать из студии Дома юного техника максимум возможного.

"Нужного звука приходилось добиваться не с помощью приставок или примочек, а вручную, - рассказывает он. - На двенадцатиструнной гитаре, которая добавляла в общую звуковую палитру тепло и необходимый желтый цвет, я играл специальным мягким медиатором, вырезанным из очень тонкой пластмассы. На композиции "Опиумный дым" использовались рояль и орган "Вейсмастер", на котором было сыграно всего несколько нот. Мы специально играли на нем так, чтобы не было слышно, что звучит орган. Тогда почему-то считалось, что электроорган - это бесперспективный и немодный инструмент, все возможности которого в роке уже давно изучены и исчерпаны".

В последний день Шклярский доиграл необходимые гитарные партии и спел двойной вокал. Затем Добычин наложил вокал на своих композициях ("Деньги", "Очень интересно") и двух песнях, написанных Шклярским ("Караван" и "Хоровод").

Крупной удачей было то, что незадолго до начала записи "Пикнику" наконец-то удалось раздобыть барабанщика, вписавшегося в музыкальную концепцию группы.

"Нормальных барабанщиков тогда не было физически, - вспоминает Волощук. - Как правило, все они хотели играть много и беспрерывно. А чтобы получалось еще и красиво - довольно редкий случай. Приглашенный на запись Али Бахтияров был одним из немногих, кого интересовал конечный результат работы".

...В самом конце сессии Тропилло в суете подтер инструментальное вступление к "Золушке", зато на песне "Деньги" довольно удачно наложил звон падающих монет (в духе пинкфлойдовской "Money"), а в "Ночи" записал очень характерные звуки скрипящей двери, ставшие позднее опознавательным символом этой работы. По его же инициативе альбом вместо "Опиумного дыма" (версия группы) был назван просто "Дым".

Несмотря на социальную направленность двух номеров, написанных Добычиным, в целом альбом получился полным иносказаний, туманно-таинственным, с ощутимым привкусом восточной экзотики и мистики: грустная "Золушка", нескончаемый путь "Каравана" к мифическому источнику, "Опиумный дым" с обволакивающим гипнозом арабских мелодий: "Вьется опиумный дым/Старец станет молодым/Все покажется легко/За спиной мелькнет крыло/В мир иллюзий, светлых грез/Словно свет погасших звезд..." Альбом открывает "Ночь" - одна из эффектнейших композиций - сумеречные откровения на фоне приглушенного, доверительного вокала и летающих из канала в канал гитарных звуков.

15 лет спустя Шклярский признался, что в момент записи он и музыканты не вполне четко понимали, зачем именно они это делают. Другими словами "не ведали, что творили".

"Выход каждого последующего альбома "Пикника" был прямо или косвенно связан с социальной ситуацией, - вспоминает Шклярский. - "Дым" от социальной ситуации был изолирован, и никаких глубоких мыслей на тему того, что фундамент стиля закладывается в первом альбоме, тогда не было. Но, судя по всему, "Дым" был одним из тех наших альбомов, которые в свое время произвели определенную работу в умах".

Через десять лет после записи "Дыма" Шклярский сделал его римейк, но уже на компакт-диске. На обложке он обозначил всех участников группы (включая гитариста Александра Савельева), однако все инструментальные партии Шклярский на этот раз сыграл сам.

"Я скорее переписывал альбом для себя, - рассказывает он. - Мне хотелось зафиксировать какие-то определенные звуки, которые я не смог реализовать тогда".

Дома у Шклярского стоит целая компьютерная станция, на которой он продолжает сочинять новые песни - естественно, в одиночку. Он по-прежнему думает гораздо быстрее, чем объясняет.

 

Кино 45 (1982)

 

сторона А

Время есть, а денег нет

Просто хочешь ты знать

Алюминиевые огурцы

Солнечные дни

Бездельник

Бездельник-II

сторона В

Электричка

Восьмиклассница

Мои друзья

Ситар играл

Дерево

Когда-то ты был битником

На кухне

 

 

 

Алексей Рыбин и Виктор Цой - «в начале творческого пути...», 1982 год.

 

...Продюсером этой записи выступил Борис Гребенщиков, который, услышав песни акустического дуэта Виктор Цой - Алексей Рыбин, проникся симпатией к молодой группе и загорелся желанием помочь «Кино» записать первый альбом. Потенциал цоевских песен был виден невооруженным глазом, и БГ решил рискнуть. Закончив работу над «Треугольником», он, договорившись с Тропилло, пригласил «Кино» в Дом юного техника на первые студийные пробы.

