Демагогия как форма манипулирования

Сознанием

 

Что такое демагогия и кого называют демагогом? Термин «демагог» греческого происхождения, буквально – «вождь народа». Так в рабовладельческих государствах Древней Греции первоначально называли людей, возглавлявших народную партию, а позже – выдающихся политических деятелей Афин, которые руководили народным собранием. Позднее слово «демагог» получило иной смысл и стало обозначать политикана, старающегося создать себе популярность с помощью обмана, лживых обещаний, лести и т. п.

Термин «демагогия» (с греч., буквально, «вести народ»), соответственно, стал пониматься как способ обмана, умышленного воздействия на мысли, чувства и инстинкты людей лживыми обещаниями, извращением фактов, лицемерным подлаживанием под вкусы, лестью и тому подобными приемами с целью достижения каких-либо личных или ложно понятых интересов и выгод.

К термину «демагогия» близко по значению понятие манипулирование сознанием с целью ввести слушателей в заблуждение. Публичное манипулирование общественным сознанием – явление, несовместимое с нормами нравственности и доброкачественным убеждением, но, к сожалению, часто встречающееся в общественной практике. Его очень трудно распознать. Слушатели всегда добровольно принимают выводы как убеждающей, так и демагогической речи. Тем не менее, манипулирование общественным сознанием представляет собой форму преднамеренно скрытого интеллектуального принуждения слушателей с применением для этого недоброкачественных приемов и методов аргументации. Оно провоцирует ложные выводы из формально истинных или правдоподобных посылок, спекулирует на противоречиях чувственного и рационального отражения окружающей действительности психикой человека.

Демагогия, как и убеждение, использует арсенал рациональных и психологических доводов, но ее доводы и методы аргументации существенно отличаются от доброкачественного убеждения и внушения. Демагогия играет на доверчивости, неподготовленности, нравственных ожиданиях, настроениях и чувствах аудитории, маскирует одни потребности и намерения под другие.

Манипулирование сознанием чаще всего возникает там, где:

– слушатели оказываются отрезанными от источников объективной информации об обсуждаемых явлениях или имеет место некоторая невежественность людей. С. И. Поварнин, в частности, подчеркивал, что если «мы имеем дело со слушателями невежественными, темными, не умеющими тщательно вникать в вопрос и обсуждать его, то на них ловкий довод «от выгоды», живо и понятно рисующий, какую ближайшую пользу или вред человек может получить от мероприятия и т. д. и т. д., действует часто совершенно гипнотизирующе. Они “зачарованы” предвкушением будущей выгоды» [37, 557];

– имеют место ярко выраженная эмоциональная оценка слушателями (положительная или отрицательная) окружающей действительности и стремление людей к изменению положения дел при неясности целей и, главное, путей их достижения;

– существует высокий аванс доверия аудитории к оратору ввиду его авторитета, положения в обществе, должности, высокой осведомленности и т. п.

Если методы познания при убеждении основаны на диалектическом анализе объективной действительности, то демагогические – имеют лишь наукообразную форму, всецело подстраиваются оратором под задуманный эффект воздействия.

В целях навязывания ложных оценок и выводов демагогия всегда решает две взаимосвязанные задачи: а) сформировать в сознании слушателя не адекватное реальности миропонимание и б) вызвать иллюзорное, не отвечающее действительности мироощущение, или, иначе, нереальное чувственное восприятие происходящего. Добившись этого, демагог может относительно легко направить затем мышление и волю слушателей в нужном ему направлении, побудить к ошибочным поступкам и действиям.

Для формирования неверного идеального образа действительности демагогия прибегает к разнообразным методам. Перечислим некоторые из них.

Преднамеренная ложь. Она проявляется в подаче в качестве аргументов заведомо недостоверных, вымышленных фактов. Разновидностями лжи также являются: тенденциозный отбор выгодных аргументов и замалчивание остальных, невыгодных демагогу; сознательное искажение в угоду намеченной цели фактов, данных социологических, научных и иных исследований, других объективных данных; приведение в качестве истинных доводов различных предварительно не проверенных мнений, суждений, слухов, вымыслов и сплетен.

