ГЛАВА 1. Нисхождение в мир сновидений

 

Сны дают наиболее интересную информацию как раз тем, кто берёт на себя труд понять их символику. Результаты этого труда, конечно, имеют мало общего с такими мирскими заботами, как купля-продажа. Но смысл жизни не определяется всецело лишь деловой активностью, равно как и глубокие желания человеческого сердца не удовлетворяются банковским счётом.

– К. Г. Юнг

 

Доктор Мария-Луиза фон Франц – юнгианский аналитик из Швейцарии. Она проходила личный анализ у К. Г. Юнга и непосредственно работала с ним на протяжении более тридцати лет. Является автором многочисленных книг по аналитической психологии. Она также сотрудничала с Юнгом в процессе подготовки двух его работ: «Человек и его символы» и «Mysterium Coniunctionis». Наши беседы проходили в её рабочем консультационном кабинете с видом на озеро Цюрих.

*

Доктор фон Франц, как давно вы изучаете сны?

Ну, я думаю, около тридцати лет. Я подсчитала, что растолковала около шестидесяти пяти тысяч снов примерно. Это минимум.

_____

Кошмары! Мне снятся кошмары, а не сны. Один раз я выпрыгнул из постели и с высоты двух футов приземлился задницей на пол.

- таксист из Калифорнии

 

Мне приснился ужасный сон однажды утром, когда я уснула незадолго до выхода на работу. Мама моего друга была убита… Это было не очень приятно.

- официантка из Англии

_____

 

Вы, должно быть, часто задавали себе вопрос, который всегда ставит в тупик меня. Когда я засыпаю, я как бы вхожу в пустоту. Меня больше не существует. Потом вдруг какая-то внутренняя сила заставляет меня пройти опыт, который я не инициирую: я летаю, мчусь на авто, занимаюсь любовью – и эти переживания так же реальны, как те, что бывают в моей обычной жизни. Что это за сила? Кто творит мои сны?

Это самая таинственная вещь из всех. Кто творит наши сны? Бытуют ещё среди людей наивные предрассудки, что сны выражают наши собственные желания или наши личные планы, задумки. Но чем дольше наблюдаешь за снами, тем больше понимаешь, что это не может быть правдой. Слишком многие сны повествуют о том, о чём мы не хотим слышать.

То, где возникают сны, можно туманно обозначить словами «сущность», «естество», «природа». Это нечто природное. Сон происходит из того же источника, что дерево или дикий кабан. В настоящее время вы не можете сказать, кто сотворил дикого кабана. Если вы верите в Бога, вы скажете: «Бог сотворил дикого кабана». Но даже в таком случае речь идёт о неведомой и таинственной силе, которая творит всё сущее. Так что лучше, наверное, называть это расплывчатым выражением, например, «Божеством» или «Природой». Таким образом мы не сковываем это явление и не ограничиваем какими-то узкими рамками.

Наблюдая сны долгое время, мы, однако, замечаем у них определённые качества и функции. Сны наделены высшим разумом, некой мудростью, путеводной смекалкой, которая помогает нам. Сны показывают, где мы ошибаемся, где являемся неприспособленными; они предупреждают нас об опасности, предсказывают будущие события; они содержат намёк на глубокий смысл нашей жизни и доносят до нашего сознания озаряющие догадки, инсайты. Если вы проанализируете сны художников или гениальных учёных, например, вы обнаружите, что зачастую новые идеи эти люди открывают во сне. Эти идеи не фигурируют у них в сознательных размышлениях, а приходят из бессознательного как так называемые внезапные озарения. У нас в распоряжении есть документы, подтверждающие, что многие учёные сначала видели математические решения во сне, прежде чем им удавалось разработать их сознательно. Поэтому мы должны заключить, что существует психическая матрица, производящая новые творческие озарения.

После наблюдения человеческих снов как психического процесса, единственное, пожалуй, что мы можем сказать, это то, что матрица эта ведёт эго-сознание к более адаптированному, мудрому отношению к жизни. Например, если молодой невротичный человек отказывается входить в реальную жизнь, сон даёт ему полезный толчок к активной внешней жизни; или если старик не может принять старость и смерть, сон изображает ему смысл старости и смерти, представляя эти явления в прекрасных образах. Матрицу, которая творит наши сны, называют внутренним духовным руководителем, внутренним центром психики. Более примитивные люди называют это «Богом» или «богом». Верховный бог ацтеков, например, был творцом снов и направлял людей через их сны. Христианин, вероятно, назовёт эту матрицу внутренней фигурой Христа в человеческой душе. Буддисты также признают существование такого центра. Старый мастер дзен как-то заявил, что Будда однажды изрёк: «Когда человек на верном духовном пути, ему снятся хорошие сны».