Тропилло, не лишенный здорового авантюризма и имевший счастье наблюдать выступление Цоя с Рыбиным на какой-то безумной панк-вечеринке, согласился записывать «Кино» без предварительного прослушивания.

Цою с Рыбиным в ту пору еще не было и двадцати лет. Виктор учился в художественном училище по специальности «резьба по дереву», Алексей работал в Театре юного зрителя монтажником. Песни они начали сочинять недавно и никакого студийного опыта, соответственно, не имели - если не считать любительских записей, стихийно сделанных на бытовые магнитофоны во время квартирных выступлений в Ленинграде и Москве.

«Попав в настоящую студию, мы слушали Тропилло, как бога-отца, и Гребенщикова, как бога-сына, - вспоминает Рыбин. - Мы выглядели послушными и боязливыми и были счастливы уже от того, что у нас есть возможность записываться».

Поскольку к весне 82-го года группа состояла всего из двух музыкантов, аранжировки песен страдали известной степенью аскетизма. Гребенщиков нашел выход из положения, пригласив на подмогу своих друзей из «Аквариума»: Всеволода Гаккеля, Андрея Романова и Михаила Васильева. В связи с отсутствием барабанщика участники сессии решили использовать драм-машину - частично от безысходности, частично - под влиянием модных в то время на Западе представителей английской новой волны. В итоге красивая фраза Цоя «когда сочиняешь музыку, в голове всегда должен стучать барабан», получила в студии слегка искаженную реализацию.

Михаил Васильев программировал отечественный ритм-бокс «Электроника», издающий, по словам Тропилло, «какие-то у...щные звуки». Под механическое шипение электрической машинки, напоминавшей самодельную партизанскую мину, записывались 12-струнная акустическая гитара Цоя и электрическая гитара, одолженная Рыбиным у Гребенщикова. Когда инструментальная болванка была готова, накладывались вокал и гитарные соло. В конце записи Цой, вспомнив свое недавнее панковское прошлое (когда он играл на басу в «Автоматических удовлетворителях» и «Палате № 6»), наложил бас-гитару на двух или трех композициях.

Тропилло подпевал демоническим басом в припеве «Время есть, а денег нет», а в лирической композиции «Дерево» задушевно исполнил партию на блок-флейте. Гребенщиков сыграл на металлофоне в «Солнечных днях» и «Алюминиевых огурцах», а в ряде песен подыграл на электрогитаре.

«Мы вместе пели хором «Время есть, а денег нет и в гости некуда пойти», - вспоминает Рыбин в своей книге «Кино с самого начала». - Борис при этом играл на гитаре, пущенной через ревербератор, дикое атональное соло, и в целом вещь получилась довольно мрачной».

Трепетная «Восьмиклассница» из-за технических недоразумений оказалась записана с явным дефектом - на девятой скорости вместо предполагаемой тридцать восьмой. (Впоследствии именно это обстоятельство мешало изданию альбома «45» на виниловой пластинке.) Как гласит история, в момент записи Тропилло вышел из комнаты, а Гребенщиков, примеряя на себя условную тогу Брайана Ино, сказал: «Мотор!» - и повернул ручку скорости на магнитофоне не в ту сторону. И лишь позднее выяснилось, что данное исполнение «Восьмиклассницы» - к слову, автобиографичной по содержанию - оказалось самым удачным.

«Я думаю, что Цою хотелось, вероятно, не совсем того, что получилось, - вспоминал Гребенщиков. - Скорее всего, ему хотелось рок-н-ролльного звука - звука «Кино», который возник на их альбомах впоследствии. Но из-за нехватки людей, из-за моего неумения сделать то, чего они хотят, и их неумения объяснить, чего именно они хотят, получилось «45».

...Четырнадцать отобранных Цоем песен писались рывками в течение полутора месяцев. Запись тормозилась бесконечными проверками из РОНО, занятиями Тропилло с пионерами из секции звукозаписи, а также периодическими общественными поручениями вроде поездок на овощебазу. Музыканты вспоминают, что однажды сортировать овощи вместо Тропилло отправился Цой, а Андрей Владимирович записывал в это время флейту Романова, виолончель Гаккеля и гитарные партии Рыбина к композиции «Мои друзья».

