Аквариум День серебра (1984)

 

сторона А

Сидя на красивом холме

Иван Бодхидхарма

Дело мастера Бо

Двигаться дальше

Небо становится ближе

Пока не начался джаз

сторона В

Электричество

Сны

Выстрелы с той стороны

Глаз

Моя смерть

Колыбельная

 

 

Михаил Васильев, Всеволод Гаккель, Александр Титов, Борис Гребенщиков.

 

Вскоре после записи альбома "Радио Африка" в составе "Аквариума" произошли очередные изменения, следствием которых стала ориентация группы на плотный струнный звук и временный отказ от электрических выступлений. Одной из причин движения в сторону акустики и камерной музыки стало отсутствие Курехина, переключившегося на собственные проекты, в частности, на "Поп-механику". По воспоминаниям музыкантов, Курехин оказался чуть ли не единственным из участников "Радио Африки", который в итоге остался недоволен этой работой.

"Во время публичного прослушивания "Радио Африка" в одном из баров на Васильевском острове, в котором Майкл Кордюков работал ди-джеем, Курехин высказал недовольство прямыми рок-н-ролльными песнями типа "Рок-н-ролл мертв", - вспоминает Гребенщиков. - Он был разочарован тем, что этот проект так многообещающе начинался, а затем идея переместилась в несколько иную плоскость. В "Радио Африка" его коробили банальные места, и он временно отошел в сторону".

После ухода Курехина эпицентр аквариумовских экспериментов переместился на улицу Восстания в квартиру к Севе Гаккелю. С осени 83-го года Гребенщиков с Гаккелем в течение нескольких месяцев пытались реанимировать музыкальные находки "Аквариума" модели 75-го года, которые со временем оказались либо подзабыты, либо утеряны. Определенный намек на подобную эстетику прослеживался в финале альбома "Табу" в акустической композиции "Радамаэрл". По-видимому, так должен был звучать "Аквариум" с точки зрения Всеволода Гаккеля. "Такого рода вкрапления имели очень разный характер и были подчинены какому-то интуитивному порыву в определенный момент времени", - вспоминает он.

Природа всевозможных изысканий Гаккеля в области гармоний имела под собой глубокие корни. Испокон веков род Гаккелей давал миру изобретателей. Дед Севы Яков Модестович был известным авиаконструктором - его именем названы две модели самолетов: "Гаккель-7" и "Гаккель-9". Отец - Яков Яковлевич Гаккель - известный океанолог, доказавший существование огромного подводного хребта, который вскоре после его смерти был обнаружен в Северном Ледовитом океане. Всеволод Яковлевич Гаккель нашел для "Аквариума" новый звук. В его основе лежали необычные сочетания виолончели с акустической гитарой Гребенщикова и скрипкой Александра Куссуля - студента консерватории и одного из членов струнной секции "Поп-механики". Подобное взаимодействие инструментов (плюс флейта Дюши Романова) впервые появилось в "Аквариуме" лет за десять до этого, когда на скрипке играл подзабытый ныне Николай Марков, дезертировавший из фолк-роковых "Акварелей" в гребенщиковский проект на пару с Гаккелем.

Еще одним виновником аквариумовских новшеств невольно оказался кинорежиссер Александр Сокуров, предложивший группе исполнить в его новом документальном фильме пару инструментальных тем из... романсов Глинки. Пораженные столь неординарным взглядом на музыку "Аквариума", БГ и Гаккель принялись разыскивать пластинки с произведениями Глинки и в итоге обнаружили в них немало сюрпризов.

"Разбираясь в том, что наворотил Глинка, я понял, что в музыке он позволяет себе гораздо больше, чем я, - вспоминает Гребенщиков. - Наверное, мне никогда не хватало убежденности, чтобы производить такую глобальную работу с мелодиями - когда композитор свободно переходит из одной гармонии в другую, меняя все на ходу. И я подумал: "Почему русские композиторы могут себе это позволить, а я - нет?"

Под влиянием экспериментов Глинки Гребенщиков написал композиции "Сны" и "Дело мастера Бо", на которых в области гармонии ему удалось продвинуться далеко вперед - на новые, ранее неизведанные территории.

"Аквариум" всегда был для меня чем-то большим, чем просто четыре аккорда, - говорит Гребенщиков. - Почему-то именно в районе "Дня Серебра" мы решили развернуться вовсю и сделать то, что хотели сделать очень давно, не жалея на это ни времени, ни сил. Мы дали себе free hand, не обращая внимания ни на что другое. "Сны" и "Дело мастера Бо" показывают, чем именно, помимо концертов и сочинения повседневных песен, мы должны были бы в идеале заниматься".