Необъективная интерпретация действительности. Подмена объективной оценки явлений субъективным опорочиванием часто осуществляется в рамках произвольного манипулирования определениями. С. И. Поварнин назвал этот прием «готтентотской моралью», а А. Шопенгауэр удачно описал сущность такой «морали»: «То, что человек совершенно непреднамеренный и беспристрастный назовет «культом» или «государственной религией», желающий говорить в пользу этой религии назовет «благочестием», «набожностью», а противник ее – «ханжеством, суеверием»… То, что один называет «задержать кого-либо, взять под стражу», другой называет «запереть в кутузку». Часто оратор уже заранее выдает свои намерения теми названиями, которые он дает вещам. Один говорит «духовенство», другой – «попы»… Религиозное рвение = фанатизм. Расстройство дел = банкротство. Путем влияния и связей = с помощью подкупа и кумовства» [37, 423–424].

«Кто виноват?» К этому методу демагогии обычно прибегают, когда ораторы не желают или не способны заниматься глубоким анализом возникших проблем и трудностей реальной действительности или хотят скрыть от общественности истинные причины происходящего. Указание на виновных, которыми часто становятся обыкновенный «стрелочник» или влиятельные «внешние силы», «подковерные интриги» и т.п., снимает накал страстей легковерных слушателей. Удовлетворив таким образом извечную «потребность в возмездии», оратор переходит к решению второго вопроса: что конкретно необходимо делать для решения той или иной проблемы, навязывает субъективную программу, которая обычно принимается спокойно.

Спекуляция на проблемах и трудностях общественного бытия. Окружающая человека действительность чрезвычайно сложна и противоречива. Демагоги нередко пользуются этим для достижения своих прагматичных целей. Метод демагога обычно состоит в том, чтобы создать у слушателя ощущение безвыходности ситуации, запутать в противоречиях, запугать нежелательными последствиями каких-либо мер, а затем предложить собственное решение проблемы как единственно правильное в сложившейся ситуации.

Разновидностью такого рода спекуляций на противоречиях является «заговаривание проблемы» без предложения каких-либо путей ее решения, с тем чтобы оставить все как есть.

Спекуляции на нравственных ожиданиях и настроениях аудитории. Демагоги обычно стремятся извлечь для себя пользу, играя на чувствах и настроениях, которые владеют массовой аудиторией в данный момент. Чем сильнее накал страстей в коллективе (например, проявление недовольства чем-нибудь), тем благоприятнее «атмосфера» для демагога. В острых психологических ситуациях люди эмоционально восприимчивы, легче поддаются внушению, не расположены к глубокому анализу и рассуждениям, склонны к поспешным решениям и действиям. Демагоги обычно «подогревают» эмоции и предлагают «самое простое» решение.

Демагог всегда стремится сформировать неадекватный чувственный образ внешнего мира, чтобы направить мышление слушателя по ложному пути. Он обращается к чувствам слушателей, даже когда целесообразно взывать к разуму. Эмоциональным оценкам демагога свойственны крайности, односторонность, чаще всего – негативизм.

Разновидностью психологических спекуляций является популизм – стремление подстроиться в реализации личных целей к общественному мнению (обыденному сознанию) и одновременно «подкорректировать» общественное сознание в нужном демагогу направлении. При этом оратор-популист никогда не утруждает себя глубоким объективным анализом реальной обстановки, а трактует ее, как нравится или должно понравиться слушателям.

Прожектерство. Демагог-прожектер – не обычный мечтатель о светлом будущем, а плутоватый прагматик, следующий своей цели. Он увлекает людей «светлыми» идеями и образами будущего, строя красивые замки на песке, не считаясь с реальными возможностями. Такой оратор видит свою задачу в том, чтобы направить творческую энергию легковерных слушателей в выгодное ему русло. Сами красивые замки его не интересуют. У него могут быть совершенно иные цели.

