Неблаговестие нас сильно подкосило,

Страну в невежество и засуху низвергло.

И из того самим нам выдраться не в силах,

Тьма мертвецов сжилась с проклятой скверной.

Неблаговестие – блокада, голод повсеместный,

Крушенье лучших замыслов, надежд.

Потеря нравственности и девичьей чести,

Раздели донага, нет признака надежд.

Где Слово Божие посеяно усердно,

Там всходы зелени и желтизна колосьев.

Беду и горе с Богом перетерпим,

Свой тяжкий крест презрительно не бросим.

Благая весть пустыни орошает,

Объект любви поищет на задворках;

Там семимильный шаг не меряют вершками,

Кто не идёт, смердит на оговорках.

Делюсь с другими вестью о Христе,

Что Божий Сын был и за них распятый,

Не даст в старообрядчестве коснеть,

Цель освятит, обезопасит пятки.

Весть о Спасителе, воздвигнутом на крест,

Бьёт молотом в сердца, как в наковальню.

Рожденье свыше – истинный секрет

Свершится в слышащих, заговорят нормально.

А бес глухой, немой и оглушённый

Замкнул уста больших говорунов,

Под ризой скрыты индюки-пижоны

И остаются в области срамной.

Неблаговестие – весь уголовный кодекс,

Ислам с еврейством ждут нас не дождутся.

Пойти с Евангелием – истинная доблесть,

Благонадёжным вызреть и пойти с Иисусом.

Вплетём в молитву жажду благовестья,

Обувши ноги в полную готовность,

Живой струёй изничтожая плесень.

Под благовестием от гнева Божья скроюсь.

ИгЛа (Игнатий Лапкин). 09.08.10

 

Небо покрывают облака.doc

 

Небо покрывают облака,

Хороводом падают снежинки,

Зябкая невидимо рука

Постучалась робко и с заминкой.

Форточка открытая была,

Холод растекался по постели.

Всматриваюсь – серенькая мгла,

Женщина с ребенком.. неужели?

Кто это, баюкая стоит,

Деревцом покинутым качаясь?

Рядом с нею видится старик

С жалкой котомкой за плечами.

«Кто это?» – в испуге говорю,

Всматриваюсь, мечутся догадки,

Двери заарканены на крюк,

Чтоб не слышать пьяные колядки.

«Вам кого?» – роняю за окно,

Необычным, вроде неопасным.

Слушаю, а думаю одно:

Кто, к кому по зимнему ненастью?

Сколько горя всюду приключилось

За тысячелетия с тех пор…

Иродово племя в Кампучии

Навострило атомный топор.

Даже ныне горестно и жалко

Слышать плачь разбуженных детей.

Лязгают опять мечи-кинжалы

В страхе мысль, как Матерь убежала,

Не успев Рожденного одеть.

Бесприютный стук десятилетий

Всё сильней, настойчивей звучит.

Били нас и голодом и плетью, -

В язвах всё, во что еще нас бить?

Дробным стуком шмайсеров, Авроры,

Хиросимой стук нас не достиг.

Женщина с Младенцем плачет в горе,

С посохом к нам просится старик.

Слышите? Они еще стучатся,

Крючья сбрось и двери распахни..

Здесь не их, а наше, наше счастье.

С Рождеством вас! С Праздником! Аминь. 27.11.83.

 

 

Неведения тайна будто яма.doc

 

Неведения тайна будто яма

Подстерегает каждого коварно;

Не ожидал, старался топать прямо,

Как можно лучше сделать, без помарки.

Подстерегающий провал или преграды

На карте не помечены, не выставлены знаки.

Кто так подстроил? Твари, звери, гады,

Вы отпрыски зелёные макаки.

Что стоило вам вывесить табличку,

Оповестить, что ждёт голосовавших

За смерть царя, за чиркнувшую спичку,

Там, в памятном семнадцатом, столь страшном.

В неведенье закупорили нас

Надменные, тупые рясоносцы.

Сокрыли Библию сумели же украсть,

И камнем по зубам, кто хлеба просит.

Тьмой кормятся, сгущая темноту,

В монашество толкают и в преданья.

Глухонемые мы, Христа не слышим стук

У сердца нашего под жиром окаянным.

Умышленно, сознательно травили,

По житиям влачили к отшельникам пустынным.

Умчались пастыри в своих автомобилях,

Покинули овец паршивых и постылых.

О, если б знали мы, в неведенье заросши,

Что Пастырь Иисус есть Путь прямой и верный;

Зачем бы мы блуждали, просили жалкий грошик,

Когда Спаситель злата дал без меры?