Спустя годы стало очевидно, что для "Аквариума" середины восьмидесятых "День Серебра" явился поистине уникальной работой. В частности, это был чуть ли не единственный альбом, аранжировки для которого создавались дома, а не бардачным методом прямо в студии. Отдельные компоненты в новых композициях начали смыкаться друг с другом самым естественным образом. К примеру, песня "Электричество" какое-то время существовала в нескольких независимых частях, и лишь незадолго до записи припев и основная мелодическая линия срослись в ней воедино.

Ряд композиций оказался прямым следствием увлечения Гребенщикова и Гаккеля разнообразными мистическими явлениями и теориями - начиная от воздействия на организм холодных температур и заканчивая Кастанедой и бурной деятельностью оккультного плана, которую проводили различные приятели музыкантов. Интенсивные исследования в эзотерических областях всегда были актуальны для питерской богемы - неудивительно, что осколки подобных взрывов в конце концов зацепили и Гаккеля.

Особенно неизгладимое впечатление произвела на него встреча с летающей тарелкой. Свидание произошло аккурат после концерта известного флейтиста-эколога Пола Хорна в "Юбилейном". Взобравшись поздно вечером на крышу одного из зданий, Гаккель с Гребенщиковым обсуждали что-то, связанное с мистикой. Внезапно они увидели в ночном небе конфигурацию из огней, которая перемещалась вдоль линии горизонта, явно пренебрегая законами гражданской авиации. Теория ненавязчиво перетекала в практику.

Идея обложки нового альбома - двойная спираль как символ бесконечности - возникла под влиянием книги "Белая богиня", где кельтской культуре, и в частности ее символике, уделялось особое внимание. Ее автор, поэт и мифолог Роберт Грейвс, предложил своеобразное исследование-размышление об общности древних религий и мифологий. Не углубляясь в подробности вопроса, отметим, однако, что идея Белой Богини (Великой Матери), сформулированная Грейвсом, оказала немалое воздействие на творчество Гребенщикова, что особенно отразилось в сольной работе 1997 года "Лилит" - ее идее, оформлении и собственно названии.

Что касается "Дня Серебра", то увлечение БГ различными проявлениями мировой культуры выплеснулось в новые тексты с неведомой ранее силой. Поэзия этого периода содержала и рассуждения на темы смерти ("небо становится ближе"), и элементы рефлексии ("каждый мой шаг вычислен так же, как твой", "каждый торгует собою всерьез"), и перекликалась с написанным ранее (сравните: "жизнь хороша тем, что она проста" в "Табу" и "жизнь проста, когда ждешь выстрелов с той стороны" в "Дне Серебра"). В композиции "Сны" ключевая фраза "она не знает, что это сны" была заимствована из одного рассказа Майка Науменко, в котором также присутствовала небезызвестная фраза "Марина мне сказала". В ряде песен слышны прямые цитаты из Толкиена, Аполлинера, индийских и китайских трактатов, рассыпанные между строк, словно зерно в щелях амбаров.

"Тексты песен можно слушать и расшифровывать, - признавался Гребенщиков в одном из интервью тех лет. - Изнутри, для себя, я был бы счастлив петь песни типа "бэйби, бэйби, вставь мне в ж... огурец!" - если бы я мог это петь с той же убедительностью, с какой пою "Иван Бодхидхарма движется с юга на крыльях весны"... Я был бы счастлив петь такие штуки, как Джаггер!"

...Выпустив весной 84-го года концертный сборник "Ихтиология", "Аквариум" отправился в студию к Тропилло записывать "День Серебра". В стенах Дома юного техника музыкантов ожидал приятный сюрприз: Тропилло удалось изъять с "Мелодии" восьмиканальный магнитофон Ampex - тот самый, на котором Юрий Морозов записывал "Свадьбу кретинов" и большинство своих ранних работ. Таким образом, "День Серебра" стал первым альбомом "Аквариума", от начала и до конца записанным на профессиональной аппаратуре.

"На этой записи мы оказались исследователями не только музыкальной стороны процесса, - философствует Андрей "Дюша" Романов, который за одну смену отыграл партии флейты в "Сидя на красивом холме" и "Колыбельной". - Увеличение количества каналов на магнитофоне послужило для нас неплохим поводом для расширения сознания посредством технического прогресса".

И когда у группы после двухдорожечного "Тембра" наконец-то появилась возможность делать сознательные аранжировки и правильно микшировать композиции, внезапно оказалось, что восьми каналов "Аквариуму" катастрофически на хватает. Если акустические песни ("Сидя на красивом холме", "Джаз", "Колыбельная") вписались на многоканальник сравнительно легко, то с электрическими композициями начались сложности. В финале "Небо становится ближе" Ляпин неудачно свел по балансу две гитары, в "Двигаться дальше" для записи бубна пришлось на одном из каналов убрать часть гитарного соло, а в одном из фрагментов "Иван Бодхидхарма" Гребенщиков был вынужден имитировать гитарное соло голосом.