Разновидностью прожектерства является спекуляция внешне привлекательными лозунгами расплывчатого характера, которые возможно трактовать по-разному: «Борьба за демократию», «Вперед к победе коммунизма», «За нашу и вашу свободу», «Разрешено все, что не запрещено законом» и т. п. В данных лозунгах демагог видит нужные именно ему «демократию», «свободу», «коммунизм» и собственное «разрешенное» правовое поле.

Ложная дилемма. Демагог часто излагает дело таким образом, чтобы у слушателей создалось впечатление, будто необходимо выбирать решение из двух крайностей: либо – либо. Например, о человеке судить: «умный – глупый», «хороший – плохой», словно на шкале ценностей нет других характеристик. Демагог умышленно строит выступление по принципу: «Есть две точки зрения, одна моя, другая – ошибочная». Он стремится доказать несостоятельность любой позиции, противоположной его собственной, чтобы по формальному признаку (закон противоречия в формальной логике) его точка зрения была одобрена. При этом демагог заинтересован, чтобы его собственная позиция глубокому анализу не подвергалась, оставалась как бы «в тени» критикуемой.

Перевод обсуждения из плоскости истинности в плоскость полезности. Демагог обычно внешне безразличен к сущности проблемы, он обращает внимание, главным образом, на ее внешние проявления, следствия и последствия, поэтому часто переводит разговор от сущности к явлению. Такие люди, писал русский теоретик спора С. И. Поварнин, если «надо сказать, что мысль истинна или ложна, доказывают, что она полезна для нас или вредна. Надо сказать, что поступок нравственен или безнравственен, доказывают, что он выгоден или невыгоден для нас и т. д.» [54, 35].

Разумеется, перечисленными методами не исчерпывается арсенал демагогии, для которой в достижении ложно понятых интересов и целей бывают хороши многие другие неэтичные средства аргументации: софизмы (умозаключения формально правильные, но ложные по существу, мнимое доказательство), различные логические и словесные ухищрения, как, например, проведение ложных аналогий, введение в заблуждение, поспешность обобщений, запугивание, лесть, перевод обсуждения с предмета разговора на обсуждение личных качеств собеседников, навешивание ярлыков (инсинуации), подмена тезиса обсуждения и т. п. Софистические уловки и основные правила и ошибки аргументации обстоятельно изучаются студентами в курсе формальной логики.

Как видим, риторическую аргументацию и демагогию разделяет стена нравственности. Демагогические приемы манипулирования сознанием нужно учиться распознавать и противостоять им.

 

 

Вопросы для самопроверки

 

1. Дайте определение понятия «риторическая аргументация».

2. Дайте определение понятия «убеждения человека».

3. В чем специфика риторической аргументации, чем она отличается от логической?

4. Соотношение убеждения и внушения в речи оратора.

5. Виды аргументов в риторической аргументации и их характеристика.

6. Охарактеризуйте содержание логического аспекта риторической аргументации.

7. Охарактеризуйте содержание понятий «доказательство» и «риторическое убеждение».

8. Раскройте содержание психологического аспекта риторической аргументации.

9. Дайте определение топосов (общих мест), охарактеризуйте их роль в риторической аргументации.

10. Что такое доводы к пафосу?

11. Доводы к доверию и недоверию, их роль в убеждающей речи.

12. Что такое демагогия? Как соотносятся понятия «убеждение» и «демагогия»?

13. Когда процветает демагогия и на чем она базируется?

14. Что вы знаете об основных приемах манипулирования сознанием слушателей? Как бороться с такими приемами?

15. Всегда ли манипулирование сознанием безнравственно?

 

Глава 5. ЭЛОКУЦИЯ.

ЯЗЫКОВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ДОВОДОВ

 

Подготовка текста. Собственно речевые средства усиления изобразительности речи

 

После изобретения содержания и завершения работы над диспозицией и логикой аргументации оратор приступает к подготовке текста предстоящего выступления, придает мыслям надлежащую словесную форму. Слова – одежда мыслей, и если мысль не облечена в достойную словесную форму, она не способна зажигать интерес, будить ответную мысль, т. е. не оказывает желаемого воздействия на слушателей. Аристотель писал по этому поводу: «Недостаточно знать, что следует сказать, но необходимо также сказать это, как должно; это много способствует тому, чтобы речь произвела нужное впечатление» [6, 127].

