Часть викторины «Отгадай –ка»

Логопед. Вот и наступает последний этап викторины. Сейчас вам нужно отгадать загадки о предметах, которые могут понадобиться в школе. Объясните, как вы нашли ответ. За каждый правильный ответ участники команд получат по одной призовой фишке.

 

Задания для первой команды	Задания для второй команды
Не похож на человечка, Но имеет он сердечко И работе круглый год Он сердечко отдает. Он и чертит, и рисует. А сегодня вечерком Он раскрасил мне альбом. (Карандаш)	Не куст, а с листочками, не рубаш­ка, а сшита, не человек, а расска­зывает. (Книга)
На странице букваря Тридцать три богатыря. Мудрецов-богатырей Знает каждый грамотей. (Буквы)	Новый дом несу в руке, Дверцы дома — на замке. Тут жильцы бумажные, Все ужасно важные. (Портфель, книги, тетради)
Белый камешек растаял, На доске следы оставил. (Мел)	Стоит дом, Кто в него войдет, Тот ум и знания приобретет. (Школа)

 

Логопед. Молодцы, ребята. Вы справились со всеми за­даниями викторины и показали свои знания. Значит, вы готовы к обучению в школе.

III. Подведение итогов занятия

Логопед благодарит детей за проявленные знания и вер­ные ответы, вместе с детьми подсчитывает призовые фиш­ки, определяет команду победителей. Логопед и дети апло­дируют им.

Тексты рассказов и сказок для составления пересказов

Чей это гриб?

В.Г. Сутеев

Как-то раз, погожим осенним утром, Васик и Толик соб­рались в лес по грибы. Васик взял большую плетеную кор­зину, и Толик тоже. Свистнул Толик своего песика Бубли­ка, и Васик своего Дружка кликнул. Идут Васик и Толик по дороге, истории про пиратов друг другу рассказывают. А Бублик и Дружок вокруг них кругами носятся — в дого­нялки играют. Так и дошли до леса.

—Ну, а теперь все рассказы и игры в сторону, — сказал Толик. — Собираем грибы!

—А давай устроим соревнование, — предложил Ва­сик. — Кто больше грибов наберет — тот и победитель.

—Идет! — крикнул Толик. — Раз, два, три, начали!

И вот постепенно корзинки обоих ребят начали попол­няться подберезовиками, подосиновиками, рыжиками, маслятами и даже сыроежками. А вот белые грибы как-то не попадались.

—Кто найдет белый гриб — тот и выиграл, — сказал Толик. — Только, похоже, не растут они здесь. Видимо, место неподходящее.

—Очень даже подходящее, — не согласился с другом Васик. — Это же настоящий сосновый бор. Здесь борови­кам самое раздолье.

И правда. Недалеко от старой сосны стоял огромный красавец боровик — всем грибам гриб!

—Я нашел его! — в один голос закричали мальчишки. Они одновременно бросились к грибу-великану и столкну­лись лбами. Да так сильно, что искры из глаз посыпались.

—Что это ты на мой гриб нацелился? —потирая ушиб­ленный лоб, спросил Толик.

—Это я нашел гриб, — обиженно засопел Васик. — А ты зачем дерешься? Вон какую щишку мне на лоб поставил!

—Нет, это мой гриб! — вспылил Толик.

—А вот нет! — крикнул Васик. — Только попробуй со­рвать — получишь!

—Ах так! Ну держись!

Размахнулся Толик и Васику глаз подбил, а Васик не растерялся и заехал Толику в ухо. Сцепились мальчишки и ну давай тузить друг дружку.

Увидели Бублик и Дружок, что хозяева их дерутся, и бро­сились их разнимать. Насилу растащили мальчишек в раз­ные стороны. Отдышались ребята, посмотрели друг на друга и давай смеяться. И то сказать, хороши: у Васика под глазом синяк наливается, а у Толика нос — что твоя картофелина!

—Надо же! — удивился Васик. — Так подрались, и все из-за какого-то гриба!

—Да уж! Глупо получилось. — сказал Толик и осто­рожно пощупал распухший нос. — Чего уж там! Я гриб тебе уступлю.

—А давай его пополам разделим! — предложил Ва­сик. — Смотри, какой он большой.

Посмотрели ребята на гриб, а гриба-то и нет! Раздавили его во время драки. И не достался гриб ни Толику, ни Ва­сику. Вот так!

Рождественский Ангел

Л.И., 1913 г [10]

—Подайте, Христа ради, милостыньку! Милостыньку, Христа ради!

Никто не слушал этих жалобных слов, никто не обра­щал внимания на слезы, звучавшие в словах бедно одетой женщины, одиноко стоявшей на углу оживленной город­ской улицы.

— Подайте милостыньку!