Несмотря на битву с упрямой техникой, обстановка в студии была близка к идеальной.

"Это была "песня", а не запись, - вспоминает Александр Титов, впервые применивший в отдельных композициях безладовый бас. - Вся спонтанность исходила от нас, а вся разумность и жесткость шла от Тропилло. Это черта его характера. Он умеет в любой ситуации находить быстрое и адекватное решение, и у него всегда существует собственная концепция на любой факт и любое событие".

С точки зрения Тропилло, отличительной чертой данной сессии оказалось органичное сочетание "уличной дерзости и профессионального подхода". В качестве примера он любит приводить историю появления гениального соло на трубе, сыгранного Александром Беренсоном из "Поп-механики" в композиции "Иван Бодхидхарма".

Ситуация развивалась следующим образом. Первоначально труба должна была звучать исключительно на композиции "Выстрелы с той стороны". После того, как в альбом решили включить созданную в самый последний момент песню "Иван Бодхидхарма", в нее придумали также вставить "немного труб". Причем Гребенщиков хотел, чтобы соло на трубе было сыграно в духе мелодии Дунаевского "Веселый ветер" из фильма "Дети капитана Гранта". Музыканты стали предлагать "на губах" различные варианты, и Беренсон скрупулезно записывал каждую из версий в нотную тетрадь. Затем со словами: "Пойдите-ка пообедайте, а я что-нибудь придумаю" он выдворил всех из студии, записал в тетради конечный вариант, а затем сыграл его по нотам.

"Беренсон разложил свою партию на три трубы, и я прописал их по трем каналам, - вспоминает Тропилло. - Такой скрупулезный подход нас очень сильно впечатлил".

Окончательное сведение происходило в начале октября 84-го года, когда в студии находились всего два человека - Тропилло и Гребенщиков. Борис не смог отказать себе в удовольствии записать в "Снах" на одном из каналов обратный вокал, в производстве которого он достиг известных высот еще во времена "Треугольника". В скобках отметим, что впоследствии прием плейбэка "дети бесцветных дней" использовали бесчисленное количество раз. Так, на "Любимых песнях Рамзеса IV" в обратную сторону "крутился" рояль, а на альбоме "Гиперборея" задом наперед не двигалась разве что мебель в студии.

...До сих пор среди участников записи "Дня Серебра" существуют разногласия, где и когда записывалась одна из самых знаменитых композиций "Глаз". Этот динамичный свинг с саксофонными проигрышами Бутмана существовал в репертуаре "Аквариума" достаточно давно, но у Фана были определенные проблемы с исполнением партии басгитары. С приходом Титова эта композиция получила каноническую аранжировку и, как утверждает Тропилло, была записана той же осенью, но не в Доме юного техника, а во "внеурочное время" на "Мелодии", куда из пионерской студии была принесена ударная установка.

"Если внимательно вслушаться в звучание этой песни, можно обнаружить, что звук на ней отличается от остальных композиций", - добавляет в поддержку своей версии Тропилло.

Определенная проблема выбора была связана с закрывавшей альбом "Колыбельной", которая оказалась записана в двух версиях с использованием четырех виолончелей и трех флейт. Первый из вариантов был сделан у Тропилло, второй - в Доме радио у Дмитрия Липая, где спустя полтора года был записан "Город золотой". Вариант из Дома радио - с финалом, стилизованным под менуэт XVII века, - показался музыкантам наиболее органичным, и именно он был использован в качестве коды для этого альбома.

В октябре-ноябре 84-го года работа была завершена, и "День Серебра" наконец-то пошел в народ.

"Альбом получился идеальным, - говорит Титов. - Я считаю его пиком акустически-спокойного аквариумовского периода".

В Ленинграде "День Серебра" без долгих колебаний был признан лучшим в истории группы, статус которой к тому времени уже перерос рамки культовой. В Москве альбом подобного фурора не произвел, был назван "заумным" и подвергся жесточайшей критике. В столице появились новые герои - социально более актуальные и энергетически более активные. Многомерность, ассоциативность и асоциальность гребенщиковской поэзии внезапно послужили поводом для упреков со стороны критиков. Тексты Гребенщикова периода "Дня Серебра" называли "метафизическими ананасами в шампанском", причем подобная терминология рождалась преимущественно в кругах бывших поклонников "Аквариума", воспитанных на песнях "Немое кино", "Мой друг - музыкант", "Прекрасный дилетант", "Мы никогда не станем старше".

"В Москве все время ждут агрессии, мата и наездов, - говорит Гребенщиков. - В той ситуации меня очень поддержали Макаревич с Кутиковым, которые оценили "День Серебра" как феноменальный шаг вперед. У меня самого в тот момент было ощущение полной победы, и мне было лишь не вполне понятно, как эту победу воспримут остальные".

 

 

1985