Это выглядит так, как будто в нас есть высший разум, который мы могли бы назвать духовным проводником или божественным внутренним центром, и который производит сны; а цель снов – сделать оптимальной жизнь человека.

Сны не могут защитить нас от превратностей судьбы, болезней и печальных событий. Но они дают нам ориентиры, советуют, как справиться с этим, как найти смысл в нашей жизни, как реализовать свою судьбу, как следовать за своей собственной звездой, так сказать, чтобы реализовать свой внутренний потенциал.

 

_____

Я помню те, в которых мне наиболее комфортно. Я уверен, что есть многое, что я блокирую… Если вы хотите запомнить сон, запишите его сразу, и он расскажет вам о том, что вы действительно чувствуете.

- актёр из Торонто

 

Сны – это компенсация, и, я полагаю, они полезны, если вы их вспоминаете, стараясь выяснить, в какие игры вы играете с самим собой. А уже с этим можно что-то сделать. Вот как я вижу сны.

- ирландский писатель

_____

 

Доктор фон Франц, как вы впервые заинтересовались изучением снов?

Когда я впервые встретилась с Юнгом, он рассказал случай одной женщины, у которой было видение. Юнг истолковал мне это видение, чем поверг меня в шок, ибо я вдруг поняла, что для него внутренние события, будь то видения или сны, были реальностью. Они были реальностью, равной той, которую мы называем внешней реальностью. Это было великое откровение. Потом я читала книги Юнга и в них видела важность, которую он придавал снам; и я чувствовала, что не смогу по-настоящему судить, прав он или нет, если сама не пройду через личный анализ. Поэтому я собрала всю свою смелость и спросила Юнга, могу ли я пройти анализ у него, на что он ответил согласием. И затем толкование каждого сновидения становилось для меня откровением. Я, похоже, по мнению Юнга, имела особенно сложные и запутанные сны, поэтому сама никогда не понимала их. Это была прямо китайская грамота для меня. Я приходила к Юнгу с этим бредом, и с большим усилием он раскрывал его смысл. Иногда он доставал платок, вытирал голову и говорил: «Что бы вы делали, если бы Юнг не провёл вас через эти дебри?»

Толкование каждого сна становилось удивительным открытием в течение всего периода моей работы с ним. Позже, когда Юнг состарился, я не рассказывала ему уже о многих снах, потому что видела, что ему это надоело. Толкование снов требует реальных физических усилий; это не просто ментальное упражнение. Но в первые годы моего анализа работа в основном состояла из распутывания тех ночных китайских посланий. Я помню, как шла на анализ в напряжённом, нервном, часто в подавленном настроении, а возвращалась после часа сессии с чувством «ах, теперь я знаю, теперь я вижу, откуда всё это».

Подавляющее большинство людей, которых мы опросили на улице, сказали, что не помнят своих снов. Один молодой человек, смеясь, сказал: «Главное, что я помню о них, - это то, что я не могу их вспомнить». Почему люди не помнят свои сны?

Я думаю, потому что они не обращают на них внимания. Некоторые люди приходят ко мне и, смеясь, говорят: «Вы анализируете людей через их сны, не так ли? Хорошо, но в моём случае так не получится, потому что мне никогда ничего не снится». А я только ухмыляюсь и говорю: «Ладно, посмотрим». Следующей ночью, когда человек ложится спать, он задаётся вопросом, будет ли у него сон. И часто, как бы в ответ на этот вопрос, ловит свой сон за хвост, так сказать. Причина в том, что раньше он не обращал внимания. На самом деле я никогда не встречала никого, кто бы не видел снов. Исключение составляют те случаи, когда люди находятся в очень подавленном состоянии и страдают от того, что я называю «сновидческим запором». Они почти не видят снов и часто чувствуют себя лучше, как только начинают их видеть. Также количество снов может сокращаться у очень старых людей за восемьдесят; сны затем приходят к ним снова незадолго до смерти.

_____

Хм… секундочку, я расскажу вам… У меня не очень хорошая память теперь: мне почти девяносто лет, и я просто не могу… Да, я часто видел сны, но теперь я их больше не вижу.

- посетитель магазина в Торонто

_____

 

Вы упомянули, что вам нужна была помощь Юнга в интерпретации ваших снов. Реально ли тогда среднему человеку научиться искусству толкования снов, или это настолько сложно, что доступно только для элиты?