Прохожие торопливо шагали мимо нее, с шумом не­слись экипажи по снежной дороге. Кругом слышался смех, оживленный говор.

На землю опускалась святая, великая ночь Рождества Христова. Она сияла звездами, окутывала город таинствен­ной мглой.

— Милостыньку не себе, деткам моим прошу...

Голос женщины вдруг оборвался, и она тихо заплакала. Дрожа под своими лохмотьями, она вытирала слезы окоче­невшими пальцами, но они снова лились по ее исхудалым щекам. Никому не было до нее дела...

Да она и сама не думала о себе, о том, что совсем замер­зла, что с утра не ела ни крошки. Вся мысль ее принадле­жала детям, сердце болело за них.

Сидят они, бедные, там, в холодной темной конуре, го­лодные, иззябшие, и ждут ее. Что она принесет или что скажет? Завтра великий праздник, всем детям веселье, а ее бедные детки голодны и несчастны.

Что делать ей? Что делать? Все последнее время она работала, как могла, надрывала последние силы. Потом слегла и потеряла последнюю работу. Подошел праздник, ей негде взять куска хлеба.

Ради детей она решилась, в первый раз в жизни, про­сить милостыню. Рука не поднималась, язык не поворачи­вался. Но мысль, что ее дети хотят есть, что они встретят праздник голодные, несчастные, — эта мысль мучила ее. Она готова была на все. И за несколько часов ей удалось набрать несколько копеек.

«Милостыньку, добрые люди, подайте! Подайте, Христа ради!»

И словно в ответ на ее отчаяние неподалеку раздался благовест ко всенощной. Да, надо пойти помолиться. Быть может, молитва облегчит ее душу. Она помолится усердно о них, о детях. Неверными шагами доплелась она до церкви.

Храм освещен, залит огнями. Всюду масса людей, у всех веселые довольные лица. Притаившись в уголке, она упа­ла на колени и замерла. Вся безграничная, материнская любовь, вся ее скорбь о детях вылилась в горячей молит­ве, в глухих скорбных рыданиях. «Господи, помоги! Помо­ги!» — плачет она. И кому, как не Господу, Покровителю и Защитнику слабых и несчастных, вылить ей все свое горе, всю душевную боль свою? Тихо молилась она в угол­ке, и слезы градом лились по бледному лицу.

Она не заметила, как кончилась всенощная, не видела, как к ней подошел кто-то.

— О чем вы плачете? — раздался за ней нежный голосок.

Она очнулась, подняла глаза и увидала перед собой ма­ленькую, богато одетую девочку. На нее с милым участием глядели ясные детские глазки. Сзади девочки стояла ста­рушка-няня.

— У вас горе? Да? Бедная вы, бедная! — эти слова, ска­занные нежным, детским голосом, глубоко тронули ее.

— Горе! Детки у меня голодны, с утра не ели. Завтра праздник такой великий...

— Не ели? Голодны? — На лице девочки выразился ужас. — Няня, что же это? Дети ничего не ели! И завтра бу­дут голодны! Нянечка! Как же это? — Маленькая детская ручка скользнула в муфту.

— Вот, возьмите, тут есть деньги... сколько, я не знаю... покормите детей... ради Бога... Ах, няня, это ужасно! Они ничего не ели! Разве это можно, няня!

На глазах девочки навернулись крупные слезы.

— Что ж, Манечка, делать! Бедность у них! И сидят, бед­ные, в голоде да в холоде. Ждут, не поможет ли им Господь!

— Ах, нянечка, мне жаль их! Где вы живете, сколько у вас детей?

— Муж умер — с полгода будет. Трое ребят на руках оста­лось. Работать не могла, хворала все время. Вот и пришлось с рукой по миру идти. Живем мы недалеко, вот тут, в подва­ле, на углу, в большом каменном доме купца Осипова.

— Няня, почти рядом с нами, а я и не знала! Пойдем скорее, теперь я знаю, что надо делать!

Девочка быстро вышла из церкви в сопровождении ста­рухи.

Бедная женщина машинально пошла за ними. В ко­шельке, который был у нее в руках, лежала пятирублевая бумажка. Забыв все, кроме того, что она может теперь со­греть и накормить своих ребяток, она зашла в лавку, ку­пила провизии, хлеба, чаю, сахару и побежала домой. Щеп осталось еще довольно, печку истопить ими хватит.

Она бежала домой изо всех сил.

Вот и темная конурка. Три детские фигурки бросились к ней навстречу

— Маменька! Есть хочется! Принесла ли ты? Родная!

Она обняла их всех троих:

— Послал Господь! Надя, затопи печку, Петюша, ставь самовар! Погреемся, поедим, ради великого праздника!

В конурке, сырой и мрачной, наступил праздник. Дети были веселы, согрелись и болтали. Мать радовалась их оживлению, их болтовне. Только изредка приходила в голо­ву печальная мысль — что же дальше? Что дальше будет?

