Нисколько не завидую младенцам

Ни отрокам, ни юношам, ни зрелым.

Им не дожить до наших скудных пенсий.

Их не дождутся из колчана стрелы.

Свой путь тянул, как мог и не кривил.

До донышка испита влага жизни.

А им изнеженным подай, Иисусе, сил.

Быть патриотами обещанной Отчизны.

Не позавидуешь… грядёт Армагеддон,

Семь Ангелов, наполненные чаши;

И вместо храма - демонам притон,

Покажутся тогда святыми храмы наши.

Резвятся дети, то вверх, то вниз качели,

Гоняют мяч, которому не больно.

В осаде матери детей варили, ели,

Слезой осаливая, необычной солью.

Нет, не завидую их будущей судьбе,

Она проносится у нас перед глазами.

Я отойду, а им всю жизнь скорбеть,

По прореченному в Божественном Писанье.

Им, молодым, наш опыт ни к чему,

Они нас с ходу прочь пренебрегают.

По прихоти своей, незрелому уму,

Нам вслед они плюют и обрыгают.

Что кроме стона, муки сожаленья.

В нас может вызвать блудная толпа?

Не через одного, но каждый будет пленник -

Наследники позорного столба.

Что мы настроили, сумели сохранить,

Они пропьют, проблудят, растранжирят.

Костёр утроят из священных книг,

Растиражируют о мире во всём мире.

Чему завидовать? Успеть бы помереть,

Соборованьем собранное срочно узаконить,

Конь бледный скачет, поспешает смерть -

Не обойдут и остальные кони. 26.6.4. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Ниспровергатели Божественных талантов.doc

 

Ниспровергатели Божественных талантов

Инициативу в проповеди глушат,

Иуды чёрные, их протеже Пилаты

Лапшу и макароны давят в уши.

Бог вопрошает, ищет чтоб послать

К погибшим овцам добрых пастухов,

Туда, где эфемерная и тишь, и гладь,

Где корень жизни у лозы засох.

У Вседержителя гонцы наперечёт,

С программой-ультиматумом к погибшим.

Кого-то сразу же на камне пропечёт, –

Пропарки эти никому не лишни.

Таланты взыщутся с пристрастием у всех

С двойным прибытком при любом раскладе,

Вот там в рыданья превратится смех,

В зубовный скрежет и мученье в аде.

Там перепишутся по новой жития,

За запечатанный талант с них спросят строго;

Десятки лет без пищи и питья

И от молитвенных стояний сгнили ноги.

И никому, ни даже на ушко…

Не возвестили, кстати, мусульманам,

Не побежали, не пошли пешком, –

Как многие привыкли лишь шаманить.

Всё так же ныне прячутся по кельям,

Закапывают глубже неразвитый талант.

Они из тех, кто и не мягко стелют,

И жёстко спать тому, кто мало спал,

Так сколько же талантов позарыли

За монастырскими высокими стенами?

При пострижении обрезали им крылья,

Всю жизнь боролись с похотью в той яме.

Талант у каждого особой красотой

Мог заблистать среди монахов злобных.

Зерно умножить в тридцать и во сто,

Да мало ли на что вписаться годным. 07.05.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Ничего не выйдет из того.doc

 

Ничего не выйдет из того,

Что измыслил враг среди потёмок,

Он азарт подстроит на обгон,

С Божьей помощью мы разгадаем тонко.

Умыслы от вечного врага

Верующим ясны досконально,

Чтобы власть по зряшному ругать,

И глядишь, ещё родится Сталин.

Не исполнятся задумки супостата –

Древняя афера единенья:

Во время отравится усатый,

Во время сойдёт с ума и Ленин.

В «Протоколах» сбудется не всё,

Бог подкорректирует паденье;

Газовое облако снесёт,

Библию Талмудом не заменят.

Ничего не сможет до конца,

И в конце Христос разрушит планы,

Дьявол есть всемирный полицай,

Расплодил он камарилью, кланы.

Но Господь – Всесильный Иегова

Выжжет Соломонов третий храм;

Строилось на лжи и из соломы,

А теперь пошёл враг на таран.

Все маммоны к храму Соломона,

Может быть, там пенсия моя?

Потому и строится с наклоном, –

Три шестёрки – это их маяк.

В космосе, в пустынном океане,

Где ни дна, ни простенькой покрышки,

Теплится земля под облаками,

Может, Бог кого-то и не слышит?

Ничего в конечном счёте нам

Зря не навредит, не помешает;

Бог для нас: спасенье, щит, стена,

Дал нам шлём поверх дырявой шапки. 26.01.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Ничего нет ценней мне.doc

 

Ничего нет ценней мне, чем письменный стол,

Стопка чистой бумаги и карандаши.

Мрачный цензор-инспектор не давит мне «Стоп!»

Не посмеет на мелкое совесть крошить.

Как я счастлив на скорости мчаться по трассе,

Пробираться нехоженой долго тропой.

Бронебойной анафемой целится ряска,

Поджидает опасность за каждой строкой.

Неспроста весь Синод увязался за мной,

Иерейское полчище жарит набатом;

Соглядатаи рыщут давно под окном,

Прихожане свирепствуют словно собаки.

Опоздали примерно на тысячу лет –

Из Евангельской веры ростки проросли.

Бродит призрак слепой – монастырский скелет,

Не к Иисусу зовёт, а в монастыри...

В каждом томе три тысячи ссылок библейских.

Не из лёгких задачу поставил вначале:

«В Слово Божие только поверили б если,

О Христе б никогда и нигде не молчали».

Нарасхват бы готовые книги просили –

Вам открытое око не снилось во сне.

И не только себе, а для целой России,

Чтоб потом на Суде не стонать, не краснеть.

Тает стопка бумаги, – привыкнуть не смог, –

Испещрённая мыслями вкупе с Писаньем.

Из Писанья не я, а глаголет Сам Бог,

Голос Божий не спутать с иноголосами.

Этот стол освещает не круг абажура,

Но светильник, зажжённый Творцом Иеговой.

Видел сон: я скорняк и засохшие шкуры

Должен выделать их… по сей день не готовы.

Мои акции в книгах по белому свету

Континентам и странам разнёс Интернет.

Дивиденты – наращивать мясо к скелетам…

Даже этим стихам не сподручно стареть. 29.01.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Ничем не занятое время устрашает.doc