Мы глупые не знали то и это,

Чего бы ни коснулся в разговоре;

Нам можно с ходу выставить отметки,

По единице с минусом – вот горе.

Неведение прочь! Учу усердно,

Начавши с «Бытия» до «Откровенья».

Умом воспринять, пламенея сердцем,

Засохшее в душе под слёзное кропленье. 26.3.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Неведомому Богу.doc

 

«Неведомому Богу!» - стадион

С ума сходил под шквал рукоплесканий,

И обязательно был кто-то побеждён,

Былой кумир низвергнут, в небытие он канет.

А новый бог и идол молодёжи

Внезапно-дико в фавориты вылез.

Но пьедестал так шаток, ненадёжен,

И этот вылетит отстрелянною гильзой.

Неведомых божков как обратить

На пользу в проповеди, указав на Бога?

Пусть для начала где-то в две строки,

Но это будут золотые строки.

Спортсмен и олимпийский чемпион

Берёт медаль с присказкой, золотую;

С подножкой и подсечкой шёл он на обгон,

На всех помощников, на лошадь зло лютует.

Неведомому богу из Кремля

Кадили, воскуряя смрад хвалений,

А он душил, учил других стрелять, –

Как жаль, в котле ГУЛага не варился Ленин.

Их сочинения – блевотина и смрад,

Смердящая, зловонная клоака;

Научный ленинизм влёк в водопад,

И в ад, где скрежетать и вечно плакать.

Так не творите ж из святых божков,

Мироточенье – признак обольщенья.

Не шли на благовестие пешком,

И от монашества лишь мусорные щепки.

То Серафим, то Иоанн Кронштадтский –

Раскрутка и ажиотаж слепых;

Канонизация – фундамент очень шаткий –

Зачем божков тех в пантеон лепить?

Неведомого Библия открыла

Из тьмы космической невежества и мрака;

Тот Бог есть Иисус, Он вере дарит крылья,

Пусть змей с рекой не парализует страхом. 15.08.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Неверие есть самый страшный грех.doc

 

Неверие есть самый страшный грех,

Презренье Сотворившего-Владыки,

Опустишь ли глаза, поднимешь вверх,

«Само всё по себе?» - скребут в затылке.

Но красотою неба поражённый,

Земным, что окружает, очарован,

Очнулся человек, как бы спросонок,

Возвысился над тварью – с ней не вровень.

Запел хвалу, Псалтырь предвосхищая,

В смиренье опустился на колени.

Пронёсся над морями быстрой чайкой,

Из чащи выломился скачущим оленем.

Каким же надобно уродом уродиться,

Слепым, глухим, безмозглым и калекой,

Чтобы избрать удел крота, не птицы,

Галактик не расслышать, ни молекул.

Неверие, презрение и тупость

Одной утробою живут и наслажденьем.

Признать за норму хамство, дикость. грубость,

Дни превращая в деньги, деньги в деньги?

Неверие низводит ниже ада,

Уже при жизни пламя ощущает,

Смеётся над Адамом и Эдемским садом,

Пыхтит и дуется на Бога, словно чайник.

У верующих Ангел есть Хранитель,

С которым он беседует в молитве.

Того, что в мире он не посторонний зритель,

Грех побеждает и к греху не липнет.

Как хорошо покаяться и верить,

Что за тебя Сын Божий пострадал.

Смерть – к небесам, а не в могилу двери,

Когда окружит демонов орда.

Из рук Спасителя похитить невозможно,

Ключ нержавеющий - святая вера наша,

Христианин, не допусти оплошность,

Ты верой пренебесною украшен. 15.2.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Невероятное приснится в час ночной.doc

 

Невероятное приснится в час ночной …

Уходишь через стены и пространство,

Не расставаясь с ложем и со сном,

Там получить невиданную встряску.

Вторая жизнь вне рамок и закона,

За веками закрытыми нас ждёт;

Война, побег туда, с чем не знакомы,

На что не выдали, как будто и намёк.

Цепляются виденья, составляя цепь,

Раскручивать приходится сюжеты;

За веками смежёнными и в темноте есть свет,

И многократно станешь чьей-то жертвой.

Смеётся враг в открытую во сне,

Подсовывает то, к чему стремился.

За что приходится в томлении краснеть,

Где лобызались и ласкались с милой.

Но есть сны грозные, предвестники событий,

Уже стучащих, подступивших к двери.

Храпят их кони, им непременно сбыться,

И чаши смертные, налитые доверху.

От Бога любящего нам предупрежденье

Готовиться к событиям отнюдь не в нашу пользу,

Терять семью, наш мирный быт и деньги,

Разъединятся спаянные звенья.

