Лингвофилософское направление изучения языковой личности

Традиционно объектом лингвистических и литературных исследований становилась элитарная личность, т. е. авторы произведений, известные ученые, литературные критики, и т. д. Однако огромный лингвистический потенциал заключают в себе тексты непрофессиональной ЯЛ, отражающие проявление метаязыкового сознания.

Термин языковое сознание берет свое начало в теории наивной лингвистики, этики [Орлова 2005; 2006]. Н. Д. Арутюнова, рассуждая о наивной лингвистике, определяет языковое сознание как «нерефлектирующую рефлексию говорящего, спонтанные представления о языке и речевой деятельности, сложившиеся в обыденном сознании человека и зафиксированные в значении металингвистических терминов, таких как язык, речь» [Арутюнова 2000: 7]. При таком подходе на первый план выдвигается вопрос о том, какие представления человека о языке отразились в лингвистических терминах, каким образом человек создал «язык о языке».

Исследование языкового сознания непрофессиональной ЯЛ осуществляется различными методами [Иванцова 2008], в том числе посредством проведения лингвистических опытов [Болотнова 2010] и экспериментов [Чернышева 2006; Татаринцева 2007; Девянина 2008; Орлова 2009, 2016; Шпильная2010; Ким 2010; Мельник 2011; Максимова 2011; Тваржинская 2013], результатом которых становятся новые классификации, модели изучения ЯЛ, актуальные способы исследования проявленности языкового сознания в тексте, формирование различных типов интерпретационной деятельности и т. д. Лингвистические эксперименты проводились в разновозрастной студенческой аудитории различных специальностей. По итогам текстовой деятельности участников эксперимента исследователи получали широкий спектр ВТ, содержащих комментарии, рассуждения по поводу сказанного в первичном, т. е. исходном тексте, ответ на поставленный вопрос и т. д. «Свои представления о языке его носители и создатели, неудачно названные “наивными пользователями”, формулируют в собственных концептах, системах этих концептов, иногда в довольно пространных теоретических построениях, по степени обобщения достойных быть названными обыденной лингвистической теорией, либо повседневной философией языка» [Кашкин 2009: 41], такую номинацию В. Б. Кашкин дает выражению сознания рядовых носителей языка в процессе рефлексий, высказываний и т. д. о языке. М. Р. Шумарина в своей работе [Шумарина 2011] пишет об изобилии терминов, связанных с указанным понятием обыденной лингвистики: «стихийная лингвистика» [Булыгина, Шмелев 2000], фольк-лингвистика (folk linguistic) [Полиниченко 2007], наивная лингвистика [Петрова 2006; Полиниченко 2009; Слышкин 2001], лингвистика метаязыкового сознания [Голев 2008а], обыденная лингвистическая гносеология (лингвогносеология) [Голев 2003: 183], народная гносеология [Толстая 2000] и другие. Обильная синонимия этой категории терминов связана, по всей вероятности, с развитием данной темы и повышением разноаспектного исследовательского интереса к ее проблемам, однако еще не закрепившимся терминологическим аппаратом.

Открытым остается вопрос о правомерности сосуществования обыденной и профессиональной лингвистики, а также их конкуренции. В. Б. Кашкин утверждает, что нельзя считать ни бытовое, т. е. обыденное знание, ни научное абсолютно верным результатом интеллектуальной деятельности, т. к. «обыденное представление…ближе к вере, нежели к знанию. Чтобы действовать, человек должен поверить в правильность своих действий. Вера и собственно знание, фактически, являются однородными явлениями, отличающимися только сферой использования: индивидуально или социально» [Кашкин 2009: 46], что подтверждает статус незакрепленности понятий. В. Б. Кашкин отмечает, что существование наивных представлений о мире, языке обусловлено тем, что человек является одновременно и субъектом и объектом в сфере гуманитарных наук, но четкого разделения между двумя сторонами исследовательского процесса нет [Кашкин 2002: 4 – 34]. Научное знание опирается на теорию, факты, исследования, доказательства, эксперименты и т. д., наивное знание не обладает достаточным количеством времени для поиска истины, а требует моментального реагирования, поэтому зачастую ложно. Мифологическое языковое поведение носителей языка может варьироваться, проявляться в разной степени, это зависит от индивида. Существует мнение, что индивиды, знающие больше двух иностранных языков, менее склонны к использованию наивных лингвистических предположений, поскольку могут произвести сравнительный анализ, использовать лексические и грамматические параллели разных языков-источников. Наивные представления о языке М. Дебренн называет межъязыковыми девиациями [Дебренн 2007: 13], которые возникают у носителей одного языка в процессе обучения иностранному языку. Некоторые наивно, ошибочно полагают, что изучение иностранного языка может сводиться только к выучиванию нового лексического минимума или знакомству с материалом по «кирпичикам», т. е. мелкими порциями, тематически. В. Б. Кашкин считает, что от глубокой убежденности в этом как преподавателей, так и обучаемых страдает не только сам процесс обучения иностранному языку, но и умение переводить иноязычные тексты [Кашкин 2009: 55].