Я думаю, что здесь, как и в других науках. Элита будет вдаваться в тонкости и научные сложности толкования снов и искать ответы на вопросы, которые при этом встают. Это профессия, которая, соответственно, требует специальных навыков. Обыватель не может разбираться в этом так же хорошо. Но, как и в других науках, определённые правила, какие-то общие положения могут быть распространены и среди широкой публики. Они могут быть полезны для людей, которые не хотят окунаться в анализ и которые не хотят вдаваться в сложные научные проблемы толкования сновидений. Среди двадцати непонятных снов попадаются время от времени очень простые сны, которые каждый может сразу истолковать.

Наше бессознательное, между прочим, большой шутник, великий джокер, и порой оно выражается весьма прямолинейно. Вы записываете свой сон, и вдруг бац! – вас разбирает смех, вы понимаете, что этот сон означает. Буквально на днях, например, я была очень больна и возмущалась по поводу своей болезни, и мне приснилось, что я на гулянье в честь возвращения старых солдат, пришедших домой с военной службы. Когда они сдавали свои орудия, я увидела, что солдаты были ужасно старыми. Им было по сто лет, и кто-то сказал мне на ухо: «Да, эти люди слишком долго были на активной службе». Не нужно платить аналитику, чтобы понять этот сон. Я сразу резко сократила свою рабочую нагрузку.

_____

В прошлом году, после того, как я навестил близких людей в Иллинойсе, меня заинтересовало, как бы я справился, если бы у меня в жизни не стало некоторых вещей, в частности, моих отношений с подругой. В ту ночь мне приснилось, что я на пляже, бросаю камни в воду, как вдруг чья-то рука схватила меня сзади, и голос сказал: «Никогда не отпускай те вещи, которые ты любишь». Я повернулся, но никого не было. Я вдруг ощутил, что мой кулак был крепко сжат. Я разжал его и обнаружил там фотографию моей подруги. Этот сон реально заставил меня задуматься о том, что я не должен отказывается от неё так легко, и я не отпустил её. Это был самый влиятельный сон, который я когда-либо видел.

- сёрфингист из Калифорнии.

_____

 

Но многие наши сновидения не столь прозрачны. Мне уже снились такие, в значении которых я был абсолютно уверен, но позже, после работы с ними, я был потрясён, увидев, как я обманывал себя.

Поэтому, в принципе, не следует толковать свои собственные сновидения. Сны обычно указывают на наше «слепое пятно». Они никогда не говорят нам то, что мы уже осознаём. Они сообщают нам то, чего мы не знаем. Но когда люди анализируют свои сны, они, как правило, говорят: «Да, я знаю, что это значит». И тогда они проецируют на содержание сна то, что им уже известно. «О, это такая-то моя проблема и ещё такая-то!» - и так далее и тому подобное. Я часто видела пациентов, которые ведут себя подобным образом. Они приходят и говорят: «У меня был сон, но я знаю, что он означает». И затем они дают совершенно банальное объяснение на основании того, что они знают о себе уже не первый год. И тогда я говорю: «Подождите, подождите, подождите! Давайте воспринимать сон как он есть, не торопясь, рассматривая от начала и до конца». И, к большому удивлению, мы потом видим, что всё обстоит совсем иначе.

Так что интерпретировать собственные сны очень и очень сложно. Вот почему Юнг советовал аналитикам периодически обмениваться мнениями о своих снах с коллегами. Сам он часто с горечью замечал: «Жаль, у меня нет Юнга для интерпретации моих снов». Так он, бывало, рассказывал о своих сновидениях ученикам, и даже если они высказывали что-то глупое, это тоже могло дать Юнгу ещё одну перспективу рассмотрения его сна и сделать интерпретацию более объективной.

Проблема интерпретации собственных снов заключается в том, что вы просто не можете увидеть собственную спину. Если вы покажите её другому человеку, он сможет её рассмотреть, но вы не можете. И сны указывают на вашу спину, которую вы не видите. Или же вам придётся вывернуть шею, так сказать, чтобы понять свои сны. Это огромный труд, и он чреват большим количеством ошибок.

Я помню пациента-шизофреника, который приходил с готовой интерпретацией, взятой им из обычного сонника. «О, это означает, что я получу какие-то деньги». Или: «Это означает, что я выполню это задание». Или: «Я не попаду на работу». И так далее. Естественно, это были просто бредни.