Юрист должен уметь облечь свои мысли в достойную форму: не только качественно подготовить письменный текст (документ), обосновывающий какую-либо правовую позицию, но и убедительно (и даже вполне уместно сказать – эффектно) выступить в судебном заседании, с лекцией по правовой тематике и т. п.

Обязательно ли писать текст выступления? На этот счет мнения расходились. Против предварительного составления речей высказывался А.Ф. Кони. Он считал, что «высидеть» судебную речь «на письме», значит, оказаться в дальнейшем неспособным оторваться от текста и импровизировать, что-то менять в ходе выступления из-за «ревностной любви» к тому, на что было потрачено столько сил. По его мнению, произнесение такой речи будет напоминать затверженный урок. П. С. Пороховщиков, наоборот, утверждал, что готовиться к выступлению надо «с пером в руках». Предварительно «не исписав нескольких сажен бумаги», сильную речь произнести невозможно, если только вы не гений. Современные теоретики и выдающиеся практики ораторского искусства единодушны в том, что работа над письменным текстом предстоящей речи – необходимый этап подготовки. «Импровизация, вдохновение – слишком ненадежная основа формирования речи, – пишет Н. И. Порубов. – Они никогда не в состоянии заменить добросовестной подготовки, компенсировать отсутствие дисциплины мысли и продуманности суждений» [55, 271].

Написание текста дисциплинирует мысль оратора, дает возможность совершенствовать и шлифовать содержание и язык, добиваясь максимальной лаконичности, изобразительности и выразительности. Однако следует учитывать два обстоятельства: во-первых, текст вовсе не предназначен для того, чтобы его потом слово в слово читать с трибуны, и, во-вторых, составление текста должно представлять собой запись живой устной речи, как бы произносимой перед аудиторией.

Главную задачу этапа элокуции можно определить как риторический выбор языковых средств для достижения поставленной цели воздействия на слушателя. Риторический выбор слов и других языковых средств отличается от обычного стилистического выбора тем, что он всегда обусловлен ситуацией и аудиторией. Поэтому выбор оптимальных для каждой речевой ситуации языковых средств следует рассматривать как основное условие адекватного восприятия речи и как средство усиления аргументации.

Последовательность основных шагов работы оратора на этапе элокуции можно представить следующим образом: а) выбор необходимых по смыслу слов и построение текста; б) работа над средствами усиления изобразительности и выразительности речи; в) редактирование текста.

Риторические аргументы – это прежде всего умело сформулированные утверждения в поддержку тезиса. Поэтому языковые средства, хотя сами по себе аргументами не являются, играют очень важную роль в процессе воздействия на слушателей. Изобразительность (способность текста вызвать конкретные представления) и выразительность (способность текста передавать чувства) помогают запечатлеть в сознании слушателя яркую картину сообщаемой информации. Уже одно то, что в сознании слушателей возник образ, означает, что слова оратора достигли своей цели, и любая значимая информация, связанная с этой картиной, скорее всего, закрепится в сознании. Конечно, это не значит, что оратору удалось убедить слушателей, однако можно думать, что благоприятную почву для убеждения оратор таким образом успешно создал. То же справедливо и для выразительности: оратор, который не просто сообщает нечто, а излагает мысли эмоционально, в большей степени имеет право рассчитывать на успех, чем его неэмоциональный коллега.

Основная идея, лежащая в основании риторического учения об изобразительности, состоит в том, что привлечь внимание и оказать воздействие может только та речь, которая представляет собой выгодное отклонение от нейтрального стандарта. Нейтральная, необразная речь, которую мы обычно используем, тоже способна оказывать воздействие, хотя оно и будет ограничиваться только содержательной стороной (положениями и их обоснованиями). Речь образная, необычная не только доставляет эстетическое наслаждение, но и привлекает внимание своей необычностью, заставляет слушателя более внимательно вникать в то, что говорит оратор. Образная речь в силу своей усложненности всегда передает больше информации, чем речь нейтральная, а потому способна «пробить» самые серьезные предубеждения и сомнения тех людей, к которым мы обращаемся.