Одна из песен была придумана музыкантами непосредственно в студии в процессе настройки инструментов.

«Незавершенные наброски текста к композиции «Асфальт» у Цоя уже были, - рассказывает Рыбин. - Мы попытались играть какие-то немыслимые ходы, а Гребенщиков начал махать руками из аппаратной и кричать: «Это надо писать! Это надо писать! Это новая песня!» Она вся была построена на одном риффе и в ней не было даже рефрена».

Пару лет «Асфальт» регулярно исполнялся на акустических концертах, поскольку это была самая тяжелая и мощная вещь из всего репертуара «Кино». Именно с нее весной 82-го года группа начала свое первое выступление в рок-клубе. В то время в программу входили еще три рок-н-ролльных номера: гипнотический бит «Когда-то ты был битником», пивной марш бросок «Мои друзья» и монотонная «Электричка», ритмически выдержанная в русле композиции Игги Попа «Passenger» и сыгранная позднее в жестком хард-роковом ключе на альбоме «Последний герой».

«Электричка везет меня туда, куда я не хочу», - пел Цой низким голосом под энергичный аккомпанемент двух акустических гитар.

«Виктор заменял одни аккорды другими до тех пор, пока не добивался полной гармонии, - вспоминает Рыбин. - В ранних песнях «Кино» нет сомнительных мест, и изменить в них что-то практически невозможно».

Но реноме «Кино» составили не вышеупомянутый рок-н-ролльный блок и не ироничная псевдоиндийская стилизация «Ситар играл», а по-мальчишески угловатые и романтичные «Восьмиклассница», «Бездельники», «Время есть, а денег нет», а также абсурдистский хит «Алюминиевые огурцы», написаный Цоем по следам осенних сельскохозяйственных работ. Спустя годы можно предположить, что именно «Алюминиевые огурцы» была той самой песней, которая, что называется, «уводит со следа» и разрушает образ эдакого самурайского Дон Кихота, окруженного «в быту» друзьями-панками.

Что же касается некоторого примитивизма остальных композиций, сделанных в жанре бытовых зарисовок с натуры, то наивности в них было не больше, чем в ранних песнях Высоцкого и Окуджавы. Не умея толком играть на инструментах, музыканты «Кино» записали песни, которые с удивительной точностью передавали атмосферу городской романтики того времени с ее вечным безденежьем, бездельем и океаном нереализованных планов и ночных мечтаний. «Сигареты», «ночь», «телефон», «солнечные дни» - как бы там ни было, «45» получился одним из самых светлых и лиричных альбомов за всю историю русского рока.

...Когда студийная работа была завершена, Цой с Рыбиным, наслушавшись рассуждений Тропилло об альбомном мышлении, занялись оформлением альбома. Пока песня «Асфальт» входила в альбом (позднее она была из него изъята), общее время звучания составляло около 45 минут, что и обусловило столь незамысловатое название этой работы. Предварительная дизайнерская идея обложки состояла в том, чтобы сняться во фраках, жабо и с пистолетами на фоне какого-нибудь купчинского пустыря. Но в качестве классической версии оформления альбома фигурировала совершенно другая обложка, на обратной стороне которой, помимо названий песен, были еще две строчки: песни - Цой, продюсер - Гребенщиков.

На фоне нынешней канонизации «Кино» и явного коммерческого спроса на альбом будет нелишним вспомнить мнение самих музыкантов о своем дебюте. В одном из интервью «дозвездного» периода Цой несколько нервно говорит о том, что «история «Кино» до 84-го года касается только его одного». В интервью журналу «Рокси» он называет песни «45» «бардовским вариантом» и признается, что был против выпуска этого альбома, поскольку запись, с его точки зрения, получилась сырой.

Не менее скептически оценивал альбом и Рыбин - правда, спустя многие годы: «Единственное, что в «45» есть хорошего - это трогательная непосредственность песен. Сами же песни представлены на альбоме очень наивно, а аранжировки отсутствуют как класс».

Показательно, что ленинградская рок-тусовка альбом поначалу вообще не заметила, а московский подпольный журнал «Ухо» назвал песни «Кино» «расслабленным бряцаньем по струнам», в котором «серной кислотой вытравлены всякий смысл и содержание». В тот момент сложно было поверить, что спустя буквально несколько лет большая часть композиций из «45» будет звучать чуть ли не в каждом дворе под приблизительный аккомпанемент ненастроенных шестиструнных гитар...