— Ну, Господь не оставит! — говорила она себе, возлагая всю надежду на Бога.

Маленькая Надя тихо подошла к матери, прижалась к ней и заговорила:

— Скажи, мама, правда, что в Рождественскую ночь с неба слетает Рождественский ангел и приносит подарки бедным детям? Скажи, мама!

Мальчики тоже подошли к матери. И желая утешить, детей, она начала им рассказывать, что Господь заботит­ся о бедных детях и посылает им своего ангела в великую Рождественскую ночь, и этот ангел приносит им подарки и гостинцы.

—И елку, мама?

— И елку, детки, хорошую, блестящую елку!

В дверь подвала кто-то стукнул. Дети бросились отво­рять. Показался мужик с маленькой зеленой елкой в ру­ках. За ним хорошенькая, белокурая девочка с корзиной в сопровождении няни, несшей за ней разные свертки и пакеты.

Дети робко прижались к матери.

— Это ангел, мама, это ангел? — тихо шептали они, благоговейно смотря на хорошенькую нарядную девочку.

Елка давно стояла уже на полу. Старуха-няня развяза­ла пакеты, вытащила из них вкусные булочки, кренделя, сыр, масло, яйца, убрала елку свечами и гостинцами. Дети все еще не могли прийти в себя. Они любовались на «анге­ла». И молчали, не двигаясь с места.

— Вот вам, встречайте весело Рождество! — прозвучал детский голосок. — С праздником!

Девочка поставила на стол корзину и исчезла, прежде чем дети и мать опомнились и пришли в себя.

«Рождественский ангел» прилетел, принес детям елку, гостинцы, радость и исчез, как лучезарное виденье.

Дома Маню ждала мама, горячо обняла ее и прижала к себе.

— Добрая моя девочка! — говорила она, целуя счастли­вое личико дочери. — Ты отказалась сама от елки, от гос­тинцев и все отдала бедным детям! Золотое у тебя сердеч­ко! Бог наградит тебя.

Маня осталась без елки и подарков, но вся сияла счас­тьем. Она в самом деле походила на Рождественского ангела.

Чужое яичко

К.Д. Ушинский

Рано утром встала старушка Дарья, выбрала темное, укромное местечко в курятнике, поставила туда корзин­ку, где на мягком сене были разложены тринадцать яиц, и усадила на них хохлатку. Чуть светало, и старуха не рас­смотрела, что тринадцатое яичко было зеленоватое и по­меньше прочих. Сидит курица прилежно, греет яички; сбегает поклевать зернышек, попить водицы — и опять на место; даже вылиняла, бедняжка. И какая стала сер­дитая: шипит, квохчет, даже петушку не дает подойти, а тому очень хотелось заглянуть, что там в темном уголке делается. Просидела курочка недели с три, и стали из яи­чек цыплята выклевываться один за другим: проклюнет скорлупку носом, выскочит, отряхнется и станет бегать, ножками пыль разгребать, червячков искать.

Позже всех проклюнулся цыпленок из зеленоватого яич­ка. И какой же странный он вышел, кругленький, пушис­тый, желтый, с коротенькими ножками, с широким носи­ком. «Странный у меня вышел цыпленок, — думает кури­ца, — и клюет, и ходит-то он не по-нашему; носик широкий, ноги коротенькие, какой-то косолапый, с ноги на ногу пере­валивается». Подивилась курица своему цыпленку, однако же какой ни на есть, а все сын. И любит, и бережет его ку­рица, как и прочих, а если завидит ястреба, то, распустив­ши перья и широко раздвинув круглые крылья, прячет под себя всех своих цыплят, не разбирая, какие у кого ноги.

Стала курочка деток учить, как из земли червячков вы­капывать, и повела всю семью на берег пруда: там-де чер­вей больше и земля мягче. Как только коротконогий цып­ленок завидел воду, так прямо и кинулся в нее. Курица кричит, крыльями машет, к воде кидается; цыплята тоже перетревожились: бегают, суетятся, пищат, и один пету­шок с испугу даже вскочил на камешек, вытянул шейку и в первый еще раз в своей жизни заорал осиплым голо­ском: «Ку-ку-ре-ку!» Помогите, мол, добрые люди, братец тонет! Но братец не утонул, а превесело и легко, как клок хлопчатой бумаги, плавал себе по воде, загребая воду сво­ими широкими, перепончатыми лапами.

На крик курицы выбежала из избы старая Дарья, уви­дела, что делается, и закричала: «Ахти, грех какой! Видно, это я сослепу подложила утиное яйцо под курицу». А кури­ца так и рвалась к пруду: насилу могли отогнать бедную.

Похождения жука-носорога