К собственно речевым средствам усиления изобразительности и выразительности речи относятся те, которые дает нам язык. Это: атрибутизация, гипонимизация и экспрессивная синонимия.

Атрибутизация представляет собой языковой прием конкретизации выражения с помощью введения в речь дополнительных, уточняющих определений и обстоятельств, признаков каких-либо предметов и действий, которые отличают их от других аналогичных предметов и действий. Сравним, к примеру, две фразы: «Преступник был одет в серую куртку» и «Преступник был одет в серую кожаную куртку с меховым воротником такого же цвета». Введение во втором предложении уточняющих понятий – прием атрибутизации. Он играет очень важную роль в судебной риторике при описании места и обстоятельств преступления, уточнении различных деталей исследуемых противоправных действий. Прием атрибутизации играет в судебной риторике не столько роль украшения речи (часто даже вредит этому), сколько помогает установлению истины.

Гипонимизация – это языковой прием замены какого-либо общего понятия частным и более точным по значению, означающим не род, а вид, более узкую разновидность предметов и явлений. Прием гипонимизации можно проиллюстрировать примером двух предложений: «На нем был головной убор», «На нем была фуражка». Головной убор – род предметов. Фуражка – вид головных уборов. Гипонимизация усиливает и конкретизирует высказывание. Выбирая более низкое в видово-родовой иерархии слово, говорящий возбуждает в сознании слушателей более конкретные представления.

Экспрессивная синонимия – это языковой прием усиления изобразительности и выразительности речи путем замены недостаточно выразительных слов более яркими синонимами – словами, сходными по смыслу, но имеющими различные смысловые, ассоциативные, эмоциональные, жанровые и другие оттенки. Этот прием существенно повышает образность речи, делает мысль оратора осязаемой, убедительной, воздействующей не только на разум, но и на сердца слушателей. Если слова подбираются неудачно и не несут в себе нужной эмоциональной, образной нагрузки, отмечал П. С. Пороховщиков, то речь быстро утомляет слушателя, поскольку он не столько слышит, сколько видит и чувствует речь.

Русский язык чрезвычайно богат синонимическими рядами слов. В этом заключается его особая выразительная сила. Тождественные или близкие по значению слова одного ряда, например, наука – доктрина – теория – учение – дисциплина – предмет и т. п. или наудачу – наугад – наобум – ощупью – вслепую – на авось – на ура и т. д., позволяют точно выразить самые тонкие оттенки мыслей и чувств, расставить в речи нужные акценты.

Синонимы помогают, во-первых, добиться понятийной точности высказывания, во-вторых, необходимой эмоциональной и психологической «увесистости» слова и мысли. Можно, например, сказать о человеке «лжец», а можно «извратитель» фактов или «некомпетентный» аргументатор и т. п. Слова, казалось бы, выражают близкие по смыслу идеи, но несут различную эмоционально-психологическую нагрузку, к тому же, обладают разной степенью корректности. Употребление, в частности, слова «лжец» в одном случае может быть этически оправданно, а в другом – оскорбительно.

Синонимы помогают также избегать повторения однокоренных слов, они разнообразят речь и делают ее эстетически привлекательной.

Найти подходящее, часто одно-единственное слово для нужного выражения мысли и чувства – задача не такая простая, как может показаться. По признанию многих литераторов и журналистов, муки творчества – это именно муки синонимии. Желательно стремиться подобрать в каждом случае такое слово, чтобы оно было направлено как бы по двум адресам одновременно: и к уму, и к сердцу слушателя. М. В. Ломоносов в кратком руководстве к красноречию советовал учиться отыскивать слова, от которых «каждая страсть возбуждается», прибегать к живым, образным описаниям и иллюстрациям, которые позволяли бы слушателям «ясно видеть предлагаемое дело».