 

Аквариум Табу (1982)

 

сторона А

Сегодня ночью кто-то

Пустые места

Кусок жизни

Береги свой хой

Пепел

сторона В

Никто из нас не

Игра наверняка

Аристократ

Сыновья молчаливых дней

Радамаэрл

 

 

"Табу" буквально сразил всех своим напором и энергией. Это была первая студийная работа "Аквариума", в которой группе удалось полноценно воплотить все нюансы электрического звучания - резкого, мощного, а в отдельных местах - стервозно-истеричного.

Судя по всему, еще во времена "Треугольника" Гребенщиков понял, что, подключая к студийной работе новых музыкантов, можно кардинальным образом менять саунд "Аквариума", получая взамен халявной хиппистской акустики многокрасочную звуковую палитру в диапазоне от хард-рока до new wave и реггей. Возможно, именно за счет "свежей крови" приглашенных на "Табу" музыкантов звучание альбома в сравнении с предыдущими работами группы оказалось наименее "аквариумоподобным".

Неоценимую роль в формировании нового звука сыграл Сергей Курехин, начавший сотрудничать с "Аквариумом" еще в период "Треугольника". С его приходом значительно возросли музыкальные требования как к членам группы, так и к уровню предлагаемых аранжировок. И если Гребенщиков более или менее четко представлял себе конечный результат, то Курехин знал, каким именно способом этого результата можно добиться.

В свою очередь Гребенщиков, отчаянно пытавшийся расширить арсенал того, что можно было бы сделать в рамках "Аквариума", в технической реализации собственных идей безгранично доверял Курехину. Дело доходило до того, что Сергей мог одобрять или не одобрять определенные гармонические ходы и если они ему не нравились, то композиции переделывались.

Благодаря подобному органичному разделению обязанностей период 81-83 годов оказался для "Аквариума" наиболее продуктивным в контексте музыкальной эволюции группы.

"Я не знаю людей, которые поглощали тогда большее количество музыкальной информации, чем мы с Гребенщиковым, - вспоминал впоследствии Курехин. - Мы максимально интересовались всем новым, что происходило в музыке, - джаз, ретро, народная музыка и, конечно же, весь рок. Любая интересная информация, которая попадала в поле нашего зрения, немедленно переписывалась на магнитофон. Поэтому все друзья-иностранцы, которые собирались к нам в гости, прекрасно знали, что везти с собой - виски, New Musical Express и всю новую музыку".

Реформы, явно или неявно проведенные Курехиным внутри группы, оказались далеко не безобидными. Старый "Аквариум", по-даосски относясь к собственной деятельности, чисто физически не мог избавиться от расслабленного подхода к записям и репетициям. Поэтому Курехин, скептически оценивая музыкальный потенциал отдельных членов коллектива, решил не рисковать и пригласил на запись "Табу" опытного басиста Владимира Грищенко (экс-"Гольфстрим") и совсем еще молодого Игоря Бутмана (саксофон), в уровне которых он не сомневался. Курехину достаточно было написать им приблизительные гармонии, после чего все партии баса и саксофона оказывались сыгранными максимум со второго раза. Странную на первый взгляд компанию новобранцев дополнили гитарист Александр Ляпин и Петр "Губерман" Трощенков, периодически подменявший своего барабанного гуру Евгения Губермана за ударной установкой в валютном баре одной из ленинградских гостиниц.

Ветераны группы Михаил "Фан" Васильев и Андрей "Дюша" Романов временно оказались не у дел и устроились на лето подрабатывать в каком-то ларьке продажей астраханских арбузов.

Таким образом, из классического состава "Аквариума" в сессии, помимо Гребенщикова, принимал участие лишь виолончелист Сева Гаккель. Неудивительно, что название "Аквариум" было вынесено на обложку с оправданным в своей неопределенности знаком вопроса.

Изображение на обложке самого БГ выдает его тогдашние симпатии к новым романтикам - начиная от челки и слегка нелепого плаща и заканчивая импрессионистской по настроению фотосерией Вилли Усова на развороте альбома. Любопытно, что увлечеие Гребенщикова электронной волной в духе Ultravox, OMD и Нuman League почти не отразилось на аранжировках "Табу". К примеру, одна из сильнейших композиций "Пепел" первоначально планировалась как чисто синтезаторная пьеса, сделанная в минималистской манере Гэри Ньюмана, но при данном наборе аквариумовских инструментов пра