Но есть и утешение в постели,

Молитва в приграничном состоянье,

Ни с кем и ничего уже не делим,

Невообразимое на третьего слиянье.

За сны благодарить бы научиться,

Восторженным внимая отголоскам,

Порадоваться, что восстал ты чистым,

В тепле, под одеялом, отнюдь не на погосте.

Жизнь – это тайна, ну а сон вдвойне,

В потёмках просвещенье в первом классе,

Быть в «матрице», геройствовать во сне,

Состарившимся, но живым остаться. 22.11.05.ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Неверующим разве можно верить.doc

 

Неверующим разве можно верить, Сир.36:28

Не ожидающему Божьего Суда? Рим.1:25

Что для него карман, запор и двери? Иов.24:14

Кто не берёт, тот для него чудак. 1Пет.4:4

Легко соврать, состроив хитро мину, Прит.16:30

Войти в доверие, и душу обокрасть. Сир.19:22

Какой тут грех? Он так и учит сына; 1Фесс.2:16

И будет прав, сославшийся на власть? Иер.32:32

Что все обманывают, лгут без передышки, Лев.19:15

Где и без пользы даже, и во вред. Втор.25:16

Но врут, – толстеют тощие сберкнижки… Втор.32:15

А через день исчез из памяти и след. Пс.72:19

Ты так и рассуждай: уж коли нет Прем.2:7

Ответа после смерти за деянья, Евр.13:17

За ложные слова, подделанный билет, Матф.12:36

Тогда хватай и жри, пока не сгинешь в яме! Иов.21:13

Неверующий совесть зазирает, Иоан.8:9

С бесстыдством обручившись в колыбели. 1Тим.4:2

В любом грехе всё подберёт до края - Еф.4:19

С азартом лает сучка и кобель. Пс.58:15

Не верит… он и веры не достоин - Неем.6:11

Им главное, чтоб выгода была. Прем.15:12

Да пусть весь мир сгорит или утонет, 3Макк.1:12

Но лишь бы пенсия и несколько зарплат. Пс.72:7

В суде он лжёт, и суд ему поверит – Прит.19:5

За лжесвидетельство не будут же казнить. Прит.21:28

Здесь человека нет - ползут скоты и звери, Пс.72:22

Урвать у ближнего, добраться до казны. 1Кор.6:8

Им верующий всюду обличитель, Еф.5:11

И не словами даже, а в поступках. Прем.2:15

«Вы, правдолюбцы, сгиньте, замолчите! Суд.18:25

От вас уже смердит и запах трупный!» Исх.2:14

Правители заманят и обманут, Ис.28:15

Сгноят в ГУЛаге, в ссылке заморозят. Ис.27:4

Свободой, братством за собой поманят… 2Пет.2:19

Где в Бога веры нет, там только смерть и слёзы. 24.9.03 ИгЛа (Игнатий Лапкин) Рим.3:16

 

 

Невесёлый.doc

 

Невесёлый, разбитый остался Давид,

После притчи пророка Нафана.

Рыба гнить начинает всегда с головы;

Вместо царской порфиры – зола на кафтане.

Мог бы тотчас пророку дать срок и казнить,

И по трубам ГУЛага семейство прогнать,

Всё именье тотчас же изъять для казны, -

И псалом нерождённый стал пищей огня.

И три тысячи лет покаяния нет,

Кто в обнимку с чужою женой и псалмом;

Для монахов бездетных, царей и калек,

Кто в «Помилуй мя, Боже!» ударился лбом.

Сколько тех, кто грешил и похлеще и круче,

Низвергаясь до дна преглубоких ущелий,

Но Давидовы стоны поныне нас учат, -

К Рождеству расшифрую, что значит Сочельник.

За соблазн не считал свой раскрыть «капитал»,

Пятидесятый псалом на слезах доплывёт.

Я его многократно и всюду читал,

То он бросит в огонь, то осадит на лёд.

Было царство Давида многократно разбито,

А псалом уцелел, не отправлен на слом;

Интернет раскрутил тот псалом на орбите,

Среди бури грехов стал он лучшим веслом.

Царь Давид был и блудник, и страшный убийца,

Но теперь он пророк и всегда псалмопевец.

Из «Помилуй мя, Боже», успеть бы напиться

Когда будут мытарства и страшные бесы.

Беззаконных путям Иеговы учить,

Даже в этом паденье усердно стремился:

«Бог мой Пастырь всегдашний, Заступник и Щит,

И стеной оградил, - это ясно по смыслу».

Мне псалом бы такой о себе сочинить,

Или лучше сказать – расписаться делами:

Сторожил – не сберёг, никудышный печник,

Сорняки выше роста на жалкой делянке. 17.7.4. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Невидимая часть события любого.doc