Так, мифологическое, наивное восприятие и знание человека, по мнению В. Б. Кашкина, соотносится с верой, субъективным знанием, которое он и применяет в практической деятельности, руководствуясь именно внутренними знаниями, полученными объективным путем. Так, изучая именно отражение наивного сознания применительно к анализу ВТ, мы рассматриваем проявленность языкового сознания рядового носителя языка в процессе текстовой деятельности. Интерпретацию рядовых носителей языка, принимающих участие в эксперименте, можно считать продуктом обыденного метаязыкового сознания. В процессе анализа текста они руководствуются именно своими субъективными впечатлениями, причинами, знаниями, основами понимания как самого текста, так и способа анализировать материал, интерпретировать его.

Работая над созданием классификации степеней проявленности метаязыкового сознания, обратимся к работе Д. Ю. Полиниченко, который выделяет несколько уровней наивно-лингвистической рефлексии: нижний или «нулевой», где рефлексия сведена к минимуму, а носитель языка использует лишь готовые речевые формулы для общения; второй уровень – это активные формы – характеризуется тем, что носитель языка, имея представление об используемом языке, анализирует его, высказывает свою точку зрения, тем самым проявляя метаязыковое сознание; и высший уровень – наивное теоретизирование, которое зачастую сложно развести с научным знанием [ Полиниченко 2009: 79 – 82]. Исследователи утверждают, что бывает затруднительно отделить знания и представления наивного носителя языка и профессионала. Обыденное сознание может использовать результаты профессионалов, и наоборот, поэтому этот вопрос о взаимодействии наивного и профессионального сознания остается открытым.

Н. Б. Лебедева, занимаясь исследованием естественной письменной русской речи (ЕПР), противопоставляет ее профессиональной речи носителей языка [Лебедева 2001]. Исследователь отмечает, что ЕПР «гораздо меньше привлекает внимание исследователей и остается малоизученной, и одной из причин такого положения считается все еще бытующее среди лингвистов наивное представление о ЕПР как вторичной, отражательной по отношению к устной речи форме» [Лебедева 2001: 4 – 10], хотя многие современные лингвистические работы показывают совершенно обратное. Зачастую деятельность языкового сознания рядового носителя преподносит новые, неожиданные результаты, становящиеся актуальными в изучении данного понятия. Представляется, что непрофессиональное сознание, не «обремененное» специализированными знаниями и багажом заведомо выдвинутых и предопределенных теоретических положений, готово предоставить свою действенную рефлексию, интерпретацию, новую трактовку того или иного понятия, феномена. Таким образом, как устная, так и письменная речь не профессионала, а наивного носителя языка может служить богатым лингвистическим материалом для исследования, примером чего являются следующие работы [Лебедева 2011; 2013].

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что изучение естественного языка в процессе порождения текстов рядовыми носителями представляет особый интерес для лингвистов, в том числе и в русле нашего исследования. Процесс порождения и восприятия текста во многом зависит от текстовых способностей самого субъекта. Текстовая деятельность непрофессиональной ЯЛ, как в случае нашего эксперимента, открывает новые способы и методы рассмотрения ЯЛ, в том числе и вот ВТ. Основываясь на лингвистическом эксперименте, мы рассматриваем языковое сознание студентов, работающих с текстом, принципы, которыми они руководствуются в процессе анализа полученного материала, устанавливаем, какое влияние оказывают факторы текстообразования на саму текстовую деятельность, как это связано с действием тенденций к персонализации и деперсонализации и корреляцией со степенями проявленности метаязыкового сознания. Наивные представления о языке отражаются при помощи проявлений языкового, метаязыкового сознания рядовых носителей языка, непрофессиональной ЯЛ, воплощающей его в текстовой деятельности при помощи метаязыка.