Но если это так благотворно – видеть собственную спину, то почему же человечество всегда боялось мира снов?

Есть реальный повод для этого. Мир снов, то есть бессознательное, сам по себе, то есть в чистом виде, может поглотить человека. Сейчас мы обнаруживаем, что сны – это самая благотворная вещь на земле, и что проявлять интерес к сновидениям – это самое здоровое действие, которое можно совершать в заботе о себе. Но тот мир, что порождает сны, также может и поглотить человека, например, через грёзы, невротические фантазии, через погоню за нереальными идеями. Вам достаточно зайти в сумасшедший дом, чтобы увидеть жертв мира грёз. Кто-то живёт в иллюзии, что он Наполеон. Другой, когда ты начинаешь беседовать с ним, говорит доверительно, что он в действительности Иисус Христос, но никто, кажется, не верит ему. Они поглощены миром фантазий – тем же миром, откуда приходят и наши сны.

Мир сновидений благодатен и целителен только в том случае, если мы вступаем с ним в диалог, но при этом остаёмся в реальной жизни. Мы не должны забывать о действительности. Не следует пренебрегать обязанностями реальной жизни. Как только человек начинает игнорировать внешнюю реальность – необходимость заботы о собственном теле, о питании, о выполнении привычной работы – мир грёз становится опасным. Мы называем это опасным аспектом мира снов, «поглощающим бессознательным» или «пожирающей матерью». Это может засасывать нас, отделяя от реальности и заманивая нас в невротическую или даже в психотическую ирреальность. Мир снов – это польза и позитив, только если он находится в живом, балансирующем диалоге с реальной жизнью.

Доктор фон Франц, вы могли бы дать личный пример такого диалога? У вас были сны, которые изменили ход вашей жизни?

Да, у меня было много снов, которые изменили мою жизнь, и которые я восприняла как великое откровение. Есть один особый сон, который я считаю самым значимым из когда-либо мною виденных. Этот сон приснился мне между первой встречей с Юнгом и моей просьбой к нему взять меня на анализ. Мне было восемнадцать, и в рождественскую ночь я получила то, что Юнг назвал бы архетипическим сном, религиозным видением. Это был очень длинный мифологический спуск в подземелье. Можно, подытожив, назвать это нисхождением в Аид, поиском мистической алхимической воды и возвращением с ней оттуда. Вроде шаманских путешествий в страну смерти. Я по-прежнему считаю, что это самый значительный сон в моей жизни. Я проснулась, глубоко потрясённая. Я была так поражена, что в течение нескольких часов не могла двигаться. Мне, дрожащей, пришлось остаться в постели до тех пор, пока я не набралась смелости встать и одеться. Я рассказала этот сон Юнгу, но он никогда не интерпретировал его детально. Он только сказал: «Я знал, что ты будешь иметь дело с алхимией. Когда я встретил тебя, я знал, что так и будет. И теперь мы это видим». И этим сновидением был заложен базис главной работы моей жизни, моего сотрудничества с Юнгом в теме алхимического символизма.

_____

- Прошу прощения… Меня зовут Фрейзер Боа, и мы делаем документальный фильм о сновидениях. Поговорите с нами?

- О сновидениях? Вы, должно быть, шутите.

- Что вы думаете о снах?

- Что я думаю о снах? Я думаю, что они приятные.

- Можете вспомнить какой-нибудь?

- Да, конечно.

- Почему?

- Почему я могу его вспомнить? Я не знаю. Почему вы помните, что вы идёте спать или что вы просыпаетесь?

- Могли бы вы рассказать нам этот сон?

- Да, это обычный полёт фантазии, полагаю. По той или иной причине иногда я обнаруживаю себя парящим вокруг в автомобиле Edsel. Не спрашивайте меня, почему… в Edsel’е! Я ничего не могу поделать. Вы, ребята, должно быть, сумасшедшие! Иначе зачем ещё кто-то решит делать документальный фильм о снах?!

- Расскажите мне про Edsel. Насколько хорошо он летает?

- О, это здорово. Это великолепно! Единственное, когда вы летите, вы должны быть уверены в том, что вы постоянно думаете о полёте, потому что если нет, то случится падение.

- А с вами случалось падение?

- О нет, было просто своего рода плавание вниз. Вы же знаете Edsel!

- Большое спасибо вам за беседу.

- Наслаждайтесь, господа… [уезжает, оглядываясь назад через плечо]. Вы, ребята, на самом деле сумасшедшие!

- велосипедист из парка в Сан-Франциско

_____